Оборотень
(Сказка из давно прошедшего времени)Старшина Пронькин служил в Конторе глобальной бдительности и был оборотнем в погонах.
Оборотнем Пронькин стал случайно. Вышло это таким образом. Однажды старшина участвовал в задержании шпиона. Шпион оказался матерым, опасным – в длинном плаще, в темной шляпе с широкими обвисшими полями, в больших черных очках. Ходя по улицам, шпион не расставался с чемоданчиком, набитым иностранными деньгами, и носил на шее шпионский фотоаппарат, а за пазухой – вражеский пистолет. Конторе глобальной бдительности с большим трудом удалось обнаружить злодея и выследить его. На задержание отправилась группа в пятнадцать человек. Старшина Пронькин был четырнадцатым.
Поздней ночью, когда все мирные граждане честно спали между двумя трудовыми днями, шпион прокрался по прямому проспекту, потом свернул на загибающуюся улицу, а после шмыгнул в кривой переулок. Там, у мусорного бака возле старого дома, находился его тайник. Приблизившись к тайнику, шпион дважды ухнул совой на луну, подавая условный знак, и вытащил из стены кирпич, точь-в-точь походивший на все остальные кирпичи. В тот же миг взвыла сирена, со всех сторон ударили прожекторы, и на шпиона отовсюду посыпались сотрудники Конторы. Шпион отбивался, как зверь, – ругался, размахивал кирпичом и чемоданчиком, крутил над головой фотоаппаратом и в свалке даже умудрился укусить старшину Пронькина за ладонь, которой тот вместе со всеми схватил преступника. Однако потуги злоумышленника были напрасны, оперативная группа скрутила негодяя, погрузила его в камеру тюремной спецмашины и разошлась по домам, разгоряченная и довольная. Водитель дорулил на спецмашине до спецтюрьмы и тоже отправился домой – строго хранить молчание о подвиге и спать.
Старшина Пронькин, вернувшись к себе, осмотрел руку. Укус был похож на след от подковы – будто Пронькина в ладонь лягнул крохотный конь.
«До свадьбы заживет!» - решил Пронькин и, не теряя времени на ужин, лег в постель: будильник вскоре должен был прозвонить ему: «Подъем!»
Наутро пойманный шпион был допрошен, быстро расколот и приговорен – то ли к расстрелу, то ли даже к высылке в свою родную шпионскую страну. Старшина Пронькин не интересовался его судьбой – ему хватало иных забот.
Три недели пролетели в обычных хлопотах, а на исходе четвертой Пронькин стал замечать за собой странные вещи. Прежде всего, старшина начал ходить днем по тем сторонам улиц, которые оставались в тени. Потом он наведался в военторг и, смущаясь, зачем-то купил себе темные очки, которых отроду не носил. Наконец, в столовой Конторы Пронькин принялся мысленно пересчитывать рубли на ценниках в валюту, чего не пришло бы в голову нормальному человеку.
В ночь, когда луна стала полной, Пронькину не спалось. Старшина побродил по квартире, полистал вчерашнюю спортивную газету и даже впустую пощелкал переключателем телевизора, на всех каналах которого ведущие прощались со зрителями до утра. Когда часы показали полночь, случилось страшное. На старшину напала боль – сильнее, чем та, которую Пронькин испытал, когда во время пенальти защитил животом ворота от мяча соперника, старшего мичмана Дельфинова. Пронькин забился в судорогах и даже мужественно застонал. Он посмотрел на свои руки – те преображались: сквозь кожу проступили швы перчаток. Рукава домашней гимнастерки погрубели, обшлага расширились. Ноги Пронькина запутались в полах невесть как выросшего на нем вдруг плаща. Потом все внезапно потемнело, и старшина решил было, что ослеп, однако это всего лишь черные очки закрыли ему глаза под широкими шляпными полями. Едва приступ миновал, Пронькин кинулся к зеркалу и вместо себя увидал в нем мерзкую шпионскую фигуру. Гадко усмехнувшись, Пронькин через окно выскользнул из дому.
Ноги сами принесли Пронькина-шпиона к зданию родной Конторы. Двери сторожила охрана, но Пронькин знал, чего дожидался. Ровно в час ночи произошла смена караула: двое прибывших часовых встали против прежних напарников и, глядя глаза в глаза, без слов обменялись тайным паролем. Именно в ту секунду, когда часовые не отвлекались больше ни на что, кроме пароля, Пронькин быстро проник за тяжелую дверную створку.
Всю ночь Пронькин бродил по зданию, фотографируя коридоры и составляя планы помещений, а потом покинул его тем же способом, каким попал внутрь. В серых предрассветных сумерках он добежал до дома и влез в свое окно.
Утром будильник поднял Пронькина по стойке «смирно». С тяжелой головой и ломотой в теле старшина добрел до ванной комнаты, сбрил щетину и почистил зубы. Вернувшись в комнату, Пронькин обомлел: стол был завален влажными липкими фотографиями сверхсекретного объекта. Схватившись за волосы, старшина завыл: он понял, что беспечность погубила его.
«Что же теперь делать? Может быть, обработать ранку йодом?» - запоздало размышлял Пронькин. Однако время было упущено: ссадина уже затянулась, и одна только мысль о пузырьке, хранившемся в шкафчике аптечки с крестом на дверце, привела Пронькина в ужас. Старшина пропал.
С той ночи Пронькин зажил двойной жизнью. Днем он честно отдавал силы и старание отечеству, а в ночи полнолуния пробирался на службу и выносил оттуда совершенно секретные сведения. Как ни странно, последнее даже помогало Пронькину в работе. Поскольку старшина поневоле был теперь в курсе всех конторских дел, помощь его понемногу стала незаменимой.
Вот, например, ломает мозги товарищ майор Орлов: какой из проводков в толстом пучке из отдела прослушивания в Конторе тянется к микрофону в люксе гостиницы «Украина»? Один техник утверждает, что красный, другой – что синий, а сам товарищ майор склоняется к желтому в зеленую полоску. Пронькин, по ночам вызубривший секретные планы здания наизусть, подсказывает: голубой. Проверяют – так и есть! «Молодец, Пронькин! Буду тебе обязан!» - хлопает старшину по плечу Орлов.
Или еще. Мечется по кабинету товарищ подполковник Соколов: куда он засунул секретный приказ? Когда по нему срок исполнения? И, главное, о чем в том приказе было сказано? Старшина Пронькин, дождавшись обеденного перерыва, не идет в столовую, а бросается домой и перерывает свой растущий архив. После обеда Пронькин, урча голодным желудком, невзначай говорит товарищу подполковнику: помните, мол, что надлежит вам по приказу номер 143/37 ровно через неделю организовать засаду в кинотеатре «Форум»? А сам приказ вы для сохранности в щель под сейфом запихнули, чтобы никто там искать не догадался. «Ай да Пронькин!» - восхищается Соколов и старшину пирожками угощает: жена напекла.
Бывает и серьезнее. Мается поутру товарищ полковник Коршунов: куда он вчера, во время торжества по случаю профессионального праздника День чекушки, именной пистолет подевал? Держится за голову товарищ полковник, мычит, страдает. Старшина Пронькин тут как тут: вы мне, товарищ полковник, вчера пистолет, мол, на хранение передали. Сейчас получите или в конце дня? Обнимает товарищ полковник Пронькина: «Объявляю благодарность!» Пронькин по уставу отвечает: «Бдю!» - а про то, что пистолет с гравировкой ночью в кадке с фикусом нашел, деликатно умалчивает.
Так и пошло. Порядка в Конторе стало больше. Чуть что – все к Пронькину: «Подсоби!» да «Выручи!». А старшина не загордился – никому отказа нет.
Потом грянула беда. Товарищ генерал Беркутов решил провести особую проверку – как соблюдается в Конторе секретность. Начали негласно – ковырнули один отдел, другой. Тут как раз полнолуние. Пронькин перекинулся в шпиона, нацелился было, как водилось, в Конторе объективом на литерный документ – в тот же миг открылась за его спиной дверь, и вошли в кабинет товарищи майор Орлов, подполковник Соколов и полковник Коршунов.
- Попался, зверюга! – погрозил Коршунов кулаком, а Соколов с Орловым схватили шпиона и переправили в подвал, в камеру.
Утром послали за преступником – провести допрос. Комендант заглянул в камеру и оторопел: сидит на кровати без матраса старшина Пронькин!
Делать нечего. Пронькина доставили в следовательский кабинет и усадили на привинченную к полу табуретку. Товарищ майор Орлов поднял настольную лампу и направил ее в лицо Пронькину:
- Отвечайте на мои вопросы!
Пронькин увидал светящийся круг, словно полную луну, затрясся – и вот сидит уже на табуретке шпион, в плаще, шляпе и при черных очках.
- Раскололся, - сказал товарищ майор.
А товарищ полковник вздохнул, придавил колпак лампы ладонью и, едва вернулся Пронькин в свое обличье, спросил:
- Как же ты, сынок, дошел до жизни такой?
Пронькин закачался на табуретке и выложил все начистоту. Товарищ майор его показаниями шесть листов исписал. Закурили офицеры и Пронькину предложили:
- Курите, гражданин.
Стали советоваться, что теперь со шпионом-оборотнем делать.
- К стенке, и серебряной пулей наказать, - сказал, кручинясь, Орлов.
- А ведь жалко его, - признался Соколов. – Много пользы нам Пронькин в лице старшины принес.
Коршунов подумал, покряхтел:
- Ну, так есть еще один способ. Пентаграмма защитная. Как, товарищи, решим? Ставим на голосование?
Лица офицеров просветлели. Пронькин замер, ни жив, ни мертв.
- Твое счастье, что тебя один лишь шпион куснул, - молвил Коршунов. – Иначе не было б тебе сейчас спасения.
Днем позже товарищ генерал Беркутов подписал по представлению приказ о присвоении товарищу Пронькину внеочередного звания и сам вручил ему майорские погоны – каждый с большой звездой-оберегом.
- Ну, товарищ майор, поздравляю! – обнимал Пронькина Орлов. – Слушай приказ товарища полковника: сегодня вечером прибыть в офицерскую сауну и проставиться, обмыть новое звание!
- Есть проставиться! – четко ответил майор Пронькин.
Вечером Пронькин, нежно звеня двумя тяжелыми сумками, открыл дверь сауны. Расставив бутылки по местам, майор Пронькин заглянул в помещение, где в сухом жару сидели на полках: сверху – товарищ полковник Коршунов, пониже – товарищ подполковник Соколов, и в самом низу – товарищ майор Орлов. Все трое были без штанов, но облачены в кители.
- Что ж вы, товарищи офицеры, в мундирах паритесь? – опешил Пронькин.
- Дурень ты, майор, - откликнулся Коршунов. – Полнолуние-то еще не кончилось!
Орлов передернул плечами, и каждый из сидевших непроизвольно поправил погоны: товарищ майор – с одной звездой, товарищ подполковник – с двумя звездами, а товарищ полковник – с тремя.
Новость отредактировал YuliaS - 28-07-2019, 15:34
Ключевые слова: Оборотень погоны полнолуние авторская история