Масленичная вакханалия
— Эй, Патрик! Иди, выпей с нами!— П-п-патрик, пиво стынет.
— Как вы… Вы когда успели научить голема разговаривать, черти?!
«Вот же… – усмехнувшись, подумал франт в костюме-тройке цвета молодой майской листвы и в чёрном цилиндре с приколотым к тулье четырёхлистным клевером. – А я подозревал у них еврейские корни».
— Позже, други, позже! Как-никак я тут распорядитель и должен сохранять ясность языка и ворочать умом. Ну или как там? В общем, ещё хотя бы полвечера надо стоять на ногах!
Питейное заведение было заполнено до предела. Все разбились по группкам и занимались кто чем. В углу на крошечном круглом подиуме с пилоном выступала Ивлея. «Ух, горячая красотка! – отметил про себя Патрик. – Хоть и поместилась бы целиком мне в карман». Ивлея была феечкой и потому единственной стриптизёршей в мире, которой бросали чаевые монетами. Ведь фейская сущность обязывала её сосчитать все монетки до единой, а уж когда она наклонялась за ними – о-ля-ля! Вот здесь и было настоящее шоу.
От подиума к рулетке и обратно солидно перекатывались лепреконы, позвякивая мешочками с золотом. Наивные! Ведь выигрывает всегда казино! Но чем бы дитя ни тешилось. И вот бородатые прощелыги прилежно спускают свои сомнительного происхождения сокровища, бросая кости и выбирая то «очко», то «зеро».
Внимание Патрика привлёк шум в другом углу зала. Там он полчаса назад инициировал игру в «бутылочку».
— То есть как – всего лишь поцелуй?! – возмущался волк. – А Васнецов что, обманщик, получается?
— Засунь себе эту чушь знаешь куда? – парировала Алёнушка. – Правилами игры предусмотрены только поцелуи!
— Но Васнецов… Верхом на сером волке же. Алёнушка-наездница – классно ведь звучит!
— Да хвостом своим подавись! То, что лиса на тебе верхом скакала, не означает, что все девушки такие! И вообще, она тебя использовала, а ты сам виноват был. А на картине, между прочим, мы с Иваном ехали, забыл?
Патрик быстро разобрался, что к чему: пустая бутылка из-под односолодового лежала на полу и указывала на волка. А Алёнка с видом валькирии, готовой до последнего защищать свою честь, – напротив него.
— Господамы, ну зачем же выходить на конфликт? Ты, если не готова была поцеловать любого из компании, не садилась бы играть. А ты, серый, не наглей – правилами действительно кроме поцелуев ничего не предусмотрено. А хочешь наездницу, так хоть угости её сначала блинами и пивом, болван!
Волк почесал репу, нехотя согласился с правотой распорядителя и сложил пасть трубочкой. Алёнка, кривясь, поцеловала зубастого. Мир, конечно, не содрогнулся, и волчара не обрёл человеческий облик (потому как надо было его вообще когда-то иметь), но неприятность была улажена.
Довольный своим искусством дипломата, Патрик объявил:
— Друзья! А теперь музыка! Только сегодня и только здесь Битлы и Шекспир играют на волынках блюз!
Публика оживилась и пустилась в пляс. Среди праздничной кутерьмы Патрик краем глаза заметил, как дверь бара открылась и впустила внутрь высокую женщину. Длинное платье в греческом стиле облегало явно ладную со всех сторон фигуру. Голова была замотана платком, а лицо заслоняла вуаль. Она без колебаний направилась точно к нему.
— Тебе всегда шли костюмы, дорогой, – под вуалью Патрик угадал игривую полуулыбку. Он её узнал.
— Гор…
— Называй меня Мэдисон.
— Какими ветрами принесло? Что ты здесь забыла?
Они направились к бару, и справа какой-то вусмерть пьяный дедок в балахоне, сползая под стол, воскликнул:
— Пеките блинцы!
— Да напекли уже, старче, успокойся! – бросил ему Патрик, и дедок окончательно стёк на пол. Но распорядитель всё же крикнул бармену: – Эй, МакКен, скажи там, чтоб ещё блинов испекли, тут людям мало.
Бармен кивнул, тряхнул белобрысой чёлкой и, улыбнувшись во все тридцать два (да, восьмёрки ему не удаляли), метнулся на кухню передать распоряжения.
— Так зачем ты явилась?
— Не явилась, а вернулась, дорогой мой. Или ты не помнишь, почему я покинула остров?
— Да половина эпоса помнит, как бурно мы с тобой расстались... Мэдисон, – саркастично добавил он. – Я вон из-за тебя всех змей с острова извёл, так зол был.
— А тебе ведь нравилась мои волосы, – она тронула платок, под которым что-то шевельнулось.
— Кабы это были волосы. Знаешь, зря ты пришла. Мне тут не надо сада японских камней.
— А я помню, как и ты каменел при виде меня, – усмехнулась она. – Правда, лишь местами.
Патрик не смог сдержать улыбку. Да, что ни говори, а воспоминания о ночах, днях, закатах и сумерках с ней посещали его до сих пор.
— Ладно, посиди пока тут. У меня дела. – И Патрик воскликнул на весь бар: – Друзья, гости, а теперь время для блинсби! Все на задний двор! МакКен кидает – вы ловите: кто успел, того и тапки! Вернее, кто поймал, тот и ест, вперёд!
Все гурьбой ломанулись на улицу, чтоб и азарт утолить, и спортом немного заняться, и наесться блинов до отвала. И вот, пока гости праздника на свежем воздухе смеялись, довольно чавкали и облизывали масляные пальцы, из бара раздался крик.
Кричал бармен МакКен, который зашёл туда за заказанным пивом. Оглядываясь и не выпуская блинов из рук, посетители хлынули внутрь и узрели вот что: у китайского прудика, видно, взгрустнув после поцелуя с волком, сидела обращённая в камень Алёнушка. «Вашу ж мать, опять за своё», – только и успел подумать Патрик, как началась невероятная суматоха. Все носились туда-сюда, желая крови и зрелищ, то бишь найти виновного и воздать по заслугам.
Патрик озирался по сторонам, с раздражением понимая, что вечер перестал быть томным и что он больше его не контролирует. Вдруг в толпе подняли на руках какую-то фигуру и с воодушевлёнными криками потащили наружу. «Сжечь её! Точно, к столбу! Мы ведь ещё не сжигали сегодня Масленицу!». Двое из ларца тут же вызвались достать хворосту и дров, феи – принялись высекать искры своими палочками, а остальные пошли устраивать помост. Правда, перед ними на выходе возник всё тот же дед в балахоне с фразой: «Ты не пройдёшь!», но его быстро оттолкнули и продолжили кипиш.
Патрик тоже было двинулся к выходу, но его дёрнула в сторону чья-то рука. Горгона подняла вуаль, она прерывисто дышала и озорно улыбалась ему.
— Ты! Ты что натворила, чёрт тебя дери?!
— Да успокойся! Ну кто её просил в «гляделки» со мной играть? Я предупреждала.
— Лучше надо было предупреждать! И, раз ты здесь… Кого тогда ты им подсунула вместо себя?!
— Да есть одна, Бурерождённая, Неопалимая, Матерь там чья-то, в общем, куча у неё всяких имён, я не запомнила. Какая-то из нового эпоса. Ей ничего не будет – выйдет из огня, как новенькая. Ещё и в Е́вином прикиде, гости только спасибо скажут. А мы могли бы уйти подальше от шума…
Она развязала платок и медленно стянула его с головы, так что россыпь змеек упала на её плечи. «Вот ведь шельма, – метнулось у Патрика в голове то ли одобрительно, то ли опасливо. – Да и чёрт с ним, таких женщин – одна на миллиард!».
И они тайком выскользнули через чёрный выход под звуки трещащей в огне древесины и улюлюканий из набитых блинами ртов.
Автор Дарья Лихоконь.
Источник .
Новость отредактировал Летяга - 18-03-2024, 08:34
Причина: Стилистика автора сохранена
Ключевые слова: Масленица пиво Патрик фея лепреконы блины горгона