В ночном
"Там, где асфальт, нет ничего интересного, а где интересно, там нет асфальта".
Аркадий и Борис Стругацкие.
Аркадий и Борис Стругацкие.
Осень в тот год выдалась славная и совсем не характерная для Кубани: август плавно перешел в сентябрь, сентябрь в октябрь; без резких сентябрьских похолоданий, проливных дождей и ветров, смывающих и уносящих в одночасье остатки летнего тепла. Золотая осень пришла в наши края плавно и мягко.
В самом разгаре была охота на степную дичь. И если на крайних, самых доступных участках она была уже выбита, то в глубинках обходов, куда колеса внедорожников не могли доставить стрелков, ее было предостаточно: перепел и дикий голубь облюбовали далекие балки и перелески, но добраться туда можно только пешком и только с рюкзаком.
Сорок-пятьдесят минут на утренней электричке в обществе дачников и студентов, а потом ты погружаешься в своеобразные пейзажи предгорий Северного Кавказа: сначала убранные поля со стогами сена, затем заброшенные и полузаброшенные поля с мелкими речушками; далее поля с мелкими речушками, перелесками, оврагами и холмами; еще дальше холмы, покрытые плотными рощами, с более игривыми и шумными реко-речушками, холмами, каменистыми обрывами, спусками, полянами, а еще глубже - невысокие горы, покрытые лесом с плотным подлеском, с уже небольшими полянами, преимущественно заросшими кустарником и шумными порожистыми горными реками с обрывистыми берегами и небольшими каменистыми пляжиками.
И все это в золоте, в охре, в багрянце, прикрытое утренними туманами и росой, а восходящее утреннее солнце придает неповторимый вид этим пейзажам… И все это укладывается в несколько километров: сорок-пятьдесят минут на электричке, затем час-полтора пешего хода, и вот уже ты там, куда не доедет ни один самый проходимый внедорожник, редко забредают туристы, и только загоны, огороды и редкие приветливые пастухи с небольшими стадами коз, овец и коров напоминают о том, что сюда все-таки наведываются люди.
А дальше уже горы посерьезней, реки быстрее и коварнее, обрывы круче и леса очень дремучие, но это уже не наши охотничьи угодья.
Выбранную небольшую полянку для стоянки с трех сторон окружала плотная дубовая роща с густым подлеском, а с другой стороны каменистый пляжик Псекупса. Кое-где еще сохранились остатки грубой, наскоро сколоченной деревянной изгороди. По всей видимости, когда-то эта полянка возделывалась кем-то из жителей местного поселка, но то ли из-за частых посещений кабанов, то ли из-за труднодоступности была заброшена. О том, что когда-то здесь хозяйничал человек, напоминали только эти остатки изгороди и несколько стеблей уже одичавшего мелкого подсолнечника.
- Вот оно-о-о-о! - радостно воскликнул Серега, сняв рюкзак и раскинув руки в стороны. - Дров и воды у нас предостаточно!
Красотища-то какая! Да тут жить можно!
- Так, молодежь, а ну не расслабляться! - буркнул Андрей Васильевич. - Мы тут пока с Петровичем шалаш организуем, а вы, - он указал на меня и Сергея, - идите берегом, тут где-то ниже по течению, прямо на берегу, где-то должна быть поляна и болотце. Разведайте, осмотритесь, как там и что к чему, и мы там на вечерней тяге и станем. Да и дорогу к ней поищите поудобней, а то нам с Петровичем с нашими радикулитами и артритами не очень комфортно по буреломам прыгать.
Не буду погружаться в описание нашего шествия по завалам, оврагам и кустарникам, но где-то через час мы вышли на довольно-таки широкую поляну, прикрытую с нескольких сторон жиденькими рощицами, то там, то здесь поросшую кустарником, упирающуюся одним краем в болотце, а другим в невысокий обрывистый берег, сплошь заросший деревьями, часть из которых из-за постоянного влияния воды попадала, образовав тем самым небольшие перекаты и топняки.
О том, что по вечерам и по утрам сюда слетаются на водопой птицы, свидетельствовало обилие помета и перьев. Но вот как по кустам и буреломам сюда добраться нашим отцам, а потом еще по темноте вернуться обратно? Мы этого не представляли.
Неторопливый обход по периметру занял у нас не более десяти–пятнадцати минут, а почти у самого болотца наше внимание привлек не большой проход, проделанный, по всей видимости, кабанами. Это была обходная тропа: узкая, то и дело петляющая, скрывающаяся в кустах, но всегда заметная и проходимая.
Обратный путь занял у нас чуть дольше пятнадцати минут неторопливого хода. На стоянке тем временем горел костерок, варились чай и самая вкусная на свете каша с тушенкой.
На клочке бумаги наскоро был набросан план поляны, Петрович и Андрей Васильевич постоянно задавали какие-то вопросы и, в конце концов, оставшись неудовлетворенными результатами нашей рекогносцировки, больше из чувства собственного величия и значимости, отцы сами отправились на осмотр. Их не было около часа. За это время мы с Сергеем успели поесть и даже искупаться в Псекупсе, в качестве прощания с теплым осенне-летним периодом.
- Вот тут густой орешник, а ты мне что нарисовал? - обращаясь ко мне, тыкал в бумажку Петрович.
- Так я все схематично изобразил, на месте лучше сориентировались, - оправдывался я.
- А про молодой ивняк у болота ты тоже забыл? Мы, по-твоему, должны прийти туда, стать, как четыре истукана, посреди поляны и в четыре горла орать: «Гули-гули, цыпа-цыпа»? - не унимался Петрович.
Сергей из-за его спины подавал мне знаки, что спорить незачем. Учитывая возрастной и взрывоопасный нрав отцов, все это могло закончится руганью с матом.
Дальше, как обычно, бывает в этих случаях, отцы начали сетовать друг другу, что охотники вырождаются, что молодым только пострелять да попьянствовать.
Мы молча слушали и только кивали головой: чего на них обижаться, у них возраст и свое видение мира.
Около четырех часов мы начали потихоньку готовиться к предстоящей охоте на вечерней тяге: раскладывали боеприпасы по номерам и по функционалу, потушили костер, а собранные в рюкзаки вещи надежно спрятали в кустах.
В октябре в пять часов вечера уже ранние сумерки. Солнце приближается к верхушкам деревьев, а те, в свою очередь, отбрасывают длинные тени. Вроде еще и светло, но появляется какая-то прохладная темнота, которая нарастает и переходит в плотные длинные октябрьские сумерки. Как же любит птица такие часы: уже не жарко, но еще и не темно, и то тут, то там пропархивают стайки дикого голубя, перепела, а если повезет, то увидишь и вальдшнепа. И всё летит к водопою. Но не знают они, что именно в эти часы на таких полянах поджидают их охотники...
Охота в этот день как-то не задалась. Вылетало дичи предостаточно, но то прямо из под ног, в направлении соседа, то слишком далеко, что выстрел не достанет. Но наше с Сергеем настроение это не портило.
Отцы злились и винили в неудаче то магнитные бури, то то, что мы слишком шумим, то ястребов, то, в очередной раз промахнувшись, сетовали на свой возраст и неправильно собранный патрон.
В конечном итоге к темноте нами было добыто всего три голубя и одна перепелка.
- Нет, Васильевич, ты помнишь, когда такое было, чтобы на вечерней тяге и в этой глуши мы собрали такой «урожай»? Мы на патроны и на билеты больше потратили! Год назад здесь же в это время мы с тобой и Серегой только за утро нормо-день выполнили! А это что за год?.. - не переставал возмущаться Петрович.
- Ладно, Петрович, ты не переживай, раз на раз не приходится... - успокаивал его Андрей Васильевич. - Сейчас придем на стоянку, молодые ужин нам состряпают. По сто грамм примем, а утро вечера мудренее, с утра станем на другой поляне, глядишь, чего и добудем!
Подобрав заранее спрятанные рюкзаки, мы вернулись на стоянку, и через каких-то двадцать минут на костре в котелке варилась ароматная похлебка, а Сергей с Петровичем подготавливали тушки к запеканию на костре.
Тем временем поляну, близлежащие кусты, рощу и русло Псекупса накрыла ранняя тяжелая октябрьская темнота. За неспешными душевными разговорами под водочку с домашней колбаской время текло незаметно. Никто уже ни на кого не ворчал. Как всегда, в такие часы вспоминали прошлые сезоны, интересные охоты, обсуждали оружие, амуницию, а в углях тем временем запекалась наша скромная добыча. Все было очень тепло и душевно.
- К нам гости, - сказал Сергей, указывая пальцем на противоположный берег Псекупса, который в этом месте находился от нас метрах в пятнадцати.
- Кто там еще? - спросил я.
- Вон, видишь, глаза светятся - шакалы к нам пожаловали, - ответил Сергей.
Я пригляделся и четко различил на противоположном берегу две светящиеся сине-зеленоватые точки шакальих глаз.
- Вот зараза такая! Опять всю ночь не будет давать спать, - проворчал Петрович. - А ну пошел отсюда! - проорал он и несколько раз громко хлопнул в ладоши.
Точки как были на месте, так и остались. Я свистнул. Результата никакого. Тогда Сергей нащупал в темноте камень и со словами: «А ну пошел на…» с силой метнул его. Глаза так и продолжали светиться.
- Это он на запах обеда пришел, - как-то равнодушно, с легкой дремой в голосе, сказал Андрей Васильевич.
- Да ну и черт с ним, придет, палкой по бокам получит! И все…Ты, Васильевич, пока не спи, еще только восемь часов. Налей нам грамм по сто, а то что-то холодает...
Андрей Васильевич зевнул, вылез из спальника, потянулся и при свете костра очень точно налил каждому.
- Вот-вот, так бы и сразу! - оживился Петрович. - Я хочу сказать тост!
- Ой, нет-нет... Ты опять на полчаса затянешь! - вмешался полусонный Васильевич.
- Давайте за охоту, хоть день у нас был не из лучших, но все-таки охота состоялась. Будем! - встрял я и чокнулся сначала с Васильевичем, затем с Петровичем и Сергеем.
- Вот это и я понимаю! Все коротко и ясно! - похвалил меня Андрей Васильевич.
Петрович махнул рукой и первым опустошил свою кружку. Последовала короткая пауза - все начали копошиться в углях и вынимать оттуда раскаленные глиняные шары с запеченной дичью.
- Вы посмотрите только на него, - я ткнул пальцем в сторону светящихся глаз, - какой наглец. Не уходит. Думает, что пожрать дадим. Надо с ним что-то делать, а то если ночью сюда придет, то так нам рюкзаки распотрошит, что домой все в руках понесем. Эх, сейчас бы «единичкой» или «нулевочкой» туда бы зарядить!
С этими словами я встал, махнул Сергею, и мы, вооружившись несколькими увесистыми камнями, устроили настоящий артобстрел противоположного берега.
- Так, он тут не один, - сказал Сергей и указал левее от светящихся точек. - Вот это да! И вон, и вон еще! Ты смотри, сколько их тут! - не переставал удивляться Сергей.
Из зарослей, с противоположного берега на нас смотрели ровные ряды светящихся сине-зеленых точек, а новые все загорались и загорались... По моим самым скромным подсчетам, было их десятка полтора.
- Отцы! - обратился я к Петровичу и Васильевичу. - К нам пожаловала целая стая шакалов, при этом они никак не реагируют на наше побивание камнями.
- Твою ж дивизию! - протянул Васильевич. - Давненько я такого не видел... А вы обратите внимание, глаза у них горят на уровне человеческого роста. Они там что, уже по деревьям научились лазить? Глядите! - продолжал он, указывая на рощу. -
Раз, два... четыре... семь... И в роще их как минимум семь!
Мы разом оглянулись. Как минимум семь пар фосфорицирующих точек смотрели на нас с высоты человеческого роста со стороны рощи.
- Шакалы на деревьях?.. Это что-то новенькое! - заметил Сергей. - Нет, вы, конечно, меня простите, но я пугану их по-серьезному... - продолжал он, заряжая свою двустволку.
Затем, в направлении противоположного берега, прогремел дуплет. Сразу после выстрела какая-то часть точек погасла.
- Вот наглецы! Совсем обнаглели! Ничего не боятся! - уже и Петровича задело за живое такое наглое бесстрашие, и он, несколько раз свистнув и притопнув, выпустил заряд в направлении рощи.
Выстрел произвел тот же эффект, что и предыдущий, - погасла только треть точек, но ненадолго.
- По роще пока не стреляйте, гляну, что вообще там происходит, - сказал я и, зарядив ружье, освещая дорогу фонариком, двинулся к роще. Хотя фонарик был достаточно мощным, его свет только отражался в глазах животных, а самих их я не видел.
«Что за черт, куда они подевались? Вот же твари хитрые...» - подумал я.
Когда до деревьев оставалось метров пять, то откуда-то справа, из самой кроны, раздался сначала тихий, а затем все усиливающийся по нарастающей звук, чем-то отдаленно напоминающий смесь звуков, которые издает трещотка и цикады: «Тр-р-с-с-с-с-ц-ц, тр-р-с-с-с-с-ц-ц, тр-р-с-с-ц-ц-ц-ц....».
Затем это трещание раздалось и справа, и слева, и сверху, и снизу. Короче, со всех мест, откуда на нас смотрели сине-зеленые точки. Со стороны русла Псекупса к многоголосому «тр-р-с-с-с-с-ц-ц-ц» присоединялся еще звук переката, что делало его более утробным.
Сколько бы мы ни шарили лучами фонарей по веткам, но ни одного животного мы не увидели. Наши периодические выстрелы по кронам деревьев только на несколько секунд приглушали эти звуки, а затем все шло по нарастающей, и нарастание звука шло по мере затухания нашего костра.
Мы ни чего не понимали. Происходящее начинало нас несколько напрягать, ведь никто из нас ни с чем таким подобным еще не сталкивался...
И вдруг, как по взмаху руки, наступила мертвая тишина, а все светящиеся точки так же исчезли, как и появились.
Мы вопросительно посмотрели друг на друга, но спокойствие длилось чуть больше минуты.
Внезапно, сначала со стороны противоположного берега реки, а затем со стороны рощи, зашумели и заколыхались кроны деревьев, посыпались желтые листья, затрещали сучья. Было такое ощущение, что огромный порыв ветра избирательно двигался по кронам, обрывая листья, ломая сухие ветви, и постепенно удалялся вверх по течению реки.
Треск от веток становился все дальше и тише, а через минуту наступила полная тишина. Все смотрели друг на друга, и в глазах читался один на всех вопрос: «Что это было?!». Первым тишину нарушил Сергей, процитировав классика:
- Там чудеса, там леший бродит...
- А может, это птицы какие-то? - выдвинул предположение Васильевич.
- Ты чего, Андрей! Чтобы так деревья качать, каждая птичка должна быть размером с корову! - ответил ему Петрович. Наступило молчание.
- Пойдем спать, молодые пусть покараулят... - сказал Андрей Васильевич, закутываясь в спальник. - Накрылась медным тазом наша утренняя охота, только всю птицу испугали.
Я посмотрел на часы - было десять минут четвертого. Мы с Сергеем еще около получаса сидели у догорающего костра, а затем как-то плавно, один за другим, погрузились в сон.
Я проснулся первым. Во всю светило солнце, с куста на куст перепархивали мелкие птицы.
Немного размявшись, я пошел к роще и начал внимательно осматривать деревья и кустарники, из которых на нас полночи смотрели неведомые зверюшки, но ни одного клочка шерсти, ни одного перышка, ни одного следа когтей, лап и всего того, что мог оставить зверь, я не увидел. Не было обнаружено ни одного следа живого существа, которое в ближайшие дни, а может, и недели посещало эту рощу. О том, что все-таки животные время от времени тут бывают, говорили только небольшие кучки старого козьего помета и старый кабаний след, который тянулся в противоположной от нашей стоянки стороне, прямо к воде.
Где-то через полчаса проснулись все остальные и начали завтракать.
- И водку не выпили, и похлебку не доели, и зверя не добыли... - ворчал Васильевич. - После обеда будем уже домой собираться.
- И в штаны малость наложили!... - съерничал Сергей.
Уже позавтракав, все вместе обошли окрестности полянки, заглядывая под каждый куст, но, кроме вышеописанных следов и опадающих листьев, ничего не обнаружили.
Часов около двух наше внимание привлек звон колокольчиков, который все нарастал и нарастал, и вот уже на поляну, как раз из того места, куда уходила вчерашняя тропа, появилось около десятка домашних коз, а следом за ними и старичок-пастух. Ничего необычного в нем не было: затертые спортивные брюки с вытянутыми коленками, заправленные в шерстяные вязаные носки; на старый шерстяной свитер накинут видавший виды пиджак; старая кепка, резиновые калоши, а через плечо выгоревшая сумка от противогаза.
Погонял он коз толстым бамбуковым удилищем, которое в то же время служило ему посохом. На вид ему было далеко за шестьдесят. Козы как ни в чем не бывало стали сновать по кустам, а старик подошел к нам, поздоровался. Мы пригласили его к костру, у Петровича с Андреем Васильевичем сразу нашлись с ним общие темы для разговоров.
Он с удовольствием выпил стопку, раскурил «Приму» и поддержал беседу.
Говорили они обо всем: о развале сельского хозяйства, о сельской жизни, о дорогах, о внуках и детях, благо были людьми одного поколения.
А потом мы ему рассказали про наше ночное происшествие. Наш рассказ никак не удивил пастуха. Он уселся поудобней, закурил очередную папироску и начал свой неторопливый рассказ:
- Вы, ребята, в наших местах бываете часто, а поэтому должны обратить внимание, сколько здесь по берегам Псекупса и Дыша заброшенных огородов? Вот и мы сидим в таком месте, а все это потому, что в наших полях и лесах полно русалок. Разобьют местные огороды, поставят изгороди от кабанов и диких коз, посадят картошку, кукурузу, подсолнечник. Раз в неделю пропалывают, поливают ведрами, а тут приходят - урожай вытоптан, кукуруза и подсолнух переломаны, картошка выкорчевана, а следов никаких. И засады устраивали, и капканы ставили - все впустую. Вот так год-другой человек помучается, плюнет на все и бросает огород, а потом все зарастает, приходит в запустение. Сейчас они редко на скот нападают, а на людей еще реже, но лет сорок-пятьдесят назад людям и скотине от них доставалось... Любили они скотину на верхушки деревьев забрасывать: пропадет у кого-нибудь коровка или овечка, или козочка, вот ходим мы и ищем. Нету. А потом находим, застрявшую высоко в ветках. Мы даже рощи вырубали и брошенные поля выжигали. Как перестройка началась, приглашали попов - те с крестными ходами по весне ходили, и экстрасенсы к нам приезжали, и ученые какие-то ходили здесь... Да все без толку. Даже по телевизору про наших русалок рассказывали. Сам я их не видел, а от других слышал, что издалека выглядят как молодые девчонки, а близко к себе никого не подпускают. А вот как они стрекочут, бегают по деревьям, плещутся в воде - это я слышал и видел не раз. Бывало, сидишь с удочкой, как вдруг слева или справа от тебя - плюх! А вода как была спокойная, так спокойной и остается: ни кругов, ни брызг, ни ряби. А потом из прибрежных зарослей начинает раздаваться: «Тр-р-с-с-с-ц-ц-ц... тр-р-с-с-с-ц-ц-ц», и кусты шатаются. Перекрестишься, соберешь снасти и уходишь, а они со всех сторон начинают деревья раскачивать, ветками прямо перед носом трусить. А в поселки и станицу они не заходят: там машины, там электричество, там асфальт. Когда на полях тракторы и комбайны работают, их тоже не видно, в основном вот по таким местам прячутся. Появляются русалки по весне, обычно в начале апреля. Есть у местных примета: если русалки появились - мороза уже не будет, можно приниматься за огородные работы. А в конце осени, в канун холодов, уходят они вверх по реке - в горы. Там и леса погуще, и пещеры имеются. Там они зимуют. То, что вы рассказали, так это был их сбор: нагулялись за лето - пора и на зимний отдых, а тут вы со своим костром. Огня они боятся, огонь для них погибель. Вот они посидели, попугали вас и ушли в другое место - спускаться к реке. Вот только что-то рано они в этом году ушли, обычно они после ноябрьских праздников пропадают - зима, наверное, будет ранней и очень холодной. Вот такие дела… Ну, ребята, пойду я со своими козочками, да и вам пора, а то на электричку опоздаете.
С этими словами он, медленно опираясь на посох, встал и начал сгонять коз.
Мы быстро собрали вещи, зачехлили оружие, затушили остатки костра и в сопровождении старика и его питомцев двинулись в обратный путь. На развилке, где начинались обрабатываемые поля, мы попрощались. Он погнал свое маленькое стадо в сторону поселка, а наша компания зашагала к станции.
- Ребят! Если вам когда-нибудь понадобится козье молочко или шкурка, то на станции в магазине работает моя дочь Людмила, она вам расскажет, как меня найти! - крикнул он.
Мы еще раз дружно помахали ему руками.
Звук колокольчиков таял, а звук приближающейся цивилизации нарастал...
Вот и вся история. Касаемо прогноза - старик оказался прав: январь-февраль следующего 2006-го года выдался на Кубани на удивление холодным: температура опустилась ниже тридцати градусов. Город завалило снегом, и он до конца февраля стоял в ледяных пробках.
По весне заезжал к старику - купил у него пару овечьих шкурок на кресла, да козьих - на подлокотники дивана, которые служат мне и по сей день. Все мои коллеги по той охоте живы и здоровы, чего и вам желают.
18.09.2017.
Ключевые слова: Охота выезд костер птица дичь глаза русалки авторская история популярное