Паучьи врата. Часть третья
Понедельник оказался тяжелым во всех отношениях. Во-первых, Гвен умудрилась заснуть за столом и не выспалась, во-вторых, именно сегодня доктор «обрадовал» ее известием о поступлении нового трупа.- Надеюсь, ты не завтракала плотно, - подмигнул ей мужчина.
На секционном столе лежало тело пожилой женщины. Высушенная, словно мумия, пациентка с острыми чертами лица вызывала у Гвен тревогу. Она казалась девушке похожей на ведьму, что предпочитала есть на второе детей.
- Не волнуйся, - раздался голос Самуила над ухом. – Миссис Честертон обещала быть паинькой.
Девушка скривила рожицу и поднесла диктофон к губам:
- Пациент Мария Честертон, белая женщина шестидесяти трех лет. Кожные покровы бледные, признаков разложения нет. Ран, шрамов и опухолей не выявлено.
Закончив внешний осмотр, девушка взяла скальпель. Лезвие прошлось от плеча к плечу, скользнуло к грудине и опустилось ниже лонной кости. Пила с легкостью справилась с хрящами. Гвен вынула грудину и развела ребра в стороны. Тревога, сонливость, усталость – все исчезло, стоило ей начать работать. Мидлтон с восхищением наблюдал за ученицей. Ни одного лишнего движения, аккуратность при использовании инструментов, краткое, но не «сухое» дополнение вскрытия на запись. Она порхала по секционной подобно бабочке над цветком. Такая легкая, такая способная!
- Окончательный диагноз – острое нарушение мозгового кровообращения по типу геморрагического инсульта. Приблизительное время смерти – семь часов до полудня.
- Прекрасно. Зашивай и можешь отправляться обедать.
Мидлтон вышел и девушка с облегчением выдохнула. Что-что, а профессию она выбрала верно. Гвен вставила иглу в иглодержатель и сделала первый стежок. Игла входила в кожу с трудом.
- Лучше бы еще парочку вскрыла, - пробубнила девушка.
- Приходи без сына Адама. – Глаза покойницы распахнулись, и окоченевшая пятерня сжала ее запястье.
Гвендолен завопила, пытаясь отцепить руку. Инструменты рассыпались по полу. Тело миссис Честертон соскользнуло со стола и придавило девушку.
- Что здесь происходит? – доктор замер на пороге. – Гвен, ты…
Девушка сбросила с себя труп и вылетела из секционной. Бежать, бежать, бежать! Объяснять ничего коллеге не хотелось. Да и как ТАКОЕ можно объяснить? Зашейте, пожалуйста, миссис самостоятельно, а то она пытается выйти на контакт с миром, который покинула? Страх «подстегивал» кнутом по пяткам. Гвен не разбирала дороги. Она падала, поднималась, а затем вновь оказывалась на земле. В шелесте ветра ей чудился смех покойницы, запах формалина мешался со смрадом свернувшейся крови. Дыхание перехватывало, сердце норовило выскочить из тела через эти самые пятки. Силы заканчивались, но останавливаться нельзя. Иначе…
- Ты слепая, а?
Удар пришелся в плечо, и девушка шлепнулась на землю. Здоровенный мужик с бородой в кожаной куртке покрутил пальцем у виска. Гвен отбросила волосы с лица и удивленно взглянула на Вильгельма.
- Тяжелый денек? – бармен помог ей подняться. – Попробуй настойку из островерта. Усталость как рукой снимет.
- Можно мне вызвать такси?
- Конечно.
«Островерт, - крутилось в голове, - островерт».
Название казалось ей знакомым. Гвен ворвалась в библиотеку подобно урагану. Книги разлетались в разные стороны, пока в руках не оказался потрепанный томик с легендами о мире мертвых.
"Островерт или Аоре де он мортис*, - прочла девушка. – Траву использовали темные друиды в ритуале наложения печатей. Растет под землей, в местах казней или массовых самоубийств. Собирать нужно ночью, землю разрывать руками. Срезайте островерт серебряным серпом ровно посередине стебля, а затем уходите и не оборачивайтесь."
Дождавшись сумерек, Гвен рванула на кладбище. Во владениях бабки было всего одно место, кроме леса, откуда «перла» темная энергетика смерти – дуб на холме. Если островерт рос в Восточной Англии, то вне сомнения, именно под корнями дерева-герба.
Влажная земля хорошо поддавалась напору Гвен. Девушка лучше любой собаки Баскервилей делала подкоп обеими руками. В ушах громыхал тяжелый рок. Камни бесшумно летели во все стороны вместе с поломанными ногтями и комьями глины. Скользкие корни в свете фонаря походили на щупальца морских чудовищ, косточки мелких животных сплошь усеивали искусственное углубление, выложенное камнем. Островерт живет около ста пятнадцати лет. Оставалось надеяться, что друиды в их роду не перевелись раньше.
- Давай же, - говорила себе Гвен. – Он точно здесь растет.
Руки покрывали волдыри и глубокие порезы. Больно было так, что пальцев не согнуть. Вопли, возможно, облегчили участь, но девушке меньше всего хотелось привлечь внимание. Закусив рукав куртки, она обхватила пучок травы, и потянула на себя.
- Мамочки! Жжет, как жжет!
Куртка упала поверх травы. Линии на ладони крест-накрест перечеркнула глубокая рана. На стыке полос, если присмотреться, можно было увидеть кость. Пальцы натянули стебли, и серп резанул их ровно посередине.
- Растереть в ступке десять зерен, - Гвен подсматривала в записи тети, – добавить две ложки сока крапивы, поварить три минуты. Влить настой из могильного мха и… так, вот она.
Варево начинало булькать. Выходила какая-то жижа непонятного цвета с удушающим ароматом. Джэклин писала, что чернила должны не иметь цвета и пахнуть свежестью. Ну, получившуюся у Гвен кашу с натяжкой можно было назвать «Могильной свежестью». Оставалось добавить всего три ингредиента. В прошлые разы на данном этапе чернила хотя бы не воняли.
- Паучьи лапки растереть с кровью, так, готово. Остудить до комнатной температуры, - повторяла она, загибая пальцы. – Островерт промыть водой, мелко нарезать. А перед ним влить ртуть…
Девушка на носочках подошла к котлу и опустила самый ценный ингредиент. Отведенные на кипение пятнадцать секунд тянулись невыносимо долго.
- Две, одна, - Гвен сдернула салфетку с котелка и поставила его на стол.
Бесцветная жидкость источала приятный запах горного воздуха. Гвен утерла пот со лба. До назначенной тетушкой ночи оставалось двое суток. Чернила должны дойти и выпасть в белый осадок. А Гвен могла позволить себе отдохнуть. Сутки. Накануне ритуала уснуть все равно не получится.
Крупица к крупице, час к часу. Чем дольше подготавливаешься, тем в большей степени окажешься не готовым. Эту простую истину Гвен усвоила еще на первых порах. Отложив записи с собственными пометками, девушка приступила к делам земным – вскрытию трупов. Наставник не задавал неудобных вопросов, и она была благодарна. Самуил обучал ее тонкостям послойного бальзамирования на основе жидкости Макалистеров.
- Состав очень дорогой, - говорил мужчина. – Рецепт держится в строжайшей тайне, его придумал еще ваш раз так пять прадед. С годами состав усовершенствовали, на сегодняшний день он способен сохранить тело на протяжении шестидесяти лет.
- И баронесса позволила открыть тайну мне? – удивилась Гвен. – Но я Мур.
- Женевьева считает вас внучкой. Для нее этого достаточно.
День икс наступил и оказался средой. Объем работы девушка выполнила к обеду, времени на финальный рывок осталось предостаточно. Чернила «выпали» в белые хлопья, кисть для нанесения печати тоже никуда не делась, а вот с заклинанием все не клеилось – слова на неизвестном языке не хотели «течь речечкой» из уст. Гвен «плевалась» слогами с час, прежде чем отправила блокнот в непродолжительный полет.
- Будь, что будет, - решительно заявила она сама себе. – Пусть в конечном итоге жертвой окажусь я. Плевать. Лишь бы прокатило.
Безлунная ночь выдалась и беззвездной. Темно было, хоть глаз выколи. Джонатан дожидался ее у паучьих врат с керосиновой лампой в руках.
- Доброй ночи, мисс.
- Чтобы она взаправду оказалась доброй, - Гвен серьезно взглянула на дворецкого, - на поляну я пойду одна. И даже не начинай.
- Хорошо, мисс.
Девушка не поверила его словам, но отвязаться от дворецкого все равно не вышло бы. До места следовало идти молча. Мужчина шел впереди. Лампа давала достаточно света, чтобы видеть, куда ступать. Тетушка настаивала именно на керосинке.
«Тебе лучше не видеть тех, кто попытается тебя остановить», - гласило примечание.
В словах Джэклин племянница не сомневалась – стоны с воем пробирали до самых костей. Шелест шагов, едва уловимые касания пальцев к коже, хрипы. Если бы Гвен довелось увидеть тех, кто пытался остановить ее – демон бы ее не дождался. А так свет не позволял сущностям подобраться к девушке, а она не могла разглядеть ничего дальше своего носа.
Перед поворотом Гвен остановилась. Кисточка прошлась по очертанию печати на стекле лампы, и девушка подожгла фитиль. Джонатан остался дожидаться под дубом в круге из соли. Девушка кивнула на одобрительный жест дворецкого.
- Если что-то пойдет не так - бегите мисс, - сказал мужчина, когда они вошли в лес. – Сохраните свою жизнь любой ценой.
- Конечно, не беспокойся.
Оба знали, что она врет. Гвен не отступит, а Джонатан, в свою очередь, не сдержит своего обещания, если ей потребуется помощь.
Гвен разожгла огонь и поставила на костер котелок. В свете лампы лица защитников уподобились демонам: вытянулись, обнажили острые зубы, глядя на чужачку голодными глазами. Девушка обмакнула кисть в чернила и прошептала:
- Анае астериас*.
Двенадцатая пятерня подсветила печати фиалковым цветом. Из центра ладоней вверх метнулись тончайшие нити. Огонь под котелком погас, и Гвен опустила в зелье округлый камень. Зубы впились в нижнюю губу – кипяток прожигал кожу до танца цветных пятен перед глазами.
- Сантэ, гуана, элдрис, уайн – адантэ.
Камни возглавили стороны света. Девушка опустилась на колени в центре поляны. Сцепив руки, она подняла их над головой.
- Гаус геа, гарансиз,
Аная адантэ акрас.
Сая, сенсис сансэ сэт,
Терна татум тэрнас тот.
Ризас рэен рааа рансис,
Ид иглая индис иас.
Маам мисса макрас мерт.
Аная адантэ акрас – андонт.
Рэя, разас, раян раяна риз,
Гэа газалис ганзал гараз.
Ид иглая индис иет,
Аная адантэ аммалез антет.
Фиалковые нити задрожали, и сердце Гвен забилось с тревогой. Печати на ладонях статуй зарделись красным, пустив трещины вдоль гранитных тел. Острая боль пронзила висок и девушка повалилась на бок.
- Ох, наконец-то! Я заждалась.
Раздвоенный язык прошелся по пухлым губам, и улыбка-оскал исказил невероятно красивое лицо женщины. Гвен опустила руки. Страх ушел вместе с ветром, что имел неслыханную привилегию тронуть кудри цвета меди. Незнакомка была прекрасна от макушки до кончиков пальцев: черты лица – идеальны, стан гибок и строен, взгляд – томный, полный страсти и желания. Рядом с ней даже сказочная эльфийка казалась серой мышкой.
- Все рассветы и закаты меркнут перед тобой, - пролепетала Гвен. – Возьми…
- Оооо, - женщина шумно втянула воздух, - этот сладостный запах. Я же говорила тебе!
Уголки рта треснули, обнажив несколько рядов острых, словно бритва, зубов. В один прыжок она настигла Джонатана, и сбила с ног. Наваждение схлынуло. Гвен подскочила на ноги. Половина чернил вылилась на землю, лампа разбилась.
- Джонатан! - Девушка бросилась к дворецкому.
- Нет, он мое лакомство.
Глаза Гвен округлились от боли. Ладони женщины оставили на груди два багровых отпечатка. Приподнявшись на локтях, девушка сплюнула кровь. Вдыхать получалось через раз, осколки ребер впивались в плоть изнутри и не позволяли выдохнуть.
- Я смогу… на этот раз…
Джонатан не шевелился, но был еще жив. Рыжеволосая женщина не сводила глаз с торчащей сквозь брючину кости. От ее взгляда стыла кровь в жилах – она смотрела на дворецкого, словно на мясной рулет.
- Джонатан!
- Заткнись! – женщина вскинулась на кончики пальцев. – Закройся!
- Делайте, что должны, мисс Мур.
- Нет, нет, стой! – завидев в руке мужчины нож, Гвен позабыла о боли. – Джонатан!
Скальпель рассек плоть и рыжеволосая взвыла. Крики Джонатана тонули в воплях отчаяния красавицы. Зубами она отрывала куски плоти. Чавкая, демоница поскуливала. Треск костей мешался с причитаниями. Тело Джонатана билось в предсмертной агонии, а женщина не могла оторваться от своей жертвы.
- Я должна была сожрать тебя! – давясь, вопила демоница. – А ты привела его… соблазнила! Соблазнила!
Гвен вылила чернила в котелок с зельем. Нити над головой девушки начинали меркнуть. Статуи разрушались на глазах, а хреново варево все никак не хотело вскипать!
- Как же вкусно… - пряди волос тянулись за окровавленными пальцами женщины. – Мое чрево полно. Ммм… еще глоточек!
Гвен разгребла руками кости и вылила содержимое котелка на печать. Черная жидкость заполняла символ за символом. Туман подступал к краям поляны, но хранители еще сдерживали его. Костлявые пальцы «трогали» барьер, и осыпались пеплом на землю. Рыжеволосая женщина выпрямилась. Приглушенный рык сорвался с ее губ, и она повернула голову к Гвен.
- Я еще не наелась!
- Конгламинарио*.
Руны на кольце оставили отпечаток в центре печати. Глаза красавицы блеснули разочарованием, и горстка праха унеслась подхваченная ветром вверх. Фиалковые нити задрожали. Мигнув, погасли печати на ладонях хранителей. Стон облегчения всколыхнул кроны деревьев. Гвен поднялась с колен и медленно поплелась к тропинке. Перед глазами стояло лицо Джонатана. Он бы гордился ею. И тетя, которую она в глаза не видела, тоже. Но почему же от этого ни чуточку не легче?!
- Гонка началась.
- Джонатан, - девушка обернулась у ворот поместья.
Никого. Только туман клубился в начале дороги. Жалобный вой волков потревожил покой ночи. Пошатнувшись, Гвен упала на колени.
- Дорогая! Анна, помоги мне. Живо!
Гвен с трудом подняла голову и увидела перед собой баронессу. Девушка была готова поспорить – минуту назад на улице никого не было.
- Джонатан, бабушка…
- Я знаю, - откликнулась Женевьева. – Ужасная потеря, он много лет верно служил нашей семье. Анна, что ты там копаешься?!
- Вот, баронесса, - прислужница протянула ей бинты.
- Рыжая женщина, она сожрала Джонатана.
- Побереги силы.
Старуха ловко сняла с внучки верхнюю одежду. Анна что-то смешивала в тазу. Пахло травами и пряностями. Женевьева капнула под нижнее веко Гвен прозрачную жидкость.
- Потерпи немного.
Толстая игла вошла между седьмым межреберьем и девушка глубоко вдохнула. Боль медленно вытеснялась слабостью. Анна помогла ей присесть. Женевьева что-то шептала на языке, очень похожем на тот, что использовался в ритуале запечатывания демона.
- Что ты делаешь? – Гвен попыталась убрать руку бабушки.
- Лечу тебя, - отмахнулась Женевьева. – Не мешай.
Слой мази покрыл ожоги, и Анна забинтовала грудь девушки. Женевьева поднесла к губам внучки стакан. Помедлив, Гвен сделала глоток. Приятное тепло растеклось по телу. Чувство вины сменила усталость. Веки потяжелели, внезапно захотелось спать.
- Гвендолен, - баронесса сжала ее руку, - мне действительно жаль, но по-другому нельзя. Джэклин была хорошим теоретиком, но на практике обуздать демонов ей оказалось не под силу.
- Ты сказала демонов? – Гвен округлила глаза. – Еще есть?
- О, да. Шесть. То, что ты слышала о нашей семье, правда только наполовину. До четырнадцатого века люди относились к Макалистерами с уважением. Нам помогали, чтили наши порядки, а мы защищали их от Ночных странников, давали землю и пищу. Но с приходом инквизиции наши недоброжелатели перестали прятаться по углам. Фанатики, завистники. Они жгли деревни, людей. Вопреки всему мы справились и продолжили следить за балансом.
- Каким балансом?
- Светлого и темного, - ответила Женевьева. – Всегда есть тот, кто желает заполучить больше, чем этот мир может дать. К сожалению, в нашем роду тоже имелись такие люди. Понимаешь, Гвендолен, наш мир остается таковым, если только тьма и свет сосуществует в нем в равных частях. Но у Макалистеров не осталось друидов, не осталось сильных магов. Как же я радовалась, когда у Джэклин проявились способности! А потом родились Джейми и Беннет, - старуха отвела взгляд и смахнула слезу. – Гвендолен, семья не отказывалась от тебя. Табита, твоя мать, умерла в родах. Ее духовный наставник увез тебя. Видите ли, он считал, что мы слуги дьявола!
- Чего вы хотите от меня?
- Мне нужна твоя помощь, дорогая.
- Я согласна помочь, - ответила Гвен, - но чем именно? Я умею…
- Всему свое время, Гвендолен. Отдыхай пока.
Губы старухи тронула довольная улыбка. Женевьева поднялась со стула и поманила Анну за собой. Щелчок выключателя погрузил комнату в приятный полумрак. Гвен с блаженством закрыла глаза. Гонка началось. Ну, что же. Девушка подготовится к ней как следует.
Джонатана хоронили на следующий день. На закрытой церемонии присутствовали только свои: прислуга, доктор Мидлтон и баронесса с внучкой. Гвен смотрела, как опускается в яму закрытый гроб, чувствуя опустошение. В свисте ветра ей слышалось чавканье, дождевая вода пахла кровью. Сегодня могли придавать земле тело наследницы, но бездна урвала обглоданные кости слуги. Правду говорят – живым тяжелее, чем мертвым. Теперь Гвен будет каждый день проходить мимо могилы дворецкого, и ощущать укоры совести. Да, чувство вины померкло. Но голос совести заглушить было сложнее.
Тетя Джэклин оставила подробное описание ритуала, вот только где и когда его проводить, упомянуть забыла. Ну, хоть «заготовки» оставила.
- Конечно, - глядя на шкатулку с драгоценностями, прыснула Гвен, - всю грязную работу опять выполнять мне.
Лес каменных детей встречал девушку привычной тишиной. Кровь, куски гранита и кости со следами крови. После обряда поляна стала выглядеть еще более жутко. Смерть во всей своей красе обезобразила землю, проросла в самые ее недра. Собирая кости, Гвен подумала, что не лишним будет провести чистку поляны, когда выдастся свободная минутка. А затем вырыть глубокую-глубокую яму и засыпать «свежей» землей, чтобы не осталось ничего, кроме воспоминаний.
Морг пациентами не радовал, бабушка уехала в Лондон по «неотложным делам». Гвен заперлась в библиотеке и не впускала к себе никого. Работа с кольчугой занимала все свободное время, ранила пальцы, портила нервы. Но такого количества серебра, чтобы хватило на сеть, больше достать было неоткуда.
Исколотые пальцы отказывались подчиняться, стены библиотеки давили и гнали в объятия меланхолии. С каждым днем Гвен все меньше верила в успех намеченного дела. В отсутствии бабушки дом сделался нежилым. Все те же стены, молчаливая прислуга, доступ ко всем комнатам с полномочиями хозяйки, но, казалось, что вместе с Женевьевой поместье покинула и его душа. Отложив наполовину готовую сеть, девушка решила отвлечься. Пинта эля ей не повредит, а в компании бармена она нуждалась. Он раньше подталкивал ее к недостающим элементам мозаики. Гвен надеялась, что сейчас Вильгельм тоже не останется в стороне.
Двери «Смотрителя» оказались закрыты. Гвен едва не разревелась от обиды. Все в этом мире с шатким балансом с воодушевлением выстраивалось против нее. Девушка ненавидела, когда к ней лезли с советами. А теперь она нуждалась хотя бы в завуалированном намеке, но дать его было некому. Поправив на плече сумку, Гвен потопала к мосту.
В приглушенном свете фонарей мост походил на проход в иное измерение: влажный камень блестел под ногами, поднимающийся от реки туман скрывал его вторую часть, контрастируя с черными макушками леса. Мост не имел парапетного ограждения. Скользкая дуга над черным стеклом воды внушала опасность. Переборщишь с элем, и выловят спустя пару дней у соседнего берега.
- Ой!
Что-то мягкое прошлось по голени. Гвен усмехнулась разыгравшемуся воображению – кошка деловито вскинула голову, и посеменила в сторону моста. В зубах она держала упитанного, похожего на снежный комок, котенка.
«Вот бы мне такого завести», - подумала девушка.
Кошка остановилась ровно на середине моста. Котенок замяукал с надрывом. Гвен замерла с занесенной для нового шага ногой, и уставилась на кошку. Пятнистая зашипела и сбросила свою ношу в реку. Сердце заколотилось в груди. Гвен осела у фонаря. Кошка целенаправленно пришла к мосту, выбрала место поглубже и убила своего котенка. Кошки так не поступают. Они готовы отдать жизнь за свое потомство. Глаза Гвен сделались похожими на блюдца. Вытряхнув содержимое сумки, она достала записи Джэклин.
- Где кошка сбросила котят, - прочла она в верхнем углу страницы. – А дата – количество котят. У меня остался всего один день!
Анна вздрагивала от крепких слов будущей баронессы. Девушке стоило отдать должное – когда Гвен усадила ее переделывать кольчугу в сеть, она принялась за работу молча. В четыре руки работу удалось завершить к вечеру. Отправив Анну спать, наследница позволила себе перекусить. Тревога накатывала холодными волнами. Слишком простым казался ритуал. Недостающую информацию удалось получить в последний момент. Задаст же второй демон ей жару.
Время перед рассветом всегда самое страшное: ветки деревьев уподоблялись лапам монстров, в шелесте шагов слышался зловещий смех, а отступающие сумерки грозили опасностью за каждым поворотом. «Где нет воды, где суши нет, где влага есть, где твердыни нет» - гласило последнее примечание Джэклин. Гвен поместила сеть посредине моста, и присыпала ее травой. Руны из костей запечатали берега реки. Вода пошла рябью. Словно почуяв неладное, волки перестыли выть. Девушка взглянула в сторону домов. Полукруг из могильной земли должен сдержать демона. В противном случае… Гвен предпочла отмахнуться от неудобных мыслей.
- В предрассветных сумерках не жди добра,
Где солнца луч слаб, еще луна средь звезд бодра.
На Севере земель утонувших в жадности есть гора,
У горы той есть пещера, три бычьих рога и два бугра.
Услышь мой зов, вода живая, вода мертвая, вода-вода!
Яви мне с недр своих сущность, жадную до серебра! – прокричала Гвен, расталкивая рогом в ступке ветки омелы.
Вода «зазвенела» от тяжелой поступи и полный скорби стон взорвал тишину. Вода боязливо отступила от берега. Мелкие камешки подпрыгивали в такт приближающимся шагам. Серая палитра зарождающегося рассвета лениво обрисовывала очертания приближающегося противника: он был выше Гвен на добрых две головы, сутулый, как древний старик, истощенный, судя по ширине силуэта. Гвен опустилась на колено, и задержала дыхание. Шаг, стон, вой. Шаг, стон, вой.
- Стой!
Обтянутая скользкой кожей цвета чугуна ступня соприкоснулась с травой. Девушка набросила край сети на грудь демона. Пустые глазницы вспыхнули лазоревым светом. Разбухшие губы тронула счастливая, словно у ребенка, улыбка.
- Блестяшки… - проскулил он. – Мои прекрасные…
Гвен подхватила второй край, и серебро с шипением вошло в плоть демона.
- Замри!
Покрытые язвами пальцы с жадностью отдирали от сети украшения. Демон выл подобно собаке, что потеряла хозяина. Драгоценности прожигали его кожу до черных струпьев, но он продолжал распихивать их по карманам своих лохмотьев.
- С собой, - Гвен набросила третий край сети, - все забери!
Края сошлись над головой демона. Черты лица слились в гримасу страдания. Он выл раненым зверем, продолжая протискивать кольца под кожу. В глазах Гвен мешалось сочувствие с отвращением. Пустой, ее враг абсолютно пустой. Пороки «прожрали» в груди дыру, река сгноила плоть, а мертвая душа стала жалким отблеском страстей, что продолжали терзать его. Демон или кем он являлся, извивался, словно уж на сковородке. Пальцы запихивали свободные участки сети в рот, а Гвен казалось, что скоро от его воплей она сойдет с ума. Если предыдущей демон старался сдержаться, то нынешний лишь линчевал себя в попытке сожрать как можно больше.
- Забирай вода,
Уноси в никуда
Того, кто жизнь ценит
Дешевле серебра.
Край рога высек искру из камня, и она пустилась стрелою к сети. Печати блеснули синевой, ряды рун сместились один на другой. С берегов поднялись столбы черной воды. Обрушившись на мост, они утянули на дно счастливого обладателя блестяшек вместе со следами колдовства наследницы Макалистеров. Ноги подкосились, и Гвен рухнула плашмя на берег. Лицо Джонатана удалось вытеснить из памяти. Его место заняла маска агонии изгнанной сущности. Впервые в жизни ей было так страшно. На мосту она видела себя, ведь первоначальной целью ее визита в Англию являлось наследство. После обряда девушке больше не хотелось стать хозяйкой чужого имущества. Ей даже не хотелось возвращаться в поместье.
Ключевые слова: Англия поместье некромантия демоны заблудшие души