Глаз
Человек смотрел на реку. Горная, с быстрым течением и мутной водой. Кто-то из поэтов назвал её бирюзовой. На взгляд человека, от бирюзы здесь была только молочно-серая поверхность, причудливо сплетающаяся в подводных течениях, да перечёркнутая белыми бурунами порогов.
Уходить не хотелось. В потоке чувствовалась некая мощь. А горы по берегам всей своей массой, казалось, даже замедляли ход времени. Становились мелочными и неважными все хлопоты и тревоги цивилизованного мира.
Несколькими днями ранее.
– Да нет же, Владлен Максимович, – горячился Человек, держа в руках кипу чертежей, – с такими недоделками нашу станцию Заказчик не примет. И правильно сделает – целее будем. Вы понимаете, что давление в сто атмосфер – это не детские игрушки?
Владлен Максимович – инженер-строитель с двадцатилетним стажем – равнодушно смотрел на решётчатую стойку вентиляционной трубы. Проект подходил к завершению, персонала категорически не хватало, поэтому многие относились к обязанностям с ленцой, а то и откровенной халтурой.
– Ну, пусть не принимает, раз такой принципиальный, – ответил специалист. – Как по мне: чем длиннее стройка, тем дольше оплата. Всё равно не уволят – работать и так некому. Потихоньку доделаем.
Взывать к совести, идейным целям и политическим идолам коммунистической эпохи было бесполезно – они остались в прошлом, вместе со страной, давшей имя специалисту: Владлен – расшифровывалось никак иначе, как Владимир Ленин. Но носитель столь громкого имени не придерживался идей всеобщего равенства и братства, предпочитая доктрину частной собственности и личного обогащения. При этом яростно придерживаясь логики некрасовского мужика: «Вы мне всё дайте, но за это ничего с меня не спрашивайте».
Это был далеко не первый проект в карьере Человека. Проекты были локальные, были международные. Люди тоже встречались разные: нервные, спокойные, агрессивные, уставшие. Доводилось сталкиваться и с откровенным саботажем. Но форменное равнодушие и наплевательское отношение к работе – это всегда выбивало из ритма. Человек вздохнул: тщательно продуманный и аккуратно разработанный график работ разбивался на глазах из-за лени и безответственности собственных же коллег.
Человек отпустил край ватмана, и он резво свернулся в трубку, пряча от глаз схему производства чистого азота.
«Всё равно не уволят…» – повторил Человек, и, вздохнув, принялся писать заявление: несколько лет он не был в отпуске, и его безумно тянуло на Алтай.
Катунь
Словно всплеск воды над омутом: «Тунь»! Река Алтая, воспетая поэтами, окутанная легендами. Говорят, что в некоторых местах глубина её русла достигает шестидесяти метров, а поток воды столь силён, что до сих пор ворочает и перекатывает валуны на дне Катуни. Было ли это так на самом деле, или приукрасили шустрые экскурсоводы – было не важно: всё равно проверить эти утверждения не было никакой возможности. Вырвавшись из душного города, забросив круговерть дел, Человек просто сидел на берегу на поваленном дереве, и наслаждался близостью к природе. От реки веяло прохладой, шуршание и всплески волн отгоняли прочь мысли, а горы, возвышавшиеся по обеим сторонам реки, скрадывали не только километры расстояний, но и само время. Совсем рядом громко загудел шмель. Потом ещё раз. Человек достал из кармана «умный телефон» – звонил руководитель проекта – гудение шло от аппарата. «Я – в отпуске», – сказал человек смартфону, глядя на смешную аватарку начальника. Аватарка сменилась красными буквами: «Один пропущенный звонок». «Ну, и ладно», - подумал Человек: «вечером сам перезвоню».
Солнце склонилось к горам, прохлада усиливалась. Недалеко от поваленного дерева, волны выплюнули на берег пластиковую бутылку. «Даже здесь люди отметились», – укоризненно подумал Человек. Увы, но бутылка была не единственная. Чуть поодаль в траве валялось ещё несколько её сотоварок. В стороне, в чёрной проплешине кострища, поблёскивали коричневые бока пивных стеклянных емкостей. На песке в беспорядке раскиданы пластиковые мешки из сетевого гипермаркета и порванный надувной матрас. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, Человек сложил в одну кучу раскиданные пластиковые бутылки. Потом к ним же принёс и сложил стеклянную тару. Куча мусора оказалась приличной. «Не оставлять же всё такой пирамидой», – подумал Человек и пошёл в направлении брошенных пакетов.
Недалеко от него отдыхала немолодая уже женщина с подростком. Женщина читала книгу, подросток же возился возле уреза воды и, казалось, совершенно не замечал происходящего. Время от времени он застывал. Словно к чему-то прислушиваясь, после чего ходил по пляжу, выискивая одному ему известные галтованные камешки. Найдя подходящие, он их приносил к своему местечку и складывал в небольшую кучку. Затем садился рядом и, достав маркеры, что-то начинал писать. «Не от мира сего», – подумал Человек: «наверное, парень – аутист? Может быть. Это, конечно, не приговор – он просто живёт в своём мире».
Провозившись с уборкой мусора, Человек и не заметил, как остался на берегу один. Один с несколькими объёмными пакетами, полными всякого пластикового мусора. Того самого, который некоторые туристы бросают на природе, потому что увозить с собой им не позволяет собственная религия. Ещё несколько «прогулок» и все пакеты спрятались в мусорном контейнере. Довольный проделанной работой и влекомый любопытством Человек подошёл к нескольким каменным творениям подростка. Парень явно не скучал на берегу: возле уреза воды возвышались несколько каменных пирамидок. На остальных плоских камешках цветными маркерами были нарисованы различные узоры, слова из готических букв, какие-то орнаменты. Если камень был побольше, то его бока покрывали какие-то пронумерованные списки. Наверное, стоило тут задержаться и присмотреться к надписям, но Человек испытывал странное чувство, словно подсматривал за кем-то. От этого было неловко и стыдно. Но идея с пирамидками ему понравилась.
– Как же я сам не догадался? – улыбался сам себе Человек, выбирая местечко поровнее не каменном мысе, выдававшемся далеко в русло реки. – А насчёт маркеров это он здорово придумал: и душу отвёл, и камни не испортил этими идиотскими «Вася И Муся тут были. Мухосранск. 99г». Маркеры, конечно, тоже краска, но первый же разлив реки отшлифует камешки до первоначального состояния.
Он наконец-то выбрал ровную площадку и, оглядевшись, принялся собирать плоские камни, чтобы построить свою собственную пирамиду. Эта детская забава его сильно увлекла: примеряя камни, подкрепляя пирамидку мелкими камешками, приходилось проверять конструкцию на прочность и устойчивость – хотелось, чтобы строение продержалось подольше. За работой неспешно текут и мысли о происходящем. Ситуация с людским мусором даже в такой дали от городов искренне огорчала. Человек был добрым, любил окружающий мир, жалел животных. Он их не очеловечивал, но всегда повторял: «Это ж наши братья меньшие. Цивилизации не понимают. Опасностей от неё не видят. Кто ж о них позаботится, если не сам человек»? Нет, он не был ярым сторонником «Зелёных». Прекрасно понимал, что от отходов полностью избавиться не удастся, но искренне хотел, чтобы люди перестали мусорить, хотя бы находясь на природе.
Очередной угловатый камешек, похожий на египетскую пирамидку, занял своё место, завершая строительство. Конструкция вышла высокой – почти метр – и тонкой, словно Останкинская телебашня. Строитель сиял от удовольствия, обходя объект своей гордости и размышляя, чего бы ещё улучшить? Тогда-то он и заметил Глаз. В полутора метрах от него лежал округлый камень, размером с человеческую голову. Камень пересекали несколько бороздок, образуя глаз, как его рисуют дети: овальная лодочка со зрачком. Чуть ниже бороздки складывались в рот: ясно угадывалась верхняя губа и сжатые зубы. Сходство было абсолютным. Бороздки не ограничивались только одной стороной камня, огибая его по краям и заходя на тыльную сторону. В том, что это было творение природы, а не рук человеческих – сомнений не возникало.
Каменный глаз лежал и безучастно смотрел и на строителя, и на его башню.
– Знатный сувенир от Алтая! – воскликнул Человек. – Да только куда ж я тебя унесу? Вон, ты какой большой. Сделаем-ка мы вот что…
Человек быстро освободил от камней площадку в форме круга, причём на одном краю круга оказалась уже построенная башенка. Из камешков поменьше была воздвигнута каменная изгородь. Получилось этакое галечное колесо. А в четырёх местах – по сторонам света – изгородь венчали каменные башни. Причём, каждая последующая была чуть ниже предыдущей. Финальным штрихом была укладка Каменного Глаза в центр круга. Таким образом, Глаз видел каждого, кто приходил на берег Катуни. И каждого, кто уходил с него.
– Вот бы посмотреть на лица эзотериков и археологов будущего, когда они обнаружат такое сооружение на берегу Катуни! – веселился Человек, – почти Стоунхендж по-Алтайски!
Пора было возвращаться в усадьбу.
Усадьба – гостевое подворье для ценителей уединённого отдыха – была небольшой, всего пять домиков, размещённых на небольшой территории. Среди недели отдыхающих было мало, и Человек выбрал самый дальний дом. Находясь в окружении кедров, одной стеной дом был обращён к холму. От соседнего же дома его отделяла круглая каменная веранда в стиле норвежских строений – из небольших необработанных камней и с крышей, покрытой густой травой. Со стороны дороги дом был незаметен, но и шум от проезжающих машин и групп туристов сюда не доносился.
К дому примыкала небольшая веранда, на деревянном помосте которой располагался стол и две деревянных скамейки. Именно веранде сегодня предстояло исполнить роль деревенской трапезной. Крупно порезанные свежие овощи, несколько ломтей деревенского хлеба да подогретый шашлык – немудрёная пища, которая давно уже перекочевала в разряд праздничной для жителей мегаполиса.
Небо из медного перекрасилось в насыщено-фиолетовое. Шашлык и овощи уступили место сливочному маслу и баночке мёда, купленной на местной пасеке. Прохладно. Человек застегнул флисовую кофту, поставил чайник на стол и погасил свет. Веранда озарилась сумеречным бело-голубым свечением, которое исходило от небольших гирлянд, подчёркивающих в темноте контуры строения. Наступала ночь. Хлопоты оставались во вчерашнем дне, чтобы проявиться в завтрашнем, а пока всем заправляло спокойствие. Обхватив ладонями кружку с горячим чаем, Человек слушал тишину и наслаждался спокойствием.
– Интересная особенность, – размышлял он вслух: – Вот, вроде бы, и страна одна, да и широта не очень изменилась, а природа уже разная. Например, Центральный округ: леса там тёмные, подлесок густой, а ночью – всё время кто-то живёт: птицы поют, животные какие-то шастают-вздыхают.
Человек задумался, вспоминая, как однажды ночью, возвращаясь из Шатуры, попал колесом в колдобину. Машину тогда тряхануло так, что висящие на зеркале солнцезащитные очки слетели со своего места. Обошлось. Даже диск колеса не погнулся. Наскоро осмотрев авто, застывшее на обочине, Человек заслушался ночными трелями неведомой пичуги. Никогда раньше такого не слышал. Если это был соловей, говорят, он поёт очень рано на рассвете, то понятен восторг людей от его песен.
На Алтае по ночам никто не пел. Где-то в небе плыла луна, подсвечивая кроны деревьев. Прямо перед домиком горизонт из кедров пересекал горб непонятно откуда взявшейся берёзы. «Ты смотри-ка», – удивился Человек: – «откуда среди хвойных взялась берёза? Да ещё вымахала выше всех. И ведь не задушили её». Крона берёзы раскачивалась на ветру из стороны в сторону, словно кто-то большой и косматый возвышался над лесом, переминаясь с ноги на ногу. «Вот, что значит, листья» – продолжались литься мысли: «и ветра-то нет – в лесу полный штиль, но, видимо, над деревьями воздух движется. Кедры и сосны – они в иголках, они тугие из-за смолы – не ощущают ветерка, а берёзе, с её листочками, вполне достаточно – вон, как качается».
Человек смотрел на многометровые деревья, вспоминал дневные пейзажи с монументальными горами и невозмутимой Катунью, который век несущей свои воды на север, к Карскому морю. Почему-то он не разделял рассуждения «Человек – царь природы».
– Какой же это царь, если загадил всё вокруг? Разве царь не должен заботиться о своём государстве? Впрочем, история помнит фразу монарха «После нас – хоть потоп». Вот только потомки этого монарха плохо кончили. Как бы не оказаться нам теми самыми потоками…
Берёза продолжала раскачиваться под невидимым ветром, сквозь листву иногда просвечивали звёзды.
«Это всё бред и пафос: ты ведь сам приехал сюда на машине с бензиновым мотором. А продукты сложил в пластиковые пакеты. В городе ты сам же с завидным постоянством выбрасываешь в контейнер мусор. Разве этим не вредишь природе?» - возникла в голове оппонентная мысль.
– Всё так, – продолжал размышлять Человек. – Здесь я становлюсь заложником системы. Обратно к лошадям мы не вернёмся. По крайней мере, по своей воле. С пластиком и мусором, который я привёз сюда, поступлю так, как всегда поступают туристы: «Что может гореть – должно сгореть». А дома… дома я с радостью бы сортировал собственный мусор, если бы его принимали раздельно и перерабатывали. А пока – остаюсь винтиком в системе. В такой вот неправильной системе.
«Ты сегодня собирал мусор вдоль реки. Зачем? Разве в этом для тебя является отдых»? – не унимался оппонент.
– Странно, конечно, – призадумался Человек, – но это оказалось частью отдыха. Когда я затолкал последние мусорные мешки в контейнер, словно самому стало легче дышать. Когда-нибудь люди это поймут и, надеюсь, начнут увозить мусор с собой. А сейчас нужен кто-то, кто приберёт эти «засранки» за Его Величеством Царём природы.
«Потратить собственные силы и время из короткого отдыха, чтобы опять работать? Что ты хочешь взамен? Сегодня ты сложил несколько каменных пирамид. Зачем? С какой целью»?
– Какие-то странные мысли крутятся в голове, – усмехнулся человек, глядя на звёзды. Две из них продолжали просвечивать сквозь крону дерева. Ветер раскачивал ветви, из-за чего свет звёзд периодически прерывался, создавая ощущения, словно звёзды подмаргивают. – Ещё эти звёзды. Можно подумать, что через них на меня смотрит что-то большое. Может, даже сама Вселенная. Надеюсь, это не начало шизофрении?
«Хочешь денег? Люди, которые приезжают сюда, всё время считают деньги. Они их тратят. Или – нет. Здоровье! Устав от зарабатывания – люди вспоминают про здоровье. У некоторых его совсем нет. У иных – полный запас, но они о нём не думают, считая, что это – навсегда».
– Интересно, а ведь и в самом деле: чего я хочу? – призадумался Человек.
Деньги… деньги его интересовали как средство для достижения каких-либо целей. Самой целью они никогда не были. Даже берясь за очередной проект, обещавший неплохие доходы, приоритетом был интерес в проекте или, например, желание обновить авто, или новая мебель. Для этого нужны были деньги, но для того, чтобы достичь цели.
Здоровье… год назад консилиум врачей подтвердил, что здоровья у него осталось немного. Его хватит на пару новых проектов где-нибудь в тундре. Или же – хватит подольше, если начать вести размеренную жизнь. Предварительный диагноз ледяной рукой сжал горло. Две недели неведения. «Пять стадий» о которых рассказывала Элизабет Кюблер-Росс. Вот только стадии «Принятия неизбежного» не было. Человек отказывался это принимать. Спустя две недели консилиум развеял мрачные предположения. Но что-то успело измениться в душе Человека. «Жизнь – это дни, которые остались», кажется, так сказал Габриэль Гарсиа Маркес. Это стало девизом для Человек. Он торопился жить.
– Видимо, так и сходят с ума, – улыбнулся Человек. – Моё сознание мне задаёт вопросы, а я ищу на них ответы в своём же сознании? Хорошо, кем бы ты ни был, но на твой вопрос я отвечу: мне много где пришлось побывать, много что удалось увидеть. Наверное, мои поездки, мой опыт могли бы принести пользу. Хорошо бы суметь написать книгу, где всё это рассказать. Успею ли? Почему-то, оказалось, жизнь – короткая штука. Не просить же у тебя бессмертие, в самом деле.
Человек принялся убирать со стола. В голове эхом прозвучало: «Странный ты. Уже взрослый, а до сих пор о всеобщем благе мечтаешь…». Две звезды мигнули, словно вздыхая и погасли.
…
Утро выдалось солнечным. Уже стало традицией завтракать на веранде. По традиции, на столе были свежезаваренный чай, бутерброды с сыром и баночка свежего алтайского мёда.
– Пап, оказывается, в Исландии и Норвегии пирамидки из камней называются «троллями». Если складывать такую пирамидку и загадать желание, то тролль непременно услышит и его исполнит. Ты вчера целую крепость для троллей выстроил. Желание-то загадал? Тебя тролли по-любому услышали!
Подросток рассмеялся звонким заливистым смехом.
– Откуда у нас тролли? – возразил отец. – Чай, не Норвегия. У нас нет троллей, у нас одни черти. С пальцами. Вот сегодня взойдём на «Чёртов палец» – там всё и увидим.
…в траве, незаметный для прохожих лежал каменный Глаз. Глаз видел каждого, кто приходил в этот дом. И каждого, кто уходил из него. Глаз был здесь всегда. Как горы, солнце, Катунь. Не было только берёзы – в здешних лесах она не росла. Но человек этого не заметил – увлекаемый сыном он поправлял рюкзак на спине и просто торопился жить.
Новость отредактировал Qusto - 21-10-2019, 16:10
Ключевые слова: Лес Алтай глаз необъяснимое авторская история