Подъезд
Господи, до чего же холодно! С каждым вдохом в легкие вливается обжигающая порция двадцати пяти градусного мороза. Ветер-проказник вносит свою лепту, бросая в беззащитное лицо горсти колючих снежинок. Зубы яростно колотятся друг о друга, и с ними за компанию резонирует все тело.Хотя, чего я жалуюсь – сам виноват. Никто не заставлял меня торчать в баре до самого закрытия. Став жертвой собственной недальновидности, теперь я был вынужден продираться сквозь метель из одного конца ночного города в другой. До бара я добирался на такси и тем же способом хотел вернуться обратно, но, говоря профессиональным языком травматологов – не срослось.
В питейном заведении я оказался благодаря прихоти старого друга детства, Валеры, который ни с того, ни с сего возжелал лицезреть пред собой мою персону. Моя персона была не против.
Усевшись за столик, Валера скромно выложил перед собой дороженный мобильник и ключи от новенькой Toyota Camry, которая, сверкая хромированными дисками, стояла прямо перед нами за витриной бара.
- Чтобы не оттягивали карман, - с невинным видом пояснил Валера.
Мне козырнуть было нечем, поэтому я щедрым жестом велел другу заказывать все, что он пожелает, за мой счет. Мол, мы тоже не лыком шиты. Если честно, это был блеф. Пытаясь заверить Валеру в моем материальном благополучии, которого не было и в помине, я надеялся, что он поблагодарит и откажется. Но кто не любит поесть на халяву? Тем более – поесть вкусно. Валера быстро сориентировался, и ни капли не стесняясь, прожрал и пропил солидную часть моей наличности. В итоге на него я потратил гораздо больше, чем на себя родимого. Опять же – сам дурак.
Не буду описывать, что мы ели, что пили, о чем разговаривали, так как это не имеет совершенно никакого отношения к тем событиям, о которых я хочу поведать далее.
К одиннадцати, компанию мне составляли лишь наполовину полная кружка (не смотря, ни на что я был оптимистом) дешевого пива и тарелка с солеными орешками. Верный друг детства слился за час до этого. Его можно было понять. Сварливая жена, двое детей и хорошо оплачиваемая работа мешали допоздна засиживаться в сомнительных заведениях не понятно с кем. Я же не был обременен ни тем, ни другим, ни третьим, поэтому мог себе позволить некоторые вольности.
Не знаю как вам, но мне очень трудно удержаться от покупки второй бутылочки спиртного, третьей, четвертой… Как только делаю первый глоток хмельного пенного, продолжаю пить, пока не станет плохо или пока не отключусь. Но в этот раз демона алкоголизма пришлось обуздать совсем по другой причине. Точнее причин было две.
Во-первых, бар закрывался, а во-вторых, у меня кончились деньги. Как-то я упустил тот момент, когда произошел обмен остатков содержимого моего кошелька на очередную кружку с пойлом, которое здесь называлось пивом. В итоге меня, можно сказать, вытолкал на улицу один из охранников бара. И это не смотря на то, сколько я у них оставил наличности. Хамство!
Вот уже битых полчаса, без гроша в кармане, в осенней курточке, продуваемой всеми ветрами, я бреду по скудно освещенным улицам, заметенным снегом. Автобусы не ходят, такси не вызвать. Наивно попытался остановить несколько попутных машин, но все они проезжали мимо, ускоряясь при приближении к моей дрожащей фигуре с вытянутой левой рукой и поднятым большим белеющим пальцем.
Спрашивается, какого черта, я вообще решил устроить встречу так далеко от дома? И снова – сам виноват. Валера предложил, я, не задумываясь, согласился, даже еще не зная, где находится этот бар. Есть у меня такая дурная черта характера – не могу отказать людям. Боюсь кого-нибудь обидеть. Не могу сказать – нет. В результате мной начинают пользоваться, и, как правило, страдать приходиться уже мне. Вот такая вот болезненная потребность – угождать людям. И вообще, я тряпка, об которую каждый желающий может вытереть ноги и… Стоп, стоп, стоп! Не будем отходить от темы.
К тому моменту, когда во мраке я разглядел очертания родной девятиэтажки, весь хмель из меня уже выветрился, с усов свисали внушительные сосульки, а руки одеревенели так, что отруби мне сейчас пальцы, я бы даже не ойкнул.
Никогда не думал, что буду так рад трем бетонным ступенькам, ведущим к разрисованной похабными надписями оранжевой подъездной двери. Я готов был, не медля, расцеловать эти ступени. Хотя нет. Может, весной… Или лучше летом. А сейчас срочно домой!
Непослушными пальцами я выудил ключи из внутреннего кармана куртки. Трясущейся правой рукой приставил ключ от домофона к металлической пластине.
Дзыньк. Звякнул метал о метал. Ноль реакции. Еще раз. Дзыньк. Ничего. Я с силой вдавил ключ в замок. Дверь не открывалась. Весь мир сегодня обозлился на меня. Неужели придется будить соседей. Опять во мне зашевелилась боязнь кого-нибудь расстроить, разозлить, но, если я не попаду в ближайшее время в подъезд, то замерзну насмерть, как какой-нибудь бомж, по пьяни уснувший в сугробе.
“Черт подери, тебе что важнее!? Собственные пальцы, которые еще немного и придется ампутировать или сон практически не известных тебе людей!?” - закричал мой внутренний голос. Он всегда просыпался в такие моменты, когда требовалось поступать жестко и грубо, но я редко его слушал.
Передо мной встал ряд цифр в окружении красного ареола, призывая нарушить чей-нибудь покой. Умная мысль возникла в моей голове, когда бесчувственный указательный палец правой руки уже был готов нажать на кнопку рядом с цифрой тридцать три. Может, домофон просто замерз?
Я подышал на ключ, удивляясь тому, что мой организм еще способен генерировать теплый воздух. Приставил ключ к замку. Вновь неудача. Тогда я подышал на сам замок. Последняя попытка. И о чудо! Мой слух усладили несколько противных нот, сопровождающие открытие подъездной двери. Жители квартиры тридцать три – вам повезло. Так и быть, сегодня можете спать спокойно.
В нетерпении, я дернул дверь на себя, даже не почувствовав ладонью ледяной метал, нырнул в теплоту подъезда и прильнул руками к батарее. Вот оно, простое человеческое счастье! За спиной тихонько щелкнула закрывшаяся дверь.
Постепенно пальцы обрели чувствительность, и их начало покалывать. Я представлял как завтра их будет ломить, но это будет завтра, а сейчас… Осталось последнее желание – забраться под теплое одеяло и забыться беспробудным сном на сутки, а лучше на двое.
Сверху раздавался какой-то шум. Вроде, голоса. Интересно, кому не спится в третьем часу ночи? Хотя, какая разница?! В голове вертелось только одно слово – домой, домой, домой.
В три прыжка я преодолел расстояние до двери лифта и нажал кнопку вызова. Постоял, подождал. Тишина. Только раздается шорох разговора сверху. Нажал еще раз. Что ж, похоже, лифт не работал. Вполне обыденная ситуация для нашего дома. Сам застревал в этом раздолбанном агрегате дважды.
После путешествия по заснеженному городу, подъем на седьмой этаж, где располагалась моя скромная резиденция, не казался мне чем-то обременительным и я, предвкушая мягкую подушку и шерстяное одеяло, двинулся к лестнице.
Отсчитав девять ступеней, я преодолел первый пролет. Справа от меня на стене висел ряд старых проржавевших почтовых ящиков. На тускло освещенном подоконнике покоилась груда мусора. Приглядевшись, я решил, что это чья-то скомканная курточка или свитер. Так как меня не интересовало разбросанное по подъезду тряпье, я, не останавливаясь, продолжил подниматься по лестнице. Но не тут-то было. Когда я проходил мимо окна “свитер” вдруг зашипел, бросился с подоконника мне под ноги и стремительно унесся по ступеням вверх. От неожиданности я дернулся в сторону и с громким лязгом впечатался правым плечом в почтовые ящики.
- Долбаная кошка! – прошипел я, потирая ушибленную руку. Не смотря на то, что я торопился на рандеву с подушкой, один необычный факт заставил меня застыть и задуматься.
Болтовня наверху не прервалась ни на секунду. Странно. Не считаю себя трусом, но если бы мне в кромешной тиши ночного подъезда довелось услышать грохот, который произвело мое плечо в дуэте с почтовым ящиком мгновение назад, я бы испугался до усрачки и тут же постарался укрыться в уютной квартире или затаился бы тише мыши. А этим хоть бы что. Продолжают вести беседу, совершенно не обращая внимания на посторонние раздражители. Мне стало не по себе. Они могли не услышать звук домофона и закрывшейся двери, но точно не пропустили мимо ушей результат моего столкновения с ржавеющим железом. Еще минуту назад мне было абсолютно наплевать на мучающихся бессонницей соседей, но теперь я надеялся, что они обосновались выше седьмого этажа, и мне не придется с ними пересекаться.
“Соседей ли?” – вставил свою реплику внутренний голос.
Действительно. С чего я взял, что это жильцы? Это мог быть кто угодно. От бомжей до буддийских монахов. Последнее, конечно, маловероятно, но ведь возможно.
Прошло минуты две, может три, или все пять, а я все так и стоял, не шелохнувшись. Оказалось – не зря. Этаже на пятом или четвертом раздался тупой стук, как будто кто-то ударил в туго набитую подушку, и последовавший за этим недовольный мявк. И вот, “свитер” опять проносится мимо меня, только уже вниз.
Умиротворенность подъезда разорвал в клочья густой мужской бас.
- Это всего лишь кошка!
Ему что-то ответили сверху, но я не разобрал слов.
- Проклятая животина! Чуть не испортила нам все веселье. И так нервы ни к черту, - уже тише произнес горластый мужик и начал подниматься по лестнице. Я считал его шаги. Семьдесят два. Судя по всему, мужчина поднялся на восьмой, либо девятый этаж. Что ж, это давало крохотную надежду на то, что я смогу добраться до своей квартиры, не сталкиваясь с ночными болтунами.
Кстати, что им могла испортить психанувшая кошка?
В подъезде кроме меня находились, как минимум, еще три человека. Беседа сверху не прекращалась ни на мгновение, даже когда мужчина сообщил об обнаружении кошки. Но теперь, поднявшись чуть выше, я понял, что все это время звучал лишь один голос. Он был странный: монотонный, непрерывающийся, спокойный, будто кто-то читал молитву. Я пока не мог разобрать слов, но, по-моему, говорили не на русском. Стало жутко, но желание забраться в теплую кровать было огромным.
Немного поколебавшись, я поднялся на третий этаж. Тут меня ждал очередной сюрприз. На четвертом и пятом этажах не было света, и, так как небо сегодня ночью от края до края было покрыто толстым ковром тяжелых туч, которые казалось, состояли из сплошных снежных сугробов, а во дворе фонари не горели уже больше года, подниматься мне придется в почти абсолютной темноте.
Я старался ступать как можно тише, чтобы не выдать своего присутствия злоумышленникам. Да-да, я решил, что это именно злоумышленники: грабители, бандиты, вандалы. Ни у одного порядочного человека не могло быть никаких дел в подъезде в три часа ночи. И если мне придется столкнуться с грабителями, меня просто так не отпустят. Завяжется потасовка, из которой я вряд ли выйду победителем.
Я поднимался, не держась за перила. Мне было брезгливо к ним прикасаться. Утром мне довелось наблюдать, как дети играли в довольно странную игру. Они плевали с верхнего этажа между поручнями. Выигрывал тот, у кого слюна долетала до самого низа. Но, как правило, вязкие харчки со смачным чавком разбивались о перила. В итоге все они были буквально залиты содержимым ртов местной детворы. Ой, как я не завидовал тем, кто сегодня по незнанию хватался за скользкие поручни. Конечно, вся эта мерзость уже высохла, но растирать голой рукой чью-то слюнявую ДНК, мне не хотелось.
Я ощущал себя слепцом. Единственным ориентиром было количество пройденных мной ступеней. Девять на пролет.
Почти добравшись до пятого этажа, я услышал топот ног. Кто-то стремительно спускался мне навстречу. Сначала была паника. Что делать? Куда деваться? Передо мной встал выбор: бежать самому вниз или столкнуться нос к носу со спускавшимся. Я выбрал третье. Запрыгнув на пролет пятого этажа, я забился в нишу перед дверью в дальнем углу от лестницы, ведущей вверх. Надеюсь, что света тусклой лампочки льющегося с шестого этажа будет недостаточно для того, чтобы меня можно было заметить. Я натянул капюшон, убрал руки в карманы и зарылся лицом в воротник, чтобы голая кожа не мелькала белыми пятнами на фоне железной двери, покрытой черной краской.
- Ну и вали! Без тебя справимся! – громом прозвучало в тишине подъезда.
Тут же в поле моего зрения появилась невысокая фигура с тонкими ногами. Подросток? Человек стремительно спускался. Он пробежал мимо меня на расстоянии около полуметра, но даже не притормозил.
- Да пошли вы! Пропади оно все пропадом! – прошипел он. Сказал тихо, чтобы сверху не услышали. Судя по голосу – молодой парень. Через несколько секунд донесся приглушенный звук закрывшейся подъездной двери.
По мере моего продвижения вверх, монотонный голос становился громче и четче, но я все равно не мог разобрать ни слова. Зато убедился, что говорили не на русском. Я не доктор филологических наук, но немецкий от французского отличить смогу. То, что я слышал сейчас, было мне абсолютно незнакомо. Я предположил, что говорили на латыни, но мне не хватало знаний, чтобы быть уверенным на сто процентов.
Не знаю, что твориться на верхних этажах, но в голове у меня вырисовывалась следующая картина. Трое домушников, тихонько переругиваясь, пытаются вскрыть квартиру. Рядом с ними стоит святой отец, проповедует и окропляет их святой водой, благословляя на грешный поступок. Как оказалось в итоге, наполовину я был прав.
Поднявшись на площадку шестого этажа, я понял, что злоумышленники расположились на восьмом. Пока мне везло. Может, удастся проскочить в свою квартиру незамеченным. Кто у нас живет на восьмом? Слева одинокая бабушка Софья Михайловна – ветеран отечественной войны. Боевая бабка. Не завидую я грабителям, если они осмелились взять штурмом ее бастион. По центру молодая пара с младенцем. Недавно въехали. А по правую руку квартира какого-то профессора. Живет тут уже пару лет, но я его ни разу не видел. Скорей всего его квартиру и вскрывали. Нужно вызвать полицию. Я достал мобильник. Черт. Разрядился. Придется звонить из квартиры, если, конечно, смогу туда добраться.
- Ну, Юрка и ссыкло! Не ожидал я от него такого! – донеслось сверху.
- Не кипишуй. Нам больше достанется. Вернемся, ноги ему выкручу. Пусть знает, как коллег по цеху во время работы бросать, - проскрипело в ответ.
- Ты сам-то чего медлишь? Едрить твою налево! Давай, поднажми.
Оба голоса хриплые, будто разговор шел между тяжелыми пациентами пульмонологического отделения. Похоже, оба уже сидели, и не мало. Кроме этих двоих должен был быть ещё мужик с зычным басом. Что странно, голос на латыни продолжал звучать фоном во время разговора грабителей. Что за чертовщина? Я прижал руки к ушам, чтобы хоть ненадолго отдохнуть от унылого мотива, который уже въелся мне в подкорку и мешал мыслить.
Голос продолжал проповедовать. Это было невероятно, но голос, который я начал слышать, когда попал в подъезд, звучал у меня в голове, но одновременно с этим я понимал, что его источник находится где-то сверху.
Не успел я ни испугаться, ни удивиться, как за несколько мгновений произошел ряд событий, которые выбили из меня всю растерянность и нерешительность.
Сверху что-то хрустнуло, и громкость голоса, звучавшего у меня в голове, усилилась в десятки раз. Кривясь от нахлынувшей боли, я инстинктивно опять попытался зажать уши руками, что в данной ситуации мне ничуть не помогло. Одновременно с этим моя тень дернулась и самопроизвольно развернулась на сто восемьдесят градусов, будто кто-то резко включил позади меня мощный источник света. Тем не менее, я стоял лицом к тусклой мерцающей лампочке и видел собственную тень, взбирающуюся на грязную, испещренную глупыми надписями стену.
Сквозь грохот взрывающегося в моей голове голоса пробился мужской крик, наполненный удивлением и болью. Я не могу описать словами, какой меня охватил ужас. Не знаю, что произвело на меня большее впечатления: зубодробительный голос, крик отчаяния или собственная тень.
Больше не скрываясь, я пулей взлетел на седьмой этаж. Достал ключи, но они тут же выскользнули из дрожащих пальцев. Отчаянно матерясь, я поднял их и, с третьей попытки, все-таки смог вставить нужный ключ в замочную скважину. Бросив взгляд вверх, я увидел тонкую красную струйку, медленно стекающую по лестнице. Потом появилась рука, обладатель которой медленно спускался, держась за перила. Бугристая, сплошь покрытая коростой, багровая, с длинными желтыми когтями лапа.
Не помня себя от страха, я кубарем вкатился в квартиру. Закрыл дверь на засов, цепочку и два замка. Тяжело опустившись на колени и задыхаясь от изрядной дозы адреналина в крови, я прижался горячим лбом к холодной стене. Через несколько секунд понял, что голос в моей голове утих. Что это, черт возьми, было? Я взглянул на дверь, чтобы убедится, что закрылся на все замки. Не скажу, что попав в квартиру почувствовал себя в безопасности, но отгородившись от происходящего в подъезде железной дверью, я создал некую иллюзию защищенности.
Отдышавшись, попробовал собраться с мыслями. Что мы имеем? Судя по хрусту, который предшествовал всем остальным кошмарным событиям, грабителям все-таки удалось взломать дверь. Но, что произошло потом? Голос в моей голове. Его источник точно находился во вскрытой квартире. Неужели воры не слышали этот монотонный бубнеж, который прямо-таки плешь проедал своей навязчивостью? Почему тогда слышал я? Или они слышали и специально ломали именно эту дверь? Как бы там ни было, но как только я закрылся в квартире, из подъезда не донеслось ни звука. Будто не кричал в агонии несколько мгновений назад мужчина, и не взрывалась моя голова от громоподобного гласа.
В дверь позвонили. Обычная трель дверного звонка, к которой я привык, сегодня звучала совсем по-другому. Звук рвущейся из маленькой пластмассовой коробочки, висящей над дверью, стал громче, насыщеннее, тяжелее. С замирающим сердцем, я подошел к двери и прильнул к глазку. Никого. Я стоял минуты три, не отлепляясь от двери, стараясь не издавать ни звука, сдерживая судорожное дыхание, но никто так и не появился в поле моего зрения.
В голове проклюнулись зачатки спасительных мыслей, которые всегда приходят в сложных алогичных ситуациях, ко всякому здравомыслящему человеку.
Мне все это привиделось. Я слишком устал. Мне нужно срочно в кровать. Спать. В любом случае меня все это никак не касается. Утро вечера мудренее.
Немного расслабившись, я выпрямился и, отвернувшись от двери, начал стягивать мокрую от растаявшего снега куртку.
В дверь опять позвонили. Но в этот раз кнопку не отпускали. Не прерывающийся звон давил на уши, заставляя вибрировать мои внутренние органы. Я опять подбежал к глазку. Никого. Но звон не прекращался. Кто-то невидимый глазу продолжал давить на кнопку. Звон сводил меня с ума. Ощутив неприятную щекотку, я прикоснулся рукой к правому уху и почувствовал пальцами теплую жидкость. Кровь? В темноте коридора было не понять, а свет я включать боялся. Понюхав пальцы, я почуял металлические нотки. Нехорошо. Мои опасения подтвердились.
Над головой сама по себе загорелась лампа. Обычная шестидесяти ваттная лампочка, почему-то расцвела красным светом, заливая коридор палитрой кровавых оттенков. Лампочка вспыхивала и медленно гасла. Ярко освещала коридор и умирала, постепенно погружая меня в царство тьмы.
Звонок продолжал грохотать. Я почувствовал, как из левого уха тоже потекла кровь. И из носа.
Закачался пол, будто я стоял не в коридоре родной квартиры, а на палубе попавшего в шторм корабля. Пол ходил ходуном, и я, размазывая по стенам кровь, льющуюся из носа и ушей, как пьяный, натыкался, то на шкаф, то на полку с обувью. Лишь чудом мне удавалось оставаться на ногах.
Под черепом начала разливаться давящая тяжесть. Еще немного и начнут лопаться сосуды в голове. Лампочка вспыхивала, открывая вид на страшные картины, оставленные моей трепещущей рукой, которой я беспрестанно оттирал кровь потоком бегущую из обеих ноздрей. Мне пришлось дышать ртом, чтобы не захлебнуться.
Частота мигания лампочки стала увеличиваться, и вскоре у меня зарябило в глазах. Будто дергаешься на сумасшедшей дискотеке под музыкальное сопровождение дверного звонка. Психоделико-звоно-трэш. Как вам такое новое направление в музыке? Не ожидал, что в преддверии смерти у меня будет желание шутить. Видать уже исчерпал сегодняшний лимит отведенного мне страха. А я умирал. Чувствовал, что вот-вот голова попросту лопнет.
Неожиданно в подъезде раздался надтреснутый голос моей вечно пьяной соседки.
- Эй, кто тут шумит!? Подонки! Праведным людям спать не даёте. Опять весь подъезд зассать собрались! Бомжи проклят…
Звонок затих, лампочка потухла, пол качнулся в последний раз, я рухнул на грязный резиновый коврик и погрузился в беспамятство. Последнее что я помню об этой ночи – внезапно прервавшийся гневный монолог соседки и последующие за этим булькающие звуки.
Во рту было сухо, как в пустыне, горло саднило. Разлепив веки, я взглянул на наручные часы. Двенадцать дня. Растеряно озираясь, я пытался сообразить, почему просыпаюсь на холодном полу в обуви и куртке, а не в мягкой кровати под теплым одеялом. Обычно в дневные часы в коридоре царит уютный полумрак. Но сейчас весь уют был жестко разрушен кровавыми узорами на стенах, нарисованных рукой безумного художника. Перед глазами тут же промелькнули все кошмарные события минувшей ночи. Значит, все это мне не приснилось.
Я поднялся, и, слегка пошатываясь, не снимая обувь, побрел ванную, посмотреть, во что превратилось мое лицо. Под ногами хрустели осколки зеркала, которое я снес ночью со стены в припадке головокружительного танца с взбесившимся полом. Нажимая на кнопку выключателя, я боялся, что меня опять озарит красная, бешено сигналящая лампа. Но лампочка вовсе не загорелась. Я прошел в гостиную. Здесь света тоже не было. Попробовал включить телевизор, но он не послушался моей команды. Электричества не было.
Где-то далеко на улице завыла сирена. То ли пожарная, то ли скорая мчится на вызов.
Я открыл створку шкафа, на внутренней стороне которой висело большое зеркало. Моему взору предстала жутковатая, но в целом не критичная картина. Выглядел я следующим образом: слезящиеся глаза, испещренные красными нитями капилляров, спутанные, грязные, местами слипшиеся волосы, щеки и подбородок покрыты пленкой засохшей крови. Я вернулся в ванную и умылся.
В животе заурчало. Желудок пытался продвинуть идею о том, что было бы неплохо его чем-нибудь наполнить. Но меня донимал один вопрос, который мешал сосредоточиться на чем-то еще. Что же все-таки произошло ночью в подъезде?
Набравшись смелости, я решительно двинулся к двери и, быстро открыв все замки, распахнул ее настежь, даже не удосужившись посмотреть в глазок. Вся моя решительность лопнула и без следа растаяла, как только я увидел застывшую лужу крови у себя под ногами и огромное количество грязно-бурых брызг на стенах. По лестнице вниз тянулся широкий кровавый след. Складывалось ощущение, будто кто-то снял бензопилой шкуру с коровы, а потом стащил освежеванную тушу вниз. Сглотнув подкативший к горлу ком, я начал подниматься, стараясь не наступать на участки лестницы покрытые бурой коркой.
Солнечный свет, бьющий в подъездные окна, не смог смягчить ужасную картину открывшуюся мне. Весь восьмой этаж будто выкрасили бурым цветом. Причем работали пьяные маляра, тут и там мелькали голубые островки старой краски. На мое счастье, тех, кому ещё вчера принадлежала эта кровь, я не увидел.
Дверь в квартиру неизвестного мне профессора была приоткрыта. Интересно, а где служители порядка. Неужели ещё никто из жителей до сих пор не вызвал полицию. Я невольно застыл, пораженной этой мысль. В дневные часы здесь всегда можно слышать различные звуки: хлопки дверей, музыку, звонки телефонов, лай собак. Но сейчас в подъезде царила могильная тишина. По коже побежали противные мурашки.
Рациональная часть моего сознания, твердила, что нужно спрятаться в своей квартире и не высовывать оттуда носа, пока ситуация сама собой не рассосется, но болезненное любопытство каким-то образом подчинило себе тело, и я мелкими осторожными шажками начал подбираться к призывно приоткрытой двери. Сознание билось в припадке страха. Я, будто подчиненный чужой воле, взялся за ручку обитой дерматином двери.
Судя по тому, что я увидел, хозяин квартиры был весьма неординарной личностью. Первым, что бросилось в глаза, была коллекция человеческих черепов в хаотичном порядке расставленных на полках серванта, куда приличные люди обычно ставят различные красивые статуэточки, хрусталь и фарфоровые сервизы. Черепа, похоже, были настоящие.
Сознание ехидно подметило: Сам напросился, болван.
Медленно я прошел вглубь комнаты, осматривая предметы, которым самое место было бы в каком-нибудь сувенирном магазинчике ужасов. Со стен свисали веники засохших трав, чередуясь с тушками летучих мышей, змей, ящериц и еще каких-то тварей, которых я не смог идентифицировать. У дальней стены расположился большой стеллаж, заполненный красочными минералами. Здесь обычным кускам гранита и мрамора, составляли компанию, прозрачные, как слеза, драгоценные камни. Посреди комнаты стоял стол заваленный книгами. Большинство книг были старыми, с пожелтевшими страницами. Полистав их, обнаружил, что они написаны на незнакомом мне языке. Я не смог разобрать ни слова, но иллюстрации явно давали понять о содержимом текста. Перевернутые кресты, пентаграммы, демоны, проклятые твари, препарированные внутренние органы.
Чем тут, черт возьми, занимался этот чокнутый профессор?! И где, кстати, он сам? Ответ не заставил себя долго ждать. С открытым ртом я ходил от стены к стене, рассматривая экспонаты мистического музея. Поначалу необычная обстановка казалась чистой воды показухой, будто здесь поработал немного ушибленный на голову дизайнер, но потом стало ясно, что каждый предмет стоит на строго отведенном ему месте. С содроганием, я осознал, что всеми этими вещами регулярно пользуются. Обо что-то споткнувшись, я опустил взгляд и чуть не завизжал, как девчонка. Под моими ногами валялась посиневшая рука. На пальцах с вырванными ногтями сверкали золотые перстни. Сама рука была завернута в черную ткань. Из рукава выглядывал острый желтоватый обломок плечевой кости, на которой красными соплями висели обрывки мышц и сухожилий.
Почувствовав слабость, я сел в кресло. Как оказалось, зря. У кресла отсутствовала одна из задних ножек. Под моим весом оно жалобно скрипнуло и подломилось. Через мгновение я лежал, распластавшись, на полу, крепко приложившись затылком. Из такого положения я смог увидеть груду какого-то черного тряпья в углу комнаты. Я попробовал встать. Тут же в глазах потемнело, и закружилась голова. Похоже, я ударился неслабо, возможно сотрясение. Когда головокружение прошло, я приблизился к тряпкам и понял, что нашел хозяина квартиры - обладателя руки, о которую мне довелось споткнуться ранее.
Его разорвали на несколько кусков и аккуратной стопочкой сложили в угол. Черная ткань, слоями чередующаяся с остатками человеческого тела, вероятно, была когда-то длинным черным балахоном. Свежий крови не было, значит, профессор мертв уже давненько. Из вороха тряпок торчали, как указатели на перекрестке, поглоданные конечности. Но самым пугающим было его лицо: ссохшееся, алебастрового цвета, с ввалившимися щеками. Глазные яблоки отсутствовали, будто кто-то их высосал, побаловал себя особо аппетитным деликатесом. В этот момент я был рад, что отказался от завтрака.
Мне стало душно. Я подошел к окну, хотел впустить в комнату немного свежего воздуха. Отодвинув тяжелую плотную штору, я увидел странные знаки, нанесенные фиолетовым баллончиком на стекла. Для меня эти знаки не имели смысла. Это был хаос линий и полукругов. Обернувшись, я увидел подобные знаки на внутренней стороне входной двери. Очередная загадка.
Решив, что на сегодня мне острых ощущений достаточно, я не стал осматривать остальные комнаты, хотя, судя по планировке, тут их было аж три. Вытерев собственной майкой все места, до которых дотрагивался в комнате и дверную ручку, я вернулся к себе в квартиру, обессилено рухнул на кровать и закрыл глаза. На закрытых веках плясали, будто вытатуированные фосфорной фиолетовой краской, футуристические знаки. Что за странные иероглифы? Краем сознания, я приметил вновь завывшую на улице сирену.
Собирая обрывки вчерашних воспоминаний и картинки, увиденные в квартире профессора, я пытался придумать единую теорию всего произошедшего. Как говаривал Шерлок Холмс – откинь все невозможные варианты, и то, что останется, насколько бы оно не было невероятным, и будет истиной. Вопрос лишь в том, что в данной ситуации считать невозможным? Пазл, сложившийся у меня в голове, больше походил на сюжет фантастического фильма, чем на события обыденной реальной жизни.
Я не мог выкинуть из головы необычные символы на окнах и двери, багровую, будто обваренную руку с острыми когтями.
Моя абсурдная версия была такова. Профессор, свихнувшийся на теме черной магии, вызвал в наш мир что-то потусторонне: демонов, призраков, адских псов или еще какую нечисть. За что тут же жестко поплатился. Но знаки, которые начертал профессор, выполнили свое предназначение и смогли удержать “нечто” в стенах квартиры. Потом в дело вступили грабители, на свою беду выбравшие не самую удачную квартиру для промысла. Сами не осознавая этого, они взломали защитную печать, открыв дверь тюремной камеры, в недрах которых их поджидала сама смерть. Потом дошла очередь до меня, и если бы пьяная соседка не отвлекла пришельца из иного мира от моей персоны, я был бы уже мертв.
Как бы это было нереально, факты, имеющиеся у меня на руках, все вместе складывались лишь в такую невообразимую историю. От сделанных умозаключений накатила очередная волна слабости. На ватных ногах я вышел на балкон, чтобы немного прийти в себя. Пошарил по карманам джинсов, достал зажигалку и сигареты. Закурил, жадно затянулся. Окинул взглядом родной двор и не узнал его.
Я будто получил сильнейший удар в солнечное сплетение и начал жадно хватать ртом воздух. Глаза заслезились. Сигарета выпала из открытого в немом крике рта и, с высоты седьмого этажа, маленьким метеором упала прямо на лицо валяющегося у стены дома четвертованного тела.
То, что я увидел, совсем не было похоже на ту картину, которой я любовался каждое утро, выходя на балкон покурить. Я пропустил бомбежку? Повсюду валялись осколки стекла и битые кирпичи. Детские качели с погнутыми опорами валялись на боку. Большинство стекол в доме напротив были выбиты, а в стене зияла дыра, будто в нее выстрели из танка. Чуть дальше в небо устремлялись столбы черного дыма. Но самым безумным в этом пейзаже была гора человеческих тел, громоздившаяся на месте детской песочницы. Десятки изуродованных трупов.
Прошла неделя с той роковой ночи. Я безвылазно сидел в своей квартире. На окнах и двери я тщательно вывел архаичные символы, скопировав их из квартиры профессора. Неизвестно, насколько они эффективны, но пока что мой покой никто не нарушил. За всю неделю я не увидел и не услышал ни одного человека, ни собаки, ни кошки. Я даже не был уверен, что деревья, виднеющиеся за моим окном, дадут весной молодые побеги. Они посерели, изогнулись и скрючились. Умерли? Скорей всего так и было. Сухие стволы, чудом цепляющиеся за землю мертвыми корнями.
Сегодня я решился выйти из своего убежища. У меня закончились еда и вода. Водопровод отказал на третий день. Смогу ли я вернуться из этого маленького приключения в супермаркет домой? Если вы читаете эти записи… значит, не смог. Но другого выхода у меня нет. Придется рискнуть.
Я не знаю, что случилось на самом деле, но, судя по моей тени, “нечто”, вырвавшееся из квартиры профессора, перевернуло весь наш бренный мир с ног на голову.
Новость отредактировал Estellan - 8-08-2020, 22:19
Причина: Стилистика автора сохранена.
Ключевые слова: Апокалипсис социальный хоррор демон авторская история