В ночь на русалии
Клёва не было. Неподвижно застыли удочки, пристроенные возле берега. Рыба не шла ни на щедрую подкормку, ни на жирных, добытых в прохоровом саду червей.Мы уже и не ждали, по опыту знали, что случается иногда такое. Да и дед предупреждал…
На середине реки давно уже дрейфовала чья-то лодка. Рыбак в ней не шевелился. Склонившись над удочкой, за много времени так и не переменил позы.
- Спит он что ли? – пробормотал Михаил.
Я лишь пожал плечами. Разговаривать не хотелось.
Непонятное ощущение нахлынуло на меня. Растревожило. Взволновало. Показалось вдруг, что всё вокруг изменилось. Иными стали деревья. Вода в реке словно расширилась, плеснула волной, задержалась на берегу…
Чем темнее становилось вокруг, тем отчётливее чудились мне перемены в деревьях. Чудилось шевеление среди них. Возня. Плавные, крадущиеся движения.
Взошла луна. Ясная. Яркая. Рассыпала вокруг серебристо-зелёный фантастический свет. Пробудила щемящие чувства. Весь мир неожиданно сузился для меня до этого берега и этой светлой странной ночи! Как никогда почувствовал я свою слабость, уязвимость и беспомощность перед временем… И такое острое одиночество пронзило вдруг, что впору было завыть!
Костёр незаметно затух. Утихли привычные ночные звуки.
Ещё недавно рядом летали совы. Плюхало и вздыхало на реке. Стрекотали в траве насекомые. Резкими скрипучими голосами перекликались меж собой ночные птицы.
Мне подумалось, а что, если эта ночь и вправду особенная? И леший решил подшутить над нами? И не птицы то, а он разными голосами сманивает теперь нас в лес. Подсылает сов подсмотреть, что делаем мы сейчас. Не собираемся ли сбежать.
Как там говорил Прохор? Не похожая ни на что, опасная! Просил одуматься, не ходить на реку. Очень сокрушался, когда узнал, что некрещёные мы. Совал какие-то железки – мол, пригодятся, возьмите, мне спокойнее будет…
…Прохор, местный кузнец, всю жизнь прожил в деревне. Неработающая теперь кузница да двор его до сих пор завалены разным железным хламом.
На наши постоянные вопросы – зачем он копит это барахло, дед по привычке сердился:
- Что для вас барахло - для мастера ценность! Может, я приспособлю его под что-нибудь… Поглядим…
Всё это были одни разговоры. Очень стар был Прохор и давно оставил кузнечное дело. Дощатый сарайчик бывшей кузни покосился, обветшал, жестяные листы, обшитые по углам, заржавели и больше не держат стены.
В гости к Прохору, в этот раз, выбрались мы с Михаилом в начале лета. Когда в плотном рабочем графике возникла небольшая пауза, я сразу собрался в любимые места – порыбачить, повидать деда, отдохнуть от шумного города.
Прохор нам поначалу обрадовался. Только повел себя немного странно – как только узнал, что порыбачить хотим, сразу отговаривать принялся.
- Да что с тобой, дед? – удивлялись мы. – Ты ж сам любитель с удочкой посидеть, компанию нам составить.
- Не время сейчас, - бормотал с оглядкой Прохор. – Вам бы раньше чуток или позже, дней через пять, приехать.
- Уж извини, как получилось – так сразу к тебе. При работе мы, люди подневольные.
Стали мы готовиться в ночное на реку, а Прохор опять за своё:
– Не надо вам сейчас туда, беспокойно там.
- Не темни, дед. Случилось что-то у вас в деревне?
Прохор перекрестился испуганно:
- Тьфу-тьфу. Спокойно всё. Обычаи блюдём!
- Ну раз блюдёте, то нечего и волноваться, - отшучивались мы.
Но Прохор ходил вокруг, мялся. Видно было - хочет сказать что-то, да не решается.
Наконец не сдержался:
- Нельзя сейчас ни в лес, ни к реке. Особливо в ночное!
- Отчего же нельзя?
- Святки зелёные идут! Русалья неделя. Эти повсюду шастают, в самую силу теперь вошли – нет на них управы! Мы, местные, к этому привычные, по домам бережёмся.
И вправду, в обычно шумной и гомонящей деревеньке было в этот раз странно тихо и спокойно. Раньше по вечерам собирались у дворов старухи, за разговорами засиживались допоздна. Ребятня носилась в салки да казаков, гоняла на великах. И, бывало, толпой отправлялась с удочками рыбачить – больше для того, чтобы помешать взрослым, чем наловить на уху.
- То-то, – от Прохора не укрылось моё замешательство. – Смекнул, наконец? Нельзя сейчас их тревожить, дюже опасно!..
…Увлёкшись воспоминаниями, не заметил я, когда всё смолкло.
Лишь усилился ветер. Зашумел, разыгрался с деревьями. И те задвигались всё быстрее, перестали таиться.
Поборов дрёму, я встряхнулся и осмотрелся.
И то, что открылось мне - было невероятно, невозможно!
Когда мы расположились стоянкой, деревья находились вдалеке, у самой кромки леса. Теперь же они подошли вплотную, окружили нас, застыв в самых невероятных позах. Огромные, они склонялись к нам отовсюду, простирали ветви, то ли умоляя о чём-то, то ли готовясь схватить…
Не помня себя, шарахнулся я в сторону и угодил в круг пепла от прогоревшего костра.
Наверное, я бы попытался бежать. Вот только последующее остановило меня, удержало на месте. Тянущиеся ко мне деревья взволновались! Слепо зашарили ветвями по сторонам. Царапали, хватали воздух и не могли, не умели до меня добраться.
Круг оградил меня от них! Замерев, смотрел я, как тщетны, как напрасны их движения. Как с каждым разом всё неистовее, всё безудержнее становится их ярость.
В стороне громко вскрикнул Михаил! Кинулся к воде, призывая на помощь рыбака, поплыл в сторону недвижимой лодки.
Там, в реке, поджидали его другие силы и теперь поднялись из воды, окружили…
Вспоминая сейчас пережитое, я не могу хорошо описать их. А тогда, охваченный ужасом, и вовсе видел в реке лишь фигуры, отдалённо напоминающие человеческие.
Водяные всплыли до пояса. Их головы покрывали мокрые длинные нити, спускались на плечи, на грудь… Наверное, это были водоросли или другие растения, заменяющие одежду... Не знаю.
Безносые и безглазые, они растягивали лягушачьи рты, словно радовались добыче. Блики лунного света падали на их лица, искажая и без того безобразные черты.
- Помогии-и-и! - донёсся до меня отчаянный призыв Михаила.
Но я ничего не мог поделать – вокруг ждали сторожа-деревья, и страшно было выступить из круга, пересечь черту.
В отчаянии наблюдал я, как водяные чудовища хватали приятеля, собираясь затащить под воду. Он барахтался, боролся, не желая сдаваться, но слишком неравны были силы…
Я приготовился к самому худшему, как вдруг со стороны леса раздался шум. Похоже было, что стреляли из ружья…Раз, ещё… И вскорости на берег вывалился Прохор. Вид у него был невероятный! Обвешанный железками да травой, бил он в старое ржавое колесо длинными клещами, выкрикивал протяжно что-то и этими же клещами крестился.
Всё происходило стремительно. Вот дед приблизился к деревьям и, походя, швырнул вниз, к корням, пригоршню чего-то белого. А вот он уже у реки, входит в воду, продолжая греметь и выкрикивать непонятное.
И вдруг осознал я свою свободу! Оцепенение спало. Отступили деревья! Больше нет их рядом, снова стоят они вдалеке, на прежних местах.
Не раздумывая, кинулся я следом за Прохором, поплыл туда, где только что показалась из воды голова Михаила. Все прежние мысли будто оставили меня, теперь мною двигало одно желание – спасти приятеля.
Нам удалось ухватить Михаила за волосы. Удержать на поверхности. Вода бурлила вокруг встревоженным круговоротом, водяные всплывали из неё, замирали рядом. Вернуться на берег мы не могли, нечистые окружили нас. Они были повсюду! Теперь, когда они держались на расстоянии и не делали попыток напасть, я, наконец, смог рассмотреть их получше. Они были иные, вовсе не те, про которых читал я в быличках и слышал от бабушки. Не те, которых видел на картинках в книгах.
Наросты на месте глаз выглядели ужасно – выпуклые, огромные, подёрнутые сморщенной плёнкой. Склизкие водоросли росли повсюду, как шерсть на животных, оставляя открытыми лишь бледные одутловатые лица. Щель узкого растянутого рта не скрывала острые частые зубы. От них несло застоявшейся водой, тухлятиной… Сладковато, тошнотворно…
Прохор, прижав к себе Михаила, протянул мне маленький предмет, образок, из простеньких, самых дешёвых, прохрипел:
- Подними над водой! Молитвы знаешь?
Я отрицательно качнул головой.
- Тогда просто держи, не опускай!
Образок перевязан был крест-накрест привядшей травой. Пахло от неё терпко, резковато. То была полынь. Я вспомнил, что от нечисти, особенно от русалок, эта трава – верное средство. Это придало мне сил – я почувствовал себя немного увереннее, направил образок на водяных.
Прохор творил молитву. Говорил всё громче, всё яростнее. Неожиданно к нему присоединился оклемавшийся немного Михаил.
Вода бурлила, волновалась, но водяные не исчезали, не бежали прочь. Тогда Прохор, не прекращая читать, медленно двинулся в сторону берега, прямо на перегораживающих путь водяных. Я поплыл следом. Когда от тварей нас отделяло совсем немного, дед крикнул мне – бей в лоб! И сунул свой образок в лицо существа! Машинально я сделал то же самое – припечатал квадратик оберега ко лбу водяного.
Я никогда не думал раньше, что беззвучный крик может быть таким ощутимым, таким болезненным! Казалось, от него разорвутся уши! Образок выскользнул и ушёл под воду, следом за ним провалилась и тварь. Остальные не посмели нас тронуть.
Не теряя времени, поплыли мы к берегу и почти без сил выбрались на траву.
- Шевелитесь, - повторял Прохор, как заведённый. – Скорее. Скорее…
Распихав нам по карманам подковы и гвозди, поднял он с земли колесо, вновь ударил по нему клещами…
Я же обернулся посмотреть на рыбака.
Только пусто было на реке. Успокоилась вода. Стих и ветер. Деревья недвижимо темнели вдали. Будто ничего и не случилось. Будто всё оказалось мороком. Причудливым наваждением.
Уже дома рассказал нам дед, что рыбак этот вроде нави. Утонул давно в такую вот ночь. И с тех пор река держит его, не отпускает. Безобидный он, хлопот от него никаких - просто сидит в лодке всю русалью неделю. А после исчезает до следующего года…
Мы сидим в тёплой комнате. На столе варёная картошка да огурцы с грядки. Бутылка домашнего вина.
- Что за твари были в реке? – хрипло интересуется Михаил.
- Так русалки! – удивляется Прохор. – Нынче же русалии - их время.
- Они такие… - Михаил вздрагивает, не может подобрать слова.
- Какие есть, – пожимает плечами Прохор. – На той стороне все такие. Вы еще лесового не видали…
- А деревья!.. – внезапно вспоминаю я. – Они двигались! Они окружили меня!..
- Русалии, - повторяет мне дед, словно маленькому. – Я ведь предупреждал!
Он щедро разливает по чашкам крепкое вино, приговаривает:
- Вы пейте, пейте. Хорошо успокаивает. А на рыбалку ещё успеем, в следующий раз выберемся.
И долго мы сидим за столом, задумавшись каждый о своём.
Медленными глотками пью я вино, смотрю, как солнечный луч скользит по вытертой скатёрке, и жуткая невероятная ночь постепенно отдаляется от меня, кажется теперь не такой уж страшной.
Автор - канал Про страшное.
Источник.
Новость отредактировал Estellan - 25-06-2020, 17:50
Ключевые слова: Река ночь русальная неделя деревья водяные кузнец молитва