Кто или что
Мой дядя с семьей жил в одном городке на Урале. Мы с мамой каждое лето приезжали их навестить. Таежные окрестности этого маленького шахтерского городка казались мне после нашей лесостепи чем-то очень интересным и притягательным. За окном вагона, когда наш поезд медленно пробирался по неровному уральскому рельефу (не то, что в тех краях, где жил я. Помню, как ночью где-то между Кураганом и Свердловском поезд всегда разгонялся так, что вагон угрожающе болтало из стороны в сторону, и мне приходилось держаться за все что можно, чтобы только не слететь с верхней полки), плыли пологие, поросшие елью холмы, внизу гулко шумели быстрые речки, а вблизи станций, среди леса, мрачно возвышались черные терриконы с растущими на их склонах молодыми деревцами. Закопченные вокзальчики в стиле неоклассицизма, ползущие нам навстречу составы с углем, пожилые поселки с их "сталинскими" двухэтажками, черными послевоенными бараками и частными деревянными домиками... Как бы мне сейчас хотелось еще раз проехать по этому маршруту...Но извините, автор отвлекся. Ведь он (то есть я) хотел рассказать вам об одном случае, который нас всех тогда очень напугал.
У друзей дяди была дача в поселке на берегу водохранилища. Там в теплое время года очень любила собираться их компания - поплавать на моторной лодке, пособирать грибы, в изобилии произраставшие в окрестной тайге, как и лесная вишня, малина и черная смородина; пожарить шашлыки на костре и просто - полюбоваться местной природой. Поросшие хвойным лесом холмы со всех сторон окружали широкое и, говорили, очень глубокое водохранилище. Кое-где склоны холмов плавно спускались к воде, а в некоторых местах образовывали мощные скалистые выступы. Водохранилище появилось после ввода в эксплуатацию местной ГЭС, которую построили еще в 1942 году советские немцы, депортированные с началом войны на Урал.
Я хорошо помню этот поселок дачников, охотников и рыбаков, помню и окрестные красоты. Было в них что-то такое, что вызывало приятное и одновременно тревожное чувство. Если пробраться сквозь дремучий лес к вершине одного из холмов, то в ясную погоду можно было увидеть синеющие вдали вершины Главного Уральского хребта. А в пасмурную погоду на склонах висели, будто зацепившись за вершины елей, большие клочья тумана.
В один из вечеров, когда все шашлыки были съедены, обо всем было рассказано и все песни - спеты, взрослые пошли спать в дачный дом. Это было грубое бревенчатое строение, которое внутри представляло собой одно большое помещение с кирпичной печью посередине, называемой хозяевами шведской. Вокруг печи на полу были разостланы матрасы. У костра же тогда осталось трое самых стойких мужчин, недообсуждавших друг с другом преимущества и недостатки разных автомобилей и еще многое другое, о чем их женам, возможно, знать было необязательно.
Мы с моим двоюродным братом и двумя девочками, Леной и Олей, попросили разрешения еще немного побыть на улице, а дяденьки у костра пообещали родителям, что присмотрят за нами. Через две минуты они про нас забыли, а мы, пребывая в романтическом настроении (ночь, юность и, чего греха таить, немного выпитого втайне от взрослых алкоголя), решили спуститься к воде, на освещенную одиноким фонарем лодочную пристань, и побыть там немного вчетвером. Мы зашли в небольшой железный ангар, где рыбаки смолили лодки, и, прижавшись друг к другу (Лена ко мне, а Оля - к брату), сидели и курили заранее купленные в городе сигареты. Немного дрожа от ночной прохлады и волнения, мы тихо беседовали, обмениваясь друг с другом соображениями о жизни и любви.
Фонарь освещал небольшой участок воды, на которой тихо раскачивались привязанные к пристани лодки. Слышались обрывки разговора мужчин, оставшихся вверху у костра. Водохранилище было скрыто во тьме. Холмов на той стороне давно уже не было видно. Иногда из темноты доносился плеск большой рыбы.
И вдруг этот мирный звуковой фон нарушился громким ревом. Его источник был где-то справа, судя по всему, довольно далеко в тайге. Но тем страшнее это было - ведь ни один зверь не смог бы взреветь так громко. Как будто кто-то установил в лесу, в нескольких сотнях метров от нас, усилитель и несколько мощных колонок и включил на полную громкость звук. Ужаса произошедшему придало и то, что от рева по округе разнеслось сильное эхо.
Мы вчетвером мигом оказались возле дома, где у догорающего костра стояли мужчины и в недоумении смотрели то на нас, то куда-то вдаль, в ту сторону, откуда донесся необычный звук. Видно было, что все они разом вспомнили об обещании за нами присмотреть и теперь взглядами нас пересчитывали.
- Так, будьте здесь, никуда не отходите... Да нет, какой там медведь...
Мы вместе ждали, что рев повторится или возникнет еще какой-нибудь шум. Однако нет - только в одном из дворов пару раз тихо гавкнула собака. Судя по всему, ни среди наших, спящих в доме, ни вообще среди соседей-дачников никто не проснулся.
Мужики подложили дров в костер. Быстро выяснилось, что в дом никому из нас идти не хотелось. Я помню, как, несмотря на свой страх, я обрадовался возможности еще посидеть у костра. Так и просидели мы до утра во дворе, доедая оставшееся мясо. Верхом удовольствия было то, что мы могли свободно курить вместе с дядьками, а те, выпивая иногда по рюмочке, и нам тоже наливали по чуть-чуть. Девчонки, правда, от спиртного отказались — зато курили с удовольствием.
Поселок этот, надо сказать, находился довольно далеко от населенных мест и больших дорог. Была там только дорога на ГЭС, от которой к поселку шла грунтовка. Дачники и рыбаки время от времени видели в окрестностях медведей. Но гораздо больше они опасались встреч с беглыми уголовниками - эти края еще со времен ГУЛАГа были известны своими лагерями.
Нет, не медведь это был, и не мычание лося. Так сказали нам мужчины, да мы и сами это поняли. Мы дружно условились, что утром никому ничего рассказывать не будем. У нас были запланированы еще две ночевки, и нам не хотелось, чтобы этот непонятный рев внес смятение в ряды отдыхающих. Чего доброго, начнутся срочные сборы домой.
О какой-либо опасности, которая могла нам всем угрожать, речи не велось — не знаю, почему. Кстати, один из сидевших у костра мужчин, дядя Вова, хороший друг моего дяди и отчим Лены, был охотником. Он рассказал нам в ту ночь много интересного из своей охотничьей жизни, а также из своей жизни бизнесмена. Например, о том, как они с друзьями перегоняли из Германии машины (этот бизнес был в девяностые годы довольно широко распространен), и перед границей с Белоруссией им пришлось уходить от польских бандитов. Было так интересно, что мы и забыли о страшном звуке и вспомнили о нем только перед тем, как пойти спать.
Назавтра, несмотря на острый недосып и тяжесть в голове, я проснулся в прекрасном настроении. Ведь нам всей компанией предстояло провести здесь еще два дня! А до конца каникул оставалось целых четыре недели! Про рев мы так никому в те дни и не рассказали.
Потом я не раз вспоминал о той ночи. Один раз даже слышал этот рев о сне, но сон совсем не был кошмарным. Наоборот - как только я проснулся, у меня сразу началась ностальгия по тому замечательному месту и по той ночи, когда мы так хорошо общались и отдыхали вместе. Я думал: эх, где же вы теперь, Лена, Оля?..
Но бывает, что, восстанавливая в памяти этот страшный и странный звук, прорезавший тогда ночную тишину, я действительно сильно пугаюсь. Сильнее, чем в момент, когда его услышал. Я думаю о том, что это, в принципе, страшно - услышать такое в глухой тайге, в отдаленном от города маленьком поселке. А дорога из поселка вела такая, что на машине особенно и не разгонишься - в случае, если, например, пришлось бы спасаться бегством от какого-нибудь гигантского монстра.
И главное - кто? Кто или что это было? И есть ли оно сейчас - в тех краях или где-то еще?
Новость отредактировал Qusto - 21-04-2021, 07:01
Причина: Добавил тег.
Ключевые слова: Лес ночь звук авторская история популярное