Призрачные птицы. Часть 1
Николай Семёнович без ложной скромности и не без оснований считал себя хорошим психологом. Многие его клиенты стали его друзьями. Притом, что методы он применял, мягко говоря, сомнительные. На приемах у традиционного психолога обычно как – беседы-вопросы-ответы, пациент постепенно сам делает нужные выводы и изменяет своё поведение-отношение, или осознанно не меняет, по собственному выбору. Николай Семёнович действовал по-другому, виртуозно сочетая, как он сам называл, шоковую тиранию и неоспоримый дар убеждения. Мог наорать. Мог язвить и ехидничать. Или открыто насмехаться. Иногда по-отечески снисходительно мог похлопать по плечу, отойти и тут же швырнуть в лицо человеку через всю комнату скомканную бумажку. За такое хамское отношение где-нибудь в другой стране его бы запросто засудили и выдали бы пожизненный запрет на практику. Но у нас народ другой. Для нас же кнут всегда лучший аргумент, чем пряник. И Николай Семёнович всегда безошибочно определял, каким кнутом и куда хлестнуть, чтобы клиент остался доволен результатом.Во вторник Нина снова завела разговор, который повторялся чуть ли не каждую неделю и был чреват финансовыми потерями в виде неполученного дохода из-за предоставленных скидок клиентам «по знакомству». На этот раз потребовалась помощь её начальнице, вернее, сыну начальницы. Семнадцатилетний балбес подсел на наркотики, мамаша волнуется. И нет бы отвести парня в специальную клинику. Куда там. Залечат же, покалечат мальчика, единственный свет в окошке. Надо к хорошему психологу, чтоб мягко отговорил от глупостей. Насчёт «мягко» Нина, конечно, загнула. Он уже приготовился пожурить племянницу за льстивый подкат и посоветовать нарколога, но тут Нина использовала тяжёлую артиллерию - достала из духовки накрытый фольгой противень, и по всей кухне разнёсся упоительно пьянящий аромат запечённого мяса с грибами и сыром.
Николай Семёнович сглотнул и, не сводя взгляда с противня, назначил приём на пятницу.
Парень не произвёл на Николая Семёновича какого-то особого впечатления. Тощий и угловатый, как большинство подростков. Взгляд нагловато–растерянный. И, очевидно, почти задавлен энтузиазмом мамаши, которая сидела на диванчике рядом с сыном и благоговейно смотрела на психолога.
- Доктор! Только на вас вся надежда! Помогите! У нас проблема! Пожалуйста!
- У вас обоих? Вот у ВАС лично какая проблема? – спросил Николай Семёнович, выделив «вас» во втором вопросе.
- Ну… Мой сын… Тимур… Он стал принимать… наркотики… – последнее слово женщина произнесла совсем тихо, а Тимур скривился и уставился в пол.
- Для ВАС в чём проблема? – снова спросил психолог.
Мамаша непонимающе-возмущённо уставилась на него.
- Нина!!! – громко закричал Николай Семёнович, и когда племянница открыла дверь кабинета, очень спокойно и очень утвердительно сказал, - Вы хотите чаю.
Нина кивнула мамаше, ошарашенная посетительница встала с диванчика и пошла к выходу, всем своим видом демонстрируя сомнение в адекватности хозяина.
Он дождался, когда дверь в кабинет закроется.
- Значит, Тимур?
Парень поднял на него глаза и кивнул.
- Чем закидываешься, Тимур? – мирно, но с издёвкой спросил Николай Семёнович.
Пацан насупился и нехотя ответил:
- Фрогом.
- Не слышал о таком. Из чего это делается?
- Не знаю, - Тимур пожал плечами.
- Откуда берёшь?
- Так я вам и сказал, - криво усмехнулся клиент.
- И как ощущения, что видишь под кайфом? – обыденным, даже скучающим тоном.
Реакция оказалась неожиданной.
- Да что вы знаете?! – закричал Тимур, вскочив с диванчика, – Это всё как раз, чтоб не видеть того, что я вижу обычно! Обещали, что я буду сидеть у пруда и наблюдать за лягушками! А вот хрен огородный! Всё равно вижу!
Наверное, это был один из самых длинных монологов в его жизни. Выговорился и упал обратно на диванчик, тяжело дыша и блестя от испарины.
Николай Семёнович какое-то время молча испытующе смотрел на Тимура, потом вкрадчиво поинтересовался:
- А если всё равно видишь, зачем травишься?
Тимур помолчал, открыл рот, потом закрыл, снова открыл, и, не найдя, что сказать, вздохнул и захлопнул челюсти.
Какое-то время оба молчали.
Потом Тимур, по всей видимости, решил, что этому странному дядьке можно кое-что рассказать, а вдруг поможет.
- Я вижу патронусов.
Психолог явно удивился и непонимающе уставился на парня.
- Патроны? В смысле для пистолетов?
Тимур скривился. Зря сказал. Дядька дремучий, не понял.
- Нет. Таких как в Гарри Поттере.
- Ааа… И что они делают, когда ты их видишь?
- Кто что. Летают, иногда дерутся, но в основном просто сидят на головах.
Николай Семёнович почувствовал растерянность, впервые за свою многолетнюю практику. Из всего, что сказал Тимур, он понял только то, что парень видит не боеприпасы.
- Так. Давай заново. Как выглядят эти патроны?
- Патронусы? Ну… белые или чёрные, почти прозрачные. Похожи на птиц.
- Тааак… И где они обычно бывают?
- Сидят на головах у людей.
- У всех?
- Ага.
- И у меня на голове тоже сидят?
- Сейчас? Нет. Ваш летает по комнате.
- А цвета он какого?
- Ну… среднего, не белый и не чёрный.
- Серый?
- Точно.
- А если человек будет в шапке, где эта птица будет – под шапкой или над?
- Над. Ладно, - Тимур встал с диванчика, - я пошёл.
- Тимур, - Николай Семёнович тоже поднялся с кресла. – Давай так. Скажу честно, я пока мало что понял из того, что от тебя услышал. Чтобы тебе помочь, мне надо разобраться. Приходи сюда в среду вечером, продолжим.
Тимур снова скривился, обдумывая слова психолога, потом кивнул и вышел из кабинета.
***
Всю субботу Николай Семёнович посвятил просмотру фильмов про Гарри Поттера, погружался, так сказать, в тему. Про патронусов кое-что понял, но многое осталось неясным – в фильмах их вызывали произвольно, тогда как из рассказа Тимура выходило, что существа, которых он видит, всегда рядом со своим хозяином. Кроме того, Николай Семёнович был совершенно точно уверен, что никого не вызывал и никогда не ощущал наличие на своей голове чего-то постороннего.
Может, у парня какое-то редкое заболевание? Видят же люди при плохом самочувствии рой мошек. При сильной усталости могут возникать галлюцинации. Хотя Тимур не похож на человека, измождённого непосильным трудом. Может, это из-за переходного возраста? Или банальная шизофрения?
В общем, вопросов было больше, чем ответов.
Николай Семёнович решил посоветоваться со знакомым психиатром, позвонил и узнал, что Лев Борисович лежит в больнице с не слишком серьёзным, но достаточно неприятным недугом.
Во вторник утром они встретились. Лев Борисович, хоть и осунувшийся из-за болезни, остался прежним балагуром, жизнерадостно поприветствовал входящего в палату Николая Семёновича и представил ему молодого мужчину, сидевшего на стуле возле кровати.
- Заходи-заходи, дорогой! Это Аркадий, мой зять. Каждый день проведывает меня, старика. Хотя, сказать по правде, скучно мне и без него тут не бывает. Здесь такие сестрички! Только успеваю наводить марафет! О, апельсины! Спасибо-спасибо, угощу девушек!
Аркадий, на вид лет 30, кивнул и улыбнулся.
- У тебя ко мне какое-то дело, Коля. Излагай, помогу, чем смогу. Да ты не волнуйся, Аркаша не проболтается, он в наших психических делах не силён, физик он, работает в НИИ. Талант! - Лев Борисович явно гордился зятем. Впрочем, он всегда гордился всеми, к кому имел отношение. Наверное, если бы у него был враг, он и о коварстве этого врага рассказывал бы с гордостью.
Николай Семёнович коротко изложил суть проблемы.
Лев Борисович внимательно выслушал и открыл было рот для изложения своих соображений, но тут в палату вошла медсестра и вежливо пригласила больного в процедурный кабинет.
- Коля, я тебе вечером позвоню, расскажу, что думаю, - торопливо сказал Лев Борисович и ушёл за сестрой.
Николай Семёнович и Аркадий также вышли из палаты.
- Николай Семёнович, я могу помочь вам с мальчиком.
- Как?
- Если коротко, то нашей лабораторией разработано новое оборудование, с помощью которого можно визуализировать мысли и проецировать их на экране. Проведены опыты на крысах и кроликах, результаты впечатляющие.
Николай Семёнович развеселился.
- Ищете подопытного человека, Аркаша?
Зять психиатра, совсем не смутившись, широко улыбнулся.
- Я разве не сказал, что это были официальные эксперименты? Без протокола шлем надевали практически все наши сотрудники. И, поверьте, все остались живы-здоровы, и если что и изменилось – так только то, что теперь мы знаем о себе и других чуть больше, чем следовало бы.
- Интересно.
- Если у вас есть время, могу вам сегодня устроить экскурсию.
- Хм… В чём подвох?
Аркадий покачал головой.
- Ни в чём. Данная разработка планируется исключительно для нужд госбезопасности и правоохранительных органов. Но я глубоко убеждён, что наука должна служить людям. Почему наше изобретение не может быть применено в медицине? Психиатрии, например, или реаниматологии? Или в психологии? Согласитесь, этот метод не был бы лишним в вашей работе.
Николай Семёнович согласился, и они вместе отправились в лабораторию.
***
Привести парня в лабораторию Николай Семёнович решился только спустя месяц – когда убедился в безопасности оборудования. В течение этого месяца он, как говорится, времени зря не терял, два раза в неделю общался с Тимуром, принимал других клиентов, почти каждый день обсуждал с Аркадием вопросы применения новой методики и ход будущего эксперимента, дважды испробовал на себе действие хитроумного прибора и прочитал все книги про Гарри Поттера, так сказать, первоисточник.
Тимур, к слову, уже через пару недель после начала сеансов отказался от употребления наркотиков, и формально проблема, послужившая поводом для обращения к психологу, была решена. Но надо было знать Николая Семёновича – если он брался за дело, то доводил его до конца, причём только он сам определял, что считать концом. В случае Тимура было очевидно, что разбираться надо с причиной, то есть с его видениями. Психолог убедил мамашу, что сеансы нужно продолжать, Тимура и убеждать не пришлось – парень хотел жить нормальной жизнью и был согласен на любой способ избавления его от видений.
Он пытался объяснить психологу, что именно видит, но то ли у Николая Семёновича было недостаточно развито воображение, то ли имеющийся у Тимура словарный запас не позволял в красках представить картины, доступные его взору – полной ясности о стратегии работы с парнем у психолога не было.
Когда Николай Семёнович рассказал Тимуру и его матери о лабораторном оборудовании и перспективах его применения, парень немедленно согласился с таким энтузиазмом и надеждой, что мамаше ничего не оставалось, как только кивнуть.
В лаборатории Тимура усадили в специальное кресло, надели шипастый шлем и очки с очень толстыми прозрачными стёклами, нацепили на руки, ноги и грудь эластичные присоски с разноцветными проводами, другие концы проводов воткнули в отдельные гнёзда на громоздкой настенной плате. Оператор эквалайзера несколько минут регулировал частоты, и, наконец, дал знак, что можно начинать.
Взгляды всех присутствующих были прикованы к огромному экрану.
Еще до начала всей процедуры Николай Семёнович объяснил Тимуру, что от него требуется думать только о том, что он видит, не отвлекаясь. Его зрение и мозг должны были стать своеобразной видеокамерой, фиксирующей происходящее онлайн, а экран – транслятором прямых репортажей.
В первые минуты парню, вероятно, было трудно настроиться, картинки на экране мельтешили так, что было сложно уловить отдельное изображение. Но постепенно Тимуру удалось отсеять все мысли, не относящиеся к видимой ему части помещения лаборатории. На экране устойчиво держалась картинка углового стеллажа, на полках которого были сложены какие-то штативы и приборы. Прошла минута, вторая, третья… Ничего не происходило. Аркадий, стоявший рядом с Николаем Семёновичем, выдохнул и пошёл к стеллажу.
И когда учёный появился в поле зрения Тимура, Николай Семёнович… увидел! На экране стоял Аркадий, а над его головой кружила белая птица! Птица была похожа на орла, раскинула крылья и как будто оберегала Аркадия. Все дружно ахнули, а Аркадий смотрел то на экран, то вверх над собой и был явно обескуражен. Лаборантка Аллочка подбежала к стеллажу и с готовностью уставилась в экран – над ней тоже кружила белая птица, небольшая, размером с голубя.
Николай Семёнович подошёл к Тимуру и негромко попросил его посмотреть вокруг.
Над головами всех находящихся в лаборатории были белые или серые птицы, у кого-то побольше, у кого-то поменьше. Птицами их можно было назвать условно – да, похожи, но скорее общими очертаниями. Примерно так же похож человечек на дорожном знаке «Пешеходный переход» на настоящего человека.
Не сводя взгляда с экрана, кто-то стал энергично вертеть головой, кто-то резко поднимать руки, стараясь дотронуться до субстанции, видимой на экране. Оператор эквалайзера – о, это любопытство служителя науки – постелил на пол газетку, поднатужился и стал на голову, опираясь ногами на стену. Его птица взмыла под потолок и неспешно кружилась над оператором, как бы ожидая, когда он перестанет чудить и вернётся в нормальное вертикальное положение.
Николай Семёнович наклонился к Тимуру и тихо попросил подумать о чём-нибудь другом… о погоде, например.
Тимур стал усиленно думать о погоде. На экране появились грозовые тучи, но работники лаборатории и их птицы никуда не делись, картинки наложились и транслировались одновременно. Это было забавно – как будто лаборатория находится под открытым небом, и в тучах парят птицы.
Николай Семёнович подошёл к Аркадию и тихо сказал:
- Запускай конфликт.
Аркадий кивнул, вышел из лаборатории, и почти тут же вернулся, за ним вошёл молодой мужчина с модной бородой. Белая птица Аллочки как-то грациозно полетела навстречу птице бородатого, но, похоже, взаимности не нашла – его птица лениво и, можно сказать, равнодушно фланировала над головой хозяина, сохраняя один и тот же серый цвет. Аллочка в это время тепло смотрела на мужчину, но он её как будто не замечал, стоял на пороге и с любопытством вертел головой. Происходящее на экране он видеть не мог. Аркадий отдал бородачу запечатанную картонную коробку, и тот вышел. Птица Аллочки медленно развернулась и вернулась на своё место над головой лаборантки.
Аркадий снова вышел из лаборатории и спустя пару минут вернулся вместе с девушкой в белом халате. Едва она вошла, как птица лаборантки Аллочки резко потемнела, взметнулась вверх и ринулась на птицу вошедшей. Сама Аллочка при этом не сделала ни шагу, лишь буравила недобрым взглядом вновь прибывшую. Та в ответ с вызовом смотрела на лаборантку, а над её головой сошлись в безумной безмолвной борьбе две чёрных птицы. Схватка казалась жестокой – наверняка, если бы это были настоящие птицы в телесном обличии, то вокруг стоял бы оглушающий клёкот, и летали бы чёрные перья.
Аркадий отдал девушке какие-то бумаги и вывел её из лаборатории.
Птица Аллочки какое-то время металась чёрной молнией возле двери, за которой скрылась девушка, потом перелетела к хозяйке, которая выглядела очень расстроенной.
- На сегодня хватит, - громко сказал Николай Семёнович, - всем спасибо. Продолжим позже.
Он помог Тимуру вылезти из кресла, и они вместе ушли, оставив работников лаборатории обсуждать увиденное.
***
За следующие полтора месяца Тимур очень изменился – стал рассудительным и уверенным в себе, исчезла подростковая нервозность и несобранность. Даже из голоса ушли срывающиеся нотки. К его удивлению, овладение навыками негромко и спокойно, а оттого очень убедительно говорить гораздо лучше способствовало получению нужного результата при общении с кем бы то ни было. Но, самое главное, он научился управлять птицами – и своей, и, с её помощью, чужими. В ходе продолжительных лабораторных экспериментов было также установлено, что не только эмоции человека влияют на его птицу – действия птицы также могут влиять на внутренние ощущения её хозяина. Такая вот обоюдозависимая связь. И теперь Тимур мог вмешиваться в эту связь. Для этого ему нужно было особым образом сконцентрироваться и приказать своей птице что-нибудь сделать.
Пока эти опыты не выходили за пределы лаборатории. Что только не придумал Николай Семёнович, чтобы выявить способы воздействия на птероформов – такое название было дано этому явлению. Чаще всего птица Тимура была агрессивна – набрасывалась на чью-нибудь птицу, выбивала её из области над головой хозяина и не давала вернуться обратно. Человек, так резко лишившийся своего птероформа, немедленно отвлекался от дела, которым был занят, как будто забывался и был рассеянным до момента, пока его птица не возвращалась к нему. В этом опыте особенно доставалось Аллочке – её птероформ был небольшим и слабым, Тимуру не составляло особого труда оттеснить его к потолку и удерживать там сколько угодно, а Аллочка недоумённо хлопала ресницами и никак не могла продолжить порученную ей работу.
Оператору эквалайзера тоже перепадало – его птероформ был хоть и сильным, но каким-то бестолковым. Тимуру даже нападать не надо было, достаточно было направить свою птицу так, чтобы она задела птероформа крылом – и готово! – птероформ немедленно устремлялся в погоню, с целью то ли отомстить, то ли поиграть, а оператор расслабленно сидел за пультом и мечтательно улыбался.
Всё это было, конечно, интересно, но проблему Тимура никак не решало. Николай Семёнович выбивался из сил, пытаясь придумать способ избавить парня от его видений, размышлял днём и ночью, но выход всё не находился, что психолог расценивал как личное профессиональное поражение.
Продолжение следует…
Ключевые слова: Психолог мысли эмоции авторская история патронус птицы видения лаборатория