Паучьи врата. Часть пятая
Осень вступила в полные права: солнце становилось все более редким гостем, шквальный ветер все чаще был предзнаменованием ливня, но золотая листва со всевозможными оттенками красного скрашивала унылую серость. Состояние баронессы улучшилось, на профессиональном поприще наступило затишье. Гвен радовалась словно ребенок, когда наконец-то смогла выделить время для себя. Музыка помогала «выстроить» иллюзию отстраненности от внешнего мира, кроссовки поднимали сотни брызг, горячее дыхание клубами пара вырывалось из груди. Девушка любила осень и прощала ей меланхолию с прослойкой грусти.В конце улицы собралась жадная до зрелища толпа. Гвен вынула наушник из уха, и направилась к людям.
- Твоя псина, - орал худосочный старик на мужчину летами не моложе него, - перетаскала всех моих курей!
- Да мой пес в жизни не полезет в помойку, что ты зовешь домом! – держал ответ хозяин белого бультерьера.
- Да что ты, Вард?! – в оппонента полетела курица со сломанной шеей. – По-твоему, я сам это сделал?
- Да, Грэм. Мой пес бы разорвал птицу в клочья!
Гвен с отвращением смотрела на людей. Их лица искажала эйфория чужих бед. Ругань распаляла в толпе самые низменные чувства. Зрачки девушки расширились. Черта леса стала ближе вдвое. Перед деревьями стоял эшафот. Внутренности Гвен зашевелились, словно рой шершней. В колодках томилась рыжеволосая девушка. Благочестивые лица искажал праведный гнев. Они с горящими пороком глазами забрасывали грешницу гнилыми овощами.
- Плоть праведную с грешной душой не тронь,
В венах твоих пусть разгорится адский огонь.
Позволь же мне падшей слепыми своими глазами
Узреть сущность праведников, что судят словами.
Девушка вскинула голову и Гвен увидела в ее чертах себя. Звук выстрела заставил баронессу подпрыгнуть на месте. Пес взвизгнул, упав на тело хозяина. Гвендолен отвернулась. В четвертой главе записей Джэклин она уже видела эту же картину. Только вместо пса был огромный волк. Девушка набросила капюшон и поспешила затеряться в узких улочках окраины города. Не хватало для полного счастья допроса от местных стражей порядка.
Усилиями доктора Бенсона старшая баронесса не только поправила здоровье, но сразу же смогла встать у руля семейства. «Руль» этот повернул в сторону расширения владений – Женевьева приобрела огромный участок в Лондоне. Следующим утром после стрельбы бабушка вызвала Гвен к себе в кабинет. В глаза девушке сразу же бросился румянец на ее щеках. Казалось, баронесса помолодела лет на пять. Оставалось только догадываться, что делал с ней Бенсон по ночам.
- Ты так тоже сможешь, - усмехнулась Женевьева. – И даже больше.
- Правда? – в тоне Гвен сквозило неуверенностью.
- Милая, у тебя огромный потенциал. Я бы с радостью открыла тебе все карты, но излишние знания тебе лишь навредят. Поверь мне, говорю по собственному опыту.
- Я вам верю, бабушка.
- Надеюсь, ее пальцы сжали подбородок девушки, - ты говоришь правду.
- Вы позвали меня, чтобы сыпать угрозами?
- Разумеется, нет. – Женевьева вложила в руку внучке конверт. – Твое убежище. Никто не знает о нем, и знать не должен. На доме стоит мощная защита, порожденная родной для тебя стихией. Помни, Гвендолен: терпение главная из благодетелей. А теперь иди, у тебя много дел на сегодня.
Глаза девушки едва ли не метали молнии от гнева: сначала родители, потом – фамильяр, а в конце и бабушка. Все обо всем в курсе, кроме самой Гвен. Какое единство! Жаль только никто не желает помочь или хотя бы подсказать девице с потенциалом, как справиться с бременем дара. Делалось противно от чувства, что ее используют. Можно, конечно, уйти по-английски, смачно харкнув на обязанности, но она знала – отдача замучает.
Путь в дом Варда был чист, как подозревала Гвен – не без участия бабушки. Бобби* подчинялись королеве, а в этом городе ее звали не Елизавета.
- Твою мать, - шикнула Гвен, поранив палец о нож. – Да что это со мной?
Кровь окропила знаки на пентаграмме и края их растеклись. Девушка потянулась за мелом. Рукав задел свечу. Вскрикнув, Гвендолен подскочила на ноги. Пламя свечи «лизнул» подол юбки, и ткань моментально вспыхнула. В попытке затушить огонь, она наступила на кристалл. Тупая боль растеклась по всему телу. Пальцы ощутили под собой шишку размером с кулак ребенка. Зашипев от беспомощности, девушка схватила сумку и направилась к двери. Шла бы тетушка со своими идиотскими подсказками! Гвен справится без них.
- Преподобный, - девушка замерла на пороге. – А что вы здесь делаете?
- Не твое дело, дрянь!
Лицо его вытянулось, послышался треск костей. Гвен рванула в сторону сарая. Когти вошли в ее плечи. Девушка рухнула на землю. Глаза распахнулись от ужаса, когда исполненное ненависти рычание раздалось над ухом. Взгляд остановился на камне. Гвен изловчилась и нанесла удар. Волк, это был тот самый белоснежный волк с глазами цвета пламени! Чудовище со страниц записей Джэклин.
Подобные мечам клыки впились в предплечье. Гвен взвыла от боли. Нащупав в сумке флакон, она с трудом откупорила корок. Пепел столетней ведьмы заставил волка отступить. Противник мотал головой из стороны в сторону и пятился к дому Варда. Уловка дала ей секунд тридцать, не более. Скоро зрение вернется к животному, а сбежать Гвен за это время не успеет.
Глаза зверя сделались подобно раскаленному железу. Ярость плескалась в них пополам с ненавистью. Тронув землю когтями, он бросился к Гвен. Ладонь девушки обратилась к сараю. Пальцы сжались, и она с воплем обрушила вилы на голову врагу. Волк жалобно взвизгнул, завалившись на бок.
- Ярость можно одолеть лишь еще большей яростью, - прошептала баронесса. – Вот к чему сноска на первой странице. Будь ты здорова, тетушка!
Гвен села волку на грудь. Пальцы медленно вошли в глазницы зверя. Упираясь коленями в камни, она впечатала голову волка в землю. Ее крики мешались с предсмертными хрипами врага. Кровь заливала лицо вперемешку с мозгами, а Гвен продолжала наносить удары. Прекрасный мех распадался у нее под пальцами. Плоть сырела, разбухала, выпуская наружу червей. Гвен поджала губы и разорвала грудную клетку животного. Серое сердце кишило личинками, а бескровная печень скользила меж пальцев.
- Земля отвергни плоть гниющую,
Загони в силки душу вездесущую.
Забери кости, впитай гнилую кровь,
Чтобы жизнь возрождалась вновь и вновь, - шептала она над органами.
Сетка черных сосудов скрепила распадающуюся плоть. Девушка поместила добычу в коробку. Обмакнув руку в гнили, что осталась от плоти волка, Гвен втерла ее в раны. В глазах потемнело от боли: нервы словно оголились и запульсировали. Кровотечение остановилось. Последние капли разбились о камни. Земля, чавкнув, поглотила подношение. Опираясь на вилы, Гвендолен направилась к воротам.
У дверей в склеп барона Макалистера девушку дожидался Самуил. Магия магией, а телефон вещь незаменимая. Мужчина подхватил ее на пороге склепа. Цепляясь непослушными пальцами за ворот его рубашки, Гвен прошептала:
- Ни слова бабуле.
- Я не первый год работаю на Макалистеров, - беспристрастно ответил доктор. – Вопросов задавать не стану.
Женевьева не появилась в склепе супруга ни разу за семь дней, которые Гвен провела в нем, но девушка отчетливо чувствовала ауру бабушки на кладбище. Баронесса проводила обряды у дуба-трезубца, используя магию друидов и что-то еще, непонятное для внучки. Малум в такие ночи ругался на странном наречии. Девушка оставила попытки выяснить у него какую-либо информацию: пишача не отвечал или ограничивался отдельными словами, далекими от смысла вопросов. В другом же деле фамильяру не было равных – он оказался прекрасной сиделкой. Самуил заходил лишь на рассвете, чтобы осмотреть раны. Лекарства и уход легли на плечи демона.
- Вот видишь, госпожа, - говорил Малум, - я забочусь о тебе. А ты не хочешь меня даже покормить.
- Не ной. – Гвен протянула ему здоровую руку. – Ешь.
Зубы входили в округлые ранки, причиняя легкое жжение. После пары глотков крови пишача делался разговорчивее. Как-то намазывая тело госпожи могильной землей, Малум словно невзначай произнес:
- Богатая на магию земелька. Воистину королевский подарок! Жаль только, подходит не всем. Можешь представить кто ты, госпожа, если твои раны зализывает сама Смерть.
Госпожа представляла, но гнала подобные мысли прочь. Главное – ноги вновь держали ее. Пусть не с прежней уверенностью, да это пока.
В чреве «Смотрителя» было тепло. В камине потрескивали дрова. Аромат дуба делал домашнюю атмосферу полной. Вкусная еда, крепкие напитки, довольные посетители и во главе симпатичный, хоть и странный, бармен. Все мрачные мысли покидали голову девушки, стоило ей переступить порог заведения. В стенах таверны Гвен чувствовала себя в безопасности, словно на нейтральной территории.
- Давно тебя не было видно, Гвен, - бармен одарил ее дружелюбной улыбкой.
- Дела-дела, - она пожала плечами. – Освободилась и сразу в ваше милое заведение. Не могу позабыть черничный пирог.
- Рад, что мое заведение снова можно назвать милым. – Вильгельм помрачнел.
- Что-то случилось?
- О, да. Позавчера Сабина Бирч, старая дева, если так еще называют незамужних тридцатисеми летних дам, облила местную красавицу Еву Андерсон кислотой.
Встревоженный взгляд Гвен скользнул по крышке стола, и остановился на перебинтованном предплечье бармена. Вильгельм многозначительно вскинул брови, глядя на записи, которые девушка сжимала в руках. Улыбка на губах превратилась в оскал, и Гвен рассмеялась. Завязки упали по обе стороны от записника.
- Чужое лицо украсть я хочу.
В чем прок, если его не надеть?
От жабы на сердце зеленой кричу,
Не переставая добра ближнего хотеть.
Она подняла глаза на Вильгельма.
– Спасибо, посторонний наблюдатель.
Погода сегодня радовала солнцем и теплом. Гвен присела на лавку. Убывающая луна благоволила к ритуалу, куколка из воска с пеплом из органов волка была готова. Пятый, как предполагала девушка, бродил где-то неподалеку. Такие если вырвутся, одной жертвой не ограничиваются. Но с подобными пятому справится гораздо легче.
Ноги девушки коснулся мяч. Гвен подняла его и улыбнулась подошедшему курчавому мальчишке. Уголки губ ребенка опустились, зрачки расширились, наполнив детские черты злобой. Вены натянутыми канатами прошлись по шее к щекам, и мальчик хрустнул позвонками.
- Если бы сейчас сломалась твоя шея, - заговорил он голосом женщины лет сорока, - то я бы забрала твою чудесную меховую жилетку.
- Что?
- Можно мячик, мисс?
- Конечно, бери. - Гвен протянула ему мяч.
- Спасибо.
Мальчик, как ни в чем не бывало, продолжил играть с друзьями в футбол. Девушка просидела на лавке еще час, но дух больше не проявил себя никак. Размяв в руке воск, она прикрепила печать к деревянной планке снизу.
- Не одна печать, а единая,
Пусть уйдет отсюда невинная
Душа, плененная для радости,
Для забавы из одной только зависти.
Голубоватые, видимые лишь для глаз Гвен нити, сплелись вокруг площадки. Зевнув, она направилась в сторону поместья. Спать хотелось невыносимо, а еще нужно кучу документов оформить. Все чаще в голову лезли мысли про «отдохнем в гробу». Если учитывать объем двух работ, то шуточная фраза начинала обретать угрожающие перспективы в реальности.
Хуже действия может быть только бездействие. Доктор Самуил до возвращения ученицы успел «расправиться» с документацией и вскрытием пожилой четы. Гвен осталось только поставить подписи. Попивая кофе, девушка думала, почему в работе не бывает золотой середины.
- Только крови ее не ешь, только плоти ее не пробуй, - повторяла Гвен примечание к шестой главе записей. – И помни: если прошлое встретится с настоящим – будущего не станет.
Девушка сжала в руке колбу с засушенной кровью. Меню доктора из серии триллеров в список «Попробуй или умри» не входило. Вторая же часть явно намекала на трех человек, возможно, из клана Макалистеров. Если так, то прошлым можно назвать бабушку, настоящим – Гвен, а вот кто будущее?
Девушка отложила записи. До полночи оставалась четверть часа. Пора выдвигаться.
Гвен встала в центре площадки, и поместила куклу на плоский камень. Порезав палец, она нанесла руны в соответствии сторонам света. Острие иглы пронзило конечности куклы поочередно. Капля крови заполнила выемку в месте, где должно быть сердце, и произнесла:
- Этого места нет на карте,
Слишком просто тогда отыскать.
Потеряв нити связи в азарте,
Ты явишься мне, ведь я знаю, где искать.
- Глупая девчонка, я же сказала, что сломаю тебе шею за жилетку!
- Да подавись! – Гвен швырнула в нее вещь.
Женщина завизжала, и принялась натягивать на свое тучное тело жилетку вдвое меньшего размера. Лицо Гвен исказило презрение. Зависть и вороватость входили в число пороков, которые она ненавидела в людях больше всего. Со скучающим видом девушка поравнялась с кряхтящей женщиной. Пальцы сжали волосы на ее затылке, и девушка развернула незнакомку к себе лицом.
- Экзарцимус*.
Амулет Женевьевы оставил рубец в форме трезубца на лбу противницы. Женщину затрясло. Нечто, похожее на червей, заходило под кожей. Глаза подкатились, и она рухнула на колени. Эфемерная, едва различимая в ночном воздухе фигура осталась стоять за ее спиной. Гвен вонзила в грудь куклы гвоздь. Лицо духа теряло четкость. Начиная с ног, его «тело» скручивалось в спираль вслед за гвоздем. Воск плавился, приминая в себя дух. Шляпка скрылась внутри куклы. Гвен вылепила из воска кубик.
- Из праха в прах
Все рождается и уходит.
В него отправится страх,
С ним пусть дух тоже уходит, - прошептала девушка над сомкнутыми ладонями.
Приложив руки ко рту, она дунула. Прах осыпался с пальцев. Гвен вытерла руки о жилетку.
- Служба спасения, что у вас случилось?
- Маркет стрит, детская площадка, - произнесла девушка, - здесь женщина без сознания. Поторопитесь.
Телефон отправился в урну, а Гвен – в поместье. Усталость стремительно сошла «на нет»: во дворе собралось самое настоящее факельное шествие. Человек пятьдесят, словно в средневековье, выкрикивало: «Ведьма! Ведьма!» Из-за их спин открывался отвратительный обзор. Гвен пригнулась и направилась к зеленой изгороди.
- Вот видите, люди! – вещал, по всей видимости, лидер шествия. – Эта девушка. Она поклялась быть невестой Христа, а на самом деле была любовницей дьявола!
Толпа одобрительно взвыла. Факелы взметнулись вверх, и кроме них не было видно ничего. Гвендолен прижала к губам амулет.
- Кровь и золото, два колоска ржи,
Символ семьи, все сокрытое мне покажи.
Рев толпы заглушил вопли девушки. Суставы вывернулись в обратную сторону. Гвен рухнула на землю. Перед глазами расплывались огни факелов. Соленый привкус во рту мешался с осколками зубов. Тело ощущалось, словно одна огромная, посыпанная солью рана. Рывок и кто-то грубо ставит ее на ноги.
- Никогда не поздно раскаяться, Табита, - раздалось над ухом.
Гвен несколько раз быстро моргнула. Первое, что она увидела – цепи, что сковывали ее по рукам и ногам. Полные ненависти взоры впивались в плоть подобно мечам. Жар факелов обжигал лицо. Если бы не вимпл*, то ее волосы точно бы загорелись.
- Так что ты скажешь, Табита?
Глаза девушки округлились. Она вскрикнула, заметив в полуметре от себя истерзанное тело мужчины. Его пытали. Об этом свидетельствовали ожоги и множественные глубокие порезы. А затем, по всей видимости, забили камнями. Сломанная переносица изменила лицо мужчины, но Гвен не сомневалась – перед ней лежало тело ее отца.
- Можешь молчать, - говоривший повернул ее к себе лицом, - твоя судьба предрешена.
- Джейми? – прошептала Гвен.
- А кого ты надеялась увидеть, дорогая родственница?
Макалистер толкнул девушку в руки фанатиков. Взяв факел, он направился к дому. Его «паства» засеменила следом.
- Мой брат – чудовище, - вещал Джейми, петляя коридорами. – Но не стоит, добрые люди, судить весь род по одной паршивой овце. Как глава своего семейства могу пообещать, что баланс будет восстановлен.
Гвен сжалась, увидев алькову в стене подвала. Дыхание перехватило и ее всю затрясло. Губы вытянулись в ниточку. Джейми усмехнулся. Сдавленное мычание ласкало его слух. Указательный палец девушки с хрустом сломался в двух местах.
- Даже не думай.
Удар под дых заставил Гвен согнуться пополам. Джейми схватил ее за волосы, и швырнул к алькове. Рукой он дал знак толпе к действию. Удары сыпались на нее, словно подарки в День рождения. Одни били, другие проклинали, а третьи закладывали первые кирпичи в фонд ее будущей могилы.
- Ацелас*.
Хлесткая пощечина, дополненная жутким смрадом, заставила Гвен выблевать остатки ужина.
- Дорогая, ты переусердствовала с магией.
- Бабушка, я… - девушка взглянула на баронессу и смолка. Нет, то, что она увидела - информация только для ее глаз.
- Что?
- Я запечатывала демона, и потеряла контроль. Не помню, как оказалась во дворе.
- Прости, Гвендолен. – Женевьева обняла внучку. – Я должна была научить тебя самоконтролю, но твои силы проснулись так рано и стремительно растут.
- У вас еще есть время. – Гвен слабо улыбнулась. – А сейчас, если вы не против, я хочу прилечь.
- Конечно, - баронесса помогла ей встать, - я провожу тебя, дорогая.
Беннет Макалистер был надеждой всего рода с обузой в виде незаконнорожденной дочери от монашки-простолюдинки. Ее дядя не зря имел обиды на семью: как подозревала Гвен, отцу сошел бы с рук и такой грешок. Найти невесту с чуть меньшим весом в обществе проблемой не являлось, подделать свидетельство о рождении - тоже. Со временем Беннет смирился бы с утратой возлюбленной во имя общего блага. Джейми принял меры против брата, вовремя сыграв на честолюбии баронессы. Теперь Гвен стало понятно, почему у нее был весьма необычный опекун священник, который внезапно исчез, когда ей исполнилось пять лет.
Спустя неделю Женевьева уехала к приятельнице в соседнее графство. Машина баронессы скрылась за чертой леса, и убедительная, но фальшивая улыбка, сползла с лица Гвен. С каменным лицом девушка проследовала в подвал. Впившись взглядом в западную стену, она заорала, что было сил. Камни с треском разлетелись, и алькова явила ей свой скелет. Гвен всхлипнула, но сумела сдержать слезы.
- Авэ контатум*, - девушка подняла руки ладонями вверх.
Кости поднялись в воздух и переместились в сундук. Печати на крышке блеснули серебром. С трудом подняв вместилище с останками, девушка направилась к лестнице.
- Малум!
- Чего так орать? – пишача возник на пороге дома.
- За мной. – Гвен направилась в сторону кладбища.
Демон копал молча. Девушка обновляла руны на плите, не обращая внимания на косые взгляды пишачи. Острие лопаты угодило в доску. Малум взвизгнул и завис над землей. Гвен взмахнула рукой, и фамильяр отлетел к соседней могиле.
- Проваливай.
Девушка поставила сундук поверх гроба. Серп очертил петлю вокруг большого пальца. Отсчитав ровно тридцать капель, она произнесла:
- Смерть любую плоть иссушит,
Время даже цитадель разрушит.
Тот, кто союз на моей крови нарушит,
Того петля эта в момент задушит.
Капли крови слились в изображение петли. Дерево поглотило ее, оставив лишь нечеткий контур на крышке сундука. Ржавчина сошла с цепей. Их края сплелись в узлы и скрепили двух мертвецов в нежеланном для Макалистеров союзе.
- Госпожа, может, вам помочь?
- Закопай, - Гвен утерла со лба пот. – И верни плиту на место.
- Если позволите, то Малум наложит свою печать поверх вашей. Тогда Джейми Макалистер не сможет вскрыть могилу даже с помощью памяти крови.
- Что такое эта память крови? – меж бровей девушки залегла складка.
- Обряд на крови рода колдунов, - ответил демон. – Так что насчет печати?
- Давай. Как закончишь – приходи ко мне, я покормлю тебя.
Во взгляде Малума Гвен уловила почтение. Видимо, пишача понимал природу своей госпожи лучше, чем сама Гвен. И пойти на поклон демона могла заставить только сила, сродню его сущности.
Баронесса вернулась в поместье в преддверие грозы. Необычайно плотные тучи, казалось, задевали крышу дома. Они мчали ото всех сторон к поместью, сталкивались, но не уносились прочь. Ни луны, ни неба не было видно за ними, и даже молния не показалась ни разу. Гвен буровила свое отражение в зеркале. Красное платье подчеркивало бледность лица, придавая болезненный вид. Убранные назад волосы «набрасывали» пару лишних лет. В завершении образа – маска из тонального крема и подаренное Женевьевой массивное ожерелье с рубинами. Гвен с трудом узнавала себя в зеркале, но только косметика могла скрыть ссадины с синяками. Наверное, стоило прислушаться к родственнице и не злоупотреблять магией.
- Баронесса уже спустилась, госпожа.
- Спасибо, Анна.
Женевьева сидела во главе стола с бокалом красного вина в руке. Задумчивая и холодная, женщина походила на величественную статую в свете десятков свечей. Сегодня бабушка надела свои бриллианты. Свадебный подарок супруга. Гвен закусила губу, замерев на лестнице. Женевьева одевала этот комплект украшений только в особых случаях. В аккуратно уложенных ракушкой волосах блестела седина. Пальцы сильнее сжали перилла. Сегодня вне сомнения будет интересный вечер.
- Здравствуйте, бабушка. Как съездили?
- Лучше, чем надеялась. - Женевьева одарила ее оценивающим взглядом. – Смогла выторговать редкий том по некромантии.
- Покажете?
- Думаю, тебе еще рано постигать даже азы столь тонкой дисциплины. Лучше перечитай «Ведьмы и их фамильяры».
Молния ослепительным золотом наполнила столовую. Оглушающий гром заставил Гвен подпрыгнуть на месте. По стене скользнула тощая тень и скрылась в жерле камина. Женевьева сделала глоток вина.
- Как вам рыба, бабушка?
- Лучше, чем напитки, - баронесса кашлянула. – Дорогая, умение готовить в будущем тебе не пригодится. Но салат просто великолепен.
- Вы обещали рассказать мне о родителях.
- Твою мать звали Табита Мелани Андерсен. – Женевьева ослабила воротник платья. – Ее убили в возрасте двадцати трех лет наши горожане. Замуровали в стену живьем за связь с твоим отцом. Табита была монахиней, Гвен. Такое поведение ей люди не простили.
- А отец?
Женщина закашлялась. На кружевном платке остались следы крови. Баронесса усмехнулась внучке, словно была довольна тем, что увидела.
- А твой отец был некромантом. Видишь ли, Гвендолен, невестка-простолюдинка меня не устраивала, но я бы позволила эту связь без брака. Табита была идеальной кандидаткой на роль матери моей внучки. Свет и порок в одном флаконе. Воистину редкая смесь.
Женевьева попыталась вдохнуть. Склеры глаз покраснели. Дворецкий ринулся к ней, но хозяйка указала ему рукой на дверь.
- Теперь послушай ты меня, бабушка. – Гвен сделала акцент на последнем слове. – Ненавижу, когда меня водят за нос. Дело в том, что я поняла, с кем имею дело еще после третьего обряда. Первое заклинание показалось мне полной чушью, но к нему я вернулась после встречи с Беннетом на кладбище. Тогда я вновь взяла записи Джэклин и сложила заглавные буквы каждой строки заклинания в слово «гастримаргиа» - голод.
- Я думала, - Женевьева схватилась за край стола, - ты сообразишь быстрее.
Девушка осеклась. Выходит, она все это время играла роль, отведенную ей баронессой. Женевьева застонала. Хватая ртом воздух, словно выброшенная на сушу рыба, женщина вжалась в спинку стула.
- Эти души, - прошептала баронесса, - чисты, но каждая имела клеймо в виде Поцелуя смертного греха. Единственное, что требовалось от носителей – сдерживать свои порывы. Но они не справились. Ты не запечатывала демонов, а высвобождала плененные Джэклин души. В этом была задача твоей тети. И да, Джонатан знал, на что шел.
Кулаки Гвен сжались. Заготовленная для поверженного врага речь комом застряла у нее в горле. Даже умирая, бабушка продолжала дергать ее за ниточки.
- А ты молодец, Гвендолен. – Женевьева улыбнулась из последних сил. – Прекрасно сварила яд. Помню, когда приготовила его впервые, то моя жертва билась в судорогах около часа.
Баронесса вскрикнула. Девушка подхватила ее и усадила обратно на стул.
- Ты стала таким же чудовищем, как мой Джейми, - произнесла старуха. – Теперь ты сможешь ему противостоять. Но сначала закончи Атара контатум*.
Тело баронессы обмякло в руках внучки. Гвен отвернулась. Выходит, Женевьева опасалась того, что младший сын свернет с праведного пути и возжелает ввергнуть мир во тьму. Или как там называется нарушение баланса?
- Если прошлое и будущее встретятся, - прошептала в ужасе Гвен, - то настоящего не станет. Я будущее Макалистеров. И мне нужно убить дядю.
Девушка поджала губы. Если Джейми смог одолеть некроманта, то куда же ей недоучке лезть в сражение? В горле запершило. Девушка кашлянула, но легче не стало. Низ живота скрутило, и она упала на колени. Корчась от боли, Гвен откашливала скомканные куски бумаги.
- Госпожа? – осторожно позвал Малум. – Вам помочь?
- Что такое гиперифаниа?
- Гордыня.
Выходит, что Женевьева руководила ею с самого начала, а Гвен была рада подчиняться. Своему смертному греху, в первую очередь.
Ключевые слова: Англия призраки некромантия демоны поместье магия