Легенда Шамаханской царицы. Часть третья
За скудным ужином Хадра и Малика разговорились. Они сидели в убогом невольничьем бараке при небольшом свете факелов. Хадра пересказала всю историю ее злоключений.
— Ты поэтому хочешь сбежать от султана? — спросила Малика, дослушав до конца горький рассказ подруги. — Возвратиться в Шамаханское царство и отомстить обидчикам?
— Не только. Я желаю вернуть себе доброе имя и власть, которой меня лишили.
Малика сокрушенно вздохнула.
— Послушай моего совета - оставь эту гиблую затею. Борьба за власть ожесточает сердце и развращает душу.
Хадра только отмахнулась.
— Столь дурная участь меня не постигнет. Мое дело праведное.
— Отмщение не бывает праведным. Поражение ведет к смерти, победа — к гордыне, гордыня привела к падению ангелов и губительна для человека.
Какое-то время обе женщины молчали. Затем Хадра осторожно сказала:
— Как далеко ты готова зайти ради спасения дочери от Фараддина?
— Что ты замыслила? — забеспокоилась Малика; что-то в этом вопросе и то, каким тоном он был задан, встревожило ее.
— Призвать Иблиса. Лишь ему по силам избавить нас от рабской доли.
— Безумная! Ты хоть знаешь, что отдашь взамен?
— А что мне терять? У меня все отняли.
— Не все. Тебе оставили жизнь и бессмертную душу. Иблис отберет их, ничто на свете не прельщает его так же сильно.
Хадре не по нраву пришлись слова Малики.
— Все уже решено, — жестко сказала она. — Я вызову Иблиса и заключу с ним договор. Отец мне рассказывал о нем и о том, что ему подвластно ему сейчас. Я не в силах сделать все сама – мое сердце жаждет справедливости. Об одном прошу - помоги мне спасти нас.
Малика покачала головой.
— Бедная девочка. Неволя пошатнула твой рассудок. Много лет назад, когда я была совсем еще маленькой, Иблиса уже призывали средь сих стен.
Хадра подалась вперед. В ее взгляде полыхнул дикий огонь.
— Расскажи мне!
— Отец Фараддина был богат. Но блеск золота пробудил в нем неизмеримую алчность. Старый султан призвал Иблиса и предложил отдать ему душу за обладание всеми богатствами мира. Но ему недоставало воли, а без оной с падшим не сговориться. Иблис посмеялся над его самонадеянностью и уволок султана в Джаханнам. Всякого, кто по глупости воззовет к нему, постигнет та же участь.
Хадра задумалась.
— Откуда он узнал о ритуале?
Малика промолчала. Хадра повторила вопрос, уже с ноткой угрозы в голосе. Малика упрямо молчала.
— Не хочешь говорить?! — рассвирепела Хадра. — Тогда подумай о судьбе твоей дочери! В гареме говорят, она уже созрела. Знаешь, как называют ее евнухи? Прелестным цветком.
— Не говори о ней так! — гневно выкрикнула Малика.
— Твоя дочь дивно расцвела. Скоро султан возжелает делить с ней ложе. Позволишь ли ты Фараддину осквернить ее и зарезать как животное, когда он вволю насладится юным телом?! Дай мне то, что я хочу, сохрани ей жизнь!
Малика сдалась.
— Старый султан собрал в библиотеке сотни древних книг с запретными знаниями. Он часами просиживал там, вчитываясь в туманные тексты. По слухам, ритуал призыва Иблиса записан в одной из тех книг, в какой только — не ведает никто.
— Кто хранит ключ?
— Фараддин держит его в своих покоях. Попытаешься выкрасть ключ, тебя схватят и казнят.
— Красть! — фыркнула Хадра. — Я не воровка. Как и все мужчины, султан падок на женские ласки. Надо лишь ублажить его, и он отдаст мне ключ по доброй воле.
***
Султан Фараддин вернулся с охоты к вечерней молитве. Восславив Аллаха, он поднялся в свои покои, где застал Хадру. Она накрывала стол к ужину, двигаясь с изящной грацией пустынной рыси. Грязное рубище невольницы Хадра сменила на золотого цвета платье с оголенным животом. Ее лоснящаяся, натертая маслом кожа благоухала ароматом дамасской розы.
— Как ты пробралась сюда, рабыня? — нахмурился султан, скрывая возбуждение ее красотой.
— Вашим стражам не чужды чувственные услады, даруемые женщиной, — промурлыкала Хадра, улыбаясь. — Дозвольте мне усладить и вас, великий султан.
Она поманила Фаррадина к дивану.
— Твои уловки напрасны, рабыня. Амира предостерегла меня о твоем коварстве.
— Неужто я похожа на коварную? — Хадра соблазнительно изогнулась. — Доверьтесь мне, господин. Отдайтесь вашим желаниям, не сдерживайте себя.
Она была так хороша и желанна, что султан отринул все опасения. Он позволил Хадре омыть ему ноги, накормить ужином и напоить сладким вином.
Опьяненный красотой, Фараддин забыл про осторожность и опустошил кубок с сонным зельем.
Девушке не пришлось долго ждать – вот уже султан на своем ложе – забылся крепким сном.
Хадра соскользнула с кровати, надела платье и подкралась к двери — впустить в покои Малику. Стражников султан заблаговременно отослал. Чтоб слышали меньше и не болтали чего не надо.
— Он спит? — спросила Малика, опасливо переступив порог султанских покоев.
— Спит, — успокоила ее Хадра. — И проспит до утра. Я свое дело знаю. Мама учила готовить питье для крепкого сна – помогает после тяжелой болезни, которая не дает уснуть. Сработало и здесь. Пригодилось. А теперь давай искать ключ.
Они обшарили покои. Ключ нашелся на дне шкатулки из слоновой кости, спрятанной в глубинах секретера. Хадра взяла его и шагнула к дверям библиотеки, примыкающей к покоям.
— Жди здесь, — наказала она Малике. — Услышишь что, предупреди. И ни в коем случай не следуй за мной.
— Да убережет тебя Аллах, — сказала та ей вслед.
***
Хадра вступила в полутьму библиотеки. Овальный свод зала плавно взмывал вверх, теряясь в сиреневом мраке. Она разожгла факел и двинулась вдоль стеллажей, читая тисненые золотом надписи на корешках книг. Что искать — Хадра не представляла. Ей думалось, что книга с описанием ритуала призыва Иблиса окажется толстым фолиантом, обтянутым выдубленной человеческой кожей. На черных страницах будут написаны кровью сильнейшие заклятия, открывающие портал в Джаханнам, откуда восстанет проклятый Иблис.
Заветный фолиант нашелся довольно легко, словно темные силы сами привели искательницу к нему.
Пройдя вглубь библиотеки, Хадра наткнулась на алтарь: гладкий черный камень высотой в половину ее роста. На нем, завернутая в пыльный кусок шелка, лежала книга заклинаний. Вокруг были расставлены оплавленные огарки свечей.
Ритуал казался несложным: развести огонь, произнести заклинание и отдать пламени кровь. Так просто, что призвать Падшего сможет и непосвященный.
Хадра разожгла жаровню от факела, склонилась над ней, терпеливо раздувая угли. Ее круглое лицо при каждом выдохе озарялось багровым светом, в воздух взлетали слабые красные искры.
Как огонь разгорелся, она сунула в жаровню ненужный боле факел, прочитала заклинание и проколола палец иглой. Алые капли крови упали в огонь. Пламя жаровни с шумом рвануло вверх. Факелы на стенах и пилястрах зажглись сами. По библиотеке заплясали странные тени.
Хадра ждала и гадала, в каком обличье явится Иблис. Огонь пылал, изливая сильный жар. Танец теней убыстрялся. Хадра услышала жуткие крики грешных душ, сгорающих в пламенной бездне Джаханнама, и поняла — властелин проклятых вскоре предстанет перед ней.
Так и случилось. Сильные руки обняли ее сзади, огненное дыхание обожгло обнаженную шею. Хадра быстро обернулась и широко раскрыла глаза от удивления. Позади нее стоял двойник Инфаса — вылитый он, только кожа чуть темнее, на губах играет усмешка высокомерного презрения. От него пахло горелой плотью, а в бушующие адовым пламенем глаза было страшно смотреть.
— Вечная история, — насмешливо сказал Иблис, разглядывая девушку, — вы молитесь ему, он остается глух, и вы приходите ко мне. Чего желаешь ты, смертная женщина? Власти, золота, поклонения толпы?
Хадра гордо вскинула голову.
— Мирские блага меня не прельщают. Я желаю лишь свободы и справедливого возмездия моим врагам.
— Настолько, что не пожалеешь отдать за них душу?
— Моя душа умерла, когда умерла моя любовь.
Иблис обошел вокруг Хадры. Он оценивал ее как скульптор незаконченную статую, отыскивая мельчайшие изъяны.
— Не скрою, душа твоя — желанная добыча. Она сильна и благородна, но подобна саду нерадивого хозяина — сорные травы разрослись в ней и заглушили здоровые ростки.
— Раз моя душа такой лакомый кусок, что ты медлишь?! — Хадра неотрывно следила за ангелом взглядом. — Исполни то, что я попросила, и получишь ее! Не можешь — возвращайся туда, откуда пришел!
Пламень в глазах Иблиса заполыхал ярче.
— Дерзка — зависть фуриям. За непокорность ты обретешь свободу и силу вершить возмездие, но отдав мне душу — лишишься большего, чем думаешь.
— К чему твои лукавые речи?
— Известно ли тебе, в чем моя вина?
— Ты восстал против Аллаха от гордыни.
— Ложь! Я восстал за Аллаха и моих отвергнутых братьев. Мы обитали в дивных садах Джанната, созерцали свет нашего творца и купались в его благодати. А потом он создал вас, маленьких, лысых обезьянок. И сказал нам: « Человек сотворен мной великим. Любите его, почитайте его как равного мне». Я сказал: «Отец, я не могу. Они порочны, они слабы, и не достойны почитания. Ты создал их из мерзкой грязи, а меня — из чистого пламени. Я лучше человека». И за это он низверг меня в пламенную пропасть Джаханнама.
— Довольно словоблудия! — нетерпеливо перебила ангела Хадра. — У меня нет желания выслушивать твои жалобы!
Иблис не замолчал.
— Я презрел его и он презрел меня. С изгнания мы пребываем в споре. Он слепо верит, что человек чист и непорочен, я — что ваш род грязен, как и глина, из которой вас создали. Ты — светлое созданье, падением во тьму покажешь, что нет пределов греховности смертных. Он признает поражение.
— Ты не одержишь верх над Аллахом, просто заполучив мою душу. Свершив возмездие, я расторгну нашу сделку и верну себе душу.
Иблис расхохотался.
— Как самонадеянно! Душа, мне отданная, потеряна навеки. Никакими силами, молитвами и покаяниями ты ее не вернешь. Так сказано, — он показал пальцем на потолок. — Им.
Хадра ничего не ответила. К ней пришло запоздалое понимание — утрата души необратима.
— Но что нам его воля, — с презрительной миной произнес Иблис. — Свою душу ты не вернешь, но можешь получить чужую. Половину.
— А в чем хитрость?
— Душу нельзя получить задаром, можно лишь украсть у того, в ком она есть. Первый встречный на то не сгодится, нужен человек, с тобою связанный.
— Со мною связанный? Чем? Как украсть у него душу?
— Ненавистью, болью, любовью – человеческими чувствами. Самыми сильными. Убив избранника, произнеси: «Душа вернется, и жизнь обретется вновь. На связанную местью душу платой ляжет кровь» и выпей. Кровью наполни ритуальный сосуд. Только греха сего до конца дней с себя не смоешь. И жить будешь как в кошмаре, разрываясь меж светом и тьмой.
«Что мне терять? — спросила себя Хадра. — Хуже чем есть, уже не будет». Вслух она сказала:
— Я согласна.
Иблис схватил ее, притянул к себе и поцеловал. В глотку Хадры полился жгучий огонь. У нее перехватило дыхание. Грубый поцелуй ангела душил ее, грудь раздирало обжигающей болью, огонь спускался все ниже и ниже по телу. Она ощутила, как в ней разгорается его мрачный дар. Трепетное сердце Хадры обратилось в пылающий камень, адов огонь заполнил пустоту внутри нее, оставшуюся от утраченной души. Иблис исчез.
***
Пропажи Хадры надсмотрщики за рабами хватились не сразу. Во дворце султана Фаррадина хватало прислуги, за всеми не уследишь. Когда ее отсутствие обнаружилось, старший надсмотрщик поднял тревогу. Все рабы были допрошены, и один сознался, что видел ее, моющейся в бане, а после — входящей во дворец, разодетой как наложница из гарема.
Телохранители султана ворвались в его покои с мечами наголо. Малика, заслышав топот ног по коридору, громко заколотила в запертые двери библиотеки и проворно метнулась к заставленному объедками столу. Ворвавшиеся телохранители увидели ее, убирающей грязные тарелки и блюда. Султан спал и ничего не слышал.
Старший из телохранителей приставил к горлу Малики меч и сказал:
— Где Хадра? Не отпирайся, что не видела ее! Нам известно — она прокралась сюда! Где она прячется?!
— Нигде, — спокойно ответила Малика, — Мне неведомо, побывала она у господина или нет. Знаю лишь, что сейчас ее здесь нет. Ищите ее, если угодно, а мне нужно закончить уборку.
Телохранитель нехотя опустил меч.
— Обыщите все!
Его сотоварищи бросились выполнять приказ.
Вдруг из щели под дверями библиотеки ударил яркий зеленый свет. Створки распахнулись, как от удара ветра, и из полумрака зала вылетела Хадра. Она изменилась: волосы разметались по плечам, изумрудные глаза горели завораживающим огнем, на груди чернел страшный ожог, лицо исказила ярость. Ее окутывала первородная тьма, посеянная в девушке падшим ангелом.
— Ты задержана! — сказал старший телохранитель, направив на Хадру меч. — Стой на месте!
Это был его последний приказ.
Хадра усмехнулась и посмотрела в глаза телохранителям – сначала одному, а потом второму. Зеленый огонь в глазах полыхнул ярче.
Телохранители набросились друг на друга и рубились мечами, пока не пал последний из них.
Малика в ужасе закричала.
Хадра повернулась к ней. На короткий миг ее взгляд стал осмысленным.
— Беги! — сказала она. — Забирай дочь и беги! Не оглядывайся! Сегодня ночь кровавой жатвы!
Малика выбежала из покоев и пропала в коридоре.
Шум схватки разбудил султана – сонное зелье потеряло силу. Спросонья он не понял, что происходит, пока не увидел мертвых телохранителей и Хадру посреди кровавой сечи.
— Что ты натворила, грязная рабыня?! — его рука привычно пошарила по кровати в поисках плетки, которой там почему-то не оказалось.
Фаррадин неуклюже сполз с кровати.
— Я выбью из тебя непокорность!
Хадра подняла с пола обагренный кровью меч и швырнула его под ноги султану.
— Возьми оружие и бейся как мужчина!
Фаррадин поднял меч, удивленно осматривая Хадру и сжав меч покрепче. Хадра тоже взяла оружие.
Они закружились в смертельном танце стали. Мечи скрещивались, высекая искры. Султан бился умело, но чем дольше длился поединок, тем заметнее тучное тело подводило его. Хадра же легко уворачивалась от его неуклюжих выпадов и наносила ответные удары. Фаррадин весьма успешно отражал ее атаки, но подустав, пропустил направленный на него удар. Клинок Хадры рассек его живот алой полосой. Рана была неглубока и несмертельна, однако вид крови охладил пыл султана. Он отбросил меч, рухнул на колени и взмолился:
— Пощади! Я дарую тебе свободу, только пощади! Не убивай!
— Что же ты?! — сказала Хадра, вскинув бровь. — Такой сильный, грозный мужчина, а испугался слабой женщины?!
— Пощади! — жалобно скулил султан, ползая у нее в ногах. — Умоляю, пощади!
— Как ты пощадил дочерей Малики? Поднимись жалкий трус и умри, как подобает мужчине. Бейся!
Фараддин заскулил, подобно побитой собаке.
Хадра улыбнулась одними уголками губ и повернулась к столику, где стояли кубки – один, осушенный султаном, а второй – полный. Полный сонным зельем до краев. Неразбавленное зелье, в большом количестве, несет смерть принявшему.
Хадра перевела взгляд на султана и властно сказала:
— Посмотри на меня!
Фараддин поднял глаза, и последнее, что он увидел, - холодный ядовито-зеленый блеск во взгляде Хадры, а после тело перестало слушаться его.
Ноги сами понесли султана к столу. Он схватил кубок, и тяжелая рука, против воли Фараддина, поднесла сонное зелье к дрожащим губам.
— Умоляю! — в отчаянии и с усилием взмолился он. — Пощади!
— Врагам нет пощады.
Султан выпил. Кровь разнесла отраву по телу. Его лицо побагровело, он упал и стал задыхаться. Толстые пальцы царапали горло, ноги дергались, а из глотки вырывались нечленораздельные хрипы. В миг смерти изо рта султана вывалился распухший черный язык.
Удовлетворенная Хадра наклонилась над телом Фараддина и провела ладонью по его похолодевшему лицу.
— Спи. Скоро ты навечно отправишься в Джаханнам. Иблис с радостью примет тебя.
***
Над городом поднимался дым пожарищ. Солнечный свет не проникал сквозь серую с рыжиной пелену.
На площади бывшие воины Фаррадина устроили массовую казнь. На кольях извивались истекающие кровью прислужницы султана.
Хадра наслаждалась зрелищем умирающих женщин с невысокого деревянного помоста, сколоченного наспех. Подле нее лежали две диких рыси-каракалы. На казнь она надела черное платье с глухим воротником и длинными рукавами. Под тонкой тканью скрывались ожоги от прикосновений огненного ангела и ее темная сущность.
Султан Фаррадин содержал во дворце экзотических зверей, птиц и змей. Хадра освободила всех. Звери разбежались, птицы растаяли в небе, змеи скрылись в траве, а эти две рыси увязались за ней. Она сочла, это дар Иблиса. И не стала прогонять их. «Они будут моими талисманами, — решила она. — Зверями-защитниками».
Стражники вывели на площадь её служанок. Они приехали во дворец султана бесправными рабынями, но эти предательницы добились расположения Фаррадина заискивающей лестью и издевались над униженной госпожой. Настало время Талиона — воздаяния по заслугам.
— Предательство и отступничество — непростительные грехи, — сказала Хадра служанкам. — Ваши грязные души очистит огонь.
Служанки плакали, пока околдованные чарами Хадры стражники сажали их внутрь медных быков. Под чревом изваяний развели костры, мальчики-прислужники беспрерывно подбрасывали в огонь дрова. Служанки страшно кричали. Снаружи Хадра слышала только глухой бычий рев.
Казни не прекращались до поздней ночи. В неверном свете кострищ на эшафот выводили все новых и новых женщин. Хадра велела казнить всех, не щадить даже девочек, сколько бы лет тем ни было.
— Нет женщин — нет грязных сплетен и зависти, — сказала она лишенным воли мужчинам.
Приговоренных сажали на кол, вешали, протыкали копьями, топили в воде, рубили головы, сжигали живьем. Земля уже не принимала льющуюся без конца кровь, ветер носил над мертвым городом жирный серый пепел. Солнце так и не показалось, боясь узреть творящиеся внизу ужасы.
Хадра упивалась триумфом смерти. Внизу, в Джаханнаме, ликовали Иблис и Дэвы. Сотни душ со стенаниями падали к ним, умножая и усиливая мощь подземного мира. Умершие, все как один, проклинали Хадру, призывали Аллаха покарать ее, а слова, брошенные в гневе, не проходят мимо.
Ночь смерти уступила новому дню. Багровые сумерки накрыли землю. Солнце не осмелилось выглянуть из-за туч и озарить светом поле жесточайшей расправы. Из ворот султанского дворца выехала многотысячная армия. Впереди ехала всадница верхом на вороном коне. Хадра возвращалась в Шамаху.
Домой.
Ключевые слова: Сговор обман султан сделка расправа смерть казнь творческая история авторская история