Паучьи врата. Финал
Девушка сгребла вещи в сумку. Пишача крутился под ногами, то и дело норовя уложить госпожу на лопатки. Но Гвен было не до него. Все книги твердили одно: обряд Атара контатум или обряд подчинения и поглощения различен для каждой ведьмы. Нужно учитывать род, природу силы, ее специфику, цвет огурцов на грядке… бла-бла-бла. Очередная книга просвистела над головой фамильяра. Гвен запустила пальцы в волосы. Нужно сосредоточиться. Ответ же всегда находится на самом видном месте!- Госпожа, - осторожно обратился демон. – Огурцы передали, что существует три временных промежутка, а также – три состояния живительной влаги.
- Какие еще… - Гвен соскочила на ноги. – Точно! Спасибо, Малум.
Колба с засушенной кровью прилагалась к записям Джэклин. Молоко вскипело на плите, и Гвен сцедила три капли яда кобры в котелок. Слив со шприца кровь Женевьевы в чашу, она сжала серп в ладони.
- Прошлое и будущее встретились, настоящего не станет.
Колба с шипением растворилась в чаше. Девушка вылила кровь в молоко. Жидкость вскипела повторно, и Гвен выключила газ.
- Малум!
- Я здесь, госпожа.
- Мне идти к дубу, так ведь?
- Может, к дубу, - пишача переминался с ноги на ногу, - может, к ясеню.
- Гаденыш!
Схватив фамильяра за ухо, девушка потянула демона в сторону кладбища. Малум не предпринимал попыток освободиться, пока Гвен тащила его к месту проведения ритуала. Сотни пар глаз следили за ней из-за надгробий, но наследница Макалистеров не обращала на них внимания. Густая, словно смола, тьма клубилась вокруг холма. Гвен до рези в глазах впивалась уверенным взглядом в дерево-трезубец, будто оно единственное имело значение в этом мире.
- Сидеть! – Гвен указала пишаче на алтарь.
- Серп, госпожа, - пискнул Малум. – Руны сначала нужно выцарапать на коре.
Лезвие с трудом входило в упругую «плоть» дерева. Соскальзывая, оно резало пальцы Гвен, но девушка с завидным упорством продолжала. Искусанные губы болели не меньше руки. Баронесса скалила зубы и придерживала правую руку левой. Серп по крупице вырисовывал латинскую букву «R» рядом с зигзагом молнии.
- Поторопитесь, госпожа, - скулил Малум. – Близится его время.
- Так не пиши мне под руку!
Гвен вскрикнула, согнувшись пополам от боли. Чей-то невидимый кулак вошел в ее грудь и сдавил сердце. Пишача подскочил к ней. Когти ловко поддели ткань платья. Фамильяр прокусил свое запястье. Могильная земля вперемешку с его кровью покрыла лопатки Гвен. Сердцебиение замедлялось, и вместе с ним уходила боль.
- Стойте, госпожа. Одной жертвы достаточно.
Малум большим пальцем вывел на лбу баронессы три волны. Подав ей руку, фамильяр подвел девушку к дубу. Вторая связка рун далась малой кровью: Гвен переждала приступ головокружения и отпустила плечо пишачи. Под действием зелья руны блеснули фиалковым цветом. Девушка повернулась к дубу спиной. Обогнув его с обратной стороны, она выплеснула на ствол остатки зелья. Кора с треском растворилась. Ближе к корням Гвен увидела овальное отверстие.
- Мне туда лезть, да? – она с недоверием взглянула на результат своих трудов.
- Ага, - откликнулся Малум. – Оно больше, чем кажется.
- И потом что?
- Посидите, отдохнете.
Пригрозив пишаче кулаком, девушка опустилась на колени. Ногой она нащупала мягкое, будто высланное листвой, дно. Гвен перевернулась на живот и осторожно спустилась вниз. Места было впритык, но зато не воняло. Темнота тоже радовала. Меньше всего хотелось увидеть чью-то искаженную агонией рожу перед собой. Сыро, но тепло. Не самое отвратительное место, где ей доводилось прибывать.
- Повернитесь спиной к дуплу, - командовал Малум. – Закройте глаза, сожмите амулет обеими руками. И ждите. Сами поймете, когда выбираться.
Слова остались невысказанными на губах Гвен. Пишача, мерзко хихикая, уносился прочь с кладбища. Девушка зарычала. Пальцы сжали амулет, и она закрыла глаза. Кому довериться в час нужды? Конечно же, демону.
Абсолютная тишина давила на психику сильнее воплей отчаяния. Тело затекло, голова болела, хотелось спать. Сидя в дупле дерева, девушка чувствовала себя идиоткой. Еще три минуты и все. Будь, что будет.
- Сто семьдесят восемь, - шептала она, - сто семьдесят девять, сто восемьдесят. Довольно.
Гвен подтянулась на руках. Тело шлепнулось на землю, словно тюфяк. Девушка с усилием перевернулась на спину. Злость горечей волной сошла с головы к ногам. Небо было идеально черным. Без каких-либо примесей, без луны, без звезд. Она с осторожностью присела. Перед глазами раскинулось кладбище. Из могил сочилось белое вещество, похожее на туман. В отсутствии других источников света это плотное нечто довольно хорошо освещало центральную часть некрополя. Каким-то непостижимым образом исчезли склепы. Остались только надгробия. Они торчали из-под рыхлой земли под непостижимыми уму углами, скручивались, располагались «вверх ногами», заваливались на бок. Гвен обернулась к дереву. Руны по-прежнему переливались фиалковым, но проход исчез. Поместья с холма тоже разглядеть не получалось. Были различимы лишь надгробья и звук приближающихся шагов.
Гвен сбежала с холма. Холодный пот градом катился со лба. Дыхание сбивалось. Девушка беспрестанно озиралась по сторонам, не сбавляя скорость. Нет, ей не показалось. Тьма стекалась ото всех сторон и неспешно подбиралась к центру. Ощущение, что за ней кто-то наблюдает, усиливалось. Гвен был знаком подобный взгляд. Им обладала первая душа – голод.
Чем дальше она углублялась в недра кладбища, тем темнее становилось. На расстоянии вытянутой руки видимость равнялась нулю. До ушей доносились обрывки фраз, но понять смысл сказанного не получалось – десятки голосов «давились» словами на неизвестном Гвен языке. Ног касалось что-то слизкое. Оно цепляло щиколотки, жгло кожу. Девушка изо всех сил старалась не обращать внимания на неприятные ощущения. Слишком маловероятным было то, что ее продвижению к выходу мешали корни деревьев.
Вздох облегчения сорвался с губ, когда пальцы сжали прутья ворот. Оторвав подол платья, Гвен перелезла на другую сторону. Крик ненависти оборвался на самой высокой ноте, и ворота содрогнулись под чьим-то натиском. Споткнувшись, девушка растянулась на траве. Непроглядная тьма осталась в пределах некрополя. Над Паучьими вратами зарождался рассвет.
Поместье выглядело, словно после бомбежки: правое крыло превратилось в руины, второй этаж сохранился практически полностью, а от третьего остались балки и несущая стена с лестницей, что вела на чердак. Обожженный камень изрешетило крупной дробью, покосившиеся окна зияли чернотой. Сердце Гвен сжалось от боли. Кости узников Паучьих врат и здесь продолжали удерживать конструкцию вопреки всем известным законам физики.
Девушка сжала дверную ручку в виде опущенной вниз пятерни. Металл налился красным. Гвен отдернула руку и закричала. Полосы от ожогов сплелись в девятиконечную звезду с буквой «О» в центре.
- Прям, как в клубе, - буркнула она.
Воздух пропахся гарью. Сквозь каменную отделку стен проступали очертания человеческих силуэтов. Под потолком покачивалась огромная люстра, выполненная из черепов. Их глазницы испускали тоже белое вещество, что сочилось из могил. На стенах сохранились картины. Они демонстрировали сцены из повседневной жизни Макалистеров. Плоть родственников разбухла от гнили, пустые глаза смотрели в никуда. Вселенские тоска и скорбь пропитали дом тысячи костей. Живым здесь точно не место.
В столовой мерцали огоньки грязно желтого цвета. Гвен подняла с пола подсвечник. Внутри крепла уверенность, что магия пока что ей не союзник, а злейший враг. Словно в подтверждение со стороны второго этажа донесся жалобный плач. Девушка зажала рот рукой и на носочках проследовала к приоткрытым дверям столовой.
За накрытым столом сидели гости. Белые рубашки покрыла плесень, густая паутина заменила дамам шаль. Ветхое великолепие высшего общества с оскалом смерти на желтоватых черепах. Во главе стола восседала баронесса. Ее плоть не успела разложиться, только глаза стали стеклянными, а трупные пятна заменили румяна. Рука Женевьевы поднялась над столом, и она щелкнула пальцами. Детский плач сорвался на крик. Гвен зажала уши руками. Столько боли и отчаяния было в этом крике! Он становился все громче, все надрывнее. Кто же мог так истязать ребенка? А несчастный заходился в агонии, которая, казалось, заботила одну Гвендолен.
Девушка бросилась к лестнице. Бежать, бежать! Неважно куда, главное – подальше от обитателей столовой и этих судорожных рыданий.
От дверного проема отделилась тень. Скользнув по стене, она скрылась за колоннадой. Все стихло. Гвен перевела дыхание. Третья от лестницы дверь со скрипом приоткрылась. Пальцы машинально сжали амулет. Держа наготове подсвечник, девушка направилась к полосе желтоватого света. Сердце билось, словно птица в клетке. Дыхание перехватывало, и голова становилась тяжелой. Подсвечник выскользнул из руки. Гвен стерла тыльной стороной ладони слезы. Молодая монахиня сидела у камина в окружении парящих в воздухе свечей.
Лицо ее хранило умиротворенное выражение. Она с нежностью гладила гипсовую маску, что скрывала лицо покоящегося у нее на коленях мужчины. Душа взвыла от обиды. Почему они вновь вместе, а она одна?
Монахиня подняла голову. На лице ее не дрогнул ни мускул, но зеленые глаза наполнились теплом, словно она узнала девушку. Покрытая ссадинами рука указала на потолок. Гвен кивнула в знак благодарности. С потолка посыпались мелкие камни. Глубокий рычащий звук пронесся по коридору. Запах гари усилился, и со стороны лестницы послышались шаги. Прикрыв дверь, девушка бросилась вниз по коридору.
Третий этаж встретил Гвен полумраком. Сквозь дыру в несущей стене открывался вид на кладбище. Тьма, рыскающая подобно хищнику по его просторам, поднималась по стенам к дому. От ее «тела» отделялись тонкие тени. Они блуждали меж руин в поисках сбежавшей добычи. Рычание усиливалось. Взгляд Гвен блуждал меж руин в попытке отыскать его источник, но кроме камней и костей здесь не было никого.
- Простите, юная леди. - На плечо легла чья-то рука.
Девушка вскрикнула и обрушила кулак на голову возможного противника. Тот прошел сквозь череп, посеребрив кожу инеем. Приятной наружности пожилой мужчина замялся на месте. В руке он сжимал фотографию, которую явно хотел показать Гвен. На манжетах его рубашки девушка заметила запонки. Скудное освещение не могло дать рассмотреть их, но этого было не нужно – она уже видела эти ювелирные изделия в шкатулке Женевьевы.
- Что вы хотели, барон?
- О, - мужчина добродушно улыбнулся, - вы не видели мою Еву?
Рычание сорвалось на озлобленный лай. Гвен успела разглядеть лишь налитые кровью глаза твари, прежде чем ее отбросило к лестнице. Прохладный ветер пошевелил волосы. Сквозь ускользающее сознание девушка слышала вопли терзаемой псиной души. Зубы впились в язык. Теплая жидкость потекла по подбородку, и боль помогла сохранить сознание. На четвереньках она добралась до первой ступени. Барон больше не кричал. Но до ушей еще доносилось омерзительное чавканье и хруст.
- Гвендолен… - сердце екнуло, узнав голос зовущего. – Гвендолен, обернись.
- Черта с два, - пробубнила она в ответ.
- Гвендолен, кого ты слушаешь? Она не пожалела собственных детей, тебя не пожалеет и подавно.
Знакомая белесая дымка успела поглотить треть лестницы. Девушка вцепилась в перилла. Опаленное дерево хрустнуло под ее весом, едва не утянув ее с собой в непродолжительный полет. До цели оставались считанные шаги, но тяжелые ноги словно врастали в ступени. А внизу роилась тьма, мешаясь с молочным дымом.
- Ты думаешь, она благоволит к тебе? – продолжал мужской голос.
Стена дала трещину. Выталкивая камни, наружу пробилась костлявая рука. Гвен отшатнулась к краю лестницы. Глазницы черепа заволокла тьма. Позвонки щелкнули, и мертвец повернул к ней голову.
- Женевьева любит только власть, - вторил Беннету хриплый голос. – Неугодных она заключала в стены, даже если они носили фамилию Макалистер.
Ступень провалилась под ногой девушки. Гвен успела ухватиться за уцелевший фрагмент перилл и подтянулась. Тьма колыхнулась. Тень отделилась от стены, и юркнула к началу лестницы.
«Не только твой отец умел находить подход к мертвым, - раздалось у нее в голове. – Остановись. Вместе мы вернем Табите жизнь, которую у нее украли».
Гвен вложила остаток сил в финальный рывок. Печать на ладони запульсировала жгутиками вен. Девушка вскрикнула, и вжала руку в изображение девятиконечной звезды на двери. Ржавые щипы прошли сквозь ладонь. Провернувшись в ранах, они втянулись. Струйки крови впитались в завитки символов, и дверь распахнулась.
В нос ударил затхлый запах. Протяжный стон оборвал резкий хлопок. Гвен осторожно села на полу. На месте двери блестели свежей кровью те же символы, но в обратном порядке. Звезда о девяти концах разошлась по влажной поверхности стены на восемнадцать частей. На расстоянии вытянутой руки чем-то острым по дереву были выцарапаны семь рун, заключенные в два круга. Нога Гвен накрыла руну, обозначенную буквой «G».
- Reconciliatio et Paenitentia*, - произнесла она.
Руны замерцали ядовито-зеленым. Пламя свечей дрогнуло. Когда оно разгорелось вновь, девушка была уже не одна: шесть плененных ею душ заняли свободные руны, а фрагменты вернули звезде целостность. Гвен обратила ладони кверху. Души скрепили круг, взявшись за руки. Треугольники под потолком сошлись, и во главе их скрепления проступил дуб-трезубец.
- Гнев и гордыня есть вершина порока,
За золотом алчность скачет будто сорока.
Зависть затянет на шее уныния петлю,
Из-за чревоугодия в зеркало я не смотрю.
Сказаниями о похоти мир наш раздут,
Но только женщин карают за блуд.
Семеро здесь, истончается мира грань,
Царь смертных грехов перед нами предстань!
Пол под ногами затрясся. Доски поочередно выгнулись, ломаясь пополам. Из стен вырвались десятки рук. Гвен втянула воздух, и вместе с ним в ее грудь ворвались шесть плененных душ. Руны стянулись к центру пентаграммы. Из образовавшейся в проломе дыры показалась рогатая голова.
- Кровь в моих жилах вскипала лишь дважды,
Детям моим водой из колодца не утолить жажду.
Не все в мире плоти подвластно константе.
Я приказываю вам: мертвые, восстаньте!
Пленники Паучьих врат заставили демона приклонить колени. Мертвецкая хватка удерживала его руки и голову, не давая шевельнуться. Гвендолен поравнялась с Царем смертных грехов. Серп издевательски медленно вывел руны на лбу и груди демона.
- Атара контатум, Осмадеус,* - произнесла она.
Темная кровь Осмадеуса прошла сквозь печать на ладони. Вены на руке Гвен вздулись, наполнившись плотными сгустками. Демон расправил крылья. Костяные дети баронессы усеяли знаки на полу. Девушка метнулась к символам, за которыми была сокрыта дверь. Вены с демонической кровью вздувались все сильнее. Руки она уже не чувствовала. Коготь на крыле Осмадеуса пронзил ее грудь. Гвен пошатнулась и изо рта засочилась кровь.
- Эна акана, Даририэль,* - произнес Осмадеус.
Рука оставила на стене кровавый след. Зубы вошли в шею девушки, и она обмякла в руках Царя пороков.
***
Вой полицейских сирен действовал на нервы. Блюстители порядка в грубой форме отгоняли от ворот поместья назойливых журналистов. Пожарные продолжали поливать пеной тлеющий особняк. Вспышки фотокамер освещали носилки с пластиковыми пакетами. Сенсация! Проклятое поместье сгорело во второй раз. Вспыхнуло, словно спичка. Официальной версией пожара стал взрыв газа. Но только стоящий в начале подъезда к Паучьим вратам мужчина словам бобби не верил. Его карие глаза едва ли не метали молнии от ярости. На скулах проступили следы разложения. Он качнул головой, вернув самообладание. Лицо его обрело прежнюю красоту, но ненависти пополам с удивлением в нем меньше не стало.
- Одно новое сообщение, - оповестил телефон.
«Рада приветствовать вас в Выжженных землях», - гласило послание.
Кожа на кисти сморщилась и местами стали видны кости. Проводив черные клубы дыма взглядом, мужчина направился к своей машине.
- Хм… - Малум приложил палец к подбородку. – А у него точно семерка в конце номера? Или все же восьмерка?
Самодовольное выражение сошло с лица Гвен следом за пафосным хлопком телефона-раскладушки. Глаза девушки потемнели от злости. Колеса «издали» свист и машина остановилась.
- Госпожа, - пишача вжался в дверцу авто, - глубоко вдохните, а потом выдохните. И еще повторите. Ай, больно!
Демон наконец справился с ручкой и вывалился на дорогу. Девушка выскочила следом, ругая фамильяра на чем свет стоит.
- Я скачу, я скачу, я скачу.
Убежать в рассвет так хочу.
Но проклятое солнце в зените
Нагло шепчет мне в лоб: «Извините!» - уворачиваясь от камней, горланил Малум. – Вам не нравится песня, госпожа? Я знаю много других. Выбирайте!
- Ну, гаденыш ты восточный, - прошипела Гвен. – Я тебя сейчас перееду!
Красная, словно помидор девушка села в машину. Пишача взвизгнул и со скоростью грека-марафонца рванул в сторону леса. Авто сорвалось с места. Малум щелкнул пальцами, и из-под капота повалил дым. Гвендолен, продолжая извергать проклятья в адрес пишачи, последовала за ним в лесное лоно. Но это уже совсем другая история.
- связывающий мертвецов;
- укрой и сбереги;
- Север, Юг, Запад, Восток – сливайтесь;
- запечатываю;
- поглощайте;
- полицейские в Англии;
- изгоняю;
- головной убор монахини;
- пробудитесь;
- мертвым - упокоение;
- поглощение и подчинение (лат.);
- примирение и покаяние;
- я повинуюсь, госпожа.
Автор Мира Рейн.
Новость отредактировал Qusto - 3-05-2018, 10:32
Ключевые слова: Англия поместье некромантия демоны магия авторская история