Демон Хранитель 1
Демон хранитель.Павел Семёнович мягко опустился на асфальт у входа в Ленту. Левой рукой он пытался удержаться за металлические перила, а правой провести минимальную ревизию на разбитом лице. Ситуация была уже знакомой и даже где-то привычной. С самого детства Пашка остро переживал от любой, на его взгляд, творящейся несправедливости, и всячески пытался её прекратить. Однако критическое неумение драться и вообще агрессивно доносить свою точку зрения, приводило к моральному, а часто и физическому унижению самого борца за справедливость. Паша легко и непринужденно выхватывал от любого решительного дрыща. Однажды, уже будучи взрослым, он не смог отбиться от клининг-менеджера Галины, неумело встряв в воспитательную беседу, пытаясь вступиться за провинившуюся чем-то узбечку. Неловким движением ручки швабры, Галина разбила Паше нос, а затем, испугавшись, пыталась остановить кровотечение и отмыть красные пятна с рубашки пострадавшего.
Сегодняшний финал для Паши ничем не отличался от предыдущих, кроме одного обстоятельства: его, взрослого, уже почти седого мужика, избили и морально унизили подростки, почти дети, курившие и орущие матом у входа в комплекс. На справедливое замечание мальчишки и девчонки отреагировали быстро, весело послав Пашу по старинному русскому маршруту, а после продолжения нотации, двое особо дерзких и крупных цветов жизни опустили его на асфальт с помощью ударов руками и ногами.
В десять вечера, редко пьющий, Павел Семёнович сидел за одиноким холостяцким столом в обнимку с вынутым на свет божий подарком соседа дагестанца, Ярали. Полтора литра чистейшей чачи закончились к двум часам ночи, а утром Павел не пошёл на работу, пролежав бездыханным кулем весь день. Жены и, тем более, детей у Павла не было, а женщины, волей случая бывшие с ним, уходили уже через пару недель, особым чутьем осознавая в Паше хронического неудачника. Поэтому ничего не мешало продолжать самоуничтожение всё за тем же холостяцким столом, обезопасившись сообщением на работу об уходе на больничный.
Прекрасное состояние участника алко-марафона длилось неделю, пока Паша со словами «к чёрту жизнь такую» не остановился резко и бесповоротно. Два дня на работе прошли ужасно и с мучениями, а ночью третьего началась полная дрянь. Павел Семенович неожиданно проснулся среди ночи оттого, что кто-то громко и ясно звал его по имени прямо из темного коридора. Пока сонное сознание возвращалось к владельцу, в комнате загорелся свет, и на оторопевшего Пашу изо всех углов поползли коричневые лохматые пауки. Мерзкие твари облепили хозяина квартиры, пытаясь подобраться к лицу. Паша заорал, размахивая руками, и вскочил с кровати, нос к носу столкнувшись с темной женской фигурой в свитере и почему-то с кошачьей мордой вместо лица.
- Пашка, когда же ты сдохнешь, сволочь, - сказала фигура противным скрипучим тенорком и толкнула бедолагу обратно на кровать, где его тут же атаковали полчища насекомых
- Держи, мудак, не мучай себя и окружающих, - произнесло существо и протянуло хозяину квартиры толстую полуметровую веревку с красивой петлёй.
- Да и к чёрту жизнь такую, - вслух согласился Паша и уже протянул руку, чтобы забрать «подарок», как вдруг громкий и резкий звонок в дверь вывел его из ступора.
Вскочив с кровати, Паша бросился к двери и без всяких сомнений её открыл. На пороге стоял сосед Ярали, душа двора, любимец детей и женщин.
- Здравствуй, дорогой, пустишь в гости? - спросил Ярали и, не дожидаясь приглашения, вошёл.
- А ну брысь все, - крикнул он, пройдя в комнату, отчего пауки исчезли как будто их и не было, а скрипучая фигура прижалась к стене. Сосед подошел к ней практически вплотную и рявкнул, почти как герой комедии Гайдая:
-Вон, я сказал!- от чего фигура сморщилась как сдувшийся праздничный шарик, и вовсе пропала.
-Пойдем посидим, дорогой, поболтаем, - и Ярали, подталкивая в спину окончательно обалдевшего Павла Семеновича, направил его в сторону опостылевшей кухни.
3
- Куда идут самоубийцы, знаешь? Зачем так поступаешь? - дагестанец глядел на Павла с почти отеческим укором. Паша, которого окончательно проняло, допил стопку чачи, заботливо принесенной Ярали, и вдруг весь затрясся и зарыдал, совсем как в детстве, всхлипывая и скуля.
- Поплачь, дорогой, слезы душу лечат, а когда успокоишься, меня послушай.
Потихоньку чача заработала, и Пашу перестало трясти, он потянулся налить ещё, но бутыль с чачей пропала, как будто её и не было, зато взамен на столе появились блокнотный лист бумаги темно-красного цвета и перьевая ручка.
- Зачем это? - спросил Павел, удивленно глядя на Ярали.
Вместо ответа сосед взял Пашу за правую ладонь и, закрыв глаза, стал проговаривать тихо, почти шепотом, что-то на совершенно непонятном языке. Свет в Пашиных глазах померк, кухня со столом пропали, а вместо них вокруг появился молочный туман, сквозь который ничего не было видно. После, сквозь белую пелену проступили картинки всех его несуразных боевых сцен и разговоров, беспорядочно, вне всякой последовательности. А затем раздался голос соседа:
- Ты думаешь, что несправедливость видна сразу, думаешь, она как дерьмо, на поверхности плавает. Ошибаешься, нет никакой несправедливости, всё в жизни каждый получает в меру заслуг. И твоя мера, быть битым и сгинуть битым.
За этими словами морок растворился, и Паша вновь оказался сидящим за столом, только уже с открытой ручкой в правой руке.
- Будешь жить, как прежде, только с личным хранителем, мой подарок тебе, - и Ярали положил на стол камешек голубоватого цвета, размером с грецкий орех.
- Он от всего, что против тебя настроено, обережет, любую неприятность поправит, возьми и просто в карман положи, а если потеряешь, сам к тебе вернется. Только вещь не моя, и на время тебе даю, так что подпись свою поставь. Напиши "беру", и готово.
Необычайное чувство легкости и спокойствия вдруг пришло к Павлу, когда он взял камешек в руки. Все беды и неприятности, доселе казавшиеся неразрешимыми, вдруг стали ничтожными, имеющими очевидные, простые решения.
Без тени сомнения Паша накарябал на листе «беру" и даже поставил снизу подпись с числом.
- Вот и ладно, дорогой, - сосед вроде встал из-за стола, но на миг остановился и добавил. - Забыл, ещё одно, если твое дело, доброе или плохое, к гибели кого-то приведёт, то милости просим ко мне в гости, такое условие. Ну, пока, не провожай.
Ярали открыл входную дверь и вышел, а Паша, оставшись один в квартире, достал подарок.
Камень завораживал и манил. Голубое сияние притягивало взор, и не было причин оторваться от него ни на долю секунды. Вместе с тем в погасшей душе неудачника возрастали уверенность и понимание сути вещей, ранее прятавшиеся в уголках расшатанной нервной системы и уставшего разума. Наконец, преисполнившись ясности в дальнейших действиях, Паша закрыл глаза и впервые за долгое время заснул спокойным сном человека, уверенного в завтрашнем дне…
…Бесконечное синее небо отражалось в зеленоватой водной глади лагуны. Краски смешивались, создавая восхитительный цвет безмятежности и покоя. Этой гармонии требовался окончательный штрих в виде замечательно ледяного blue curacao. Повернувшись, Паша жестом подозвал стюарда, отвечающего за постоянный комфорт владельца яхты, и снова погрузился в созерцание ласковой и томной природы.
Однако интуиция, воспитанная амулетом, заставила пребывающий в неге разум мгновенно сбросить путы безмятежности, едва послышались шаги прислуги.
- Зачем ты здесь, я же выполняю все твои условия, – не выдавая замешательства, спросил Паша подошедшего человека.
- Ай, дорогой, ты что-то не рад мне совсем, - усмехнулся Ярали, и ровно как шесть лет назад дружески приобняв Пашу мягко, но настойчиво усадил его обратно в шезлонг, сам при этом опустившись на маленький деревянный столик, стоящий рядом.
Новость отредактировал Estellan - 13-10-2020, 19:16
Причина: Стилистика автора сохранена.
Ключевые слова: Сумасшествие чертовщина амулет авторская история