Ветра потеряных душ
Ventum de animabus damnatisВетра потерянных душ
Глава I
Urbs aeterna
Вечный город
Дорогие читатели, когда я начал писать эти хроники, мне было сложно вспомнить всё в мельчайших деталях, те события давно минувших дней сейчас являются настолько далёкими, что порою мне кажется, всё случилось вовсе не со мной, а с совершенно другим человеком, коим я был во всех смыслах в те далёкие времена.
Меня звали Тит Флавий Марк, да-да, вы не ошиблись, из того самого знатного рода патрициев что в своё время подарили Риму таких императоров как Веспасиан, так же многих государственных деятелей, учёных мужей и военачальников. Увы, когда я родился, столетия гражданских воин сделали своё дело, и лучшие дни Римской империи остались далеко позади, это было видно во всём, и прежде всего в самих людях. Ещё будучи юношей я в отличие от многих своих богатых сверстников, погрязших в похоти и сладострастии, интересовался управлением, историей и военным делом, так же, регулярно тренировался со щитом и мечом. Мне предрекали великолепную карьеру политика. И какое было удивление близких мне людей, когда я в 18 лет решил вступить в палатинскую гвардию, вместо того чтобы слушать речи в сенате и наслаждаться жизнью высокопоставленного гражданина. Зачем? - спросите вы меня, и я вам отвечу, я хотел добиться своего иным путём — путём, который в своё время прошел Юлий Цезарь, Публий Корнелий Сципион и многие другие знаменитые люди Рима, Путем, которым пренебрегали практически все деятели моей эпохи.
Всё же, этот рассказ не о моей жизни в вечном городе, мой рассказ о тех событиях, которые изменили навсегда мою жизнь, и, вероятно, ход истории в целом. Как и все подобные события, так и эти, получили своё начало тогда, когда мы их менее всего ожидаем. Тот далёкий день, весной 409-года от рождества христова, был, как и сотни других, похожих ничем не примечательных дней ранее. В тот день я закончил утренние рутины и готовился к выполнению своих прямых обязанностей, а именно приступать к повседневному дежурству на капитолийском холме. Погода хмурилась, и день обещал быть дождливым, я как раз натягивал на себя пурпурный походный плащ, когда дверь в нашу казарму распахнулась, и на пороге стоял командир нашей когорты, Филипп Киприот, вместе с невысоким человеком в дорогих одеяниях, увесистый, золотой крест на шее которого говорил о церковной принадлежности последнего, в руках он держал вскрытый свиток с печатью от святого престола.
- Это Марк, он один из лучших наших палатинских стражей, и к тому же коренной римлянин, - обратился Киприот к церковнику. – Полагаю, он в полной мере способен справиться с любым заданием, возложенным на него святым престолом - сказал грек, с привычной для него безмятежной самоуверенностью.
- Я прекрасно осведомлен, кто этот молодой человек, сын мой, как раз по его душу меня и направили в вашу обитель, — ответил церковник.
Меня же, в свою очередь, такое заявление в свой адрес не на шутку напрягло, так как не знал, на какое такое задание меня, со столь явной самоуверенностью, отправляет Киприот. Хотя с другой стороны, я был молод и полон энтузиазма, и в глубине души бурно радовался чести выпавшей мне, ведь святой престол не даёт задания абы кому. И когда, наконец, церковник, после непродолжительного разговора с нашим командиром, представился кардиналом Магнецием из Равенны и обратился ко мне с вопросом, готов ли я послужить святому престолу и самому императору Гонорию, я, с сияющей улыбкой до самих ушей, охотно согласился.
Спустя час, мы с кардиналом находились в роскошном мраморном зале апостольского дворца, построенном императором Константином великим столетием ранее, как символ христианизации Римской империи, встречал нас смуглый человек с острыми чертами лица, в расшитой позолоченными нитками роскошной мантии, как оказалось, не кто иной как сам советник папы Иннокентия, епископ Авдикий Киреннейский.
- Я привёл вам подходящего для нашего дела человека, как вы и просили, ваше святейшество, - поклонился кардинал, обращаясь к епископу. Я же повторил жест с поклоном, копируя кардинала.
- Подходящий человек это, полагаю, вы? - подняв руку в вольном жесте, обратился ко мне епископ.
- Да, ваше святейшество, Марк из рода Флавиев, - представился я.
- Я знал вашего деда, командовал Марсовым легионом, храбрый был человек, и теперь вижу, потомки у него тоже достойные, - сказал епископ, задумавшись.
Услышав столь лестную похвалу в свой адрес от такого человека, я чуть не подавился от гордости над самим собой, как на моём месте сделал бы, пожалуй, любой, молодой глупец с повышенным самомнением, коим я и был тогда.
- Дело нам, мой юный друг, предстоит весьма деликатное, и, я надеюсь, вы тот человек, который справится с ним, не задавая лишних вопросов и не проявляя пагубного любопытства.
- Так точно, - ответил я искренне, хлопнув кулаком по груди об кольчужный доспех, подобно легионерам былых времён.
- Я знал что на тебя можно положится, - сказал епископ, улыбнувшись уголками губ. - Что же, перейдём к делу. В Каринии, Британии, живёт мой хороший друг, его зовут Гордий Вергилий, я потерял с ним связь полгода назад, но найти его будет не сложно, так как мой друг занимает пост управляющего в городе. Мне нужно, чтобы ты доставил его вместе с семьёй из Британии в Рим, если по той или иной причине доставить его не получится, забери у него три свитка и доставь их мне лично. Все три свитка запечатаны в тубусах с названиями «De vermiis misteriis» «Tot ex codex» особенно важен «Viam animae» и запомни, ни при каких обстоятельствах ты не должен вскрывать или читать эти свитки.
- Но как я доберусь до Британии, ведь она уже не является нашей провинцией, наши легионы уже два года как покинули её и, насколько я знаю, сообщение с островом утеряно, и никто не знает, что там сейчас творится? - задал я резонный вопрос церковнику.
- Насчет этого не переживай, всё уже предусмотрено, у западных ворот тебя ждёт твоё сопровождение, они доставят тебя в целости и сохранности в Гесориакум, что в северной Галлии, оттуда на барже переправишься в Британию, где на встречном берегу тебя, в свою очередь, будут ждать местные наёмники, которые сопроводят тебя до Каринии и обратно. Всё, что от тебя понадобится, это доставить моего друга Гордия и его свитки, сюда, в Рим. Святой престол, как и сам Рим, в долгу перед тобой не останутся, и, в случае выполнения задания, тебя ждёт место магистра в первом марсовом легионе, так же вилла с земляным наделом в Испании.
Узнав о столь щедром вознаграждении, за такую, как мне тогда казалось, пустяковую работу, я не на шутку удивился, казалось, всего-то, забрать, доставить, сопроводить.
- Ещё вопросы есть? - вывел меня из раздумий голос епископа.
- Никак нет, - ответил я лаконично, по уставу.
- Хорошо, в таком случае приступай к выполнению, так как твоё задание имеет секретный статус, к сожалению, не могу тебе позволить попрощаться с родными, но даю слово, их проинформируют, что находишься на важном для Рима и святого престола задании. Кардинал проводит тебя до западных ворот, всё необходимое для путешествия тебе выдадут там. Вот тебе перстень с печатью трибуна, наш император решил даровать тебе эту власть на время выполнения задания, вот средства на выполнение задания, - протянул он мне толстый мешок с золотыми монетами, - и помни, сын мой, вера наше всё! - сказал епископ на прощание, улыбнувшись лукаво.
Отсалютовав, я, сопровождаемый кардиналом Магнецием, повернулся и пошел к выходу. Где-то в глубине души, моё сознание уже тогда вопило, что этот епископ очень непростой человек, что-то с ним не так, и мне стоило бы его опасаться, но я гнал такие мысли из себя, ведь не может плохой человек занимать далеко не последнее место в церковной иерархии.
Я молча двигался в сторону западных ворот, вечный город провожал меня со слезами падающими вниз с высоты небес, приземляющимся на крыши мраморных дворцов, древних статуй и многочисленных церемониальных арок, проходя одну из которых, вблизи колизея, зацепил краем глаза надпись, выгравированную столетия назад: «morituri te salutant! - идущие на смерть приветствуют тебя!» Невольно воображение нарисовало в голове могучих древних воинов, гладиаторов, сражающихся в Колизее, под восторженный вой десяток тысяч голосов. Навстречу мне, по улицам шли обычные римляне, потомки тех могучих людей, кто когда-то создали империю ценою собственной крови, я уже тогда понимал, что главной причиной непростой, сложившейся ситуации в империи были не варварские орды у наших границ, а сами римляне, своим безразличием и нежеланием заботиться о чем-либо, кроме собственных потребностей. Ведь зачем богатому римлянину вступать в легион и рисковать своей жизнью, когда всё это за него могут сделать, германцы, фракийцы и прочие новобранцы с окраин империи, коими комплектовались легионы последние десятки лет. Тогда я ещё не знал, что увижу родной город вновь очень нескоро, город, который любил и в то же время ненавидел.
То, что я увидел, подойдя к западным воротам, удивило меня не на шутку, сотня тяжеловооруженных солдат в позолоченных чешуйчатых доспехах, на щитах которых, красовался символ черного орла геркулесова легиона. «Видимо, епископу очень нужны эти свитки, раз он решил привлечь к операции, целую центурию из элитного легиона», — подумал я. Подойдя ближе и остановившись напротив вольно стоящих, беседовавших между собой геркулиан, кардинал окликнул центуриона из толпы легионеров, и вскоре к нам подошёл высокий светлобородый мужчина в чешуйчатой позолоченной броне с фалерами на груди. Магнеций отдал ему письмо с приказом, на котором красовались печати святого престола и императора, затем попрощавшись со мной, пожелав всем удачного пути и осенив нас крестным знамением, направился по своим делам. Прочтя письмо, центурион с ярко выраженным германским акцентом обратился ко мне, представился Адалсиндом и лаконично озвучил свой приказ, доставить меня в сохранности в Гесориакум.
«С такой охраной точно не пропаду», - подумал я про себя. Так началось моё путешествие.
Глава II
Viam supervadet vadens
Дорогу осилит идущий.
Мы двигались верхом на лошадях, строго на север, проходили мимо обширных италийских пшеничных полей, многочисленных деревень и высоких стен городов. Италия жила привычной безмятежной жизнью, далекой от тех событий, что происходили в Галлии и Иллирии. Живя в Риме, я подозревал, что на границах империи ситуация тяжёлая, но то, что услышал от легионеров-геркулиан, участвующих в постоянных стычках с варварами, заставило меня не на шутку обеспокоиться за свою родину. Как оказалось, многочисленные племена германцев и дакийцев любой ценой пытаются проникнуть на территории Римской империи через Дунай и Рейн, в отличие от былых времён, сражаются отчаянно, не считаясь с потерями, не на жизнь, а насмерть, так же пленные варвары рассказывают, что, якобы, с далёких степей востока идёт сама смерть, с слугами своими, бесстрашные и жестокие всадники убивающие и сжигающие всё на своём пути. После услышанного, я решил для себя, как только доставлю этого друга епископа, вместе с его чёртовыми свитками в Рим, сразу же серьёзно займусь своим легионом и укреплением наших границ. Друзья среди геркулиан у меня тоже появились, братья Адан и Доротеус из Испании, которым моя скромная патрицианская персона хоть проиграла круглую сумму денег в кости, что на дружественные отношения, впрочем, никак не повлияло, так как ребята весёлые и все свежие шутки можно было услышать от них, многие из которых сочинялись последними на ходу, и, чего греха таить, сам виноват, никто меня в кости играть не заставлял. Так же Антипа из Ливии, музыкант от бога, хотя он в бога не верил, считал себя убежденным язычником, для меня по сей день остаётся загадкой, что настолько талантливый человек потерял в легионе? - ему бы в пору в театре выступать, на радость многочисленных зрителей. Вечерами, на привалах он радовал нас своей игрой на арфе, всё же я рад, что он был с нами, а не в театре, без него наше путешествие было бы гораздо более скучным.
Примерно через неделю пути мы были в Сегузии - Последнем привале в Италии, перед узкой дорогой через Альпы, ведущей в Галлию. Город был переполнен беженцами, из-за непростой ситуации в той самой Галлии. Как оказалось, хоть приграничные легионы и препятствуют вторжениям на территорию империи, но небольшие отряды варваров всё же просачиваются через границу, грабят и сжигают сёла, нападают на купцов и одиноких путников. Так же ходят слухи, что в Галлии появились какие-то сектанты, захватывают деревни, делают там свои богомерзкие дела и убивают мирное население.
Букашка - это то кем я ощущал себя, когда мы проходили через величественные Альпы, нависающие над нами огромными силуэтами по обе стороны дороги, словно титаны из древних эпосов, застывшие на века, во времени и пространстве. Проходя по серпантинной дороге, проходившей через ущелья, огибая горы, мы часто сталкивались с группами людей, идущими в Италию, чаще всего это были многодетные семьи, которые вынуждены были покинуть приграничные территории Галлии в поиске более безопасных мест. Ещё местные говорили, что по весне на этих дорогах можно найти останки солдат Ганнибала, проходившего через эти места 600 лет назад, и чуть не уничтожившего Римскую империю при самом её рассвете. На четвёртый день пути от Сегузия, каменные исполины с снежными пиками остались позади, и мы пришли в Галлию, встретившую нас густыми лесами, но тем не менее ровной, старательно проложенной легионерами столетия назад дорогой. Вскоре мы свернули направо от главной дороги и, как объявил Адалсинд, следующий привал нас ждал в городе Лугдуне.
Лугдун был похож на один большой гарнизонный лагерь, под высокими стенами города располагались шатры комитатских легионов, готовых в любую минуту развернуться в походное построение и выступить в район крупного прорыва варваров, город кишел легионерами, ауксилиями и проститутками, куда без них. Адалсинд объявил привал на сутки, приказал разобрать повозки, поставить шатры и отправился по собственным делам. Вскоре к сотням шатрам под стенами города добавился ещё десяток. Исполнив все распоряжения центуриона и выставив часовых, наша сотня разошлась кто куда, самые умные - банально спать в шатры, подавляющее большинство к жрицам любви, кто-то, как и я с братьями испанцами, в город, по разным заведениям. Живя в Риме, я не пил алкогольных напитков от слова совсем, так как считал это уделом глупых простолюдинов, а не истинных патрициев, но в тот день, в Лугдуне, в хорошей компании легионеров я впервые изменил своим убеждениям, поэтому вовсе не помню, что происходило со мной в городе, зато пробуждение запомнил навсегда. Началось всё с того, что моё лицо окатили холодной водой, открыв глаза, увидел своих испанских друзей. Внутри головы как будто били барабанной дробью, а на резонный вопрос:
- Что со мной было? - я услышал следующее:
• Ничего страшного, просто домогался до губернаторской дочки, - ответил Адан с серьёзным видом.
• Как домогался? - спросил я, прикрыв ладонью лицо и краснея от стыда пуще любого помидора.
• И ещё подрался с её спутником и заставил его выпить ослиной мочи, - дополнил стоявший рядом Доротеус с сочувствующим видом
• Её спутник оказался советником губернатора, и теперь губернатор ищет тебя, чтобы повесить,- продолжил Адан, состроив совсем уж поминальную физиономию.
Я был в ужасе, мои глаза сошли на два динария, а цвет лица в миг поменял оттенок с красного на белый, но вскоре краем глаза заметил столпившихся вокруг легионеров, с трудом сдерживающих приступы смеха, и до меня дошло, что эти пройдохи меня разыгрывают, и в тот момент столпившаяся вокруг братия дружно заржала. Не успел я возмутится столь пренебрежительным отношением к своей благородной персоне, как заметил подошедшего к толпе Адалсинда, тот посмотрел на творящийся беспредел и только покачал головой, затем построил нас и приказал собираться.
Мы двигались самым прямым путём, ведущим в Гесориакум, в обход больших городов, по узкой лесной грунтовой дороге, день за днём нас окружал лес, порою встречались малые поселения с крестьянами, идущими по своим делам. Как то раз проходили мимо поляны, сплошь усеянной костями, сгнившими обломками щитов, копий и стрел, черепами, смотрящими в небо пустыми глазницами, разинув челюсти в застывшем немом крике. Тут подал голос наш центурион, Адалсинд, досель обычно молчавший:
• Тут Флавий Стилихон разбил большое войско варваров, сорок тысяч примерно, это было лет десять назад, мой первый бой, своих мы тогда похоронили, а варвары так и остались лежать.
• Да, жуткое местечко, - ответил я, оглядываясь по сторонам.
Пройдя поляну, мы остановились на ночной привал в лесу. Тогда мы и не подозревали, что следующий день будет ещё гораздо более жутким на события. Не успели пройти мы и четверть дня, как встретили сидящего на обочине плачущего ребёнка, мальчика, лет 8-10 от роду, не более. Сначала подумали, что он потерял родителей, но когда мы остановились и стали спрашивать его почему он плачет, всё оказалось гораздо серьёзнее, малыш рассказал, что зовут его Тирон, и живёт он с сестрой в деревне неподалеку, так как родители умерли. Вчера на деревню напали какие-то страшные люди, и у них его сестра. В итоге, мы решили отправить разведчиков в деревню, проверить, что это за страшные люди в деревне. Предполагали, что бандиты, но вернувшиеся разведчики рассказали, что всё гораздо хуже, в деревне полторы сотни каких-то сектантов, и проводят они там непонятные богомерзкие ритуалы, убивают селян. Адалсинд, не мешкая, приказал нам живо надеть тяжёлую броню и быть в полном боевом обмундировании, и, вскоре, мы ровным строем направились в сторону деревни. Тирона оставили с двумя легионерами, оставленными сторожить обозы и лошадей.
Увидев легионеров, сектанты стали выбегать из домов и собираться в центре деревни. С первого взгляда они походили на обычных бандитов, вооружённые кто чем, старыми мечами, топорами, у некоторых были самодельные щиты, непонятно где взятые ржавые кольчуги, вероятно с мёртвых варваров на той поляне, но было во внешность и то, что отличало их от обычных бандитов, у всех поголовно бритые головы, и лица вымазанные, какой-то белой краской. Сначала казалось, они собираются уходить, но то ли жажда наживы дала о себе знать, то ли узрев наше небольшое количество, сектанты, скопившиеся плотной массой в центре деревни, с воплями "Аллааг!" устремились на нас. В тот же момент центурион отдал команду, и легионеры построились в стену щитов. То, что произошло потом, было сложно назвать боем, больше походило на резню. Я воочию увидел то, почему легион геркулия, именуется элитой римской армии. Разбив первичный натиск сектантов о стену щитов, геркулиане слаженно и методично, с хладнокровием и неумолимой эффективностью, подобно единой большой мясорубке, принялись истреблять противника. Сектанты падали замертво, периодически отлетали руки, головы и прочие части тел, плотный строй геркулиан прорезался сквозь массу лиходеев, как раскалённый нож через масло. Размахивая топором и яростно крича, на меня выбежал сектант с непонятными татуировками на лице, долю секунды спустя, я поражаю копьём негодяя в разинутый рот, обрывая крик и пробивая череп, наконечник копья с окровавленными ошмётками мозгов выходит из затылка, застревая в голове мёртвого сектанта, я бросаю застрявшее копьё и следующего противника зарубаю уже мечом. Меня и ещё нескольких легионеров оставили прикрывать тылы построения, чтобы противники не смогли пробраться и атаковать легионеров, находившихся в стене щитов сзади. Вскоре лиходеи поняли, что ситуация складывается для них печальная и обратились в бегство, тут же рой боевых дротиков, выпущенных геркулианами, поразил в спины и шеи убегающих в панике сектантов. Сражение было закончено, большинство противников лежало мёртвой массой на земле, раненные сектанты добивались легионерами, были и сдавшиеся. Тело рослого сектанта, укороченное на голову, в котором сдавшиеся признали своего предводителя, нашли среди беспорядочно валяющихся трупов.
Освободив оставшихся в живых крестьян, мы принялись исследовать поселение, и, то что мы увидели, поразило даже бывалых легионеров, распятые на стенах хижин крестьяне, непонятные символы, вырезанные на телах убиенных людей. Столпившиеся легионеры, не веря, смотрели на всё это молча, пока, наконец, подошедший Адалсинд не сломал молчание:
• Не думал, что эта скверна дошла до Галлии.
• Ты сталкивался с этим ранее? - задал я вопрос.
• Нет, но мои знакомые из шестого легиона рассказывали, перед уходом наших войск из Британии, там начали появляться такие вот секты, вырезали целые деревни, сейчас вовсе нет достоверной информации, о том, что там творится, видишь змею, вырезанную на груди бедняги? - кивнул он в сторону распятого трупа.
• Вижу, - кивнул я в ответ.
• Это знак демона, которому они поклоняются, они называют его Аллаг и верят, что причиняя страдание и убивая невинных во имя своего покровителя, получат от него силы, каких нет ни у одного человека, вплоть до бессмертия, у них есть своя книга, богомерзким законам которой они следуют. Римские власти в Британии пытались бороться с ними, уничтожая их общины и сжигая их книги, но так и не добились желаемого успеха.
[/url]Адалсинд, приказал легионерам снять тела распятых вверх ногами крестьян и похоронить, а я побрёл переваривать услышанное и увиденное и наткнулся на то, что окончательно испортило моё и так скверное на тот момент настроение. На краю деревни я увидел маленького Тирона, сидящего на коленях напротив дерева, на котором за руки висело обнажённое тело молодой девушки с распоротым животом и свисающими оттуда внутренностями. Малыш рыдал, повторяя фразу - "моя сестра", и бил кулаками о землю.
- Идиоты, - выругался я, в мыслях, на бойцов, оставленных присматривать за малым и, схватив пацана, прикрывая рукой его глаза и сам стараясь не смотреть в строну варварски убитой девчонки, понёс к центру деревни, где столпились освобождённые селяне, отдав ребёнка пожилой паре, приказал глаз с него не спускать.
К вечеру, похоронили всех убитых селян, трупы сектантов же собрали в кучи за деревней, накидали сверху веток и сожгли. Среди геркулиан потерь не было, не считая нескольких легко раненных. Поскольку оставшиеся в живых селяне не захотели оставаться в полусожженной деревне, было решено сопроводить их до ближайшего города, Дурокортурума. Оставшихся в живых сектантов было решено казнить, просто порубить мечами, но крестьяне были иного мнения, они считали, что смерть от меча была слишком гуманным наказанием для изуверов. Вскоре из толпы крестьян вышел крепкого вида старик с кусками верёвок на руках, представился Демьяном, центурионом императора Валента, а это предшественник Феодосия, отца нынешнего императора, Гонория, чтобы вы понимали. Что-то пробубнив про мягкотелую молодёжь, не знающую как лиходеев правильно казнить, бывший центурион стал забрасывать верёвки на ветви старого дуба. Пленные сектанты, увидев дуб со свисающими с веток узлами верёвок, поняли что к чему и, предвкушая скорую встречу со своим божеством, стали брыкаться, визжать от ужаса и гадить под себя, двоих, потерявших сознание, злодеев легионерам пришлось тащить на себе к месту повешения.
Не смотря на моральную и телесную усталость бойцов и крестьян, было решено отойти от деревни на определённое расстояние и встать лагерем у дороги. Всю ночь перед глазами стояли картины минувшего дня, не давая заснуть, не смотря на с ног сбивающую усталость. На легионеров, храпевших во все глотки, казалось, эти события не произвели такого впечатления, как на меня, оно и понятно, кровь и трупы для них обычное дело, ведь в то время когда я рос в отнюдь не бедной римской семье, в безопасной обстановке, окруженный любовью и заботой родителей, эти люди стояли на страже границ империи, сражаясь, убивая, видя бездыханные трупы врагов и бывших друзей. Убить врага было для них совершенно обычным делом, как съесть завтрак или сходить по нужде. За время службы в палатинской гвардии, я получил, пожалуй, одну из лучших боевых подготовок в Римской империи, и всё же, к тому, что я увидел за минувшие сутки, я совсем не был готов. Живя в Риме, я и представить себе не мог, что такое возможно, тем более в нашей империи, которая, как я всегда считал, является лучом света и прогресса в мире тьмы и невежества. Впервые в жизни я убил людей, хоть и отъявленных мерзавцев, но всё же людей, таких же, как я, и очень надеюсь, они не станут приходить ко мне в моих кошмарах. С такими нелёгкими мыслями я заснул уже под утро.
Весь остаток пути до Дурокортурума прошёл без происшествий. У ворот в город мы попрощались со спасёнными селянами. Пожилая пара которым я, там, в деревне, посреди всей той суматохи отдал Тирона, решила приютить мальчика, они представились Давидом и Рут, как оказалось, были родом из Палестины и в Галлию перебрались ещё будучи молодой еврейской парой, лет 40 - назад, за дешевым участком собственной земли, детей у них так и не получилось родить, и я надеялся, ребёнок принесёт этим людям счастье в жизнь. Сам Тирон хоть всё ещё не разговаривал, после того случая в деревне, но выглядел уже бодрее. Высыпав Давиду несколько золотых монет из своего кошелька и потрепав на прощание русую шевелюру мальца, я направился к ждущим меня легионерам.
Дорога от Дурокортурума до Гесориакума была прямой, широкой и хорошо охранялась. На ней уже не редко встречались беженцы из Британии, бегущие на территорию Римской империи от царящего на острове хаоса. Через двое суток, я, стоя на небольшой площади в центре Гесориакума, пожимая руки, прощался с людьми, ставшими мне родными за время нашего путешествия, мне казалось, что я прощался не с незнакомцами, волею судьбы прошедшими этот путь вместе, а со старшими братьями, с которыми делил еду, бился бок о бок, обсуждал религию, войну, политику, женщин и многое другое. Пожелав удачи бойцам, я пошёл искать постоялый двор и лодочника, для переправы в Британию. Геркулиане же собрались в долгий путь на Дунай, в расположение своего легиона.
- Ты заглядывай к нам на огонек, когда будешь в Паннонии Марк! - крикнул кто-то из легионеров мне, когда я уже успел удалиться на приличное расстояние.
- Обязательно! - выкрикнул я в ответ и, полуобернувшись, помахал рукой на прощание.
Как оказалось, в Гесориакуме проблем найти лодочников не было, так как это считалось тут самой прибыльной профессией. Беженцы из Британии хорошо платили лодочникам, лишь бы попасть на территорию Римской империи с охваченного хаосом острова. Довелось мне пообщаться и с самими беженцами, проводя время в постоялом дворе, где я решил отдохнуть с дороги пару суток и прийти в себя, я познакомился с молодой семьёй беженцев, Валериан, Клавдия и их маленькая дочь Виола, от них узнал многое о том, что творится на острове, вкратце охарактеризовать то, что случилось после того
как I - Флавия пазис и VI — Виктрикс - легионы покинули остров, можно было одним словом: катастрофа. Провинция, оставшись полностью беззащитной, сразу же подверглась нападениям кельтских племён с севера и саксонцев с северо-востока. Сформированное в Лондиниуме правительство, отчаянно пытается создать новые легионы из местных жителей, чтобы защитить свои территории от набегов варваров, но дефицит оружия, брони и опытных бойцов сводит на нет боеспособность этих формирований. Вся северная часть острова, уже сожжена и разграблена и не находится под контролем романо-бриттов, юг всё ещё держится, но и там ситуация складывается тяжёлая.
Ранним июньским утром я стоял на причале, ожидая отплытия небольшого судна, которое должно будет доставить меня в неизвестность, и всматривался в утренний туман. За спиной был Рим, величественные Альпы, густые леса Галлии, а впереди покрытая тайнами и мраком Британия.
Глава III
In tenebras
Во тьму.
Утренний туман покрывал поверхность воды, где-то вдали виднелись первые лучи солнца, окрашивающие предвосходное небо в золотые тона, пели птицы, и свежий утренний бриз гладил щёки. Лодочники приступали к своей привычной рутине, спускали свои судна на воду и готовились к отплытию к берегам терпящей бедствие Британии, чтобы переправить очередных отчаявшихся людей на материк и, за одно, заработать немного денег. Когда мы, наконец, отчалили, я заметил, что кроме меня, безумцев желающих попасть на остров не нашлось, и судно, в котором я нахожусь, было единственное с пассажиром на борту. Мы плыли довольно медленно, как мне объяснил лодочник, из-за сгустившегося на глади воды тумана, но вскоре покровы тумана расступились, и показался встречный берег, на котором десятки или даже сотни людей. Заметив приближающиеся суда, люди радостно заголосили, было заметно по усталым лицам, что некоторые из них проделали весьма долгий и непростой путь, чтобы добраться до этой переправы. Вскоре я, расплатившись с лодочником, вступил на землю Британнии, а лодки за моей спиной стали заполняться людьми, покидающими этот богом забытый остров. Проходя сквозь толпу людей, я неволей ловил на себе их взгляды, и смотрели они на меня с какой-то укоризной, и я их понимал, во мне они видели в первую очередь римского солдата, того, кто должен был защитить их, и где были всемогущие легионы Рима, внушавшие веками ужас в сердца варваров, когда эти самые варвары грабили и убивали близких, жгли дома, угоняли детей в рабство? - читался немой вопрос на лицах тех людей. Увы, я не император, коим был мой далекий предок, и до того момента не хотел оным быть, в тот момент я впервые осознал некомпетентность действующего императора, Гонория, и где-то в подсознании закралась мысль: «Если все же удастся вернуться домой целым, титул магистра легиона не окончательная моя цель».
Наёмников, которые должны были сопроводить меня до той самой Каринии, я так и не встретил и, прождав до полудня, решил двигаться без сопровождения оных. Чтобы не бросаться в глаза местным, решил снять шлем и медальон, с символикой палатинских стражей, и убрать их в походный мешок, щит же, на котором тоже была намалевана соответствующая символика, и так был в чехле. Убедившись, что ничто во мне не выдает, представителя римской армии, я выдвинулся в путь.
К вечеру я дошел на своих двоих до небольшого портового города, Дубриса, где планировал наняться в сопровождение какого-нибудь купца, так как, все же в компании людей безопаснее путешествовать, чем одному. Остановился я, в пожалуй самом приличном заведении во всём городе, с символичным названием «Корона Аврелиана», не поймите меня не правильно, я вовсе не гонялся за престижем, но и оказаться убитым во сне и ограбленным из-за ночевки в сомнительном постоялом дворе, в мои планы не входило.
На следующий же день я познакомился с Петром, охотником и, по совместительству, торговцем пушниной, который собирался на торги в Лондиний, от него я узнал, что до Лондиния дорога не такая и опасная, саксонцы так далеко не забредают, а бандиты хоть и бывают, но редко, к тому же, по ней часто ходят патрули. Насчет Каринии, у него же узнал, что город не находится под контролем правительства в Лондиние, к тому же с той стороны уже давно никто не приходит, и совершенно неизвестно какая там ситуация на данный момент. Но, тем не менее, Пётр как примерный христианин и просто добродушный человек, обещал помочь мне с наймом людей, которые смогли бы сопроводить меня до Каринии.
Мы шли по дороге, обсуждая разные темы, и от этого человека я узнал много нового о Британнии, сложившейся ситуации, а так же об охоте, сама тема охоты не была для меня новой, мой отец занимался этим благородным делом, и оно было одним из его любимых увлечений, он нередко брал нас с братом с собой, когда мы были младше, посему я был в состоянии поддержать и эту, немало интересную, тему для разговора.
На третий день мы добрались до Дуровернума, где жила семья Петра, где он напоил, накормил и познакомил меня со своей женой и тремя славными детьми. Только тогда, сидя у теплого камина, в уютной обстановке беседуя с этими людьми, я по-настоящему осознал как я скучаю по своей семье, маме, она, наверное, сейчас занимается посадками цветов на нашей вилле в Неаполе, а сестренка бегает в поле и ловит бабочек, отец с братом же, в сенате решают какую-то важную общественную проблему, как мне их всех не хватало. Где-то в глубине души даже закралось гадкое желание бросить всё это и вернуться обратно в Рим, но я гнал его, обязательно вернусь — говорил я себе, только когда выполню задание и дам повод собой гордиться. Я представлял как похлопает по плечу и одобрительно кивнет головой отец, как обнимет и поцелует в щеку мама, как радостно вокруг будет бегать сестренка и брат, внутри наверняка сгорая от зависти, пожмёт мою руку и поздравит меня. Нет, путь у меня один, и я пройду его от начала до конца, чего бы оно мне не стоило.
Спустя неделю, мы, наконец, прибыли в Лондиний, столицу оставленной на произвол судьбы провинции. В отличие от городов Британии, которые мне приходилось видеть прежде, Лондиний был величествен, окруженный высокой стеной с южной стороны от реки Темезис, над его воротами всё ещё красовался римский орёл. Дворец проконсула, в центре города, был настолько колоссален, что сильно контрастировал с остальными постройками. Отдельное внимание я уделил рассматриванию местного амфитеатра, он был уменьшенной копией нашего, римского Колизея, и был выполнен из зелёного дакийского мрамора. Несмотря на сложившуюся ситуацию, город жил своей жизнью, по краям улиц стояли лавки, где продавцы продавали свои товары, возле небольшой церквушки я повстречал счастливую молодую пару, не поскупившись, кинул им монету, на что они, радостно улыбнувшись, поблагодарили меня. Как я по, краем уха услышанным разговорам, мог судить, люди были уверенны, что Рим их не оставит и, разобравшись с варварами, римские легионы вернуться.
- Люди не теряют надежду, - заметив, что я задумался, сказал Петр.
- Оптимизм это хорошо, надеюсь, они правы, — вздохнув, ответил я.
- Как сам думаешь, Марк? - спросил он.
- Наш император, друг мой Пётр, слаб волей и, не побоюсь этого сказать, им манипулируют не очень хорошие люди, которые, вероятно, даже принимают некоторые решения без его ведома, но в сенате есть много хороших людей, как мой отец или мой брат, и, я уверен, они в скором времени решат эту проблему, иначе быть не может, — поспешил я успокоить Петра.
- Твои слова, да богу в уши, Марк. Ладно, вот там находится постоялый дом, хозяин - мой старый, хороший приятель, скажешь, что от меня, будет тебе скидка, а сейчас мне по делам нужно, а тебе отдохнуть, людей я тебе в сопровождение найду и завтра вернусь, отдыхай, — указав, на ничем не примечательный каменный дом сказал Пётр, после чего мы попрощались, и я направился к заведению.
Комната мне досталась просторная, с остатками былой роскоши, такими как узорчатые вазы, кровать с резными ножками и даже серебряным зеркалом, в раме с орнаментом. Вероятно, здесь когда-то жил какой-нибудь высокий чин или даже легат расквартированного здесь когда-то легиона. Я прилег на кровать, прямо в кольчуге, так как валился с ног от усталости, и на секунду закрыл глаза, когда я их открыл, обнаружил, что нахожусь в Риме, на капитолийском холме, а вокруг люди, много людей, празднуют, радуются, веселятся, играют на арфах музыканты, и на небе светит солнце, ласковым теплом окутывая этот праздник жизни. Я уже хочу пуститься в пляс и взяться за руки, присоединиться к этому веселью, но тут погода начинает хмуриться, солнце уже не светит, а облака на небосклоне, превращаются в черные тучи, я поднимаю глаза на небо и вижу, как черные тучи расступаются, и появляется он, во всем своем величии и великолепии, с небес спускается ангел. В правой руке он держит свиток, а левой отрывает печать, и в то же мгновение, земля содрогается, и всеобщее веселье сменилось криками ужаса, а где-то вдали набирал силу шторм, черный, как сами чрева преисподней, вновь опустив свой взор вниз, я увидел серую массу, иссохшие тела, обтянутые пергаментной кожей, поломанные конечности, сотни тысяч мертвецов, стоя на коленях, взирали куда-то вверх, в надвигающуюся тьму с распахнутыми в немом вопле ужаса ртами.
Я проснулся в холодном поту, сердце явно намеревалось выломать грудную клетку и вырваться наружу. «Ну и приснится же дрянь», - подумал я про себя, из-за чего могло такое присниться? Не найдя ответа, успокоившись, раздел кольчугу, спустился вниз и купил вина, чтобы расслабиться. Внизу уже было весьма безлюдно, пара молодых проституток попивала с металлических бокалов вино, при виде меня призывно заулыбались, но видя, что мне нет дела до них, интерес с их стороны, к моей скромной персоне остыл. Где-то в углу сидела фигура в черном монашечьем балахоне. «Подозрительный тип», - подумал я про себя, но не стал на нем зацикливаться и поднялся обратно наверх, чтобы вновь рухнуть в объятья сна.
Утро оказалось пасмурное, что, как я уже понял, не редкость для этого острова. Проснувшись под барабанную дробь капель за окном, я оделся, попрощался с трактирщиком и вышел во двор, где меня уже ждал Пётр с дюжиной крепких молодых людей и ездовыми конями. Крепко по-дружески обнявшись с Петром на прощание, мы двинулись в путь.
- На обратном пути жду тебя в гости в Дуровернуме, — крикнул Пётр напоследок.
- Обязательно, — ответил я ему, махнув рукой.
- Храни тебя бог, Марк… храни тебя бог… - услышал я краем уха, ветром принесённую фразу, доносящуюся откуда-то из-за спины.
Глава IV
Vallis umbrae mortis
Долина смертной тени.
Чем дальше мы шли на запад, по дороге, ведущей в Каринию, тем чаще встречались сожженные дотла деревни, останки людей, брошенные посреди дороги и обглоданные дикими собаками, создавалось впечатление, что ад открыл свои чрева и выпустил демонов, чтобы те сеяли гибель и страдание на этой проклятой земле. Нередко встречались следы рук поклонников Аллага, такие как распятые головой вниз и подвешенные на деревьях за ноги трупы. На четвёртый день нервы моих спутников не выдержали, и они, объявив мне, что на эти земли ступил сам сатана, сказали, что намерены повернуть обратно, в сторону Лондиния, и даже хотели вернуть мне заплаченные им деньги. «Честных же людей ты подобрал мне Пётр», - подумал я тогда.
• Оставьте деньги себе, - сказал я им тогда, вам они нужнее.
• А как же вы, мастер? - спросил меня один из наёмников, кажется, его звали Иоанн, - неужели вы не видите, дальше только смерть, эта земля проклята!
• Я на задании от святого престола и, к тому же, солдат палатинской гвардии, грош мне цена, если я отступлю сейчас, - ответил я ему, после чего на его лице читалась целая гамма эмоций, от удивления до уважения, и он кивнул.
• Мы будем молиться за тебя, воин Марк, - прокричал Иоанн, помахав мне рукой на прощание.
Оставшись совершенно один, на полпути в Каринию, я решил двигаться не по самой дороге, а лесами и полями, параллельно ей, и максимально скрытно. Для ночлега использовал пещеры, при случае нахождения оных или же просто накрывал свое лежбище ветками, костры не разводил, так как враги были поблизости, и, чем дальше шел на запад, тем чаще они встречались. Питался в основном сушеным мясом и рыбой, купленными раннее, в Лондиниуме. Несколько раз я видел проходящие мимо отряды сектантов, однажды даже с длинной вереницей пленных, идущих на запад, в сторону Каринии. Что примечательно, основную массу пленных составляли молодые девушки и дети. От бессилия я сжал кулаки, конвоирующих их выродков было много, слишком много, чтобы я в одиночку смог с ними как-то справиться. «Что же, черт возьми, в этом проклятом городишке творится?» - грязно выругавшись про себя, в мыслях вскрикнул я и решил на расстоянии проследить за караваном.
Примерно через неделю нелегкого пути по сопкам, оврагам, скрываясь от отрядов сектантов, но стараясь следовать за вереницей пленных с конвоем, вдали показался город Кариний.
Вернувшись к лошади, я сел на близ лежащий камень и стал обдумывать свои дальнейшие действия. Судя по всему, город захвачен сектантами, откуда они появились и каким образом смогли захватить небольшой но город, это уже другой вопрос, и, самое важное, суть задания, судьба Гордия Вергилия и его свитков, в которых так нуждается святой престол. В итоге решил сходить на разведку, как только потемнеет.
Шлем, щит и пожитки я решил оставить в лесу, вместе с лошадью, надев на себя только кольчугу и переместив за спину меч. Судя по тому, что на стенах не было ни единого охранника, лазутчиков они не ждали. Я решил обойти стену, чтобы найти наиболее удобное, для перелаза через нее место, как вскоре уловил сладковатый, уже ставший знакомым, неприятный запах. По мере того, как я обходил северную часть стены города, по внешнему периметру, запах становился всё сильнее, настолько, что глаза начали слезиться от зловония тлена. Наконец, впереди я увидел овраг, как я понял, источник этого самого зловония находился там. Натянув свой пурпурный легионерский шарф на лицо, я отправился к оврагу. Увиденное там, по сей день снится мне в самых лютых моих кошмарах. Сотни, может и тысячи трупов, разных полов и возрастов, там были мужчины, женщины и даже дети. Судя по тому, что я увидел, эти люди были убиты в разное время, так как самые старые из останков, были скелетированые, самые свежие же, судя по всему, скинули сюда недавно, возможно, этой ночью. Уже собрался уходить, как словил себя на мысли - это не похоже на дело рук сектантов, так как тела не были обезображены, как и следов от какого либо оружия на них не было. Подойдя к телу юноши, на вид не старше 16 лет, я принялся осматривать его, так как лунный свет был весьма ярким в ту ночь, это не составило особого труда. И то, что смог найти, не на шутку меня озадачило, так как такое я видел в первые, и, даже не смотря на мою патрицианскую образованность, нигде не читал и не слышал о таком. На шейных артериях, всех проверенных мною тел, находилось по две дырки, на примерно одинаковом друг от друга расстоянии, так же следы, чьих то зубов. Складывалось впечатление, что следы зубов человеческие, но одна деталь противоречила моему наблюдению, у людей не бывает таких клыков, а значит, это что-то другое, то, чего я не понимал и, что это такое, я намеревался выяснить.
Найдя самое подходящее место в стене, примерно 4 метра в высоту, с помощью прихваченной с собой веревки, у меня получилось залезть на стену. Как и ожидалось, стражников на стенах не было, однако спустившись, я заметил сектанта стоявшего ко мне спиной, и, судя по всему, справлявшего свою естественную нужду, он умер быстро, вероятно даже не успев понять, что с ним случилось, став на голову ниже своего роста. После увиденного мною в том овраге, я окончательно перестал видеть в поклонниках Аллага людей, они стали для меня подобием тараканов и, соответственно, никаких угрызений совести от их убийств я более не испытывал, но вскоре хлопнул себя по лбу ладонью за недальновидность - ведь обезглавленный труп могут найти и поднять шум. Спрятав тело в полугнилую деревянную бочку, решил придержать свои эмоции и убивать выродков только в крайнем случае.
Город был пуст, за исключением разрозненных групп сектантов, занимающихся разграблением домов или просто без дела шатающихся в нетрезвом состоянии. Я решил забраться на крышу дома, чтобы осмотреться, вид был воистину аппокалиптический, на улицах, среди местами разрушенных построек, тут и там виднелись костры, вокруг которых большими группами сидели поклонники Аллага, в центре небольшого амфитеатра висели распятыми несколько человек, на улицах повсюду были разбросаны костяки съеденных животных. На пригорке, располагающемся в центре города, вдали от всех прочих построек, я приметил двухэтажную усадьбу, вероятнее всего, это и был дом того самого Гордия Вергилия.
Обойти сброд, шатающийся в городе, оказалось не сложно, и вскоре я оказался во дворе той самой усадьбы, было тихо, и никого видно не было, но где-то на верхнем этаже горел свет. Я решил подойти к входной двери, чтобы разведать обстановку и, будучи в шаге от крыльца, почувствовал холод стального лезвия на своей шее, и за спиной чей-то странный, пустой, лишенный какого-либо дыхания или интонации голос спросил:
- Заблудился?
- Я прибыл из Рима, чтобы встретиться с Гордием Вергилием, — ответил я, не оборачиваясь, показав перстень с печатью трибуна на правой руке.
- Целый трибун пожаловал в наше логово, — произнес голос с явной издёвкой, - что же, заходите, милости просим, дверь не заперта, вы встретитесь с Гордием Вергилием!
В прихожей меня встретили несколько, до мурашек противоестественного вида, солдат с белыми, как гипсовые маски, лицами и черными, как сами колодца преисподней, глазами, все одинаково одетые, в черные одеяния и кожаные доспехи. С меня сняли мою кольчугу и меч, и тогда я увидел того, кто застигнул меня врасплох во дворе, такой же белый, как мел, воин, но выше других, с длинным сарматским мечом за спиной, вероятно, он служил когда-то в сарматской ауксилии, в составе легионов, в прошлом расквартированных здесь - «опасный тип, опытный» - отметил я про себя. Вскоре один из ушедших ранее, вероятно за хозяевами, воинов вернулся и позвал нас внутрь гостевого зала.
В гостевом зале, помимо тех же белоликих воинов, коих я уже насчитал пятнадцать голов, меня встречали несколько людей, худощавый мужчина, на вид лет пятидесяти, с седыми волосами и отрешенным взглядом, молодая девушка в белом шелковом платье, с той же белой, как мел, кожей, большими, печальными, тёмными глазами и необычными, цвета серебра, длинными волосами, свободно спадающими до пояса, и толстяк, с гадкой ухмылкой на лице, одетый в тогу с золотой обшивкой, как римский сенатор. Чиновник — определил я сразу его принадлежность. На таких типов я вдоволь насмотрелся в Риме.
- К Гордию Виргилию, значит, сам трибун пожаловал, с самого Рима? — вопросил толстяк, ухмыляясь.
- Вы правильно меня поняли, — ответил я, властью наделенной императором Гонорием, я являюсь трибуном, зовут меня Марк, и я прибыл чтобы встретиться с управляющим этого города, Гордием Виргилием, с глазу на глаз, без посторонних лиц.
- Вы слыхали этого наглеца! - рассмеялся толстяк гнусавым голосом, встречаться с глазу на глаз он прибыл! А теперь слушай сюда, щенок римский! Вот тот, кого ты ищешь, — указал он на седовласого мужчину, - только он здесь больше никто! И жив только потому, что наш новый хозяин позволяет этому старому клопу жить! И ты здесь тоже никто! Так как наш владыка в отъезде, единственной властью в этом городе являюсь я! - после чего обратился к рослому сармату. — Палак, отведи нашего гостя в клетку, ту, которая пустует, владыка будет доволен, получив на ужин целого трибуна!
Не знаю как долго я находился в подвале, может - час, а может и целые сутки, но понимал одно, ситуация для меня складывалась патовая, и, как бы я не искал выхода из этой западни, ни одного действенного плана придумать не мог. В подвале, помимо меня, находились люди, много людей, закованные в цепи и забитые в такие же клетки, как и я, к слову, в своей я находился совсем один, вероятно, причиной этому послужило искаженное чувство юмора того злобного толстяка. Так же тут обитал тюремщик, я его так условно прозвал про себя, здоровенный детина, с явно дегенеративного вида физиономией, который забавлялся, тыкая людей, находившихся в клетках, палкой. Вскоре я услышал как тяжелая стальная дверь наверху открылась, и пятеро бледноликих воинов спустились вниз по лестнице, то, что я увидел потом, ввело меня, уже видевшего немалое, в мурашки, и почти осязаемый липкий хват ужаса сжался вокруг моей шеи, не давая дышать. В тот далекий день я впервые, за тогда ещё короткую свою жизнь, столкнулся с тем злом, о существовании коего не мог и помыслить! Из клеток вывели двоих, юношу и молодую деву, раздели до пояса, после чего бледноликие исчадия ада, невзирая на мольбы и крики узников, принялись прокусывать их кожу своими клыками и пили кровь! Я сразу сопоставил увиденные мною ранее трупы в овраге и происходящее в тот момент, в темнице. Идиот тюремщик же хлопал в ладоши и посмеивался, наблюдая над этим пиром из преисподней. Когда стенания жертв утихли, кровопийцы, насытившись, забрав обескровленные тела, так же тихо и рутинно, без всяких эмоций на лицах, ушли, оставив тюремщика с палкой за своей привычной забавой, и меня, молящегося о том, чтобы не достаться живым этим тварям.
Через энное количество времени, дверь в подвал вновь распахнулась, и на лестнице послышались тяжелые шаги и кряхтение, вскоре показалась жирная туша кучерявого псевдосенатора, толстяк указал пальцем на закованную в кандалы молодую девушку, после чего тюремщик освободил пленную от кандалов и грубо поднял за волосы, за одно срывая одежду, поняв что к чему, я отвернулся, закрыв руками уши, чтобы не видеть и не слышать всю ту мерзость, что творилась за моей спиной, только сжимал зубы в бессильной ярости.
- Что, неужели господину трибуну, не понравилось представление? - послышался глумливый голос, когда крики боли затихли.
Повернув голову, я увидел две физиономии, одну жирную и ухмыляющуюся, вторую безгранично тупую, и в голове у меня была на тот момент только одна мысль: «Только откройте дверь клетки, я вам обоим падлам шеи сломаю!» Встретившись с моим многообещающим взглядом, жирный насильник не выдержал и вздрогнул.
- Ты, ты умрешь завтра, ничтожество! Твою кровь выпьют! А меня владыка сделает бессмертным! Да-да! Я буду жить вечно! - провизжал толстяк и, забрав с собой своего умственно отсталого слугу, покинул помещение, оставив меня наедине с бессильной злобой, в том числе и на самого себя, оттого что позволил этим нелюдям пленить себя, не погиб с мечом в руке, ещё там, во дворе этой проклятой усадьбы. Но долго мне заниматься самобичеванием не дали. Петли двери наверху вновь скрипнули, но на этот раз гораздо тише обычного, и послышались чуть слышные спускающиеся шаги. «Интересно, какую пакость судьба еще уготовила мне в этот злополучный день», - промелькнула мысль в голове, но вскоре я увидел ту самую девушку с серебристыми волосами и ключами в руках, не медля, она принялась открывать клетку, в которой находился я.
- Меня зовут Агата, господин трибун, — представилась девушка, - я дочь Гордия Вергилия, и мы с отцом решили помочь вам, мы тоже против своей воли находимся здесь. У меня получилось запереть стигов в подвале и выкрасть ключи…
- Стигов? - переспросил я, перебив её.
- Да, это те существа, которые пьют кровь, владыка Малрот делает их из людей, — ответила Агата, после чего вручила мне продолговатый свёрток, который держала в левой руке, со словами, — это принадлежит моему отцу, он велел передать его вам, так как сам не в состоянии владеть им. А теперь нам нужно уходить, нет времени на разговоры, стиги ещё не проснулись, а дневная стража, уже уходит в город, скоро закат, и тогда мы можем покинуть это место.
- Постойте же, - схватил я за руку, рванушую, было, с места девушку и ощутил неестественный холод её ладони, Агата одернула руку и уставилась на меня, её тёмные глаза смотрели вопросительно и с каким-то стеснением, - свитки, — пояснил я, мне нужно забрать некие свитки вашего отца и освободить этих людей, дать им шанс выбраться.
- Кажется, я знаю о каких свитках идет речь, - сказала Агата, с едва слышной ноткой печали в голосе, - я заберу их, - и, протянув мне ключи, произнесла, — вот, возьмите, освободите людей, встретимся в скором времени наверху.
[/url]Агата упорхнула за свитками, а я решил посмотреть, что за сверток она мне принесла, попутно освобождая пленных в кандалах, обернутой в ткань оказалась дорогого вида спатха — замечательный римский меч с острым лезвием из дамасской стали, налюбоваться я не успел, сверху послышалась брань и ругань, и я приказал тем пленникам, которых успел освободить, оставаться на местах и сидеть тихо. Вскоре вновь заскрипели петли, и дверь в тюрьму отворилась, послышались шаги двух пар ног, брань и кряхтение, толстый псевдосенатор в грубом виде отчитывал своего недалёкого слугу, а я притаился с за углом с мечом в руках. Как только из-за угла показалась первая фигура, я рубанул сбоку, горизонтально, мечом, тем самым лишив тюремщика головы, и через долю секунды приставил наконечник меча к расплывшемуся, ошарашенному рылу псевдосенатора, чьи маленькие поросячьи глазки тут же забегали в поисках выхода из создавшейся ситуации, не найдя другого перспективного выхода как на тот свет, толстый насильник шумно обгадился, рухнул на колени и залебезил угодливо, как самый верный и неправильно понятый слуга.
- Г-господин трибун! Только не убивайте! Я всё сделаю! Я изначально был на вашей стороне и шел сюда, исключительно чтобы вас освободить! Да-да! Я законопослушный римский гражданин!..
«О как оно запело», - отметил я про себя, кинул ему ключи, которые он не сумел поймать, и вслух приказал, своему новоявленному слуге:
- Живо подобрал ключи и пленников освободи! Шевели копытами, паскуда!
Терций, как оказалось, так звали толстого лиходея, вопреки своего тучного телосложения, оказался весьма быстрым на исполнение моих приказов, и за короткий промежуток времени удалось освободить всех заточенных в этом помещении людей. Насчет самого Терция, впрочем, я тоже не ошибся, он был мелким чиновником в финансовой сфере, в администрации города и когда сектанты, во главе с владыкой Малротом захватили город, он прибился к ним, с его слов, исключительно в целях шпионажа и последующей сдачи ушлого кровопийцы с потрохами римским властям, впрочем, своему новому слуге я не сильно верил. Когда все пленные были освобождены, я обратился к ним:
- Отныне вы свободны! Продолжительность вашей свободы в сложившейся ситуации, зависит от вас самих! Выбираться с города вам придется самостоятельно! Бегите в сторону леса, избегайте дорог и двигайтесь в сторону Лондиния, там вам помогут! - затем указал на Терция:
- Этот человек, вы его знаете, его судьба в ваших руках! - перед тем как на него набросилась толпа, Терций, услышав мои слова, упал на колени и громко заревел, я же выдернул с толпы рослого, молодого мужчину и, указав на забившуюся в углу изнасилованную девушку сказал:
- За неё головой отвечаешь! Доставишь её в Лондиний!
- Да, господин трибун, - ответил мне он, после чего я побежал наверх по лестнице, где меня уже ждала Агата со своим отцом.
Мы встретились в гостевом зале, Вергилий был одет в синюю тунику, серые брюки и такой же серый походный плащ, одежда Агаты же совершенно не подходила для предстоящего пути, она была в том самом, белом шелковом платье, только теперь её длинные волосы были завязаны в хвост и за спиной виднелась походная сумка.
- Что-то вы долго, господин трибун, - обратился он ко мне Вергилий, - пойдемте же скорее, нам нужно в конюшню, следуйте за мной, стиги уже поняли что их заперли и бьются в дверь, хоть она и толстая, дубовая, но неизвестно сколько продержится, один стиг обладает силой пяти, а такие как Палак и десяти смертных, о Малроте даже представить сложно, какой силой он обладает, — говорил он, показывая путь.
Мы уже преодолели длинный коридор, Вергилий открыл дверь в прихожую перед выходом и покачнулся, держась за грудь, завалился на пол, Агата за моей спиной не видела что происходит, а я увидел перегородившего нам дорогу Палака, все с тем же равнодушным видом на бледной физиономии, отбрасывающего с рук арбалет и достающего из-за спины меч. Первый удар сармата был молниеносен, и мне лишь чудом удалось уйти с траектории его меча, который, без сомнения, разрубил бы меня как масло на две части, второй же его выпад оставил неглубокий порез на моей руке, но мне удалось перекатом уйти с тесного коридора в более просторную прихожую, где у меня было больше пространства парировать его выпады, через несколько обменов ударами, я понял, что мой оппонент невероятно силен и быстр, но как мечник и рядом со мною не стоял, я предугадывал траектории его страшных ударов, по его же стойкам, которые были по сути уровня строевой подготовки легионеров римской армии, вскоре мне удалось подловить злобного кровопийцу на очередном выпаде и лишить руки с мечом, по самый локоть. Белая маска лица исказилась в гневной гримасе, изо рта показались длинные клыки, Палак попытался дотянуться целой рукой до моей шеи. «Что, не нравиться, падаль?» - подумал я, последним выпадом срубив, тянущуюся к моему горлу конечность, вместе с головой твари.
Вергилий умирал, арбалетный болт пробил его грудь, и заодно продлевал агонию, не давая истечь кровью и быстро умереть. Рядом с ним на полу лежала Агата и, положив голову на плечо своего отца, в слезах просила:
- Пожалуйста, папа, дай мне сделать это, я не хочу тебя терять!
- Нет, доча, я хочу к твоей маме, моей любимой Виоле, я так соскучился по ней, а ты уже взрослая, я уверен, ты справишься, - затем обратился ко мне:
- Господин трибун… Марк, отвезите моё дитя в Рим, если есть место на этой земле, где могут ей помочь, то это место Рим… Это была хорошая жизнь, - с этими словами умер Гордий Виргилий, храбрый воин, как я позже узнал, любящий муж, заботливый отец.
Закрыв его веки, я взял за руку убитую горем Агату, подобрал арбалет с болтами и пошел к выходу. Вырывались из города мы на одном коне, хоть в конюшнях и было несколько десятков лошадей, остальных мы решили оставить освобожденным мною пленникам, может, у кого и получится уйти. Солнце уже зашло за горизонт, и наступили сумерки, мы на полном ходу припустили к воротам, Агата сидела за моей спиной, держась, обняв меня за пояс, тогда я понял, что с ней, что-то не так, так как никакого тепла от её тела не чувствовалось. Из города мы вырвались почти без проблем, ошарашенные поклонники Аллага отпрыгивали из-под копыт быстро мчавшего коня, не в силах предпринять что-либо, и только у самих ворот, стоящий на страже сектант схватился за копьё, но тут же рухнул замертво с разрубленной головой.
Добравшись до оставленного мною ранее в лесу коня и моих спрятанных вещей, мы решили немедленно уходить, так как владыка Малрот, со своими людьми мог вернуться в любое время. Уходить мы решили не по самому очевидному направлению, в сторону Лондиния, где будут рыскать солдаты Малрота, а на юг, лесами, в сторону берега. Агата была в подавленном состоянии после потери отца, и я решил не утруждать её лишними вопросами. Всю ночь мы двигались молча на юг и когда на небе появились первые признаки утренней зари, Агата сказала:
- Мне... нельзя находиться под солнцем.
Я без лишних вопросов пошел искать пещеру, которая, к счастью, нашлась поблизости, в противном случае пришлось бы накрывать её своим плащом и зарывать в землю. Добравшись до пещеры, я расстелил свой походный плащ, сообщив Агате, что может лечь на нем и сам, не спавший двое суток, рухнул на пол и провалился в беспамятство.
Продолжение следует.
Новость отредактировал Estellan - 16-10-2021, 18:56
Причина: Стилистика автора сохранена.
Ключевые слова: Солдат сектанты город авторская история