Череда смертей
Еще раз здравствуйте. История эта, на самом деле, оставила на мне отпечаток. Довольно сильный. Объяснения у меня всему этому нет, да и особенно думать об этом не хочу. Почему все так случилось, исправить все равно нельзя ничего.У нас была большая семья. Может, и не всегда дружная, но большая. И все друг друга любили. И заботились. У бабушки с дедом было четверо детей. Валя - моя крестная, старшая дочь. Моя мама Татьяна - средняя дочь, Лидия - младшая дочь. И самым младшим был Николай - единственный сын. У Валентины детей и семьи не было. Не сложилось. У мамы было несколько браков и две дочери. Моя сестра от первого, я от второго. У Лидии был сын, на два года младше меня.
Мы жили все вместе, кроме дяди Николая, тот жил в Москве с женой и сыном... В одной квартире, которую бабушка получила за хорошую службу на заводе фрезерных станков. Так же было много двоюродных бабушек и дедушек (братья и сестры бабушки и дедушки), и их семьи, бесконечные тети, дяди, сестры и братья. Они, разумеется, с нами не жили, и узнала я о них только тогда, когда они приезжали всей толпой на похороны.
С 1994-го года по 2002-ой в моей семье была череда смертей по разным причинам. В живых остались только я и тетка с семьей своей. Мужем и сыном. То, что я запомнила из детства, так это бесконечные похороны. Девять дней, сорок дней, годовщина и снова похороны. Девять дней, сорок дней... Бесконечные родственники, поминки, тела в комнатах. Занавешенные черной тканью зеркала, плач, шепотки, просьбы подержаться за ноги покойников для прощания. Кладбища и ненавистная кутья, а еще бородатые батюшки с вонючими кадилами. Церкви и свечи.
21-го октября 1994-го года мне исполнилось семь лет. Сестра была старше меня на четырнадцать лет. Меня она никогда не любила, ревновала к матери по причинам, которые я, пожалуй, оставлю при себе. А я не сдавалась и любила ее сильно, постоянно ходила к ней в комнату, пыталась с ней говорить. Так было и тогда.
Помню, мне подарили куклу Синди. И когда сестра пришла с работы, я мигом помчалась к ней в комнату показать куклу. Я ожидала, что она меня, как всегда, прогонит, но в этот день было иначе.
Я помню, что влетела к ней в комнату, а она стояла перед старым трюмо и красилась. Говорю ей:
- Смотри, Инн, какую куклу мне мама подарила.
А она вдруг посмотрела на меня тепло так, почти нежно и улыбнулась. Потом присела на корточки передо мной и взяла куклу.
- Красивая, - говорит. - У тебя же день рождения сегодня?
- Да, - говорю. - Семь лет.
И она так грустно:
- А у меня и подарка нет для тебя. Ты уж прости меня за все, ладно? Мне стыдно, что я тебя так гоняла. Больше такого не будет. Обещаю.
Помню, что про подарок она что-то говорила еще. Вроде, что утром будет от нее подарок.
А потом позвонили в дверь. Дело было вечером уже, и я побежала открывать. Помню, что парень стоял на пороге, спросил, дома ли Инна. Я радостная, что сестра больше меня не ненавидит, сказала:
- Она дома, красится, собирается.
Тогда он попросил ее позвать, и я позвала. Через некоторое время она ушла гулять.
А утро началось с того, что пришел молоденький милиционер, все высыпали в коридор, кто был дома. Я стояла позади. И помню, что из папки достал он фото. Спросил:
- Такая-то Инна Ивановна ваша? Это она?
- Да, а что случилось то? - разволновалась бабушка.
- Сожалею, но умерла ваша Инна. Сегодня в гараже нашли тело.
И тогда бабушка упала в обморок. Кто-то заплакал. Наверное, я. Может, еще кто-то. Дальше уже помню смутно. Знаю только, что взрослые говорили.
Было холодно. Они с тем парнем сидели в его машине в гараже и грелись. Потом уснули, а двигатель работал. Задохнулись. Так нелепо. Двадцать один год, вся жизнь была впереди. Она умерла практически сразу, как только заснула, а он протянул до утра и умер в больнице. Позже выдвигались теории о том, что их там закрыли, в плохой компании они были, но это не подтвердилось. Дело было закрыто как несчастный случай.
А потом были похороны. Ее тело нам до похорон не отдавали. Помню, что день был солнечный. Я стояла у лифта и плакала. Плакала я только, когда одна оставалась. Помню, что смотрела на нее бледную, всю в венках и не могла поверить, что эта восковая кукла - моя сестра. Ну, не она и все.
Выполнила она обещание.
После девяти дней Лидии приснился сон. Помню, что взрослые сидели на кухне, и она рассказывала:
- Снится мне, что на кладбище я пришла оградку красить. Прихожу, а там Инна веником землю метет. Спрашиваю её: "Ты чего это подметать взялась?", а она говорит: "Прибираюсь, скоро ко мне другие придут, скучно тут одной лежать, но недолго осталось."
И утром мне так не по себе стало. Тоскливо на душе.
Уже позже часто фраза мелькала, что всех наших "подмела" Инна, с собой забрала.
Мама винила себя, ведь они не ладили. Чувство вины затопило ее, и она заливала все это алкоголем. Пила она сильно. Часто не ночевала дома, но на дно не скатывалась.
Вторым умер мой дядя - младший бабушкин сын Николай.
Как-то раз он выпил крепко, и жена его домой не пустила. Он по-пьяни остался спать в подъезде, прямо на лестнице, а потом на улице спал. Итогом стало воспаление легких с осложнениями. Болел он долго. Поссорился с женой и из Москвы перебрался к нам, лежал в нашей поликлинике.
Похороны были 31-го мая 1995-го года. Аккурат на мои именины. Положили его рядом с Инной.
Потом умерла бабушка. После этих смертей она слегла. Тоже очень долго болела. Помню, что были осложнения, и у нее в спине была язва глубокая и широкая. Выглядело так, как будто вырвали кусок. Я не знаю, что это была за болезнь, но, думается, осложнение какое-то, может, после рака.
Лидию стараюсь особо не теребить воспоминаниями, ей и так пришлось нелегко. Так или иначе, 24-го февраля 1996-го года бабушки не стало. Я помню, что встала утром, хотела зайти к ней (я спала через стенку), но все плакали. Лидия тогда сказала мне, что бабушки больше нет.
- Она ушла, - говорит.
- Куда ушла? - спрашиваю.
- Вслед за Инной и Колей.
Вот тогда я плакала сильно. Бабушку я любила. Очень. Она мне была роднее мамы, особенно последнее время. Она меня растила, воспитывала, в садик я не ходила, всегда была с бабушкой. После школы всегда к ней. Когда расстраивалась я или еще что, она всегда приходила меня утешить, обнять. Вкусненькое всегда носила. И вот ее не стало.
После ее смерти сильно сдал дед. А мама перестала пить. Совсем. Дед бабушку очень любил. Они познакомились на войне. И всю ее почти вместе прошли. Потом поженились. Этот некогда строгий, умный мужчина, который умел готовить потрясающие тонкие блины и бесподобную мойву, которую варил с пряностями и специями. Который все делал своими золотыми руками, прошел войну... Который называл меня "малюкавочка моя" и сажал на колени, когда читал газету. Неохотно говорил о войне и всегда с любовью - о бабушке. Он перенес два инсульта и в конце повредился умом. После первого инсульта его парализовало. Страшно было смотреть на его беспомощность. Но все же его выходили. После этого он стал каким-то отчаянным.
В 1997-м году на него напали. Он пошел на огород один, часто стал туда один ходить. И увидел воров, которые хотели вскрыть терраску и погреб. Затем он на отошел быстро, но стали заметны странности в поведении. Он видел сначала насекомых. Постоянно говорил: "вот же они, вы что, не видите?". С каждым днем было все хуже. Однажды, когда мы вернулись домой, увидели, что дед изрезал ножом занавески и обивку у стульев и кресел. Стало понятно, что одного его больше оставлять нельзя.
Не стану утомлять полным описанием, но я стала его бояться. Временами он, словно очнувшись, начинал готовить блины, или вспоминал что-то. Но большую часть времени он был не в себе. Постоянно видел бабушку за занавесками и пытался ее освободить, поэтому занавески рвал. Это было страшно. Никому бы я не пожелала такого. А еще мне очень стыдно за мое поведение. Как я боялась его, закрывалась от него в комнате, плакала, а иногда, стараясь заставить его сидеть на месте, толкала его на диван, когда он пытался встать. Я помню, что было ужасно страшно, когда он находил нож или ножницы. Как мы не прятали, он все равно находил, поэтому, когда я с ним оставалась, то всеми силами старалась удерживать его на одном месте, чтобы он не шел на кухню.
Я могу объяснить свое поведение лишь страхом или малолетством, мне было всего десять лет, и я вынуждена была смотреть за дедом, который был не в себе. Но он бы никогда мне ничего не сделал. И мне, правда, очень жаль, что я вела себя именно так.
Дед ушел тихо. Во сне.
Накануне моей крестной Валентине приснилась бабушка, которая ругала нас очень и говорила, что мы плохо с дедом обращаемся, поэтому заберет она его в тот же день, когда сама ушла.
Он умер ровно через два года и один месяц, 24-го марта 1998-го года.
Помню, что это был понедельник. Я вернулась из школы, мама стирала и плакала. Помню, что почувствовала запах алкоголя от нее и расстроилась. Пошла поздороваться к деду и увидела, что лежит он с улыбкой, глаза закрыв, руки сложены на груди. Бледный он и так был, поэтому подумала я, что он спит, тихонечко вышла, подошла к маме спрашиваю:
- А что это деда спит так крепко?
- А деда не спит, Юленька. Деда умер.
Помню ее заплаканные глаза, руки красные. Помню, что она дала мне денег и сказала:
- Иди в магазин и купи черных ленточек. На сдачу можешь купить, что хочешь.
Теперь на кладбище было четверо. В ряд.
Мама стала следующей. После дедовой смерти она сдалась. В ее жизни появился человек, который, как выражалась моя тетка, "поймал ее на стаканчик".
Помню, что пришел он к нам на дедовы поминки. Он был примерно его ровесником. Сам он потерял жену и дочь. Был одинок. На этой почве он сблизился с мамой и удерживал ее поставкой алкоголя. Звали его Валентином, и как я его ненавидела, просто не передать. Описывать, что происходило, нет смысла. У кого были, или есть алкоголики в семье - прекрасно поймут, что я видела, а те, кто не знает - лучше не знать. Когда любимый, самый родной человек медленно опускается, наплевав на себя, семью, ребенка, то это страшно.
И снова.
Продолжительность около двух лет. Последний год перед ее смертью я ее почти не видела. В те редкие минуты, что она бывала дома, она была в пьяном угаре, так что считайте, что и не было. И, в общем-то, я привыкла, что ее нет. Дошло даже до того, что она не смотря на все мои уговоры, пошла встречать Новый год к нему.
Наступал 2000-й. Миллениум. Она была трезвой. Готовила. Я помню, как упрашивала ее остаться, но она отказала. Говорила, что, мол, у нас тут есть люди, а он совсем один. К нам его, по понятным причинам, не звали, ведь на тот момент его ненавидели все.
После нового года прошел месяц. День ее смерти я помню хорошо. Это был февраль. Понедельник. Почему я была не в школе, уже не помню, но, по-моему, я болела.
Она пришла ко мне утром в комнату и разбудила меня. Трезвая. Прощения просила. Я была обижена и зла. Помню, что обещание тоже звучало. Мол, больше такого не повторится, будет она дома, будет рядом. Предложила мне сварить мой любимый суп. Помню, что огрызалась на нее. Обида была сильной. Потом она ушла. Набрала картошки на суп, пошла в комнату. Потом ко мне пришел племянник подруги Артем. Дома так же была крестная, смотрела телевизор.
Мы оделись, взяли санки, помню, что я нашла в мамином пальто деньги, где-то около трехсот рублей. И забрала. Мы все время забирали, чтобы не пропивала.
На санках я повезла Артема в магазин, там мы купили каких-то сладостей, уже не помню. Потом катались на горке. Потом пришли домой и рассорились. Он хотел уйти домой, а я его из вредности не выпускала. И тогда он попробовал уйти сам и заглянул в мамину комнату, вероятно, хотел попросить, чтобы его выпустили. Тогда я обратила внимание, что он побежал к двери и начал покрикивать, чтобы выпустили. Он испугался, я его отпустила.
Пошла посмотреть, что его так напугало, открыла дверь и увидела, что мама лежит на полу, возле нее тазик с недочищенной картошкой, видимо, мне на суп. На полу пустая бутылка из под водки и вторая ополовиненная. Лежала она лицом вниз, немного вывернув руку. Помню, что подошла и наклонилась. Видела слюну. Искаженную гримасу на лице. Помню, как поморщилась от брезгливости. Как разозлилась. Она ведь обещала, что не будет и вот, пожалуйста - снова напилась. Я не обратила особо внимания на позу, потому что такое бывало не раз. Я ушла в свою комнату, где-то час я читала. Потом решила проверить, что там с ней. Было зло, но не спокойно. Все же мать. Когда я зашла, я помню сладковатый запах и отметила, что поза не изменилась... Тогда я подошла и подняла ее голову. И сразу опустила. Было понятно, что она не дышит. Она уже остыла. Вся левая сторона лица, на которой она лежала, была сине-зеленого цвета. Как-то спокойно я это все отметила, тихо вышла в комнату крестной и сказала :
- Валь, кажется мама умерла.
- Как умерла?!
- Она лежит в той же позе, что и час назад, кроме того, она холодная и не дышит.
Помню, как Валя побледнела, понеслась в комнату матери, перевернула ее, стала стонать и плакать. И еще, помню, как она связывала ей руки на груди, как я бегала к этому Валентину, но его не было дома, как звонила отцу и еще помню котов. У нас жили три кота. Постоянно спокойные, но тогда они взбесились. Бегали по ней и возле нее.
Помню, вызвали милицию и скорую. И что милиционер был очень удивлен моей реакцией. Я не плакала. Отвечала на вопросы спокойно, потом тихо сидела читала на диване. Потом меня допрашивал врач. Я думала, что когда заходила первый раз, то она была еще живая, потому что слюна шла. Но врач мне сказала, что нет, на тот момент, когда я заходила, она уже была мертва около часа-двух... Отравление этиловым спиртом. Умирала в муках боли, чистя картошку для супа. Нож так и был зажат в руке.
Тело забрали на вскрытие, потом отдали. Похороны я помню плохо. Я не могла узнать ее в гробу. Как манекен какой-то. Желтая, бордовые губы. Я не могла поцеловать ее, фактически я ее даже не знала. Поэтому просто подержала за ноги.
Меня заставили попрощаться. Лидина свекровь стояла со мной, держала за руку, говорила:
- Ничего, ничего. Держись.
А я не понимала, почему ничего не чувствую. На кладбище со мной поехали несколько одноклассниц в поддержку. Потом они ушли и снова все по кругу: поминки, занавешенные зеркала, девять дней, сорок дней, годовщина.
Теперь на кладбище лежало пятеро. Инне уж точно одиноко не было, но на этом не остановилось.
Следующей была Валентина, старшая из дочерей, моя крестная. Пожалуй, ее смерть была самой страшной. Она была нездорова. Имела целый набор болячек и в больнице лежала неоднократно. И на таблетках все время. Остеохондроз, остеопороз, почки, кровь, в общем, целый набор. И если до она чувствовала себя вполне сносно - ходила на работу с палочкой, была оживленной, то после маминой смерти ее состояние стало ухудшаться.
Пик пришелся на декабрь 2002-го. Перед Новым годом.
Мне было пятнадцать лет. Лидия стала моим опекуном после маминой смерти. Я уже была достаточно взрослой, чтобы сидеть с больной крестной. 19-го декабря с самого утра все было очень плохо. Ей не помогали обезболивающие. Она беспрестанно стонала и просила то посидеть с ней, то перевернуть. Ей и до этого бывало плохо и больно, но не так. Началось все с ног. В какой-то момент она от боли обессилила так, что не могла уже сама переворачиваться. Я старалась ей помочь как могла, но мне было так страшно, жалко и больно на нее смотреть, слушать ее тоны и плач, что единственное, о чем я желала - чтобы она прекратила.
К пяти часам она довела меня до истерии. Я бегала к подружке, говорила:
- Если увидишь Лиду, поторопи ее, Вале очень плохо.
Я была сама заплаканная и морально истощенная. Ей становилось хуже. Ноги отнялись. Она паниковала, а кроме меня никого не было. Потом вернулась Лида, помню, какое облегчение я испытала. Она разобрала продукты, потом пошла к Вале в комнату и с улыбкой так ее поругала:
- Что, мол, ты девчонку довела, она вон, вся от страха трясется.
И я еще войти не успела, слышу ответ Валин:
- Лида, я умираю, Лида. Я чувствую - все.
- Так, ну-ка хватит глупости говорить! Выкарабкаешься!
- Нет, на этот раз - нет. Лида, я не чувствую ничего ниже пупка.
Тогда, видно, Тетка перепугалась. Вызвала скорую. И тогда я столкнулась первый раз с абсолютно наплевательским отношением. Приехала докторша, посмотрела ее, потом вывела нас в коридор и, ничуть не смущаясь, сказала:
- Я ее забирать не стану. Бесполезно. Она умирает. Низ весь почти отмер. Трупные пятна пошли.
Лида ругнулась на нее:
- Какие еще пятна?! Вы в своем уме? Человек живой - дышит, говорит! Совсем, что ли? Увозите! Сделайте что-нибудь!
- А я вам говорю - бесполезно. Ей максимум несколько часов осталось. Умирает. Все, что могу - уколы, чтобы больно не было и все.
И как Лида не настаивала, врачиха сделала уколы, и уехала скорая. И следующие часы были адом настоящим. Лида сидела с ней, стараясь подбодрить. В какой-то момент она позвала меня, сказала:
- Побудь со мной здесь, а то страшно мне очень.
Ее трясло. А Валя лежала на кровати в беспамятстве и в поту. Мы просидели еще немного, а потом она очнулась и стала говорить. К слову, разум ее жил до последней минуты. И это самое страшное. Она все чувствовала, все осознавала. Скована была страхом. И это, действительно, был кошмар.
Как я и говорила - началось с ног. Сначала они отказали. Сильно болели, а потом она их чувствовать перестала. Потом вверх пошло. Видимо, стали отказывать органы. Один за одним. Потом руки. Ужас в глазах моей крестной я не забуду никогда, даже если сильно захочу. Ей было очень страшно. Потом она стала задыхаться, видимо, легкие, но не до конца. Она говорила, что отказывает. Говорила, как ей страшно. Все повторяла:
- Господи, мамочки. Господи, мамочки.
Потом резко, испуганно и едва понятно:
- Язык! Не могу говорить. Язык отнялся!
Мне было страшно. Мы с Лидой держались за руки. Это были ее последние минуты. Она смотрела на нас. Я взяла ее за руку. Лида шептала: - Тише, тише.
Я оцепенела. Слезы катились, но плакать я не посмела. А потом она вздрогнула и как очнулась. Мы отпрянули, и тогда она посмотрела прямо между нами. Она видела там кого-то, кого мы не видели. С таким ужасом посмотрела. Потом на нас и снова туда. Потом у меня волосы зашевелились, а Лида как оцепенела, когда Валя прошепелявила, смотря туда:
- Пришла? Быстрее давай. Страшно.
Пара секунд прошла, и глаза ее закатились. Она стала шумно дышать. Нас обдало холодом, как кто-то мимо прошел к ней. Не знаю почему, но я жалобно так попросила:
- Валенька, пожалуйста.
Она распахнула глаза и зло так на меня посмотрела, а Лида схватила меня за руку, и говорит:
- Тихо, Юль, дай ей уйти спокойно.
А потом ей тихо так:
- Иди, Валюша. Отпускаем.
И тогда она ушла. Последним вздохом отмучилась.
Позже мы плакали с Лидой, обнявшись. Такой ужас не дай Бог никому пережить. Не знаю, чем она заслужила себе такую смерть. Может, грех какой был на ней, не знаю. Она не очень любила детей, работала в доме малютки, куда отдавали деток с отклонениями. Терпимой и доброй ее было назвать сложно... Только все равно любила я ее очень и жалела.
Долго мы после с Лидой обсуждали, кого она увидела там. Кто за ней пришел такой страшный. Кого она просила быстрее ее забрать, я, надеюсь, никогда не узнаю. Ее похороны на данный момент были последними. В детстве столько я насмотрелась, что выработала стойкий цинизм по отношению к смерти. И отношусь к ней философски - все там будем. Я более не посещала кладбище, и с ее смерти ни разу на их могилах не была.
Теперь их там семеро. Инна забрала к себе пятерых из семьи. С периодичностью около двух лет. И позже туда добавили прах моего брата. Сына дяди Николая. Он умер не так давно, года три назад. Мать его кремировала и отвезла урну к отцу. Раскопала могилу и положила ее в землю. Чудная женщина.
Возможно, это неправильно, что я их не навещаю. Но в данный момент я еще не готова быть там и смотреть на некогда любимые лица на надгробных камнях. Может быть, позже. Со дня смерти мне снилась только Валя. Периодически она появляется в моих снах, ничего не просит, чаще спрашивает, как мои дела. Сны с ней всегда связаны с войной и разрухой. Пару раз снилась мне мама. Во время сильной моей тоски по ней. Снилась та наша квартира, будто открываю дверь, а она на пороге:
- Пришла, - говорит, - тебя повидать.
Один раз, когда она ушла, я хотела за ней пойти, а она строго так посмотрела на меня и говорит:
- Даже не думай об этом! Когда надо будет, сама приду и пойдем вместе! А сейчас не смей ходить за мной.
Один раз снилась бабушка в красивом саду. Говорила:
- Вот. Обещала тебе показать красивый сад и не успела. Сейчас гляди.
Был у нас с ней как-то разговор, когда она меня успокаивала, рассказывала про сад с вишнями. Больше она мне не снилась. Дед и Инна никогда во снах не приходили. А, может, и приходили, но я не помню.
У тетки Лиды, тьфу-тьфу, все хорошо. Скрипит потихоньку, хотя она бывала на похоронах еще не один раз... Много кто из родни ушел.
И, как я и написала в начале, события эти наложили на меня отпечаток, но об этом в другой раз.
И, пожалуйста, не печальтесь обо мне и не соболезнуйте. Это было написано не для жалости. А как данность. Было, никуда не деться. Я уверена, каждый в жизни хватанул разного. На кого-то жизнь легким перышком, а на кого-то камнем могильным. Я с этим справилась, как могла. Девушка я сильная, жесткая. Стальной характер. Не спилась, не опустилась. Стойко все снесла. И, в общем-то, сейчас все хорошо. Тяжело только возвращаться воспоминаниями, где была большая семья и уютный дом... А сейчас нет никого, но я уже привыкла и смирилась.
Все у нас будет хорошо. Главное, не сдавайтесь и духом не падайте. Конечно, легче уйти в депрессию, уныние и бездну жалости к себе. Но ни к чему хорошему это не приведет. Чтобы у вас в жизни не происходило - сквозь боль и страх сжимайте зубы, кулаки и идите вперед, не оглядывайтесь. Шаг за шагом не позволяйте горю вас топить. Цепляйтесь за жизнь, за мелочи, но никогда не живите своим горем. Всем добра и удачи.
Новость отредактировал Lynx - 13-01-2017, 15:35
Причина: Стилистика автора сохранена
Ключевые слова: Смерть похороны поминки странное мама крестная бабушка дедушка авторская история