Жизнь после смерти в прямом смысле
- Ну, Алекс, что ты унылый сидишь? Ну, сделают тебе эту операцию и все. Тут и врачи опытные, и знакомых много, а ты сидишь, словно пришел сюда умирать.После этих слов Юрий засмеялся. Он не понимал, что его слова имеют очень большой вес.
- Юрыч, понимаешь, я уверен во врачах, но внутри у меня плохое предчувствие. Что-то как будто просит, чтобы я не соглашался на проведение операции. Ну, жил же я как-то с этой болячкой до сегодняшнего дня? И дальше буду обезболивающие пить и надеяться на лучшее.
Алекс и вправду не мог понять, что это за чувство. Будто какой-то Ангел-хранитель пытается его спасти.
- Алекс, ты сам помнишь, как на концерте упал без сознания, и тебя увезли в больницу? Если бы это было возможно – я бы сам попросил обойтись без операции.
В эту минуту в комнату вошел врач.
- А вот и документы, подпиши их. Все оплачено, нужно только твое согласие.
Посмотрев на листы бумаги, Алекс не решался их подписывать. Его рука не хотела подниматься, чтобы черкнуть чернилами на этой бумаге его подпись. Но Юрий требовал – он желал другу только лучшего.
- Все, бумаги готовы, ваша операция пройдет сегодня вечером в 7:30, – сказал врач.
- Ладно, спасибо, – пробормотал Алекс. – Юра, просто... если что – положите со мной в гроб источник электричества и еды. И гроб берите побольше, чтобы я ходить в нем мог.
Они оба посмеялись и продолжили разговор.
- Хочешь, я попрошу Элен прийти?
- По-твоему, она согласится? Я ведь просто с ума схожу от любви к ней, а она об этом знает, но ей все равно, ибо у нее все хорошо.
- Согласен с тобой, но, учитывая мои знакомства, я добьюсь того, чтобы она приехала сюда и увидела тебя до восьми.
- Ладно, я не буду против. Ты пока что нашим позвони, скажи, что операция вечером будет.
- Ок, позвать их?
- Спроси, если им удобно, – пусть придут, если нет – я не обижусь. Мертвецы не обижаются.
Алекс смеялся вновь, а Юрий относился к этому уже более серьезно.
- Алекс, вот накаркаешь на себя и будешь знать.
- Ладно-ладно, Юрыч, не злись на меня. Я ведь просто пошутил.
- Ну, перестань ты "шутить" так.
Они еще долго увлеченно говорили о разном, но время летело, словно часы превратились в минуты…
***
- Элен, ты пришла. Тебе ведь было неохотно со мной? А мне было больно рядом с тобой…
- Прости, но и ты меня пойми. Брат, семья, парень - все это давило на меня. И как ты представлял наше с тобой общение?
- Не могу тебя обвинить в этом, ты тут ни при чем, вопрос в твоем холодном отношении. Ты ведь могла хотя бы проявить небольшой интерес ради меня? Ради всех стихов, которые я тебе написал?
- Не могла. Извини, но мне пора, меня ждут. Если с тобой что-то произойдет – знай, я первая буду рядом. Просто об этом не должен знать никто.
- Ладно… Если уж тебя ждут – иди.
***
- Сейчас мы вам введем дозу наркоза, вы уснете. К концу операции вы проснетесь. Предположительно, операция будет длится от 3 до 5 часов, но возможно окончание раньше. В таком случае вы просто проспите некоторое время.
- Спасибо. Ну, удачи!
Врачи улыбнулись Алексу. Он не хотел умирать, и каждым своим действием он пытался как можно позже начать эту чертову операцию. Но процесс был уже необратим.
А между тем, как он отключается, пару слов об Элен и Юре.
Элен – одна из самых главных девушек в его жизни. Девушка, в которую он влюбился - несмотря на то, что был во вражде со всем ее окружением. Он ей написал немало стихов, и о многих она знала, но Алекс был для нее не больше, чем просто бывший одношкольник, если так можно выразиться, ибо на момент операции он учился уже в другой школе. Он ее описывал яркой и милой девушкой, с красивыми глазами, наиприятнейшим голосом и самым твердым характером. Для него Элен - причина жить.
Юрий – друг, с которым он познакомился в летней школе. Хоть и Юрий был старше него на два года, это не мешало им быть хорошими друзьями. Да, в основном все окружение Алекса было старше него на года 2-3 минимум, а так и на 5, и на 10 лет. Сам Алекс считал, что общение со взрослыми помогает людям не наступать на те грабли, на которые наступили в свое время эти самые взрослые. Юрий очень часто помогал Алексу в различных, считай, безвыходных ситуациях, и это было достойно уважения. Таких парней, как Юрий – слишком мало. Особенно таких жизнерадостных и разносторонних.
Так, чтобы не отбиваться от темы, предлагаю продолжить основную линию повествования.
***
"I was alone, walk in the street
Trying my best not to forget
Baby… Did you forget
To take your meds?"
Эта песня звучала в голове Алекса. Он не мог открыть глаз. Он был в своем воображении. И в голове играла песня, которая ассоциировалась у него с одним из его самых родных людей – с Викторией. Они были так похожи, они были оба больны, и они были лучшими друзьями. Но однажды Виктория просто забыла принять таблетки. И результат не заставил себя ждать – ее нашли мертвой в комнате своей квартиры. И рядом лишь лежала записка со словами: "I forget to take my meds…".
Это был мощный удар по человеку, который и так остался один в этой жизни. У которого есть очень много друзей, но нет любимых людей. Семья, девушка или хотя бы свое животное – ничего из этого у него не было. И это была последняя девушка, которая и вправду могла с ним остаться наедине и общаться безостановочно.
Он чувствовал, что он падает в бездну. Он понимал, что сейчас его тело отключено от его сознания. Его сознание работает на другой частоте. И он мог думать – это было его единственное развлечение во время операции. И лишь спустя полчаса, как ему казалось, раздумий, он осознал, что если человек под наркозом, то нет понятий сознания или физической активности. Ты отключаешься полностью.
"Так, что за фигня со мной творится? Почему я в сознании, но физически я обездвижен?". Умер ли он? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, у нас и у него мало информации.
Во-первых, мы не знаем, что чувствует человек после смерти, так что судить об этом нельзя. Во-вторых, мы не знаем, что произошло во внешнем мире, так что и об этом судить нельзя.
И в-третьих, Алекс понимал, что он сможет двигаться. Скоро. Но не сейчас.
"А что, если это и есть жизнь после смерти? Возможно, я тут навечно? Я сойду с ума тут…".
Человек, оставаясь наедине с собой, может обрести полное спокойствие, только вот когда он захочет – он вернется в мир. А быть обреченным на такое заключение навсегда – это нечто большее, чем разочарование в своей прожитой жизни. Это самое больное падение.
"И что со мной будет? Спокойно, чувак, спокойно, даже если тебя положат в гроб – Юра не забыл твои слова, там будет все то, что нужно. Ты только не впадай в панику, бро, все будет ОК…".
Он хотел верить в это. Его душа болела так, словно ему кулаком в нос дали. Вы ведь знаете это чувство? Сладкое и горькое одновременно. Просто парню хотелось верить в то, что он жив, а боль может чувствовать только живой человек. А может, и не только?..
***
Вдруг начали слышаться звуки падающих на деревянную крышку комьев земли. Теперь Алекс мог воспринимать внешний мир запахом и слухом, но не глазами, а также он не мог двигаться. Было очень-очень страшно. Представьте, что вы в сознании лежите в гробу, а на вас сыплются комья снега. Слышен плач там, наверху. Там лежат цветы, там стоят люди в черной одежде.
"Элен, хотя бы ты здесь?" – этим вопросом задавался Алекс. О семье ему думать было не надо – ее у него не было. Его родители и сестра погибли в автокатастрофе еще три года назад, и он жил с друзьями, прячась от детдома и не желая жить с бабушками-дедушками-тетями-дядями.
"Как же им больно… Евка, Румпель, Эрик и все остальные – какую же боль я им причинил. Юрыч… ты ведь там? Ты ведь исполнил мое желание? Буду надеяться…".
В эту секунду его сознание провалилось.
Когда он проснулся вновь, он уже был полноценным человеком. Только вот в своем любимом костюме. И, да, он лежал в гробу - высотой в три метра, длиной в десять и шириной в пять метров. Он лежал на кровати. И единственный вопрос, который его мучал, – как ему отсюда выбраться.
Позже он заметил четыре трубы, которые выходили наружу – так ему подавался воздух. Был шкаф, полный еды, не требующей особого содержания – в основном это были консервы, которые можно было держать от шести месяцев и до двух лет. Свет был проведен к нему.
"А ведь Юрик мог бы забить на мои слова и просто положить меня в гроб. Ан нет, он постарался. Но как мне отсюда выбраться? Думать еще долго. Быть обреченным на жизнь в гробу я не хочу, да и не проживу я тут больше месяца…
С этих слов и началось жестокая борьба природы с живым мертвецом.
***
Консервы закончились очень быстро – их хватило всего на неделю. Это была лучшая неделя его загробной жизни. Да, были определенные проблемы с пищевыми отходами из организма, но этот вопрос удалось решить, пробив щель в стенке гроба – там он разрыл, так сказать, погреб для этих самых отходов. Он их зарывал там. Запаха не было, но зато было удобно.
Когда его еда закончилась, он начал думать о том, где взять еще. Вы спросите: а какого фигу он там молча сидит, не пытается как-нибудь покричать, что ли, в трубу. Ответ прост: он сорвал голос, пока кричал два дня подряд. Никого поблизости не было. И никто не слышал его.
"Воды еще много. Они знали, сколько я пью. Есть еще 4 полных повербанка, плеер на фулл-зарядке и лампочка с проводкой во внешний мир… Именно! Повербанки можно поставить на зарядку через шнур лампы, только если шнур оторвать – не факт, что получится его подключить к повербанку в полной темноте. Эту идею пока что в сторону. Где взять еды?".
Еда – важнейшая штука в любом выживании. Один день Алекс протянул без еды, но дальше так продолжаться не могло – ему было уже плохо. И он начал есть червей. Странно, очень странно со стороны чистоплотного и ненавидящего все такое человека. Но у него не было выхода – он старался прожить хотя бы до того момента, когда его найдут. Он уже давно потерял счет дней и часов, еще со второго дня пробывания тут.
Крысы или мыши считались деликатесом для него – их поймать было сложно, да и под землей очень мало живых животных такого типа – он ел их мертвыми. Он пил их кровь. Жадно высасывая ее из тела уже холодной крысы или мыши. Он смотрел на стены своего гроба с нездоровыми глазами.
Так продолжалось неделю или даже больше. Он не знал, сколько времени прошло. Он ел, когда хотелось, спал, когда хотелось и жил, как мог. Он уже терял надежду на освобождение. Его глаза наливались кровью, а зрачки покрывались желтыми пятнами. Вскоре они и вовсе стали похожи на глаза кота. Он сходил с ума. Если в первые дни он хотя бы рассуждал, то сейчас, спустя 45 снов и 103 трапезы, он не мог думать, а если и думал, то о сне или о еде. Думать о том, как выбраться, он не мог. Пробей он верхнюю крышку – земля его засыплет, и он задохнется. По бокам не выбраться, кричать бессмысленно – не слышит никто. Но он верил в то, что к нему приедет кто-нибудь – ведь есть его день рождения, ведь есть сторожи, которые хотя бы раз в 100 дней проверяют кладбище. Есть надежда.
"Ведь моменты не стереть нам даже сквозь все времена. Бороздят небо ракеты, крейсеры снуют в волнах…"
P. S. Простите за резкий разворот сюжета под конец. Долго писал. И еще - простите за то, что требую с вас актива для продолжения истории. 1800 слов собственного текста - это немало. Напишу следующую часть, если увижу, что есть желание увидеть его.
Новость отредактировал Lynx - 7-04-2018, 17:52
Ключевые слова: Мертвец операция гроб выживание авторская история