Мертвец из ада. Часть 2
Ночью Мишу разбудил громкий рингтон на его мобильном, извещающий таким образом о том, что от кого-то пришла СМС-ка. Не отрывая щеки от подушки, он пошарил рукой по поверхности тумбочки, пока не наткнулся на свой телефон. Поднес его к глазам и зажмурился от яркого света, ударившего из дисплея. Миша прищурился, взглянул в углу экрана на время. Было почти двенадцать часов ночи. Сообщение было от Саши.[Саша]: Нужно встретиться.
[Миша]: Ты издеваешься? Я спал!
Он отправил сообщение и, не сдержав приступ зевоты, стал ждать. Буквально через пару секунд прозвучала знакомая мелодия.
[Саша]: Извини, это срочно. Дело жизни и смерти.
Миша почувствовал, как застучало сердце. У него было дурное предчувствие на этот счет. Он принялся быстро печатать по клавишам.
[Миша]: Знаю я твое дело. Что ты опять натворил?
Мгновением позже пришло сообщение, и Миша в волнении сел на кровати. Что-то сдавило в груди и мешало ему дышать. У него вспотели ладони, и в горле образовался ком, когда он вновь вспомнил о тех кошмарах больного разума, в который сегодня вечером он насильно был затащен самой судьбой.
[Саша]: Это насчет фоток, – единственное, что было написано в сообщении друга. И Миша понял, что он не способен уйти от этого, не сможет убежать или зарыться под одеялом, погрузившись в сны. Ему нужно выяснить, что случилось. Разобраться с этим раз и навсегда, иначе это будет преследовать его до конца дней.
Он вернулся к мобильнику.
[Миша]: Что нужно делать?
[Саша]: Встретимся у нашего места, где это произошло. Буду ждать тебя там через двадцать минут. Прошу, не опаздывай.
На этом они закончили.
Миша торопливо оделся, вышел на балкон и закурил, уставившись пустым мрачным взором в тихое чернильное небо. Провел мокрой рукой по волосам, торчавшим во все стороны. Наконец, закончив, он вернулся обратно в квартиру, взял в одном шкафчике, что хранился в кабинете отца, пистолет с тремя патронами и сунул за спину под кофту за ремень джинсов. «Надеюсь, он мне не пригодится, - подумал мальчик, - очень надеюсь». Он глубоко вздохнул, еще раз. Накинул на голову капюшон и тихо вышел из дому, стараясь не разбудить своих предков.
Через двадцать минут Миша стоял в условленном месте, напротив закрытого киоска с газетами.
Еще разбуженный от странной СМС-ки друга Миша подозревал о чем-то нехорошем. Но уже сейчас, когда он находился здесь, среди мертвых, кривых деревьев и потускневших, грязных, жилых трущоб, нависших над ним, словно серые доисторические горы, – не было никаких сомнений в правдивости того факта. Что-то не так.
«Какого черта я здесь делаю?» - размышлял мальчик. Согнувшись, он держался неподвижно, словно неправильный оловянный солдатик, окоченевший то ли от холода, то ли от страха. Он и сам толком не знал. Потянулся к карману за очередной сигаретой, но замер на месте, когда невдалеке увидел очертания некой фигуры, выходящей из-за деревьев. Он не мог различить, мужчина это или женщина, однако ощутил исходящую от нее опасность. Фигура стремительно двинулась к нему.
«Это не Саша», - сразу подумал подросток с поднимающейся тревогой. В его голове лихорадочно проносились мысли. Что-то здесь не так. Это ловушка. Его обманули. Надо уходить, пока не поздно! Пока не случилась беда… уже слишком поздно.
Он неуклюже развернулся и внезапно столкнулся с еще одной жуткой фигурой, вплотную подошедшей к нему сзади, отчего Миша поскользнулся и упал, сильно ударившись затылком о лед. Нестерпимая боль резко пронзила молнией всю его голову и заставила закрыть глаза. Ему показалось, что голова раскололась на части, взорвалась на мелкие куски. Перед тем как упасть, он мельком разглядел лицо того человека в капюшоне – его желтые глаза, горевшие из тьмы и пристально изучающие Мишу. А потом все заволокло красным, до боли режущим светом, который становился ослепительно ярче и ярче, и затем сменился бездонной, непроницаемой чернотой… он погрузился в забытье.
***
Старые кирпичные стены были все в трещинах и пятнах от цемента.
Он лежал на сыром грязном полу. В помещении было довольно плохо с освещением. Сквозило какой-то подземной затхлой прохладой. Блики от факелов плясали на красных стенах. У передней стенки находился прямоугольный деревянный стол.
«Я в каком-то заброшенном доме – в подвале или под землей», - судорожно соображал Миша, приходя в себя. Но воняло здесь действительно как в канализационном коллекторе. Он попробовал встать, но почувствовал сильное головокружение и острую боль. Слегка приподнялся, опираясь на локти. Нащупал пальцами что-то липкое и теплое у себя на затылке, приблизил к лицу и обнаружил кровь. К горлу подступила тошнота. Ощущение было, словно кишки выворачивают наизнанку. А потом взгляд сфокусировался на двух очень странных объектах, стоявших недалеко от него у стены. Образ их был гадок и страшен. Они больше не прятали своих лиц под капюшонами и откровенно разглядывали Мишу, как пришельцы только что прибывшего на их родную планету землянина. У них были большие выпученные желтые рыбьи глаза, вытянутые, как у змей, морды в порезах и отвратительных шрамах.
«Господи! Кто это такие? - испугано думал мальчик. Какая-то порочная помесь человека и рыбы… или лягушки. Что это, нахрен, такое!?»
Они долго молчали, словно не умели говорить. Или не знали, что сказать. И тогда тишину осмелился нарушить Миша:
– Пацаны, – начал он громко, стараясь придать своему голосу уверенность и твердость, – я вас не знаю, ниче у вас не крал. Что вам от меня надо?
– Это интересный вопрос, – наконец произнес один из них водянистым голосом. – Стало быть, что будет с твоим другом, тебе совершенно плевать?
– Нет, – слабо возразил Миша, отводя глаза от пристальных взглядов двух декадентов. – Он, конечно, накосячил. Пусть отвечает за свои поступки. Я ему сразу говорил, что не надо, но парень он упертый. Тупой, конечно, и упертый, но хороший. Вы же его отпустите?
Они вдруг залились злобным беснующимся смехом, напоминавшим больше какофонию диких агрессивных бабуинов. От такого представления Миша вздрогнул. Этот ужасный хохот многократно повторился эхом, прокатываясь по длинным сводчатым стенам туннеля, будоража его глубинные тайные чертоги.
– Что смешного? – растерялся мальчик. – Где Саша? Он жив?
– Ты пойдешь за ним, когда мы закончим, – сказало существо.
– Мы отведем тебя к Бергитте, – вторил ему другой, и его обезображенная морда, освещенная рыжим пламенем, просияла. Он прошел к прямоугольному столу, на котором были разложены какие-то не связанные друг с другом предметы: случайные мобильники, различных размеров и форм ножи, серпа, меховая игрушка медведя с оторванной лапой и пришитым за место нее сырым свиным копытом, камера с разбитым объективом, глиняный кувшин, наполненный до краев чем-то мерзостным и пахучим, и сотни, тысячи черно-белых и цветных снимков, разбросанных по всему столу с ужасающим на них больным содержимым, которое как-то довелось лицезреть Мише.
– Меня зовут Мидас, – сказало существо. – Мы нашли эту пещеру совершенно случайно. И тогда мы поняли, что это предназначение. Кто-то вел нас сюда. В той пещере была книга – ветхий фолиант, написанный неким автором под именем Неизвестный. В ней было много чего такого, о чем шепчутся лишь в глухих подворотнях и пьяных кабаках при свете луны или одиноких свеч. Но не смеют произносить вслух при большом люде. Мы нашли алтарь и инструкцию. Изучив ее, мы усердно взялись за дело. Это приносило нам... удовольствие. Здесь мы обрели нашего спасителя, которому стали служить.
– Что вам от меня нужно? – попробовал выяснить мальчик; его голос дрожал.
– Мы приводили сюда многих. Они были слишком слабы и не доживали до встречи с Великим. Женщины повреждались умом, дети теряли сознания и умирали старики. Молодые сердца тоже холодели раньше времени. Им не удавалось доходить до финала, они не удостаивались чести видеть нашего бога во всей его славе и величии. И просыпались они лишь в его голодной пасти, что вечно пожирает кости, кровь и плоть.
– Ты увидишь Ее, – с упоением вторил другой. – Матерь червей, мать подземелий и болот.
– Вы просто ненормальные! Вы понимаете, так поступают только настоящие маньяки и психи! – надрывно закричал Миша. Он хотел, чтобы они услышали его, но они оставались равнодушными.
– Так говорит общество? Мы не относим себя ни к тем, ни к другим. У нас свое общество и свои правила, которым мы подчиняемся. Для нас вы такие же ненормальные дикари, как мы для вас.
Миша прижал ладонь к раненому месту на затылке. Ноги затекли. Он не мог встать. Не мог ничего сделать, чтобы спастись. Чтобы попробовать сбежать от этих уродцев.
– Зачем вам это? Что вы хотите?
– Ты будешь следующим, – сказал тот, что был у стола. Он осторожно взял в руки камеру и передал ее второму. Тварь делала снимки, приблизившись и фотографируя буквально каждую эмоцию, отраженную на уставшем и измученном лице подростка. Оно словно собиралось добраться до его сжавшейся девственной души и похитить ее через радужные оболочки.
– Всякая смерть должна быть осмысленной. Ритуальной. Этот ритуал называют по-разному. Но, пожалуй, самое распространенное ему дали имя… – на пару секунд Мидас замолчал, наслаждаясь своим превосходством и убийственным страхом пленника; острая чешуйчатая рожа расплылась в ехидной гримасе, выставляя передние зубы, покрытые кусочками сырого недожеванного мяса. – Оно получило имя – Мертвец из ада. Практика преподношения жертвы высшему хтоническому существу. Мы с братом кормим ее, заботимся о ней, наполняем силой. Это было кому-то нужно. Мы жрецы, стяжающие боль и страдания. Привыкшие к таким условиям и к жизни во тьме. Больше мы нигде не нашли утешения. Это наш приют и наша работа.
Он взял со стола длинный, изогнутый ритуальный нож, блестевший в свете огней.
– Мы научились искать новые грани чувств. Добывать эмоции через боль, которую выделяет душа посредством тела. В этих поисках мы неостановимы.
Миша почувствовал, что должно за этим последовать, и немедля выхватил из-за спины отцовский пистолет, который чуть было не выронил из трясущихся рук. Он поспешно снял его с предохранителя и навел на Мидаса. С рычанием тот кинулся в его сторону и Миша выстрелил. Промахнулся! Оставалось всего два патрона и несколько секунд до того, как этот монстр доберется до него, чтобы разделать, как тушку. Миша снова спустил курок и в этот раз был точен. Пуля прошила грудь в области сердца насквозь. Брызги окропили заднюю стену алой кровью. И Мидас безжизненно повалился на пол.
Мальчик перевел затравленный взгляд на второго. Он весь вспотел. Оставалась всего одна пуля, от которой зависела чья-то жизнь. Существо, прежде уставившееся на своего мертвого товарища, вдруг увлечено принялось делать фотографии Миши, пока он не прервал его выстрелом в голову. И тварь упала на землю замертво, по-прежнему сжимая в своих корявых пальцах фотоаппарат.
Миша застонал, пытаясь встать. Напряг все свои мышцы. И у него получилось! Он поднялся, ошарашено осматриваясь, где он находится. В нескольких метрах лежали два тела изгоев. Они не шевелились, и Миша решил, что убил их.
Он направился к выходу. Шел по бесконечно длинному, сумрачному туннелю, непроизвольно считая количество настенных факелов, видимо, чтобы успокоиться. Среди этой неестественной тишины слишком громко билось его сердце. Создавалось впечатление, что он спускается по склону. Направляется к центру Земли. Тропа наклонялась, а из-за стен доносился какой-то нечеловеческий, потусторонний вой, как будто там и вправду обитали мифические существа. Им овладела паника. Куда идти? Как отсюда выбраться? И сигареты кончились, черт!
Он достиг поворота и внезапно услышал выбивающийся из общей какофонии шум. Будто где-то что-то ползло (или тащили). Что-то тяжелое и склизкое передвигалось по полу. Какие-то шорохи. Возникали тени. Ему показалось, что он сошел с ума, пока не добрался до прохода, из которого шли эти леденящие кровь звуки. Он не хотел туда идти. Хотел пройти мимо, но нечто заставило его заглянуть. Он двинулся к отверстию, опираясь руками на стены, и поддался вперед. В каком-то полуобморочном состоянии Миша свалился на колени, больно ударяясь о камень, и поднял свой взор...
Узкое маленькое помещеньице, скорее похожее на келью или темницу, скудно обставленную мебелью - а именно тем мусором, который можно встретить на любой обыкновенной свалке, - заливало тусклым светом от нескольких факелов. У стены с задранными кверху руками и привязанными к какой-то трубе сидел бродяга, чью одежду составляли лишь трусы да порванная майка, обнажающая изувеченную кровавую спину. Голова висела в воздухе. Его нещадно били плетями (и, судя по состоянию, не один день), с особым усердием рассекая мясо до кости. Миша в ужасе затаил дыхание, узнав в этом скукоженном и совершенно раздавленном создании своего некогда лучшего друга Сашку, и при виде него у мальчика что-то защемило в груди.
Он кинулся его освобождать. Узлы оставили на запястьях Саши багровые следы. Миша попробовал привести его в чувства, но, кажется, он был мертв, ибо вся его дряхлая худая внешняя оболочка указывала на такую трагическую мысль. Тогда Миша наклонился к нему, пытаясь уловить дыхание, и внезапно тело дернулось, как от удара тока. Саша широко раскрыл глаза, ведущие к порогу, за которым тянулось необозримое безумие, и с поразительной силой обрушился на друга, прижимая его к земле. Ледяные, заскорузлые пальцы медленно начали смыкаться на горле Миши, перекрывая доступ к кислороду. Бледное и исполненное крайней мукой, истощенное лицо, покрытое шрамами, грязью и потом, отображало дикую, первобытную злость и кровавую жажду, сверкавшую в его неистовых глазах. На Мишу глядела искаженная, обратная сторона человека, доведенная до полного отчаяния. От Саши остался только образ и воспоминание, но то, что было в нем сейчас, являло собой жестокого, горевшего лишь насилием монстра, в котором временами пробивался неопределенный отголосок страха.
Миша не мог его скинуть с себя, и удары не приносили должного результата (он словно не обращал на них внимания, погруженный в транс). Перед глазами мальчика все стало расплываться - потолок будто растекался, подобно краске под дождем. Рука, уже слабо шевелящаяся в стороне, сумела нащупать тяжелый, шершавый предмет - камень! Хрипя и задыхаясь, Миша потянулся к камню, сжал в своей ладони и пустил острым краем точно в висок Саше, который отлетел от него на несколько ярдов и больше уже не вставал. Наконец-то Миша с шумом вдохнул спасительный воздух, который проникал в легкие, как чудо, и даже в этом затхлом, насквозь пропитанном разнообразными необычайно мерзостными ароматами помещении был для него слаще любого нектара. Рука по-прежнему сжимала камень, а рядом, распластавшись на полу, лежал его теперь уже, наверное, покойный друг. Миша долго смотрел на него, потом на тот булыжник, а затем с пронзительным воплем принялся разбивать лицо Саши, превращая его в кровавое месиво. Ошметки крови, кожи и мяса брызнули во все стороны. Он продолжал опускать на него камень, словно опасался, что парень встанет, чтобы закончить начатое. И он бы не угомонился, если бы не почувствовал, что позади него кто-то стоит и пристально наблюдает за этим зрелищем. Кто-то положил худую руку на плечо Миши, заставляя его прекратить зверство.
– Вот и твой друг пытался уйти, – сказал он нежным шепотом. – Ритуал почти завершен.
Как будто только сейчас пробудившись от наваждения, из глаз Миши внезапно брызнули горячие слезы. Губы затряслись от страха. Его била неконтролируемая дрожь. Он потерял самообладание и громко заревел.
– Пожалуйста, – умолял он, стоя на коленях в ободранной мокрой одежде, перепачканный в крови и каком-то дерьме. Жалкий и беспомощный, окончательно раздавленный и сломленный, как душевно, так и физически, под натиском тех могущественных сил, с которыми человек был просто не способен сражаться в одиночестве и был обречен на погибель. – Пожалуйста... пожалуйста... пожалуйста...
– Твой друг предлагал нам сделку, – холодно говорило существо. – Тебя взамен его спасения. Это же он привел тебя сюда, – оно гнусно ухмыльнулось. – Мы не любим технику за исключением тех штук, что делают снимки. Он написал тебе, чтобы ты пришел, и взамен просил отпустить его. Хотел обмена. Но мы предложили ему иной вариант.
–... пожалуйста, прошу вас... умоляю... – рыдал он, как дитя, – пожалуйста... умоляю...
– Ты заслужил шанс. Но ты должен кое-что сделать. Твои родители – приведи их сюда, – властно приказало существо и желтые рыбьи глаза сверкнули.
Все еще заходясь в слезах, Миша позволил себе слабо улыбнуться, как будто проблескам надежды – новому восходящему солнцу, которое обманчиво светило завлекающим черным светом. Существо заботливо обняло мальчика и прижало к своей шершавой болотной коже.
– Мы все пришли к этому таким образом. Возвращайся к нам снова, и ты получишь здесь утешения, – по-змеиному шептал Мидас. – Возвращайся к нам снова, брат. И Она утешит тебя... возвращайся к нам снова, и мы откроем тебе секреты... ты станешь мертвецом... ты уже мертвец... мы все пришли к этому так...
Конец.
Ключевые слова: Дети снег культ кровь мертвец авторская история