Пляски грешников. Часть 11
16
– Я больше не буду убивать, Тайлер.
– Тогда ты умрешь, – спокойно отвечал голос.
– Мне все равно.
– Ты разве не боишься? Думаешь, что сможешь справиться с собой? Этот мир тебя разочаровал? Пойми, у тебя еще есть шанс все наладить... послушай меня, Дилан! Разве ты не понимаешь, что еще не закончил?.. Не смей молчать, Дилан, не смей!
Это была ночь с четырнадцатого по пятнадцатое декабря. Самая длинная и ужасная ночь за тот год. Мне было плохо. Шумело в голове, словно там сверлили дрелью и долбили молотком по мозгам. Гулко стучало в висках. И тело покрывал липкий холодный пот. Закутавшись в пальто, я передвигался быстрыми шагами по тихим улицам. Шел снегопад. Кружившийся в воздухе и плавно ложившийся на землю снег сиял при свете уличных фонарей.
Я больше не мог себя контролировать. Постепенно оно завладевало мной, как нечто черное, разливающееся по венам. Сколько я уже держался? Два месяца? Или три? Каким-то образом я сумел подавлять в себе желание на столь долгий срок. И теперь оно давало о себе знать. Началась ужасающая, нестерпимая ломка. Адски ныли кости. Сердце билось так, словно рвалось наружу. Ощущение, как если тебя продержали несколько часов в холодильной камере, а потом резко бросили в кипящее масло. Это предсмертная агония.
Дальше идти я не мог и устало прислонился к стволу дерева, подобно раненному зверю, ищущему себе подходящее место для упокоения. Тяжело задышал. Я закрыл глаза, представляя в голове образ Аманды, какой помнил ее и любил. Приготовился прощаться с жизнью, а потом вдруг услышал... детский смех, строгий женский голос с долей упрека и одновременно нежной ласки. Так мать отчитывает в чем-то свое горячо любимое дитя, но не со злобы, а потому что заботится о нем и желает ему только добра.
Я распахнул глаза и увидел их, выходящих из дома. Забренчали ключи. Женщина закрывала дверь, а малыш (примерно четырех-пяти лет от роду) стоял рядом, задрав голову к небу, и смотрел, как падают снежинки. У него были большие голубые глаза. Каждую из снежинок он ловил крохотными ладошками, а когда какая-нибудь из них приземлялась ему на нос, он заливисто смеялся. Мама, конечно же, цыкала на него, чтобы он не шумел, но любопытное дитя, что с него взять...
Во мне проснулся монстр, вынашивающий кровожадный план. Дом требует жертвы. Жаждет новой крови. Оно проголодалось. Хватит ждать, пора действовать!
Я отстранился от дерева. Пригнулся, чтобы меня не было видно, и стремительно направился в их сторону. Сознание заволокло сумрачным серым туманом. Оно не давало мне решать. Настойчиво взывало к убийству. Тело словно не повиновалось мне, находясь под влиянием сверхъестественных и беспощадных сил. Меня охватил страх. Знакомое чувство беспомощности и неизбежности. Оно хочет убить их! Женщину и того маленького ребенка. Нет! Я должен как-то этому помешать. Должен спасти их. Скорее!
Я был совсем близок, слышал, как она копалась с замочной скважиной. Притаился во мраке за одним из сугробов, выжидая подходящий момент. Как хищник внимательно следил за своей жертвой, не способный предотвратить этот кошмар.
«Оставь их, Тайлер! Ради всего святого, это же ребенок! – мысленно противоборствовал я, однако не встречал ответного слова. Как будто Тайлер и не слышал вовсе. – Убей кого-нибудь другого, только не их! Я умоляю тебя! Господи, почему это происходит?! Почему это происходит со мной?! Ненавижу тебя! Ненавижу!..»
Я подобрал с земли булыжник довольно солидных размеров. Дрожали руки, когда я это делал, несколько раз ронял его и поднимал снова. Мышцы все напряглись.
Управившись с дверью, женщина подтянула сумочку выше к плечу, взяла за руку сына, и они пошли по дорожке прямо ко мне в лапы, где я прятался за снежным кустом.
«Нет! Нет! Нет!»
Малыш беззаботно пел какую-то песенку из детской телепередачи, шлепая ботиночками по снегу. Они даже ни о чем не подозревали. Мое сердце билось, как сумасшедшее. Рука, в которой лежал булыжник, дико тряслась. Еще немного, и я сделаю это. Пару секунд, и я проломлю ей голову, а затем и малышу.
Они достигли конца дорожки, наступило время выпрыгивать из засады, но в последний момент что-то остановило меня, парализовало. Они повернулись и пошли по тротуару, удаляясь в темноту.
Я с шумом выдохнул, весь взмокший от пота, словно бежал несколько километров без остановки. Никак не мог унять дрожь. Зажмурился и облегчено привалился к сугробу. Из глаз вдруг заструились счастливые слезы, хотя причин для радости, собственно, не было.
Снежинки мягко ложились на лицо и сразу же таяли, покрывая щеки и лоб мелкими каплями. Холодили горячую кожу. Я благодарил небеса за то, что так вышло и не переставал горько плакать. Это продолжалось недолго.
Я почувствовал справа от себя что-то живое. Кто-то прикоснулся к плечу, и я вздрогнул. Поднял на него взор.
Передо мной, наклонившись, стоял парень в куртке, зимней коричневой шапке и обвязанный шарфом. В уши были воткнуты наушники.
– С тобой все в порядке? – спросил он. – Не нужна помощь? Позвать кого-нибудь?
Я слабо кивнул и мгновенно с размаху отправил ему булыжник в область виска. Удар был столь чудовищным, что парень даже чуть отлетел в сторону, безвольно раскинув руки. Снег окропила кровь. Я отбросил камень в куст и понес тело к уже известному источнику. Туда, куда относил все остальные трупы. К дому номер тринадцать по улице Мрака.
– Он еще живой, – предупредил меня Тайлер у входа. – Тащи его наверх, у меня там есть топор.
Я привязал его к стулу в одной из комнат на втором этаже. Он очнулся, но все еще был дезориентирован. Возле уха образовался кровоподтек.
– Как тебя зовут? – спросил я дружелюбным голосом.
– Эрик, – вяло ответил он, щурясь от света лампочки, болтавшейся на оголенном проводе. – Что происходит? Где я?
Я взял в руки тяжелый топор, прислоненный к стене. Эрик обратил на это внимание.
– Зачем это? – Он нервно заерзал на стуле, затрясся. – Не надо. Что вы хотите?
Ответа не последовало, да он и не ждал, сосредоточенно следя глазами за каждым движением топора. – Подождите! Стойте! Умоляю вас, не надо! У меня ничего нет! Подождите! Подождите!
Тайлер закончил возиться с его ступнями и отошел. Шоу началось.
Я перебил Эрику обе голени. Он резко запрокинул голову назад и истошно заорал на весь дом, если не на всю улицу. Из его рта что-то выпало. По бороде обильно заструилась кровь и закапала на старые доски. На губах пузырилась кровавая пена.
– Боже ты мой! Да он откусил себе язык! – воскликнул Тайлер, завороженный этим явлением.
Он захлебывался кровью. Судорожно отплевывался и глотал ее, издавая булькающие звуки. На полу валялся скукоженный красный кусочек языка. Мне стало дурно, и я отвернулся.
– Ты чего, – раздраженно спросил Тайлер, – издеваешься, что ли? В такой ответственный момент!
– Сука! Он откусил собственный орган! – закричал я, не сдержав эмоциональный порыв. – Своими зубами! Ты это видел?! Эта красная хрень до сих пор лежит там?
– Конечно, лежит! Куда она денется? Ты что, совсем придурок? Давай уже...
– Подожди, подожди. Мне нужно расслабиться, иначе меня сейчас стошнит, – сказал я. И медленно, размеренно задышал, словно занимался медитацией. – Сейчас, сейчас, сейчас...
– Ты там ублажаешь себя, что ли? – сердито заговорил Тайлер, явно в нетерпении продолжения «банкета».
Он обратился к тому бедолаге:
– Мы подождем. Мы ведь подождем? Куда торопиться, правда? Дилан, твою мать! Давай уже заканчивать с этим!
Я перевел дух, глубоко вздохнул и повернулся. Лезвие противно заскрежетало по полу. Лицо парня побелело. Он перевел на меня взгляд, выражавший смертное отчаяние, и лихорадочно замотал головой. Теперь ему оставалось только мычать. Говорить он был не в состоянии, равно, как и бегать, из-за поломанных мной ног.
– Прости, мужик, – сказал я, искренне сочувствуя его горю.
А после замахнулся топором и с мощнейшим ударом обрушил ему на плечо, перерубая ключицу. Секундный вопль, исполненный невыразимых страданий, оглушил комнату.
Я отпрянул, чтобы не заляпаться. Он отключился. Его голова упала на грудь. С нижней губы повисла в воздухе густая кровавая слюна. Я поднял топор над головой, собираясь нанести последний штрих. В свете лампочки зловеще блеснуло лезвие, с которого широкой полосой медленно стекала багровая жидкость... Сталь взлетала и опускалась. В воздухе витали разные тошнотворные ароматы, как будто у смерти на балу. Запах кислятины, пота, сладковатой вони и приближающегося гниения вскружили мне голову. Повсюду была кровь. Картина не из приятных, которая уж точно не вызывала никаких восторженных чувств.
Представление окончилось. Топор вывалился из моих огрубевших пальцев, и я, охваченный этой свирепой энергией, вышел из комнаты. Трепетало сердце. Я горел убийством. Нужно было еще. Усеять дом тысячами тел. Но потом, когда я спустился вниз, то понял, что дальше не в состоянии сделать и шага, в измождении сел на полу в коридоре, прислонившись спиной к стенке. Руками, покрытыми грязью и кровавой коркой, закрыл лицо.
Лютая ненависть пропала и растворилась пелена серого тумана – сознание прояснилось. Каменная стена дала трещину, обнажая вину. В памяти всплывали ужасные кадры расправы над бедным юношей.
Зло исчезло до очередного сезона жатвы. Как скоро оно даст о себе знать? И как противиться тому, что не в силах остановить ни одно живое существо на Земле?
Словно незваный гость беззвучно оказался рядом Тайлер.
– Не знаю, что со мной происходит, – сказал я. – Во мне будто живет монстр. Глаза наливаются кровью и возникает такая сильная злость, что я боюсь, что не справлюсь с собой... сделаю нечто такое, чего не переживу. Оно будто управляет мной...
– Я человек, Дилан, – наконец признался Тайлер. – Ну, то есть, был им когда-то. Тоже, как и ты, был коварно обманут дьяволом. Теперь я навечно связан с этим домом. Я попал в ловушку, возврата из которой не предусматривается правилами.
– Мы же можем его уничтожить, – взволновано сказал я. – Вместе! Покончить с этим кошмаром! Мы могли бы спасти нас!
– Могли бы, – произнес он задумчиво с тоской и обреченностью. – Но я исчезну вместе с ним. И ты пойдешь за нами следом. Нас больше не станет. Не останется воспоминаний, ничего... – Тайлер вздохнул и начал вставать с пола. – Напрасно ты ищешь выход, Дилан, здесь ты его не найдешь. Мы с тобой в западне, - сказав это, он вручил мне в руки помятую фотокарточку, и удалился.
Фото было в пятнах от свежей крови. На нем была изображена женщина, обнимающая своего взрослого сына. Подле женщины, с другой стороны от молодого парня, стояла маленькая девчушка и прижималась к маминой ноге. Они улыбались. Фото открывало настоящую семейную идиллию, которую мне никогда не доводилось (и не доведется) видеть в своей дурной семье. Все были счастливы. Фотография излучала теплоту и умиление. Меня пробрал озноб, и дико затряслись руки. Но не из-за гнева, нет. Что-то перевернулось в груди. Тем молодым человеком, которого так крепко обнимала мать, был тот самый юноша Эрик. Тайлер выкрал эту фотокарточку из его кармана…
Новость отредактировал Lynx - 24-03-2017, 23:59
Ключевые слова: Жертвоприношение смерть сверхъестественное юноша топор кровь авторская история