"Предкам здесь не место!" Финал
Машина приказала долго жить еще на выезде из города. Плюнув на немецкое качество, Эмилия босиком направилась сквозь тернии да кусты к намеченной цели. Ряды покосившихся крыш, разбитые тропинки и чернеющие окна нагоняли страха. Эмилия бесконечно озиралась по сторонам. В каждой тени ей мерещилась Антония, смех ведьмы доносился вместе с шелестом ветра, заставляя мэра вздрагивать.Нужный Эмилии дом находился возле лесополосы и стоял одиноко на отшибе. Женщина с облегчением выдохнула – в окнах его теплился свет.
- Я ждал вас, – Эмилия занесла руку, чтобы постучать, как дверь открылась.
- Ко мне приходила Антония. Она попыталась меня убить, но у нее не вышло.
- Не вышло? – переспросил он со смятением. – Поясните, пожалуйста.
- Ну, - замялась Эмилия, - Антония в меня огнем запустила, а он обратно к ней вернулся. Как-то так.
- Понятно, - взгляд мужчины остановился на ее груди. – Мой амулет все-таки защитил вас. Пройдемте со мной.
Женщина перевела взгляд на амулет. Золотистый камушек сделался подобным углю и дал трещину ровно по центру. Кожа вокруг него покраснела, покрылась волдырями. Пламя угодило как раз в камень. Он действительно спас Эмилии жизнь. Неказистое украшение привлекло внимание женщины, как только она вошла в склеп, который Эмилия, собственно, и открыла. Тем холодным утром мэр услышала едва различимый от других звуков улицы шепот. Но только теперь поняла, что ей хотели сказать.
- С твоего платья стекает кровь, - повторила мэр слова, озвученные неизвестным. – Беги.
В то злополучное утро не ней было алое платье, и она поранила палец о хвост змеи на люке. Словно завороженная, женщина взирала на руку мертвеца, желая одного – завладеть неприметной побрякушкой. А уже на следующий день погибли охранники. Следом за ними двадцать человек нашли свой конец в петле на деревьях. Александра, кстати, тоже ныне покойная, сообщила мэру о пропаже скелета.
Кажется, это было раньше самоубийства или нет? А, неважно. В толпе, Эмилия была готова поклясться, она видела Антонию и Гавриила. Все теперь становилось на свои места. Но, как всегда, поздно.
- Эмилия, - окликнул ее Гавриил.
Женщина качнула головой и во все глаза уставилась на мужчину. Тот лишь усмехнулся.
- Я ваш пропавший скелет из шкафа, госпожа Голицына. А теперь пройдемте.
Пытаясь удержать все полученные знания в голове, женщина переступила порог комнаты. Покрытые плесенью стены переливались рунами с фиалковым отблеском, прогнившие доски потолка пестрили словами на непонятном Эмилии языке, покрытый копотью потолок увенчала выведенная поверх мела звезда о восьми концах. Все это колдовское великолепие искажалось под плясками огненных зайчиков от десятков церковных свечей.
- Вы видите, Эмилия?
- Да.
- Тогда я не ошибся на вас счет, - снова усмехнулся Гавриил. – Вместо слов я предлагаю вам увидеть основные моменты биографии Антонии воочию. Если останется время, то я поясню вам некоторые моменты.
- А может не остаться?
- К несчастью – да.
- Тогда приступим.
- Становитесь на колени в центре комнаты, - Гавриил протянул ей черную свечу. – Закройте глаза и не открывайте. Не шевелитесь, не говорите.
- Поняла.
Хранитель поджег от свечей пучок розовых цветов и поравнялся с женщиной. Ладонь проскользила над фитилем, заставив алый огонь вспыхнуть разом с сизым дымом. Ноздри Эмилии вздрогнули, и сладковатый аромат вторгся в ее мысли. Заботы он забрал с собой, в голове женщины все поплыло. В сознании остался аромат цветов, тепло и спокойствие. Так хорошо, уютно Эмилия давно себя не чувствовала.
- На Север уходит настоящее,
Чтобы встретиться поутру с грядущим.
На Юге бродит прошлое,
Одинокое и в нем людей трое.
Губ Эмилии коснулся прохладный металл. Зажмурившись, женщина сделала глоток из ковша. Приторно сладкий настой обволок изнутри теплом. Очень хотелось спать. Где-то в воспоминаниях зрела уверенность, что спать нельзя, нужно сидеть ровно, не падать. Занемевшими пальцами мэр впилась в свечу. Нужно слушать хранителя, иначе…
- Запад развеет пески времени,
Ночь преклонит перед днем колени.
А Восток пропоет голосом дрожащим
О том, как прошлое становится настоящим.
Острая боль пронзила ладони. Вскрикнув, Эмилия распахнула глаза. Вокруг нее возвышались вековые дубы. За их стволами виднелась небольшая, округлая поляна. Подскочив на ноги, Эмилия рванула к ней. Глухой стон сорвался с ее губ. Двадцать мужчин, каждый не старше сорока, пинали ногами белокурую девушку. Ее всхлипы доносились сквозь смех карателей.
- Зря ты так со мной, Антония, - прошептал ей на ухо светловолосый парень. – Я бы тебя княжной сделал.
- Раз ты так меня любишь, Данила, - девушка сплюнула кровь ему в лицо, - так отпусти.
- Отпущу, да тебе не понравится.
Рывком Даниил усадил истерзанную Антонию себе на колени, и ее крик заставил небо закружиться перед глазами наблюдательницы.
Мир принял четкие грани лишь к ночи. Антония лежала все на той же поляне, но уже одна. Пустым взглядом она буровила гневающееся небо. Упругие струи били по ранам, лаская водой обнаженную плоть, на которой не осталось «живого» места.
- Антония… - простонали деревья. – Антония, я здесь. Ты не одна…
Зигзаг молнии разбил дуб пополам, и время остановило свой бег. Взгляд девушки обрел ясность. Спохватившись, она села и постаралась прикрыться плохо слушавшимися руками.
- Кто ты?
- У меня нет имени. Но ты можешь называть меня Господин Странник.
Ветер потрепал примятую траву. От деревьев отделилась тень, и высокая фигура скользнула на поляну. Одеяние Странника было будто соткано из мрака: тощее тело обволакивали клубящиеся полосы блекло-черного цвета, местами обнажая кости. Лицо его скрывали желтоватые бинты, они оставляли взгляду только золотистые глаза и изъеденную ожогами переносицу. Присутствие Господина Странника навевало отчаяние. Эмилия прижалась к стволу дерева в попытке спрятаться. Казалось, если бы не травы хранителя – существо, чуждое реальному миру, сожрало ее душу, даже не подавившись.
- Я могу помочь тебе, Антония, - Странник почти ласково коснулся ее лица. – Дам силу отомстить. За небольшую благодарность в будущем.
- Я согласна.
Пальцы Странника прижались ко лбу измученной девушки. Эмилия ощутила сильный толчок. Голова запульсировала от боли, и хруст костей девушки нарушил тишину. На мгновение мир погрузился во тьму, но только лишь для того, чтобы разлететься на тысячи осколков.
Солнечный свет заставил Эмилию поморщиться. Следующим, что ей позволили увидеть, был берег реки. Антония улыбалась Гавриилу. Ее голубые глаза светились счастьем. Гавриил смотрел на Антонию с болью, словно ряса душила его, стоило лишь подумать о запретном.
- Никогда, - прошептала она.
Рука девушки сжала его предплечье. Священник улыбнулся и сплел свои пальцы с ее. Антония вздрогнула. Обернувшись через плечо, она оскалилась. Небо заволокли тучи. Невесть откуда взявшийся ветер взбудоражил реку и поднял пыль с дорог. От зрачка Антонии пошли полосы. Вены забугрились на бледном лице, и из рукава в ладонь скользнул нож.
- … мои предки… - простонал светловолосый парень. – Они…
- Предкам здесь не место!
В его искаженном ужасом лице Эмилия узнала черты Даниила, одного из мучителей Антонии. Лезвие со свистом рассекло плоть. Кровь смыла пейзаж гневающейся реки, и сквозь подтеки ее Эмилия рассмотрела сложенную из бревен церковь. Антония едва не шипела от ненависти. Она снова и снова посылала столбы изумрудного пламени Гавриилу, но все попытки обращались белесым дымом. Священник смотрел на нее беспристрастно. Семь женщин одним голосом распевали заклинания, расслышать слова которых не удавалось. Антония металась из стороны в сторону. Теряя силы, ведьма приходила в бешенство. Господин Странник получил плату и оставил ее. Тьма не откликалась на зов своей приспешницы, и вот уже лишь искры вспыхивали на кончиках обгоревших до черноты пальцев.
- Раскайся, Антония, - произнес Гавриил. – Твоя душа…
- Никогда! – взревела ведьма.
Ногти скользнули по груди, и на коже проступил исписанный рунами круг. Руны вспыхнули ярким пламенем, источая смрад жженой плоти. С губ Антонии сорвался звериный рык, и к ногам Гавриила осыпались обожженные кости.
- Седьмое ребро, - гортанным голосом произнесла женщина с лисьим разрезом глаз. – Принеси его, хранитель.
Боль отразилась на его лице, когда пальцы сжали обожжённую кость. Собравшись с силами, Гавриил поравнялся с колдуньей и протянул ей ребро.
- Isharan amorte, domien cfoh isharan sar noi angnavar,* - произнесла она.
На ребре проступили золотистые руны, и женщина вернула кость Гавриилу.
- Держи у сердца, отец Гавриил, ибо теперь ты хранитель.
- И восстанешь ты вместе с нею, и будешь тенью ее, пока луна не станет солнцем.
Моргнув, Эмилия увидела перед собой лицо хранителя. Прошлое сменило настоящее, и женщина вновь оказалась в комнате, расписанной фиалковыми рунами.
- Что сказала тебе колдунья?
Эмилия нервно чиркнула зажигалкой.
- Двадцать пять ступеней, как двадцать пять мужчин, уничтоживших тебя, - ответил он и выбил из рук Эмилии сигарету. – Чтобы вернуться к жизни, Антония должна подняться по лестнице, каждая ступень которой – ее мучительная смерть. Вам вредно курить, госпожа мэр. Вы ведь в положении.
- Что? – едва выдавила из себя женщина. – В каком таком положении?
- В интересном, так сказать. Второй месяц пошел. Дайте мне руку, пожалуйста.
Острый конец обожженного ребра прошелся по ее ладони, но Эмилия не почувствовала боли. Новость, сообщенная Гавриилом, выбила ее из колеи. Беременность не входила в планы мэра. В жизни Железной Эмми всегда была только карьера, и лишь толика личного.
- … Шандриз нет в живых, - донеслось до ее ушей, - остается только ваша кровь, Эмилия. Вы – единственный прямой потомок Антонии, и лишь ваша кровь может упокоить ее.
- Беременность… - прошептала Эмилия. – Но ведь меня избили.
- Обо мне говорите?
Двери слетели с петель, и дом отозвался протяжным стоном на вторжение. Антония переступила порог, осмотрелась с ярко выраженным отвращением на лице. Эмилия не могла не заметить, как изменилась Антония за каких-то пару часов: на белоснежной коже проступили глубокие морщины, черные глаза подчеркнули такие же темные круги, волосы сбились в колтуны, местами обнажая кости черепа. Времени оставалось мало не только у них с хранителем, но и у Антонии.
- Я нашла вас обоих более достойными умереть столь дивной ночью в первую очередь.
- Sangva eliys danari amilys,* - произнес Гавриил.
Кровь выплеснулась из чаши, и на полу проступила арабская вязь. Прогнившие доски переломились напополам. Вырвавшиеся из-под земли корни оплели ноги Антонии и сомкнули ее ладони замком за спиной. По лицу ведьмы заходили желваки. Девушка повела плечом, словно проверяя надежность оков. Корни стянули руки сильнее, и ветвь лозы перетянула ей шею. Откашлявшись, ведьма сплюнула кровь.
- Ты всегда была слишком беспечна, Антония, - произнес Гавриил с нотками горечи.
- Хм, неплохо подготовился, хранитель, - с усмешкой отозвалась ведьма. – Арабский, аравийский, руны. Но твоих усилий мало. Надолго меня твои потуги не задержат. Да, ты стал сильнее с половиной украденных у меня душ. Не хватает, правда, Шандриз с ее выродками, и работа тоже грубовата, кстати. Да плевать. Совсем скоро я избавлюсь от тебя навсегда. Я долго ждала, хранитель, так что подожду еще час. Не убудет.
- А с тобой нет твоего Господина, моя дорогая.
Глаза Антонии блеснули алым. Корни, удерживающие ее руки, зарделись кровью, и знакомое Эмилии пламя пошатнуло крышу дома. Руны просияли золотой каймой вокруг фиалкового света. Вторая волна Антонии пустила трещину вдоль потолка. Обогнув восьмиконечную звезду, пламя заставило три ряда верхних рун исчезнуть, а свет остальных померк вместе с десятком свечей.
- А ты, смотрю, - усмехнулся мужчина, - сдала, моя дорогая. Ты отдала себя тьме, но даже она оставила тебя.
- Да как ты смеешь?! – тело ее зарделось изумрудным светом. – Я никому не продавалась! Я всего лишь хотела жить! Я, как любая наивная девка, искала счастья, любви. Но спасибо тебе, хранитель. Ты открыл мне глаза. Счастье-то, оказалось, в силе, а сила – в мести. Больше на старую удочку меня не поймаешь, Гавриилушка. Вот разберусь с тобой и Господина Странника наведаю. Не переживай.
- Мы сделали свой выбор и прошли отведенные нам пути, Антония. Но ты можешь жить вместе с ребенком Эмилии. Он - твоя кровь, твоя плоть…
- Снова врешь, - захохотала Антония. – Не проведешь, на сей раз только. Я чую помесь. Моя кровь вперемешку с кровью предателей. Троих! Sangva ban sangva, factuh anaste faifat. Amate is kalimat maieva, im es mae notak iburat!*
Глаза Эмилии распахнулись от резкой боли. Обхватив живот, женщина рухнула на колени.
- Нет-нет, - пропела Антония, когда Гавриил бросился к Эмилии. – Это бремя нашей крови, священник.
Ветер, не балуя, стегал по щекам, мокрые волосы липли к лицу. Ноги по колено увязали в болотной жиже. Сил становилось все меньше, но пока посох все еще упирался в вязкое дно, ища опору. Боль была такая, словно плоть отсоединялась от костей. Затуманенный взор видел еще силуэт на соседнем берегу. Человек в одежде из мрака манил ее и, кажется, улыбался.
На запах крови собирались падальщики. Вороны роняли из разорванных брюх червей, каркали до хрипа в горле, гиены с оборванными боками демонстрировали кости и воняли Смертью.
- Откуда только они здесь? – невесть у кого спросила Эмилия.
- Антония… Антония… ребенок…
Жижа несет водорослями и перегноем. С отвратительным чавканьем женщина проваливается в этот омут. Голова все еще над его уровнем.
- Антония… - скользкие пальцы хватают за ноги и тянут на дно. – Твое чрево вместит нас…
Бульк… Горько-соленая вода с тиной прорывается в легкие. Глаза удерживают лицо Господина. Он победил. Часть души Хранителю, полторы – ему за услугу. Лжец, но в плену отчаяния и ложный свет есть спасение.
- Антония…
- Меня зовут Эмилия!
Нога внезапно находит опору, и женщина делает глубокий вдох. От свежего воздуха голова идет кругом. Но на сердце так легко, спокойно.
- Неужели в тебе не осталось и капли от той, которую я полюбил, невзирая ни на что? – донеслось до ушей Эмилии.
- Как ты смеешь? – голос Антонии пылает жаром ярости, что накатывает на Эмилию волной. – Ты выбрал служение, в нем заключалась твоя жизнь и ее смысл! Ты сказал мне простить тех, кто обесчестил меня, пытал и мучил сутки, а затем бросил подыхать! Может, священник, мне и правда стоило выйти за Даниила? Тогда бы я получила золото, а не склеп Основателей в подарок!
Руны погасли. Стены чадили изумрудным туманом сквозь щели, пол коптился от гари, местами блистая отдельными слогами на аравийском. Осталась только восьмиконечная звезда и четверть горящих свечей. Защита вот-вот падет, как и хранитель. Гавриил едва держался на ногах: правая половина лица обожжена, левая рука наперевес правой, грудь с тяжестью поднималась, выдавая свистящие хрипы.
- Я имел сан до момента нашего знакомства, - прошептал мужчина. – Но я оставил свои убеждения, чтобы спасти твою душу. Посмотри же, во что мы оба превратились!
- Ashe na mapasan!* - взревела ведьма.
Три конца звезды перечеркнула трещина. Заклинание, оттолкнувшись от потолка, поразило саму ведьму. Белые волосы тронула сизая седина. Кожа сморщилась, пожелтела, пустила по скулам струпья. Вонь старости наполнила комнату, и Антония взвыла, прижав трясущиеся руки к лицу.
- Мне даже лучше без души, можешь оставить ее себе на память. Все случилось лишь по твоей вине, из-за твоей трусости и лжи! Твои иллюзии убили меня, священник! Куда собралась?!
Пальцы сомкнулись на шее Эмилии. Антония обнажила в ухмылке черные зубы. Ноги женщины уперлись в чудом уцелевшую цепочку рун, и дом откликнулся скрежетом на попытку Антонии завладеть душой потомка.
- Ты еще не отыграла свою роль, милая, - процедила ведьма.
- Посмотри же, Антония, кого я выбрал на самом деле!
Лезвие разрезало плоть до кости. Эмилия отшатнулась от Антонии. Гавриил схватил ведьму за волосы и впился в сухие губы. Антония уперлась кулаками в его грудь, но сил творить зло не осталось. Тьма вновь предала ее, как тогда, у церкви. Ноги ведьмы подкосились, и Гавриил бережно опустился с ней на пол.
- Смотри, Антония, - мужчина положил ей на ладонь белую лилию. – Твой цветок такой же белый, как и в день, когда ты достала его из волос и подарила мне. Значит, и у нас еще есть надежда.
На лице Антонии отразилось смятение. Она перевела взгляд с лица Гавриила на лилию. Мужчина улыбался, держа ее за руку. Нижняя челюсть ведьмы вздрагивала, Антония силилась сдержать слезы, но не могла. Эмилия отвернулась. Женщина чувствовала то, что снова переживала ее предок. Надругательство отзывалось ненавистью и желанием исчезнуть, любовь к священнику дарила крылья и в то же время разбивала о камни сана да чужого мнения, беременность – отвращением к себе и горьким вкусом вины, обещанием Гавриила воспитать ребенка, верой в возможность исцеления, издевки Основателей и осуждение соседей клекотало беспомощностью и мечтой о мести. Эмилия ощущала, как теплая кровь течет по ее пальцам, и радовалась.
Ледяная волна окатила ее тотчас – убийство сотен безвинных людей отзывалось желанием сбежать, оборвать тонкую нить надежды на воссоединение, досеять зерно Смерти. Ведь так гораздо проще.
- Выходит, - не глядя на него, прошептала Антония, - ты любишь меня, несмотря ни на что?
- Люблю.
Синие глаза Антонии распахнулись. Руны на ребре блеснули фиалковым светом, и кость глубже вошла в живот девушки. Губы ее тронула улыбка. Антония прижалась к мужчине крепче, насаживаясь на кость.
- Предкам здесь и правда не место, - обратилась она к Эмилии.
Кожа хранителя и колдуньи истончалась. Плоть под нею ветшала в такт движениям губ Антонии. Но с них не сходила улыбка. Пряди белоснежных волос опадали и, касаясь пола распадались. Кости выступали из-под одежды, обращались в прах. Эмилия глядела на столь необычную пару и не могла отвести глаз. Она не могла видеть лица хранителя, но знала: он тоже улыбается, обращаясь в тлен.
- Lacra re ot jas elaei,
Oloi sa tenae or et ka.
Tere, lactuk as olh met –
Bet aktuc,* - последнее слово Антонии Эмилия услышала в своей голове.
23.11.2011
- Я отпускаю.
Такими были последние слова Антонии. И она сдержала слово – уже этим вечером состояние больных улучшилось, а спустя неделю эпидемия отступила. Врачи только пожимали плечами: не имевшие доселе эффекта, лекарства вдруг начали «ставить» людей на ноги за считанные часы. Карантин сняли спустя еще две недели. В своем отчете, если его возможно было таковым назвать, я и Наталья Азарова, врач-эпидемиолог из области, «свалили» заболевание на открытие некрополя. Ну, с гробницами фараонов такое случалось, вот и в нашем случае прокатило. Друзья сверху помогли все уладить, оформить и преподнести в нужном виде. Главное – никто не помнил о бесчинствах Антонии. Все смерти благополучно списали на вирус, к которому у большинства горожан оказался иммунитет. Мы вакцинировали население от неведомой хвори, и люди успокоились. Полагаю, что без магии моего предка здесь тоже не обошлось.
Некрополь я распорядилась залить бетоном. Чувство вины не отставляло меня, за свои личные кровные я оказала последние почести Ордену основателей: скелеты вернулись в свои могилы, батюшка осветил «плохую» землю, после чего памятник неизвестному графу был установлен на место.
Обязанности мэра я исполняла до конца срока, после чего оставила и пост, и партию. Антония дала мне выбор – в свете беспамятства всех да вся я спокойно могла баллотироваться на вышеуказанную должность, но желания уже не имелось. Всю свою сознательную жизнь я боролась за власть, положение, достаток, силу. В них мне виделось счастье. Я не хотела понимать, что самое страшное не одиночество, я его ощущение в кругу близких людей. Я, сирота, считала своими родными однопартийцев, тех, с кем создавала свои мир. Но стоило лишь земле чуть пошатнуться у меня под ногами, так сразу же моя семья вонзила мне нож в спину. Единственным человеком, который искренне радовался моим успехам, поддерживал меня, был мой муж Юлий, но я воспринимала его отношение, как должное. Я слишком высоко забралась по головам и трупам, а потом больно ударилась о ранее незнакомые мне мелочи жизни, о простое человеческое горе…
Больше мне не нужна власть. Оставив трон и корону, я укрылась в деревне. Теперь я с удовольствием хлопочу по хозяйству, отдаю всю себя мужу и дочери, которой уже исполнился год. Раньше я не верила, что несколько ярких эпизодов могут заставить человека изменить его мышление, образ жизни. Также я не верила в судьбу. А теперь, глядя в черные, словно сама ночь, глаза своей дочери, гладя ее белые кудри, я понимаю: все в этом мире возможно…
***
- Двадцать пять ступеней, как двадцать пять мужчин, уничтоживших тебя;
- Кровь потомка пленит предка;
- Кровь от моей крови,
Давай меняться местами.
Пройди мой удел, как свой,
И подобно мне не найди спасения;
- Ты станешь пеплом;
- Никто не уходит из мира живым.
Все подвластно пусть будет судьбе.
Те, кто слышит слова мои;
– Я отпускаю.
Автор Мира Рейн.
© Copyright: Мира Рейн, 2019.
Свидетельство о публикации №219041200133
© Copyright: Мира Рейн, 2019
Свидетельство о публикации №219041200134.
Новость отредактировал YuliaS - 6-05-2019, 14:22
Ключевые слова: Некрополь месть ведьма колдовство авторская история