Шелест
Это началось с шелеста.Тихий, едва уловимый звук, будто кто-то осторожно проводит пальцами по штукатурке за стеной. Спальня. Глухая стена, выходящая не наружу, а в коридор. Сначала я думал – мыши. Старый дом, чего уж. Но звук был… слишком осмысленным. Не хаотичное царапанье, а медленное, методичное движение. Вверх. Вниз. Пауза. Снова вверх.
Я прижимал ухо к холодной стене, затаив дыхание. Шелест продолжался. Каждую ночь, ровно в три. Как по будильнику.
Вызвал дезинфекторов. Они нашли пару мышиных гнезд на чердаке, потравили. Я выдохнул. Но на следующую ночь, в ту же проклятую третью полночи, шелест вернулся. Громче. Упорнее. Теперь он напоминал не царапанье, а… поглаживание. Будто кто-то огромный и невесомый ласкал стену с другой стороны.
Паранойя пустила корни. Я ставил камеру с ночным видением в коридоре, направленную на ту самую стену. Кадры были чистыми. Пустой коридор, слабый свет уличного фонаря из окна в конце. Ни тени, ни движения. Но звук был! Он раздавался прямо в комнате, пока камера показывала пустоту. Я включал яркий свет – шелест стихал, будто притаиваясь. Выключал – возвращался с удвоенной силой.
Я перестал спать. Кофе литрами, глаза красные, нервы натянуты как струны. Жена смотрела на меня с тревогой и… отстраненностью. «Это дом оседает», – говорила она. «Или трубы». Но в ее глазах читалось что-то еще. Нетерпение? Раздражение? Я ловил ее взгляд, устремленный в ту самую стену, когда она думала, что я не вижу. Взгляд не страха, а… ожидания?
Шелест эволюционировал. Теперь к нему добавился легкий стук. Один. Два. Три. Пауза. Снова. Будто невидимый гость терпеливо стучал костяшками пальцев в нашу общую перегородку, приглашая войти. Или выйти.
В одну из таких ночей я не выдержал. Адреналин, смешанный с безумием бессонницы, подтолкнул меня к действию. Я взял тяжелый молоток из гаража. Не для защиты. Для нападения. Я хотел увидеть.
Жена спала мертвым сном рядом. Или притворялась. Я подкрался к стене. Шелест был особенно громким, навязчивым. Будто ждал меня. Я замахнулся молотком, целясь в центр звука.
Удар! Гипс посыпался. Еще удар! Деревянная обрешетка треснула. Третий удар! Отверстие размером с кулак зияло в стене. Пыль висела в воздухе. Шелест прекратился.
Я сунул лицо в дыру, зажимая фонарик в дрожащей руке. Сердце колотилось так, что вот-вот выпрыгнет. Я ожидал увидеть пустоту, балки, может, старую проводку. Или пустые глазницы чего-то нечеловеческого.
Но я увидел… другую стену. Такую же, как моя. Обои в мелкий цветочек. Знакомые. Наши старые обои из спальни. Я почувствовал глубочайшее, леденящее душу замешательство. Что за чертовщина? Двойная стена? Но дом не такой старый!
Я впился взглядом в поверхность за дырой. И тут луч фонарика выхватил из темноты… руку. Человеческую руку. Она была бледной, почти восковой. Указательный палец медленно, с невыносимой нежностью, проводил по обоям той стороны, прямо напротив моего лица. Шелест… это был звук ее пальца, скользящего по бумаге.
Я чуть не вскрикнул. Чья это рука? Как она там оказалась? Я попытался разглядеть больше, но рука скрывалась в тени. Тогда я вцепился пальцами в края дыры, отламывая куски штукатурки, чтобы расширить проем. Мне нужно было знать.
Дыра стала больше. Фонарик дрожал в моей руке. Я высунулся еще дальше… и луч света упал на лицо.
Это было мое лицо. Бледное, с запавшими, лихорадочно горящими глазами. Смотрело прямо на меня из темноты за стеной. На губах играла слабая, безумная улыбка. Его палец (мой палец?) снова начал медленно двигаться по обоям, издавая тот самый, ненавистный шелест. Шшшшшшш-шшшшшшш.
Я отпрянул, ударившись спиной о кровать. Крик застрял в горле. Это был бред. Галлюцинация. Ярость и ужас смешались во мне. Я схватил молоток снова. Нужно уничтожить это! Уничтожить его! Я ринулся к дыре, занося инструмент.
И тут меня схватили сзади. Крепко. Женские руки обвили мою талию, прижались ко мне.
"Тихо, тихо, мой хороший", – прошептала жена, прижимаясь щекой к моей спине. Ее голос был неестественно спокойным, ласковым. "Не пугайся. Это просто он. Твой близнец за стеной. Он всегда был там. Ты просто… забыл."
Я замер. Ледяная волна прокатилась по позвоночнику. Забыл? Какие бредни? У меня нет близнеца!
Я попытался вырваться, но она держала с неожиданной силой. «Помнишь аварию? Год назад?» – ее шепот был горячим ухом. «Ты получил травму головы. Ты… Ты не мог принять, что он погиб. Твой разум спрятал его там. За стеной. Чтобы он был рядом. И он стучится, чтобы ты его вспомнил. Чтобы ты… присоединился».
Я оглянулся на нее. Ее глаза были широко открыты, но пусты, как у куклы. На губах – та же безумная улыбка, что и у… него за стеной. Откуда она знает про аварию? Мы никогда не говорили об этом!
Шелест за стеной усилился, превратившись в настойчивый, торопливый скребок. Будто кто-то торопился выбраться. Или войти.
"Он скучает, – прошептала жена, ее пальцы впились мне в плечи. – Пора вернуться домой. За стену. Там безопасно. Там… мы."
Ее последнее слово прозвучало странно. Множественное число. "Мы"?
Я рванулся изо всех сил, вырвался из ее хватки. Молоток выпал из рук с глухим стуком. Я бросился к двери спальни, к выходу из этого кошмара. Надо бежать! Куда угодно!
Добежав до двери, я рванул ручку. Заперто. Я дергал изо всех сил – тщетно. Сзади слышался мягкий шелест – жена приближалась. И за стеной скребок стал яростным, отчаянным.
Я обернулся, прислонившись спиной к холодной двери. Жена стояла посреди комнаты, освещенная лунным светом из окна. Она смотрела не на меня. Она смотрела на дыру в стене. И на ее лице была… тоска.
"Не уходи, – простонала она, протягивая руку к темному проему. – Не оставляй нас снова одних."
И тогда я понял. Вспомнил. Не аварию. Не близнеца. Вспомнил, что было год назад. Что я сделал. Куда я спрятал ее тело после нашего последнего, ужасного скандала. Замуровал в нишу, которую сам же и построил, когда переделывал спальню. Потом повесил новые обои. Постарался забыть.
Шелест… Это не близнец. Это ее высохшие пальцы, скребущие изнутри по доскам, которыми я забил нишу. По нашим старым обоям. Каждую ночь. В три часа. Как она умерла.
А жена… Жена, стоящая сейчас передо мной… Она не моя жена. Она ушла от меня месяц назад, после того как полиция начала задавать слишком много вопросов о пропаже ее сестры. Моей настоящей жены. Которая теперь… За стеной.
Я посмотрел на женщину в центре комнаты. На ее лицо, искаженное не то скорбью, не то ненавистью. На дыру в стене, откуда доносился теперь уже яростный, нечеловеческий скрежет когтей по дереву. И на молоток, лежащий на полу между нами.
Шелест превратился в рев. Стена затряслась.
"Она проснулась, – сказала сестра моей жены. Ее голос был холоден как лед. – И она очень, очень голодна."
Дверь за моей спиной щелкнула. Открылась. Но бежать было уже некуда. Шелест заполнил комнату, стал физическим, осязаемым. Он исходил отовсюду. От стены. От женщины. От меня самого.
И я понял, что самый страшный шелест – это звук твоей собственной совести, скребущейся изнутри, когда стена между прошлым и настоящим наконец рушится. И за ней – только голодная тьма.
Новость отредактировал Летяга - Сегодня, 19:15
Причина: Стилистика автора сохранена
Ключевые слова: Шелест за стеной Звук в ночи психологический ужас домашний кошмар страшная тайна стена труп авторская история