Лай кикиморы
Эта история не имеет определенных граней, и достоверность её не оговаривается, и, что есть правда и есть вымысел - судить только вам. Еще будучи малолетним сопляком, я частенько отправлялся на школьные каникулы к своей тетке, которая проживала в регионе с незамысловатым названием Светлое. Я особо не противился воле родителей, так как прекрасно знал, что в компании своей тетушки я прекрасно проведу время и отлично отдохну, несмотря на полное отсутствие малейших признаков цивилизации и привычных мне благ.По вечерам мы доставали радиоприемник времен эры динозавров, слушали прогноз погоды на завтра и пили чай с айвовым вареньем. В это время пес моей тетушки Джем покорно клал свою огромную медвежью голову мне на колени и прикрывал глаза, выражая таким образом свою преданность и доверие. Так проходили многие наши вечера. Так же проходил и сегодняшний вечер.
На следующий день я проснулся далеко за полдень. Тетушки в комнате, естественно, не было, и дом по праву находился в полном моем распоряжении до момента её возвращения с работы. Джем громко пускал пузыри из носа и подергивал мохнатой лапой. Видимо, он пришел ко мне в комнату сразу, как только я уткнулся в подушку и отправился завоевывать галактики снов. Даже не почистив зубы и не умывшись, я отправился на озеро, прихватив с собой только хлебный мякиш и бамбуковую удочку.
Я вышел из дома, закрыл за собой деревянную калиточку, которая и успела, что только мелодично и протяжно скрипнуть. Я выполз на солнце и недовольно покривился, словно я укусил лимон. Земля была настолько пропеченной и горячей, что даже сквозь резиновые тапки я мог чувствовать исходящий от поверхности жар. Я разулся.
Поселок, в котором проживала моя тетушка, отличался внушительными размерами, но людей здесь проживало достаточно немного. Я пробирался мимо старых одноэтажных построек, бараков и домишек, которые в буквальном смысле вросли в землю под давлением времени и силы земного притяжения.
Запах сырого дерева стоял возле каждого подобного домика, он не отставал от меня просто так и тянулся вслед за мной вплоть до следующей и последующей улицы. Тени от близстоящих деревьев создавали коридор, манящий меня в свою глубь и утоляющий жажду от полуденной жары.
Пока я перебирал босыми ногами по разгоряченной пыли, ругая случайно попадающие мне между ног раскаленные камушки, я не заметил, как передо мной вырос белый каменный дом с высокими кованными воротами.
- Ххххррр... - услышал я.
Я остановился и поднял голову. Ветхая старуха, старуха-паутинка, высушенная подобно грибу на солнцепеке, смотрела на меня из-под груды теплой зимней одежды самых разнообразных и пестрых цветов: лимонное грязное пальто, многочисленные свитера в заплатках, махровые платки и шарфы. Всё это окутывало её и, казалось, являлось продолжением тела. Из всей этой массы я едва различал выдающиеся вперед руки, ноги и острый нос.
Она сидела прямиком на заборе, подобно огромной курице на насесте и, выпучив на меня два желтых глаза, шамкала ртом и причмокивала губами. Дряхлые и морщинистые щеки свисали по её лицу, собирая в себя капли крупноградистого пота, который, по всей видимости, собирался у неё там постоянно, что приводило к опрелостям и раздражению по всей коже лица. Запах пота, как мне казалось, доносился прямо до моих ноздрей и впивался даже в глаза.
- Хрррррюмс! - прозвучало снова.
Она сидела и жевала огромную, как вселенная, белую сливу. Старуха жадно откусывала большие куски и не спеша перетирала их редкими зубами. Сок плода противно стекал у неё по губам, по подбородку, по шее и едва ли не капал мне на ноги. Огрубевшие и намозоленные пальцы с жадностью впивались в мягкую плоть плода, заставляя его лопаться и жалобно чвякать.
Её глаза продолжали следить за мной. Ветхое создание уже успело прикончить сливовый плод. Сперва она вытерла слипшимися пальцами подбородок и губы, а после и всё лицо. После этого старуха достала из-под одежи второй точно такой же фрукт и стала манить меня им, тыкая мне его чуть ли не в мой рот. Её руки растягивались и растягивались и, казалось, достигли длины млечного пути. Я смотрел, как завороженный, сначала на неё, потом на сливу, после снова на неё. Я стал тянуться к нему.
Желтые глаза ярко и злобно сверкнули. Я отпрянул и быстро пришел в себя, отойдя назад на несколько шагов. Проглотив от изумления и отвращения язык, я поспешил убраться оттуда как можно скорее. Я решил, что больше никогда в жизни не пойду по этой улице, чтобы более не ощущать на себе настолько неприятный и мерзкий совиный взгляд. О старухе я позабыл быстро.
День на озере прошел замечательно и, уже собираясь возвращаться, я не заметил, как прилег в тени кленовых деревьев и уснул прямо на берегу. Когда я очнулся и отошел ото сна, земля уже остыла, а небо уже покрылось мурашками. Я почувствовал, что возле воды находиться несколько прохладно и поспешил домой, боясь того, что тетушка уже вернулась.
Я потрусил к тропинке, которая могла сократить путь вдвое и вывести меня на главную дорогу, ведущую к дому. Я шел быстрым шагом и казалось, что ноги уже настолько обессилили и устали, что я был готов переночевать прямо под этим малиновым кустом. Наконец-то я вышел на нужную дорогу.
Ночь кривила губы и не произносила уже ни слова. Свет в окошках деревянных домов не горел и не дребезжал, как это происходит обычно. Видимо, господин Сон уже успел ко многим заглянуть с визитом и напоить их крепким успокаивающим отваром.
В горле болело и пекло. Я, казалось, задыхался. Я торопился и догадывался, что возвращаюсь намного позже положенного времени. Самым удивительным было то, что свою любимую бамбуковую удочку я забыл там, на берегу, и вспомнил о ней только сейчас, в тот момент когда, позади я услышал странный шум. Я остановился, но повернуться не осмелился.
- Суууииииип... - послышался скрип позади меня.
Я сделал еще несколько шагов и только потом повернул голову. Вдалеке, в нескольких десятков метров от меня, катилось колесо. Я присмотрелся внимательнее как только мог при плохой видимости и увидел обыкновенное деревянное колесо от телеги, которое не спеша катилось за мной, словно сопровождая меня.
Будто бы заметив моё любопытство и мой явный ступор, колесо мгновенно замерло, но не упало, как это должно было случиться. Оно за секунду повернулось ко мне боком и полностью остановилось. У меня было чувство, что оно ожидает моего следующего шага.
Всего лишь на секунду я задумался о том, что колесо банально могло отвалиться или слететь с телеги или совершенно случайно укатилось с чьего-нибудь двора. Случайно?Да разве? Неужели колеса каждый день куда-то просто укатываются?
Я потер рукой глаз, сначала один потом второй. Вытер пересохшие губы. И так несколько раз, пока я не стал видеть вокруг себя разноцветные круги и линии. В горле пересохло.
Я решил продолжить свой путь.
- Суууиииип... - заскрипело снова позади меня.
Я обернулся, теперь уже полностью: колесо катилось прямо за мной, но теперь оно не останавливалось и приближалось ко мне, всё ближе и ближе. Не чувствуя своё нутро от страха, я бросился бежать прямо во мглу, предварительно несколько раз споткнувшись о булыжники и засохший кусок грязи. По мере того, как я ускорялся, я чувствовал, как оно догоняет меня.
Я хлопнул калиткой, Джем залаял. Я притаился за кустами сирени и зажал рот ладонью, чтобы не выдать своё дыхание и весь ужас, исходящий из моей груди, который так и рвался наружу.
- Суииип-суииип.. - выписывало круги колесо. - Суууиип-суууииипп...
Яркий лунный свет обрисовал колесо, которое успело сделать уже несколько кругов возле моего двора, прямо перед калиткой, иногда даже опираясь и постукиваясь об неё. После чего оно на несколько секунд замерло и убралось восвояси.
Дома я рассчитывал на здоровскую взбучку. Но тетушка уже крепко спала, оставив еще горячий ужин на столе. Видимо, она разогревала его несколько раз подряд. Джем жалобно поскуливал и рычал, тыкаясь мне в ноги. Я не стал ужинать, боясь стуком своих зубов об посуду разбудить тетушку. Едва притронувшись головой к подушке, я стал успокаиваться.
Я закрыл глаза. Запах варенья и липового чая подействовал на меня благородно, и я даже стал согреваться и потихоньку отходить ко сну. Циферблат часов смазался, и я не знал, сколько сейчас времени и сколько оставалось до рассвета. Я желал как можно скорее проснуться и увидеть первые лучи солнца, которые заползут ко мне под одеяло.
Я закрыл глаза. Приятное тепло теперь согревало каждый мой сустав и каждую мою мышцу, и, несмотря на неистовую боль в ногах, теперь я ощущал, что страх отступил от меня.
Прошло некоторое время, и я понял, что просто истекаю от желания того, как хочу в туалет - прямо здесь и прямо сейчас. Несмотря на то, что страх после сегодняшних приключений немного отступил, я по-прежнему чувствовал опаску перед неизвестностью и злобностью темноты, которая еще плотным шаром окутывала все улицы.
В доме туалета не было, и долгожданное облегчение я мог испытать только если попаду на улицу. Я решил потерпеть до утра, но не тут-то было. С каждой минутой терпение улетучивалось и утопало, как последний островок надежды и спасения. Мочевой пузырь вопил и предупреждал меня, что добром это дело не закончится. Я старался не думать об этом, старался чем-нибудь себя занять, даже пытался найти в доме бутылку, чтобы сделать туда свои дела, только бы не выходить на улицу, но тщетно.
Я открыл дверь веранды и позвал с собой Джема, чтобы чувствовать себя более спокойно и уверенно. Пес стремительно выбежал на улицу и пропал во дворе. Выйдя вслед за ним на улицу, я услышал дружелюбное стрекотание сверчков и отдаленный вой собаки. Джем повел ухом, но не ответил.
Сделав свои дела в деревянном кабинете, я не спеша и с легкостью, насвистывая веселую песенку, как настоящий джентльмен удачи, незамедлительно отправился к двери дома.
- Джем, - позвал я пса. - Джем!
Но пса нигде не было. Я позвал его еще раз.
- Джем! - крикнул я.
Легкое поскуливание доносилось из хлева, где находилась тетушкина скотина достоинством в 2 коровы и 3 козы, которых она каждый день выгоняла на луг и забирала вечером после рабочего дня, а также там находилось несколько пестрых наседок.
Я решил направиться в хлев, подумав, что пес, улучив момент моего отсутствия, решил пойти полакомиться яйцами, которые были снесены птицами накануне.
- Клвок-клвок... - послышалось изнутри, - клвок-клвок...
Я забрался во внутрь сарая и поначалу оторопел от неприятного запаха сена и коровьего помета, но времени вынюхивать у меня не было. Зажав рукой нос как можно плотнее, я начал взглядом выискивать огромную собачью голову, в надежде застать его за мелким яичным преступлением.
Я прислушивался всё внимательнее, но не мог понять, откуда исходит этот мерзкий звук, напоминающий лязг металла и скрежет зубов по железной посуде.
- Клвок-клвок... - продолжал слышаться звук, и далее снова собачье поскуливание.
- Джем? - тихо сказал я в темноту.
Почуяв неладное, я стал оглядываться в поисках достойного орудия для защиты. Тут я заприметил косу, которую мой покойный дядя использовал для покоса сена. Я схватился за цепок, на котором она висела: коса злобно шорхнула.
Я прижал её к себе. Она до сих пор отчетливо пахла свежей травой и сеном. Я на секунду отвлекся, вспоминая как искусно ею владел мой дядя, насколько легко и послушно она двигалась в его руках, пока он не ранил себя ею в ногу. Тут я быстро собрался и опомнился и продолжил красться.
- Кволк-кволк-кволк... - я отчетливо и громко слышал звук, доносящийся до моих ушей.
Я приблизился к одной из коров, которая спала в хлеву. По мере того как я приближался, руки с большей силой вцеплялись в косу. Я опустил свой взгляд от её спины к ногам и вздрогнув, выронил нечаянное «ай».
Косматая черная собака сидела на двух задних лапах, как это по обыкновению делают люди, и спокойно доила одну их коров, осушая её вымя до последней капли. Ведро наполнялось быстро и звонко, настолько умело орудовали лапы собаки. Это был не Джем.
Псина обернулась и сверкнула на меня желтыми, как огниво глазами. Пасть её была широко раскрыта, откуда высовывался широкий и скользкий язык ярко-алого цвета. Собака тяжело дышала и продолжала наполнять своё ведро, не отрывая от меня своего пронизывающего взгляда.
- Пхе-пхе-пхе... - тяжело дышала собака.
Не отрывая от неё глаз, я продолжал наблюдать, не смея пошевелиться. Косматая голова стала вытягиваться вверх и вверх и тянуться ко мне, капая липкой и вонючей слюной себе на грудь и лапы. Рот пса стал широко раскрываться, обнажая и демонстрируя мне свои гнилые зубы и бездонную глотку.
Я, не задумываясь, полоснул собаку изо всех сил лезвием по ноге. После сразу же последовал второй удар. Я чувствовал, как руки мои колотились, словно их шарахнуло током, но косу я не отпускал.
Послышался детский протяжный плач и вой, смешивающийся со всхлипами и стонами. Собака опустила шею, её морда исказилась и стала поочередно приобретать сначала очертания ребенка (совсем детские), после пожилого мужчины лет 100, а после и мои собственные, с моим лицом и моими глазами.
В всплеске страха и адреналина я стал махать косой во все стороны, надеясь защититься и прогнать собаку, но только зацепил железное ведро и разбудил всю животину. Я зацепился за него и упал. В хлеву стоял рёв. Собачонка скрылась.
Утром я проснулся от того, что слюни Джема стекали у меня под подбородку, а его густая шерсть уже забилась мне в ноздри и мешала спать.
- Ты уже проснулся? - спросила тетя.
- Проснулся, - растерянно ответил я.
- Что ты вчера вечером делал в хлеву? - спросила она. Но тут в окно дома кто-то постучался, и она вышла на крыльцо.
Через минуту она уже вернулась в дом.
- Ты не видел йод? - спросила она, поочередно открывая каждый шкафчик на кухне.
- Тебе зачем?
- Бабушка с соседней улицы пришла, сказала, что на косу упала. Так видел или нет, дурачина?
- Упала на косу? - вопросительно переспросил я.
- На косу, - кивнула тетя.
Я бросился к окну, выходящему во двор. Возле крыльца дома стояла ветхая старуха, старуха-паутинка, высушенная словно гриб на солнцепеке, с перебинтованными грязным тряпьем ногами, на которых виднелись две глубокие резаные раны. Две.
Источник
Автор неизвестен
Новость отредактировал Таис - 15-03-2015, 15:34
Причина: Поменяла раздел
Ключевые слова: Кикимора старуха коса собака