Колдунов не бывает 2
Время действия – тот год, когда приключился в стране «дефолт». Прошу прощения у читателей за непонятное иностранное слово. Но уж больно оно загадочно и как нельзя лучше соответствует сути этого рассказа.Место действия – точно не укажу. Хотя внимательный и пытливый читатель, конечно, сможет кое о чем и сам догадаться. А уж совсем себе проницательный, так и вовсе догадается наверняка и будет горд своим умением вывести автора на чистую воду.
А вот сам автор – на чистую воду выводиться не желает. В этой истории вообще воды достаточно. Она – вокруг этой истории и места ее действия.
Итак, вода. В смысле, очень большая река легла на пути к этому событию. Реки вообще нередко куда-нибудь нас ведут. Или – откуда-нибудь уводят. У меня в жизни многое связано с реками. Хоть и сухопутный я человек.
В тот год ко мне приехал один знакомый. Приятелем я бы его не назвал. Особенно, с учетом дальнейших событий. Назову его партнером по бизнесу. И, для удобства повествования, дам ему имя – например, Гриша.
Приехал, в общем. Скажем, с целью хорошо отдохнуть. Выпить, там, водки. Покушать рыбки. И вообще, произвести ревизию нервной системы вверенного ему временно организма. Поскольку нервная система поиздержалась в боях за нелегкий коммерческий куш. У них в столицах, известное дело, без боев за такой куш – нельзя. Никак не получается, без боев.
Вот человек и устал. А проще говоря, был у него и другой интерес. Например, понюхать, как бы ему пристегнуть к своему бизнесу некоторую часть нашего, исконно сибирского. Это, когда прут из Сибири лес, металл и другие некоторые удовольствия.
И уже пора бы, пожалуй, иному читателю здесь возмутиться. И сказать: «Коба, не перегибай палку!» В том плане, что, очевидно, пора бы и к делу. И вообще, сам человека пригласил, да сам его теперь и лажаешь. Представляешь, то есть, в невыгодном для читателя свете. Расхитителем, пронырой, пролазой, корыстолюбивым чуваком и даже, быть может, пьяницей. А сам – в белом.
Нет, товарищи! Истинная правда в письме. Но по-другому я ее подать не могу. Не получается она здесь по-другому. А почему, видно будет потом. Любая история, если в ней истинная правда, желает быть рассказана только так, как ей самой того пожелается. Поэтому, я здесь ни при чем, а только записываю голос своей памяти.
Ага, значит, приехал. Человек, кстати сказать, не бедный, если кто до сих пор еще не догадался. Небедный, неглупый, непростой. Стреляный воробей. На мякине не проведешь. К тому же, толстый и добрый. Толстые ведь не бывают злыми, это каждому известно. А Гришу только увидишь, каждый начинает улыбаться. Потому что этому «каждому» сразу ясно, какой перед ним хороший, хоть и непростой, человек.
Есть такие люди, о которых говорят «душа общества». Вот это, как раз, про Гришу. Он – и песню спеть, и стишок рассказать. И бутылку водки, если нужно, из горлышка. И знает подход к любому, кто попался на его пути. Пусть, даже и совсем случайно, попался. Потому что, как непростой человек, Гриша знает, что случайностей – на самом-то деле и не бывает. Но вот как раз каждая из этих случайностей – результат совсем иной закономерности. Просто, эту закономерность не всякий может ухватить. А вот Гриша – запросто. Его этому долго учили. А он оказался толковым учеником.
Видите, линия рассказа начинает выправляться. Не одна, стало быть, черная краска припасена у автора для портрета основного из главных героев этой лесной были.
На третий день визита запланировано было отъехать. В самые непроходимые дебри. Туда, практически, где не ступала нога губительной цивилизации. И там, где она почему-то еще не ступала, отпраздновать Гришин день рождения.
Но это ведь только легко сказать, мол, «где не ступала…» А она, даже и в Сибири, много где, наступила. Местами, так, что после нее уже и не хочется.
Однако есть еще заповедные уголки. Вот, как раз в один из таких, мы и отправились.
А народу было, прямо сказать, немало. Потому что – кто же откажется, если приехал Гриша. Это, как минимум, означает, что поездка будет интересной.
Конечно, некоторые трудности по перемещению бригады в пятнадцать человек на двести километров в тайгу – всегда имеются. Но мы, слава Богу, в России. Здесь, если не деньги, то трудовой энтузиазм и нужные связи всегда приведут к расчетному результату. А у нас все эти компоненты – имелись в наличии и даже через край.
И вот – стартовали! Ранним июльским утречком, по великой сибирской реке. На быстроходном судне марки «Восход». Под две гитары и хор здоровых глоток, выводивший в салоне: «Навстречу утренней заре… по Ангаре…» А потом, конечно, «Там где речка, речка Бирюса…» Потому что до Ангары, если по честному, плыть и нужно было бы в сторону этой самой утренней зари. А мы – как раз пробороздили подводным крылом траверз сказочной Бирюсы и встали форштевнем в сторону Саянского хребта.
А Саянский хребет, братцы, это, между нами говоря, самый древний горный кряж мира. Не знали? Вот, знайте! Эти горы – в три раза старше Тибета. Представляете себе, какие мамонты здесь тогда бегали? Особенно, если учесть, что мамонты тоже появились на Земле миллионов на сто лет попозже…
Ага, это лирическое отступление. Оно обязано быть в тексте, если ты пишешь историю из жизни. Потому что жизнь – не обязательно борьба. Она, другой раз, может дать и краткую передышку.
Ходу нам было часа три. Енисей – быстрая река. Если идешь против течения, да еще на такой бандуре, ощущение – летишь. И берегов, местами, почти не видно. Правда, это как раз узкие места реки. А говорить о ширине Енисея ниже, к Северу, вовсе не будем. Потому что могут испугаться ревнивые почитатели Волги.
Наконец, у цели! Здесь – один из хитрых заливов. Кто тут хозяин, не скажу. В смысле, этот залив издавна «приписан» к одному могучему ведомству. Но какому именно – увольте. Я человек, как вы понимаете, сугубо мирный. Так и зачем бы мне, скажите, лишние иголки под ногтями?
Высадились на территории. Как человек сугубо мирный, нередко использую военные термины – издержки гуманитарного воспитания.
Было у нас с собой, как помню, на пятнадцать человек – пятнадцать ящиков водки. Чтобы, для ровного счета. Как раз на три дня. В крайнем случае, на четыре. Ну, еще пузырек хорошей самогонки, литров на сорок. Но это уже, как неприкосновенный запас. Чтобы душе было спокойно. «Восход»-то ведь – транзитный. Придет за нами через неделю. Чтобы, значит, сначала немного выпить. А потом – немного половить рыбу. И даже, грешным делом, если время останется и нога подойдет, сходить на охоту куда-нибудь поблизости.
А поблизости тут – это метров двести. Потому что вплотную к заливу, вдоль обрывистых склонов стоит вековая тайга. Такая, что между деревьев местами не пропихнешься. А местами, и вовсе не пройдешь – бурелом и чащоба, что ни в сказке сказать, ни танком проползти.
Тайгу видели? Вот как раз такая, только еще страшнее.
Кстати, пока плыли, в двух местах медведи выходили на бережок. Гриша и его друзья (он, я раньше не сказал, с собой еще двоих приволок) – схватились спешно за фотоаппараты. Но им пояснили, что лучше – не нужно. Далеко. И с движения снимок выйдет смазанный. А вот как дойдем до места, там как раз фотосессию можно будет повторить. С трех метров, в разных ракурсах, цветочек в зубах - кишки на проводах...
Это мы, конечно, чтобы маленько попугать московских. Хотя, как знать, в этих местах и не такие встречи случаются…
Первый день прошел безалаберно. Сначала, обустраивались. А такая банда, пятнадцать человек, подогретых водкой и на эмоциях, нескоро устроится на новом месте. Хотя, бытовая сторона организована была качественно. Пусть и тайга, а электричество – имелось – от упрятанного в землянке генератора. Два дома. Один – для гостей, вполне комфортно мог принять человек до двадцати. Во втором, сторожке, обитал местный смотритель заповедных угодий – мелкий мужичонка непонятного возраста с ускользающим колким взглядом. И с ним – три кошки.
А вот собак, как ни странно, ни одной. Но нас это тогда не удивило. Ну, нет собак, и ладно. Может, он сам, без собак, грамотный по этим делам.
Еще была столовая. Эдакий застекленный даже местами сарайчик, где можно пересидеть непогоду, кушая и выпивая в меру. Потому что, если не в меру, недолго и вовсе эту шаткую конструкцию набок своротить.
А еще был большой стол, вкопанный на косогоре над самым заливом. И при столе – длинные лавки. Как раз на всю нашу компанию, и даже вполне себе вольготно.
Вот здесь мы и обосновались к вечеру. Стол завалили так, что скрипело. Мясо – какое хочешь. И лосятина, и кабанятина. И – шашлык из баранины. И – шашлык из осетра. И – уха стерляжья тройная. И – малосол харюзятины. И – огурчики-помидорчики. И – ягодки-грибочки. И – черт тебе чего, и сбоку – бантик. И, главное, чугунок картошки.
Я картошку люблю. Сам ее варил. А остальное, что попроще, кашеварил Гриша. Он, кстати сказать, еще и в поварских делах не дурак был оторваться. Ну, сто тридцать кило живого весу, куда тут далеко от кухни отползешь.
Вот, покушали, значит. Знатно, нужно сказать, покушали. И подняли за Гришу большую заздравную стопку. Чтобы ему, нашему Грише, жилось на Земле удобно и без левых хлопот. Чтобы хорошо ему жилось, пока не грянет последний час, но чтоб и тогда - еще лучше. Чтобы, значит, в любви, при деньгах и нос, понятно, в табачной крошке. Много, в общем, наговорили. И выпили под это дело, да под царскую закуску, и двойную, и тройную норму.
А – чего? Тайга – мать родна – шумит, за шиворот, почитай, веткой цепляет. Река – великое дело воды – плеснет хвостом хариуса-богатыря, сверкнет зеркалом звездного неба. Костер – подымливает, постреливает березовым жарким поленцем. Гнус, мать его нехорошо, висит, гадина такая, в дозоре, напоминает, что не все коту масленица - радуйся, что жив. Гитара – бьет разомлевший нерв в самую его чувствительную сердцевину. Словом, несказанная благодать и растворение в природе. Так, думаешь, век бы просидел, кабы утром не тарелки мыть…
Часам к двум, однако, некоторые стали расползаться. Не все же у нас богатыри, чтоб литром водки заедать ложку ухи. Кто и с трех ложек - до положения риз. Остались, в общем, самые стойкие.
А это я, Гриша, Вовик, да еще Слава.
Это мои старые друзья, Вовик и Слава. Такие же, как я, сугубо гражданские лица. Мы там и познакомились, на некоторых гражданских делах. А вот Гриша – тот как раз вояка добрый. Начнет рассказывать, только держись. О войне, например. Ну, просто, другой раз, впору ему только за это - генеральский эполет. Эпохально, одним словом.
Тут уж ничего не поделать. Если человек умеет так беззаветно врать – это талант. А талант в землю не зарыть.
Но здесь – слушатели как раз благодарные уже расползлись. А нам троим – Грише врать не особенно интересно.
Поэтому, сидим, говорим о бизнесе. Ну, чего там себе Гриша надумал, обсуждаем.
Только смотрю, начинается вокруг немного нехорошо становиться.
А я, в принципе, всегда замечаю, когда немного нехорошо становится в окружающем пейзаже. Это у меня, скажем так, дурная привычка. Частично, может, даже от каких-то доисторических времен. А что, вполне возможное дело. Тут ничего особенного, если разобраться. Предки наши, говорят, пока некультурные были, тоже определяли зверя по запаху. И даже – по взгляду.
Ну, это, ежели – зверя. Зверь, если по большому счету, тоже вполне себе человек. Имеет, короче говоря, душу. И некоторые соображения тоже имеет. Например, если хочет кушать, имеет соображение подкрепиться. А из этого, строит свои поступки. Но мы к такому давно привыкли. Мы и сами такие, кабы не высокая культура, жрали бы всех подряд. В общем, обычное дело.
Но вот здесь, замечаю, что-то не совсем обычное происходит.
Мы, как лица сугубо гражданские, с подобными вещами раньше тоже встречались. Нужно тебе, например, кого-то где-то найти. Ну, идешь, где искать разумнее. А там, вдруг, по не совсем объяснимым причинам – понимаешь, что дальше идти не следует. Сворачиваешь. Потом выясняется – верно поступил. Но это – так себе, цветочки. А бывает, что без всякого телефона тебе прямо в голове скажут, чего делать нужно, а что – ну никак нежелательно. Вот и думай, прислушаться, или все-таки не стоит. Так и сидишь другой раз, думаешь – кем лучше быть, живым шизофреником или вовсе неживым трупом мертвого человека? Но и это еще – не ягодки.
А вот ягодки – как раз начались в этом месте моего рассказа. Потому что чувствую я, сидя под шатром звездного неба возле великой реки, что жизнь моя – спичка в чужих руках. И сгореть может сейчас, в одну минуту. Потому что вокруг – уже не тайга. А вокруг – встает несметная великая сила, и пересилить ее – нельзя. Нет у человека таких сил, что способны противостоять такому. Будто вздымается из леса огромная волна и встает над твоей головой, закрывая небо. А как упадет на тебя – не останется и холмика под безымянным крестом. А отчего такое - не могу знать. Только показалось, что в гигантскую чашу лесного покоя будто бы упала капля раздора и - вот-вот через край...
А мы ли тому виной - не понять. Да и причем здесь мы? Прежние дела, пусть и жили не всегда верно, против Бога не шли. Вон, говорят, кто и в десяти смертных грехах, а счет будет только потом. Но и на праведников, за которыми вдруг прислали оказию, мы тоже никак экзамена не сдадим. И вообще, праведников забирают с креста. А тут - голимый грех чревоугодия и алкогольный синдром.
А краем глаза вижу – не один я наблюдаю такие казусы мироздания. Смотрю, без команды Вовик и Слава начали подтягивать к себе стволы. У нас с собой было – не на прогулку ехали, в тайгу. И вообще, по старой гражданской привычке, имеем оружие под рукой. И если рука к стволу потянулась, она сама знает, чего делать, мешать ей не нужно.
И вдруг, чувствую, Гриша хватает меня за рукав. А я на Гришу, как началась эта катавасия, ни разу не взглянул. Зачем мне Гриша, когда тут реальная кухня загорелась?
Оглядываюсь и наблюдаю дикую картину. Вместо Гриши – не совсем себе человек. Ну, внешне, вроде и он. Только глаза из орбит вышли, волосы стоят метлой во все стороны, щеки – будто ветер волной раздул. Из носа и ушей – струйками течет черное. И, слышу, шепчет это не местное существо, давясь и задыхаясь: «Только не стреляй! Не стреляйте, иначе – всё…»
И вот как я это услышал, понял, за кем здесь пришли. Только не понял, отчего такой аншлаг, и по какому поводу такие торжественные проводы. Это что за заслуги у нашего приятеля приключились, что сам Дедушка Таежный Дух решил колыхнуть зеленую колыбель седых веков? Проще говоря - что за монстра мы здесь сегодня имеем?
Ну, стрелять не стали. Уж не помню, почему удержались тогда. Видимо, каждый из нас без слов понял, о чем подумали остальные.
А Гриша – уполз куда-то под дом, да мы и не видели. Черт его знает, куда пьяному вурдалаку в тайге дорога.
В общем, отдых немного разладился. Но мы никому ничего не сказали, ясное дело. Поэтому, остальная компания все так же радовалась красотам природы и вкушала ее плоды. На рыбалку ходили. А на охоту мы им не дали. Сказали, что патроны случайно дома остались. Нас поругали для порядка, но смирились. Пытались, правда, у местного сторожа патронов одолжить вместе с берданкой. Но он не дал, отговорился, мол, у самого – мало.
А Гриша сказался больным и так больше до отъезда из дома не вылезал. Его, конечно, жалели – вот и отметил день рождения, бедолага! Но в целом – никто особенно не огорчился – всякое в жизни бывает, перебрал человек, не рассчитал здоровые силы организма. Главное, - решили в итоге, - чтоб деньги в кармане именинника не перевелись. А здоровье, так и быть, – купит.
Когда загрузились на «Восход» в обратный путь, я вышел покурить «отходную» к лееру. На бережку пасся сторож, провожал из уважения к высоким гостям.
Я вспомнил, и спросил: «А чего, дядя Вася, собак-то не держишь?..»
Он усмехнулся, кольнул меня взглядом из-под бровей, ответил: «Не живут, собаки-то… А кошке, ей все едино. Ей, если чо, за человека не отвечать…»
Автор: Коба.
Источник.
Новость отредактировал Estellan - 18-04-2020, 11:02
Ключевые слова: Тайга дух ощущение охота