Стук
Служил 95-97 в Калужской области. При части был музей, и каждый год организовывалась «Вахта памяти» — перед Днем Победы 2-3 недели офицеры и солдаты ездили на места боев, поднимали останки и перезахоранивали. Опознанных — в отдельных именных могилах на мемориале рядом с частью, неопознанных — в братских могилах на мемориале в поселке.И был случай, после которого я, если не поверил в бога, то перестал отрицать существование сверхъестественных сил.
На вторую неделю поисков мы, солдаты, уже были предоставлены сами себе: приезжали на место, разбирали инвентарь, расходились по секторам и копали. Мы ходили группой из трех человек, как-то наткнулись в лесу на могилу: песчаный холм правильной формы, на нем стоит крест из веток и лежит советская каска.
Стали думать, что делать. Один сразу заявил: «Я могилы не копаю». Я был восемнадцатилетним циником без каких-либо суеверий и стереотипов, рассуждал так: могила в лесу будет рано или поздно забыта и заброшена, а в поселке бойцов хоронят на мемориале, за которым всегда будет уход. В общем, решил копать для переноса останков.
Отступление: мы были именно «белые копатели», знали, где находились немецкие позиции, но на них не ходили (вроде даже у нас с немцами какое-то соглашение на этот счет), копали только своих и именно с целью опознания и перезахоронения. «Хабара» было мало — на тот момент с войны прошло уже больше 50 лет, бои в том районе шли в 1943-м (Курская битва) — много патронов россыпью, минометные «ананасы», оружия не находили, похоже, его собрали после боя. От бойцов остались скелеты и части обуви — резиновая подошва и отдельно куски голенища, нитки, скреплявшие их вместе, одежда, волосы — тоже сгнили. Я это к чему: советская каска на могиле была неким триггером, что это именно наше дело, ведь именно для перезахоронения наших бойцов мы здесь и находимся.
В общем, я начал копать. Рядом с раскопом расстилается плащ-палатка, на лопате просеивается, прощупывается земля, пустой грунт скидывается в одну сторону, находки — в другую, на плащ-палатку. И вот выкапываю я фрагменты трех тел — очень часто скелеты находили не полностью, ориентировались по крупным костям: череп, таз, лопатки, кости рук и ног, мелкие кости, позвонки и ребра не считали. Ну и в процессе раскопки я визуально определяю, что у меня при трех черепах какой-то некомплект по остальным костям, но это абсолютно нормально, целые скелеты встречались в +/- двух случаях из трех.
Кости лежали компактно, я от этого места обкопал еще на 1–2 штыка во все стороны, яма получилась куба два — пусто, вроде пора вылезать. Выбрасываю лопату, опираюсь на край ямы и тут слышу: из стены могилы стук (глухой звук, как будто кто-то бьет кулаком в песок), причем несколько ритмичных ударов — явно не послышалось. Беру лопату и втыкаю в то место, пару копков — и показались еще кости, выкапываю еще конечность. Выкидываю по всему периметру могилы еще где-то с куб земли (точнее — песка, поэтому не удивляйтесь цифрам, копать было легко) — пусто. Сажусь на дно ямы, прислушиваюсь. Потом вслух сам собой начинаю рассуждать, что, наверное, всё и пора вылазить, опять сижу прислушиваюсь — тишина, вот тогда я с чистой совестью вылез из ямы, собрал находки и пошел в лагерь.
К слову, за ту вахту наш отряд поднял 130+ человек, из них опознали только троих, один из них — мой. Если меня спросят, что ты сделал хорошего в жизни, я скажу среди прочего «вернул солдата с войны», может, на том свете и зачтётся.
Мемориал в Ульяново, где мы хоронили неопознанных бойцов.
Автор - Stas1295
Источник
Ключевые слова: Военная археология белые копатели перезахоронения стук