Маргарита. То, что осталось тайной для булгаковского читателя
По бледному, обескровленному лицу скользил вечерний свет апрельского заката, на светлое пальто упали клейкие почки тополя, мягкой волной коснулся теплый ветер. Казалось, Маргарита Николаевна была где-то далеко, за пределами Тверской улицы, Москвы и даже самой реальности, слезы застыли внутри ледяной глыбой, крик не разомкнул ее рта, только выплеснулся на секунду из карих, вмиг омертвевших глаз… хрупкая рука с проступившими тонкими венами судорожно провела по шее, схватила золотой с маленькими рубинами крестик, бледные губы зашептали: «Отче наш, иже еси на небеси…»Квартира была темна и тиха, почудилось, будто в ней пахнет ладаном и оплывающим церковным воском. Хотя какие свечи могут быть в доме советского работника – мужа Марго? У домработницы Наташи – выходной, Вадим же уехал на строительство завода в Сибирь. Причудливые тени бродили по стенам гостиной, Маргарите казалось, что она в диком лесу, где среди хвойных лап прячутся голодные дикие звери. То ли это луна так подсвечивала предметы, что заставляла их «оживать», то ли воспаленный рассудок женщины складывал из игры лунного света и теней странные сюжеты.
Пальто тонкой английской шерсти скользнуло к изящным щиколоткам, с головы свалилась и мягко покатилась по полу круглая шляпка. Огромное кожаное кресло убаюкало Маргариту в своих объятиях. В зыбком лунном сиянии лицо ее было нездешним, а из тела будто вытекла вся жизнь, и осталась лишь мраморная холодная оболочка.
Сон Марго повторял историю из ее детства. Снилось, как старая няня Мила ищет ее по всей отцовской огромной квартире на Мясницкой улице. Хитрая Маргоша пробралась в кабинет отца – хирурга полевой медицины (ставшего известным доктором до революции и мирно пережившим 1917 год, а ныне упокоенным на Новодевичьем кладбище).
Был канун Рождества 1912 года, в зале сверкала огнями елка, подарки завернуты в яркую бумагу с лентами, сложены приличной горкой, из кухни слышны веселые шутки повара и горничной Анюты, мама уехала к дамской портнихе, и вот-вот вернется с бальным платьем и новыми атласными туфельками. Андрюша, десятилетний кузен Марго, слоняется без дела по дому, а потом радостно бежит на зов Анюты, чтобы съесть пару свежих пирожных. Это категорически запрещалось - дисциплину в доме и порядок «завтрак-обед-ужин» родители строго соблюдали. Однако сейчас, оставшись только с прислугой, дети чувствовали себя намного свободнее, им позволялись мелкие вольности.
Восьмилетняя Маргоша скользнула взглядом по наряженной елке и ярким, блестящим коробочкам, представила как вечером на детском празднике она будет танцевать полонез с Сашей Бельским, давним дружком Андрюши. Счастливо вздохнула и побежала тихонько по коридору к заветной двери кабинета – святая святых профессора Медникова. Эта комната представлялась юной Марго мастерской древнего алхимика, о которых так много читал и иногда вслух рассказывал Андрей. Всё пространство от пола до потолка занимали дубовые шкафы с книгами в добротных кожаных переплетах, были здесь и переводы Парацельса на русском, немецком, английском, и бесценные труды на латыни. Маленький медный микроскоп, рядом такая же медная чернильница, привезенная учеником отца из Вены. Однако внимание девочки привлек огромный медицинский атлас, он был открыт на странице с великолепной иллюстрацией сосудистой системы человека. Маргоша зачарованно водила мизинцем по синим и красным линиям – кровеносным сосудам и артериям, глянцевая бумага была прохладной, от книги пахло кожей и немного папиным одеколоном. Здесь же, между книжных листов располагались записи доктора Медникова с характерным косым, напористым почерком на дорогой бумаге.
Разумеется, Марго знала о запрете входить в кабинет, однако искушение было слишком велико, да и по правде сказать, полгода назад у нее родилась мечта, которую она скрывала даже от мамы. Ей хотелось стать настоящим врачом, лечить взрослых или детей (кого именно, она еще раздумывала), но сначала пойти учиться на Бестужевские курсы, как Мари, Манечка – младшая мамина сестра и крестная девочки.
«Буря» разразилась внезапно, дверь резко отворилась, яркий свет из прихожей ворвался в мягкий сумрак кабинета, над ухом раздался гром отцовского голоса: «Марго, что ты здесь делаешь?» Девочка медленно повернулась к отцу, подсвеченное лицо в полумраке походило на икону Николая Чудотворца, перед которой часто молилась няня. Рано поседевшая борода, глубокий пронизывающий взгляд, суровые складки на лбу и выражение упрямого фанатизма.
Маргоша стояла молча, не зная, что ответить, ведь она не сделала ничего плохого, но при этом нарушила жесткий запрет и пересекла порог «священного» пространства, куда был заказан доступ «простым смертным». В кабинет могли входить только сам доктор Медников, его ассистент Алексей Алексеевич Митцер, да пара преданных учеников.
Отец взял ее за руку, безвольно опущенную вниз, без лишних сантиментов отвел к няне, велел запереть девочку в детской и оставить ее без праздничного бала.
Через полчаса глубоких горестных всхлипов, утешений доброй мягкой няньки, Марго услышала разговор родителей из гостиной, который едва можно было разобрать.
- Нина, ты что всерьез считаешь, что Марго нужно всё простить и пускай веселится и бегает с детьми? Да? Какой авторитет будет у нас с тобой - родителей, если запреты так легко нарушать и при этом безнаказанно? - голос отца был ровный, хотя в нем сквозили знакомые ледяные ноты, которые девочка слышала пару раз в жизни, и от которых сердце уходило в пятки.
- Николай, она лишь посмотрела книгу, ничего не разбила, не порвала, не взяла из твоего кабинета. Ты хотя бы спросил, почему ее привлек атлас, хотя там были вещи, гораздо более интересные для ребенка, например, твой микроскоп, - мама волновалась и часто вздыхала. Теплой волной накрыло Маргошу, когда она услышала: «Она засматривается на Манечку, хочет тоже после гимназии учиться на врача».
- Это тебе Маргоша сказала? - вопрос отца прозвучал саркастично.
- Сама догадалась, у нее все на лице написано аршинными буквами.
- Нина, ну ты хоть будь взрослой женщиной, Маня – глупышка, сама не понимает, на какую жизнь себя обрекла… Замужество, дети и быть хозяйкой дома – вот священный удел женщины, - отец устало свернул разговор. «Все, Ниночка, приму ванну, и готовимся к приходу гостей».
- Коля, а как же Маргоша? Ведь милосердие выше закона и запретов, прости ее, вспомни, сегодня Рождество, - в голосе мамы прозвучала робкая надежда.
- Нина Михайловна, я всё сказал.
Слышно было, как тихо плачет мама и как быстрыми шагами удаляется из гостиной отец.
Сердце Марго разрывалось на части, черная тьма беспомощности накрыла ее тяжелым ватным комом. Светло-зеленое бальное платье, бархатный поясок и белые туфельки, приготовленные к Рождественной елке, теперь выглядели насмешкой и напоминанием о разбитых мечтах. А Саша Бельский будет танцевать с Олечкой Потоцкой, известной болтушкой и сплетницей…
С этой горестной мыслью Марго и уснула. Сон как маленькая смерть дарит минуты милосердия падшему, хотя бы на время утешает боль сердечных ран и вырывает человека из лап жизни, порой слишком кровожадной.
Нянька тихонько молилась на образа Божьей Матери и Николая Чудотворца за свою Маргошу, нервно метался огонек лампадки и сладко пахло ладаном.
Маргарита Николаевна машинально вытерла слезу со щеки, мутный рассвет уже начал сочиться в окно, стало легче дышать. Она прошла в свою спальню, достала из старинного сундучка покойной няни древние иконы. Как смогла, расставила их на комоде, зажгла восковую свечу, пережившую революцию, отчего в комнате стало уютнее и запахло детством.
Марго встала на колени… Забытые, как ей казалось, слова молитвы вдруг воскресли, ожили и оживили её саму. Вчерашний лед внутри растаял, сердце забилось горячо и страстно. Она верила, верила в милосердие Божие, верила и в то, что каждому, даже самому страшному грешнику может быть даровано прощение. А Мастер пострадал не за грехи, но за его творение, а стало быть, перед Богом уже оправдан своим трудом…
- Отче наш, иже еси на небеси… и прости нам долги наши, яко же и мы прощаем должникам нашим…
Маргарита вдруг вспомнила, как ее выдали замуж за Вадима, именно выдали. На этом браке настоял отец, когда она юная 18-летняя гимназистка заявила, что собирается учиться на врача. Шел 1922 год, доктора Медникова чудом не арестовали, не расстреляли и не сослали в дальние края. Профессиональные медики старорежимной закалки для новой власти оказались куда нужнее недоучек-фельдшеров, которые еще вчера служили буфетчиками в грязном трактире или пасли коров в барском хозяйстве.
Страх за семью, разоренная Москва, падение такого ясного и разумного векового уклада сделали Николая Владимировича еще более жестким и непреклонным. Марго покорилась воле отца: Вадим в общем-то был приятным кавалером – сыном старого семейного друга, инженера-путейца, как тогда казалось, вполне подходящей партией.
А любовь, что любовь? Маргарита – пылкая, увлеченная натура, но глубокие чувства до сих пор обходили ее сердце стороной. Вадим же полюбил молодую супругу, хотя и времени уделял совсем мало. Молодая страна Советов более требовательна, чем капризная женщина: строились дороги, заводы и «светлое будущее», ей нужны свежая кровь, юная вера в торжество коммунизма и работа, работа, работа.
Впрочем, Марго всё устраивало, хотя иногда тайная печаль омрачала ее уютную жизнь: Вадим вызывал почти родственные чувства, скорее как брат, чем как муж, появление детей отложили до лучших времен, а о горячей мечте юности – медицине профессор Медников приказал забыть. Маргарита покорилась отцу, ибо помнила и события рождественской ночи 1912, и мольбу матери о ее прощении, и суровый отцовский «суд», и его фанатичную непреклонность.
Священные слова срывались с потеплевших, мягких губ Марго как капли дождя со степного мака. В жарком молитвенном шепоте было столько надежды и любви, что будь слова водою, они могли бы напоить целую пустыню. Сквозь пелену слез проступало измученное, обросшее седой щетиной лицо Мастера, взгляд серо-зеленых глаз будто навсегда отвернулся от Мира за окном. Да и зачем ему Мир земной, если внутри него свои Миры, которые просятся на кончик пера и стремятся жить на бумаге своей жизнью, куда более реальной, чем эта апрельская, суетливая Москва.
- Да светится имя Твое… Да будет воля твоя и на земле, как на Небе.
Вне времени и вне пространства находились те, чьи имена веками остаются для людей неизреченными. Два существа, будто сплетенные из света фантомы, отдаленно напоминающие мужчину и женщину, стояли на фоне странного пейзажа – светящихся волокон и капель, похожих на жидкий металл.
- Он должен закончить свой век в больнице, написать еще три книги, которые станут понятны лишь потомкам лет через 100 - 150, ибо в них грезы о совершенном существе, человеке будущего. Она должна произвести на свет сына от человека, который на земле зовется ее мужем, мальчик - будущий ученый откроет новые области человеческого сознания. Эта женщина и ее муж представляют идеально совместимые генные коды для производства на свет научного гения. Именно случайно найденные рукописи того человека, что зовут Мастером, послужат толчком для открытий ученого. Как видишь, судьбы мужчины и женщины по нашему плану в любом случае переплетены через их «детей»: книги одного и сына другой, - вещало существо, от которого исходил ослепительно белый как в операционной свет, точнее без звука передавало информацию своей «спутнице».
- Свобода воли – условие эксперимента человеческой жизни, Турисус, ты не оставляешь им выбора, это против вселенских правил, - существо было поменьше и источало мягкий золотисто-зеленый свет.
- Напоминаю тебе, Дагаз, толкование вселенского Совета № 21567 от 29 месяца 76899 года: в случаях, если конкретное человеческое существо выбрано Советом для выполнения эволюционной задачи, влияющей на дальнейшее развитие человеческой расы, либо является носителем эволюционно значимого генетического материала, то свобода его выбора ограничивается двумя путями: добровольное исполнение плана Совета, либо принуждение к исполнению этого плана через проводников Совета, то есть хранителей, - «белое» существо было абсолютно беспристрастно.
- Но, Турисус, женщина источает негативные эмоции, такое ментальное загрязнение вредно для поля Земли, - казалось «зеленое» существо пытается защитить неизвестную ей землянку.
- Пустяки, ее отчаяние, и, как следствие, эмоциональная дестабилизация мало влияют на земное поле. К тому же наши проектировщики задумывали негативные чувства и эмоции людей исключительно как сигнальную систему: слезы, например, должны оповещать человека о неполадке или пробое в его же собственной энергетической структуре. А он обязан отреагировать и «залатать» себя, дабы его энергия не утекала впустую. Почему люди распоряжаются своими чувствами так странно, как будто играют с ними, или, наоборот, пытаются их «сломать», пока неизвестно, видимо ошибка в системе. Инженеры обещаются разобраться с этим через 120-130 земных лет, - «белый» закончил вещание.
«Зеленое» существо испытывало к земной женщине то, что на человеческом языке могло быть названо состраданием. Однако Турисус обозначил свою позицию твердо, решения вселенского Совета - непреложный закон, а высшее благо – эволюционная целесообразность.
Холодный апрельский ветер зло распахнул форточку, свеча погасла, лик Николая Угодника как-то особо сурово глядел на Марго, жестко, испытующе и совсем немилосердно. Ледяной иглой пронзило душу, ту эфемерную частицу Марго, реальность которой отказывался признавать советский атеизм.
Казалось, она поняла всю тщетность своей молитвы, начала задыхаться, глаза были сухи, руки пытались расстегнуть пуговицу, освободить тесный ворот платья. Наконец, Маргарита Николаевна рванула застежку, и вместе с ней золотую цепочку, на пол упал крестик с рубинами. Крупные капли крови из пораненной руки на белоснежном мягком ковре… Казалось, что свежий снег окропила добыча охотников – дикий подстреленный зверь.
Осела безвольно вниз и окаменела в своем горе…
Дальнейшие события известны уважаемому читателю.
Прогуливаясь по сонному швейцарскому городку, пока Мастер творил в одиночестве, Марго часто вспоминала события той ночи, когда открыла баночку с чудесным кремом. Она задавалась вопросом, почему на бульваре она приняла сомнительный подарок из рук Азазелло? Неужели именно тогда Маргарита дошла до края своей душевной бездны и «присягнула» силе, что «вечно хочет зла, и вечно совершает благо»? Или в другой день, и час?
Конец апреля 1772 года выдался на редкость жарким, клейкие почки тополей создавали неповторимый тонкий аромат. «Как раз сегодня полнолуние, ночь ста королей. Это было несколько дней назад или через 150 лет в будущем?», - подумала Маргарита. – «Хотя какая разница, вечность вне времени и вне пространства».
Королева Марго, наконец, поняла… вот он ясный ответ! Ведьмой она стала до встречи с Азазелло, намного раньше: когда в ответ на жаркую молитву, идущую из глубины ее женского сердца, из самого живого, человеческого нутра, небеса ответили ледяным молчанием.
Неспешно двигалась река, ветер щедро рассевал по окрестности тополиные почки, утка впервые вывела своих питомцев на воду, дети катали друг друга в деревянной повозке. Безмятежность разлита в воздухе, на душе спокойно и мирно.
Движение… природе важно лишь движение, а всё остальное лишь человеческие выдумки. Вот и Маргарита возвращается домой, к Мастеру, а Мастер стремится в пока неизведанные миры, навстречу своей новой истории.
Источник.
Ключевые слова: Тверская улица квартира милосердие реальность Мастер и Маргарита