Мой путь усеян розами
Никогда не забуду эту ужасную ночь…Холодный и, словно кожа покойника, бледный лунный свет заполнил всё пространство маленькой и изуродованной временем комнатушки. Тени, что отбрасывали вещи и мебель, начали медленно сливаться в одну бесформенную чёрную массу. Сгнившие тряпки, которые служили в этом ужасном месте шторами, пойманные сквозняком, вынуждены были пульсировать в такт сердцебиения нового, сбежавшего из мира теней, существа, которое начало приобретать очертания и рвать ту тонкую грань между кошмаром и реальностью…
Как только заострённые клыки и когти предательски блеснули в свете луны, существо встало на задние лапы и осторожно, прижимаясь всей своей тушей к стене, направилось к кровати жертвы.
С лёгкостью пройдя этот короткий путь, охотник приблизился к добыче. Ей был человек, чьи черты лица скрывала тьма. Но не лицо интересовало чудовище… Обнажив острый, как бритва мастера, коготь, убийца медленно начал проводить им по телу жертвы, пытаясь найти точку, где удар будет эффективнее всего.
Дойдя до шеи, существо скривило рот, и наружу показались заострённые клыки. Комнату наполнила звенящая тишина. Казалось, время остановилось… Но вот чудище взмахнуло рукой и…
Я с нечеловеческим воплем открыл глаза.
Монстр, что хотел оборвать последнюю нить моей жизни, успел скрыться и, подобно любому другому ночному кошмару, раз и навсегда покинул меня. Поняв это, я привстал и зажёг масляную лампу, тем самым разогнав последние остатки сна. Когда грязный жёлтый цвет заполонил собой всё пространство комнаты, я от бессилия рухнул на кровать. В голове не было ни единой мысли, эмоции либо ещё чего-нибудь, что всегда находилось в движении. Будто вылитый из свинца, мой мозг прибывал в состоянии полного оцепенения, и лишь что-то внутри заставляло моё тело продолжать жизненный цикл… Нечто настолько глубокое и древнее, что смогло пробиться сквозь железный покров усталости. Дав ему волю, это странное и тревожное чувство начало медленно расползаться по моему телу, будто липкая, зловонная жижа, имя которой страх. Не дав себя окунуть в бездну отчаяния полностью, я как ошпаренный вскочил с холодной постели и рванулся к окну. Грубо распахнув сломанные ставни, я с невообразимой жадностью стал глотать тот мерзкий уличный смрад, который является неотъемлемым атрибутом любого города. Когда в голове не осталось ничего, кроме гневного карканья воронов, которых я посмел потревожить своим дерзким поступком, меня наконец посетил покой. Довольно мрачный и уставший покой. Отдышавшись, я подложил под голову ладонь и стал рассматривать кирпичную стену, на которой заманчивым узором расположились трещины…
И так практически каждую ночь… Постояв ещё какое-то время, я ложился спать…
Но не в этот раз.
То ли в этом виновата странная атмосфера моей комнаты, то ли полная луна своим светом затронуло некие струны в моей душе, но в моей пустой голове стали появляться редкие мысли. Всё то, чего я обычно старался избегать, вдруг вылезло и стало меня сжирать изнутри. И главное, появился самый страшный для меня вопрос: зачем?
Да… Я не очень обычный человек. Хоть и веду типичный для старика образ жизни, но от всей этой серой массы меня отличает удивительнейший жизненный путь… Который я не помню…
С каждым новым днём мой разум всё слабее, а призраки прошлого всё дальше и дальше отстраняются от меня. И просыпаясь подобным образом, я каждый раз чувствую, что нечто забирает с собой в пустоту частичку меня…
И слово «зачем» приходит тогда, когда я безнадёжно пытаюсь ухватить ещё один отрывок из прошлого… Зачем я сделал то? Зачем я сказал так? И прочие вопросы, на которые, увы, я сейчас не знаю ответов… Просто потому, что исчезли сами вопросы…
От всех этих мыслей мне становилось дурно. Постучав себя по щекам и плюнув вниз, я отошёл от окна и уселся в пустынный угол комнаты. Я не отдавал себе отчёт в своих действиях. Будто тело само, по инерции, продолжало выполнять некие функции, о которых я давно уже забыл. Устроившись поудобнее, я стал осматривать, что есть в моей комнате. Мерзкого вида железная кровать со сгнившим соломенным матрасом и грязной простынёй. Убогий шкаф, сделанный неумелым мастером из какого-то ящика. Покосившаяся дверь и распятие на стене…
Я не был человеком верующим и давно хотел снять этот кусок деревяшки, доставшийся от прежних владельцев. Даже не знаю, что меня останавливало? Но что бы то ни было сегодня я всё-таки сниму эту вещь. Ибо больно пугал меня изображённый на ней человек. Особенно в этом жёлтом свете… Я не знаю что, но было в его лице нечто злобное, враждебное в его глазах… Как будто я сделал перед ним нечто плохое. Может, так и задумывал автор сего произведения, но мне это не по нраву. И, собравшись с силами, я попытался встать. Как только я, упираясь трясущимися руками в холодные стены, встал на ноги, лампа резко потухла, и лунный свет снова захватил всё пространство комнаты.
И то, что обнажила луна, повергло меня в шок!
Комната будто изменилась. Кровать теперь выглядела так, как будто была сплетена из неких веток, а шкаф оброс неизвестными мне грибами. Пол покрыл мох и неприятно хлюпал под ногами. И только распятие осталось таким, каким было. Но, присмотревшись внимательней, я понял, что это не так. Глаза этого деревянного человека, как будто стали живыми. Они начали двигаться и моргать. Осмотревшись вокруг, они уставились на меня и смотрели так, словно прожигали взглядом. И в этом взгляде была такая ненависть и боль, что я невольно рухнул на видоизменённый пол. В животном ужасе я вжался в стену и закрыл глаза. Что-то вдали рухнуло на пол, и в ноздри ударил невыносимый запах тухлых яиц. От этой вони я буквально готов был сойти с ума. От каждой новой секунды проведённой в этом аду мои мышцы всё сильней дрожали и немели, пока я совсем не потерял возможность ориентироваться. И я окончательно потерял связь с этим миром…
Я не знаю, сколько времени я провёл в таком состоянии, но когда я всё-таки осмелился открыть глаза, то с ужасом обнаружил, что ничего не вижу! Буквально ослепнув, я попытался нащупать хоть что-то, что я мог назвать стеной. Но, увы, мои руки так и не почувствовали ничего, кроме воздуха. Боясь упасть в пустоту, я свернулся калачиком и стал ждать, что будет со мной дальше…
И дождался…
Вдруг из тьмы один за другим начали вспыхивать синие огоньки… Образовав нечто наподобие тропинки, огоньки поменяли свой свет на зелёный. В моих ушах раздалось тихое, завораживающее своей мелодией песнопение на языке, который не мог принадлежать ни одному племени или народу. Неожиданно, на самом конце этого странного пути, из десятков, если не сотен огоньков, возникла фигура, чем-то напоминавшая человека, но в разы выше и, скорее, напоминала медведя, вставшего на задние лапы. И чем ближе оно подходило ко мне, тем всё больше я убеждался в том, что это НЕЧТО не имеет ничего общего с человеческим существом.
И вот, когда тварь подошла ко мне на достаточное расстояние, я сумел составить полный портрет этого монстра. Трёхметровый гуманоид, покрытый чёрной как смоль, густой шерстью с длинными, человекообразными руками, пальцы которых были увенчаны острыми, как скальпель, когтями. Его голова больше походила на череп оленя с двумя голубыми огоньками вместо глаз. Хоть эти маленькие огоньки и не смогли полностью показать мне существо, но того, что я увидел, было достаточно для того, чтобы умереть от страха.
Но, увы, этого не произошло, а чудище приблизилось ко мне настолько, что я почувствовал на своей коже его холодное и липкое дыхание. Когда расстояние между нами стало настолько близким, что если бы я захотел, то мог бы дотронуться до твари рукой. Но тут оно остановилось и взглянуло мне прямо в глаза. На секунду мне показалось, что сердце моё остановилось. Песнопение резко затихло. Даже удушающая вонь куда-то пропала.
Секунда стала вечностью…
И тут в моей голове раздался внеземной вой, разрывающий оболочку моего черепа и рвущий все грани моего сознания. Вдруг вой резко стих, и существо отошло от меня. Огоньки последовали за хозяином и, встав вокруг него, остановились. Монстр зачем-то наклонился и, отыскав что-то во тьме, снова подошёл ко мне. В его руках оказалось распятие. Взглянув снова в мои глаза, оно произнесло леденящим душу голосом:
- Ты знаешь, почему этот человек ТАК к тебе относится?
Даже не успев ответить, существо продолжило:
- Я знаю, что ты ответишь «нет». Также я знаю всё то, что ты мне ответишь впредь, и поэтому даю возможность сэкономить наше с тобой время, которого нет.
От такого заявления волна ужаса окончательно захватило моё сознание. Но существо даже не посмотрело на меня. Оно подняло над собой распятие и, сконцентрировавшись на нём, продолжило:
- Будучи представителем тех высших сил, которых вы, люди, боитесь и которым вы поклоняетесь, я должен сказать тебе, что срок твоей жизни подходит к концу. И я пришёл сюда, чтобы подвести итог и сказать твою дальнейшую судьбу. Но, увы, этот итог будет суров, как и глаза этого человека, которого ты боишься, и боишься, я хочу заметить, не зря. Видишь ли, за все те годы, которые мы тебе отпустили, ты сумел изменить этот мир, и изменил ты его не в лучшую сторону. Твои деяния были настолько ужасны, а поступки разрушительны, что, чтобы вернуть баланс в ваш мир, меня назначали твоим судьёй, адвокатом и, конечно же, палачом. Изучив твой жизненный путь и все те причины, которые в итоге привели к нашей встрече, я вынес тебе вердикт. Но…
Существо резко бросило распятие и, схватив меня за грудки, подняло над собой. Я попытался вырваться, но его хватка была железной. Наши черепа столкнулись, и, глядя друг другу в глаза, оно продолжило, но в голосе появилась закипающая злоба, и огоньки в глазах твари поменяли свой цвет на красный.
- Слушай сюда, падаль. Из-за всего того, что ты натворил, я по закону должен тебя уничтожить. Но, так как ты ничего не помнишь, да и твоя смерть мне невыгодна, я предлагаю тебе сделку. Ты выполнишь для меня работу, в ходе которой ты восстановишь свою поганую память и, может быть, даже получится избежать заслуженного наказания, оставшись живым. И я готов помочь тебе «выбить» прощение у всех тех, кому ты задолжал. Скажем так, тебя ждёт незабываемое приключение по пути твоего падения в бездну. И, проявляя такую щедрость к такому червю, как ты, я планирую, что из твоего рта прозвучит такое сладкое для моего слуха слово «да». Так как эта сделка нелегальна, то только тебе решать, готов ли ты обеспечить меня, да и себя в том числе, пропуском в новую жизнь. Правда, путь этот будет тяжёлым… Ибо нет наслаждения там, где не было боли. Зная всё это, ты готов пройти опасный и полный страданий путь ради всеобщего блага и прочее, прочее, прочее?
В моей голове поднялся целый рой мыслей, вопросов и предложений, но, как будто поглотив их всех, в сознании осталось только одно слово. И, чувствуя, как жизнь бурным потоком покидает моё тело, я еле сумел выдавить из себя «согласен».
Существо мерзко улыбнулось и обнажило ряд огромных и заточенных зубов. Огоньки монстра один за другим начали тухнуть. Существо из мира, который человек не может себе представить, вонзило в мою плоть свои острые клыки, и тьма полностью окутала нас…
И дальше только пустота…
Я растворился в пустоте. Моё физическое тело, моё сознание… Всё как будто исчезло… Осталось только некое чувство того, что я есть… Я даже не знаю, как объяснять это состояние… Всё, что могу сказать, так только то, что оно было временным. И через неизвестное количество времени я стал, как это ни странно, снова наполняться. Ко мне вернулись чувства, эмоции, нервные импульсы и в конце концов движения…
Господи, как же это глупо звучит, но я был несказанно рад тому, что могу чувствовать свои конечности, осознавать тот факт, что подо мной горячий песок, а сверху меня пронзают солнечные лучи. Оставалось только открыть глаза и встать. Но, чёрт возьми, если это было невозможно! Я как будто был вырезан из дерева. Хоть я и мог контролировать части своего тела, но они не гнулись. Да что там говорить: я даже не сумел открыть глаза!
Эйфория сменилась ужасом. Почему я не могу двигаться? Я же вроде не умер? Я могу мыслить и испытывать эмоции – значит, я жив… Но постойте! Почему я не слышу стук моего сердца? Почему я за всё это время не сделал ни единого вдоха?!
Господи… Неужели я мёртв?
Новый, невиданный ранее ураган мыслей поднялся в моей голове, уничтожив при этом все другие процессы умственной деятельности. И я чувствовал, как эти мысли рвали мою голову, пока глухой звук упавшего рядом предмета не убил их всех. В моём разуме снова воцарился покой. Но ненадолго. Вдруг упавший предмет стал шевелиться и, как мне кажется, направился ко мне. Через некоторое время я почувствовал, что нечто склизкое ползёт по мне и забирается во внутрь через мой собственный рот!
И эта гадость, попав ко мне в желудок, стала протыкать мои внутренности некими отростками. Но не это меня пугало, а тот факт, что это должно быть мучительно больно, хотя я ничего не чувствовал. И, к моему облегчению, движение в моём организме окончательно закончилось… По моему телу разлилось странное тепло, и я наконец смог открыть глаза!
Передо мной раскинулось голубое небо и белое солнце пустыни в туманно-мутном фильтре. Я понял, что лежу на животе. И, перевернувшись на другой бок, я с удивительной лёгкостью встал. Когда я наконец поднялся в полный рост, то не поверил своим глазам. Вокруг меня был один, только один, мать вашу, песок! Но это не всё, что я смог разглядеть своим мутным взглядом…
Моя кожа была, как у гниющего покойника, да и я сам был одет в грязное тряпьё. Получается… я умер? Но, не дав осознать всю бедственность моего положения, нечто внутри меня зашевелилось, и я, охваченный спазмом, невольно срыгнул, упав на колени. Из моего рта вытекла некая чёрная субстанция с примесью белых пятен и чего-то довольно длинного. Присмотревшись внимательней, я понял, что белые пятна - это мои зубы, а в луже чёрной крови валялся мой собственный язык!
Когда я увидел это, меня охватил животный инстинкт, и я рванулся прочь от этого! Но, как оказалось, я находился на дюне и, подвернув ногу, кубарем скатился вниз. Падал я довольно долго, но вот я воткнулся в некий столб, и этот неприятный спуск наконец остановился. С трудом встав, я понял, что этот столб оказался неким указателем, который так и пестрел направлениями во все стороны, а его верхушкой являлся конский череп. Но, исследовав все надписи, я разочаровался. «Туда», «Отсюда», «Там» и прочие слова украшали абсолютно каждое направление. Отчаявшись, я уселся рядом с указателем и стал ждать хоть чего-нибудь. И за всё то время, которое я провёл в этой клоаке, мной так и не было замечено, чтобы солнце шелохнулось хоть на сантиметр. Оно как было в зените, так и оставалось в нём.
В голове был туман, и я, чтобы поразмыслить, закрыл глаза. Но тут же их открыл, так как на меня рухнул этот треклятый череп. Вскочив, я увидел, что все указатели повернулись в одну сторону, и на каждом было написано: «К нему!» Развернувшись в нужную сторону, я увидел фигуру человека, которая бодрым шагом приближалась ко мне. И в этот раз это точно был человек!
Коренастый, довольно пухлый и одетый в дорогой костюм мужчина средних лет с прядью седых волос в каштановой шевелюре всё ближе и ближе подходил ко мне. И вот, когда я смог наконец различить его лицо, то в ужасе упал в обморок!
Десятки и сотни картин ударили мне в голову. И я вспомнил! ВСПОМНИЛ! Кто это…
Алан Эдвартс… Гениальный бухгалтер, хороший друг и порядочный семьянин, который был втянут в такой круговорот дерьма, из которого не смог выбраться…
Наше первое и роковое для каждого из нас знакомство состоялось в один летний день, когда мой отец всё-таки скончался от пневмонии, и я, лёжа на палубе унаследованного шлюпа, вливал в себя мерзкую на вкус самогонку (ибо на другое у меня денег не было). В тот солнечный день, когда я никого не хотел видеть, ко мне на борт нагло поднялся молодой, довольно щуплый и болезненного вида человек, в дешёвом костюме и с пачкой бумаг. Что он говорил, я, честно, не разобрал, да и не став его слушать, я швырнул в бедолагу пустой бутылкой. Но ни разлетевшиеся осколки, ни мой явный протест не остановили Алана. Вместо этого он достал бутылку довольно солидного виски, и я, в силу страшного опьянения, всё-таки согласился подпустить его к себе. Что дальше было, не помню…
Когда же я протрезвел, то вместе с диким похмельем обнаружил себя лежавшим на палубе в окружении десятка потрёпанных и разбитых жизнью вояк, которых в последнее время было как собак нерезанных. А вместе с ними стоял Алан со всё той же пресловутой бутылкой и улыбкой до ушей. Как выяснилось позже, во время распития «нектара» я подписал ряд серьёзных бумаг, которые делали меня капитаном и по совместительству одним из соучредителей некой торговой компании, занимающейся торговлей и перевозкой товара. Ярости моей не было предела!
Оказывается, я теперь капитан посудного ведра, переполненного богом забытыми отморозками, занимающимися… Чем? Вы не поверите. Правильно! Грабежом и насилием! Вся эта дичь про торговлю и перевозку лишь прикрытие, чтобы под руководством большого дяди помогать крупным торгашам в грабеже и устранении их конкурентов. Мне эта идея не нравилась. Если она из моих уст выглядела бредовой, то на деле казалась просто театром абсурда и кретинизма. Но, так как я был повязан, и выход из этой вшивой конторы означал потерю не только всего имущества, но и свободы в целом, то я решил, всё-таки принять участие в этом хаосе.
Время шло, наша «компания» росла, а отношения с Аланом налаживались. Через пару лет мы с Аланом стали не только друзьями, но и богачами! Деньги текли рекой, наше влияние росло, и вот мы уже из шавок стали авторитетнейшими личностями, со своими правами и своим нейтралитетом. Грабя на море мечом и властвуя пером на суше, наша власть была безграничной…
Пока наши интересы не начали расходиться… Алан завёл себе красавицу-жену и троих детей. И, конечно, ему было не до каких-то там бумажек… Дело, которое он начал, стало разваливаться, как и наша дружба. Ссоры становились всё серьёзней, а наша компания всё глубже вязла в анархии. И когда наша вражда, и давление со стороны «коллег» достигли апогея, то я понял: нужна жертва. Человек, на которого можно повесить все грехи и тем самым избежать полного краха этой империи зла… Им стал Алан.
И вот в один из самых холодных зимних дней, в ночную пору улицы всего Лондона были наполнены криком боли, ярости и безнадёги. В ту проклятую ночь Алана арестовали и, предъявив ему ужасающие преступления против бога и человечества, бросили гнить в скотланд ярд. Дальнейшую судьбу Алана и его семьи я не знаю. Но где-то через полгода неизвестный прислал мне ужасающую посылку: ящик, обёрнутый в праздничную упаковку, но в котором лежали человеческий язык и клок грязных, седых волос! Я и по сей день не знаю, кто это сделал, но из-за ряда факторов я вынужден признать, что это была выходка Алана. Ибо только безумный и попросту конченный человек мог сделать такое. А мой друг был именно таким…
Когда ему сообщили о том, что вся его семья мертва, бедный разум Алана, и так убитый арестом и тюрьмой, окончательно рухнул… После трёх месяцев заключения Алан пропал… С концами…
До этого дня!
Чёрт возьми… Сначала этот зверь с рогами, потом я узнаю, что мёртв и нахожусь бог знает где… Теперь Алан… Дальше что? Я же не могу вечно лежать без сознания… Хоть это и действительно странно, что я могу думать в таком состоянии. Но не это важно! Важно только то, что я могу открыть глаза и обнаружить ещё больше парадоксов! Вдруг я окажусь в теле рыбы, а моим местопребыванием окажется тронный зал… И вообще: что я несу? Что я в конце концов несу? Этот бред достоин только шизофреника и опиумного наркомана! А я хоть и не живой, но всё же адекватный человек, и в такой ситуации я должен сохранять рассудок. Ну, или сходить с ума окончательно… Даже не знаю, что лучше…
Но я так и не сумел решить. Ибо сознание вернулось ко мне, и я снова открыл глаза. Удивлению моему не было конца. Вместо горячего песка, я лежал на довольно уютном диване. Вскочив с него, я посмотрел на своё тело… И оно было нормальным! Мало того, что кожа была, как у любого живого человека, так и поверх неё был одет довольно просторный и элегантный костюм… Да и место, в котором я очутился, было получше богом забытой пустыни… Довольно привлекательная комната с камином и огромным окном выполнена в тёмно-серых и бордово-красных тонах. Я настороженно подошёл к окну и увидел в нём типичную лондонскую заснеженную улицу. И тут до меня дошло… Что хозяином этих стен был никто иной, как Алан.
И тут от меня ушли все чувства и мысли. Я, будто замертво, рухнул на диван и, уткнувшись в подушку, стал плакать. Слёзы сами собой лились, да и я не хотел их останавливать. Мне просто хотелось выплакаться, выплеснуть всё то, что накопилось за это время. Так бы я и продолжал рыдать, если бы знакомый, но сильно шепелявый голос не раздался где-то в стороне:
Пусть останется с тобой
Поцелуй прощальный мой!
От тебя я ухожу
И тебе теперь скажу:
«Не ошиблась ты в одном, -
Жизнь моя была лишь сном.
Но мечта, что сном жила,
Днём ли, ночью ли ушла,
Как виденье ли, как свет,
Что мне в том, — её уж нет.
Всё, что зрится, мнится мне,
Всё есть только сон во сне».
Внутри меня что-то остыло… Холодное и пульсирующее раздражение стало меня переполнять. И, встав с заплаканного дивана, я направился к источнику этих строк. А это был Алан. Точнее, ужасная на него пародия… Сгорбленное, лысое и с бледночешуйчатой кожей существо уставилось своими змееподобными глазами в раскрытую книгу, которую тварь держала в скрюченной руке. Когда я встал, Алан улыбнулся мне, и я увидел его сдвоенный язык и клыки. Не отдавая отчёт в том, что делаю, я схватил это нечто за шею и прибил к стене. Из моих уст металлическим голосом вырвалось:
- Что ты такое?
Существо, не испытывая дискомфорта, весело сказало:
- Друг мой, вы, наверное, слегка перебрали и не узнаёте меня? Я Алан Эдвардс -единственный и неповторимый.
Я почувствовал, как моя рука сжалась крепче, и раздался хруст костей.
- Нет, гнида, ты не Алан. Алан не выносил книг, тем более поэтов, считая это всё глупостью и тратой времени, как и бумагу, на которой бестолочи выливают свой словесный хлам.
Засмеявшись, чудище легко вырвалось из моих рук и, отвесив мне поклон, произнесло всё таким же шепелявым голосом:
- Браво, друг мой! Я знал, что вы узнаете меня из тысяч. Да и хоть я и не совсем похож в полной мере, но я всё же являюсь Аланом… В некотором роде… Конечно, вышло недоразумение и, если хочешь, мы можем его обсудить за чашечкой чая?
Я, вытерев об штанину руку, покрытую слизью, произнёс со всё тем же металлом в голосе:
- Ну, давай рискнём, выродок.
Алан, услышав эти слова, радостно поднял книгу и, швырнув её в камин, побежал прочь из комнаты. В камине разгорелось зелёное пламя, и книга, охваченная огнём, шипя, начала гореть. Усевшись на диван, я наблюдал за тем, как бумага превращалась в пепел, пока Алан не пришёл с подносом. Положив поднос рядом со мной на диван, он уселся и стал наливать чай в довольно потрёпанные фарфоровые чашки. Пока он самозабвенно разливал чай, я рассматривал поднос, переполненный нереально выглядевшими яствами. Когда в моих руках оказалась чашка с тёплой мерзкой жидкостью красного цвета, Алан продолжил.
- Сколько лет, сколько зим мы так с тобой не сидели. Куда ушли времена, когда мы могли вот так вот спокойно сесть и попить чай?
В моей чашке всплыл человеческий глаз и, развернувшись ко мне, стал меня изучать. Я удивлённо отложил чашку и продолжил:
- Господи, Алан, тебя не смущает твой вид?
Усмехнувшись, Алан сделал пару глотков этой гадости и сказал:
- А что тебя, в самом деле, удивляет? Мы же сейчас находимся у «тебя». Если тебе это облачение не нравиться, то я боюсь представить, что будет дальше.
Мурашки пробежались у меня по спине, и я, заикаясь, спросил:
- А что дальше будет?
Осушив чашку до дна, Алан швырнул несчастную чашку в окно и довольно мерзко произнёс:
- Самый настоящий ад, который твоё воспалённое сознание нам предоставит. Я бы, конечно, хотел оставить всё как есть, но ты тут начальник, и только тебе решать, когда мы наконец закончим эту историю, старый друг.
Я встал с дивана и направился к разбитому окну. На улице разыгралась метель, и комнату наполнил ледяной ветер. Я, прислонившись к стене и подставив свою голову под ветер, с трудом и не очень разборчиво произнёс:
- Давай позже, мне нужно прийти в себя и хоть как-то подготовиться.
Алан безразлично поднял плечи и, забрав поднос, ушёл прочь. Я же, рухнув на диван и закрыв глаза, слушал, как в камине до сих пор трещала книга, и как холодный ветер буйствовал в комнате. Я лежал без каких-либо мыслей, как будто растворился в этой атмосфере пустоты и одиночества, пока хоть и сильно уставший, но всё же приятный голос не вывел меня из этого состояния:
- Сэр, извините, вы не могли бы это подписать?
Открыв глаза, я увидел, что передо мной стоит юноша в рабочем костюме и держит какую-то бумагу. Бесцеремонно вырвав документ из рук юноши, я пробежал его глазами. Это было разрешение на снос здание. Попросив перо и чернила, я, без всякой задней мысли подписав бумагу и вручив её обратно юноше, спросил:
- Э… Мистер…
- Чарли. Чарли Мэнсон, сэр.
- Мистер Мэнсон, а зачем сносить вашей бригаде это здание.
- Мы лишь выполняем поручение парламента. Хоть это здание и строилось на века, но оно не соответствует каким-то там требованиям этих бюрократических свиней, и, увы, мы вынуждены избавиться от этого «старика». Надеюсь, мы вам не помешаем?
Я, скрестив руки на груди, безразлично ответил:
- Да вроде нет, так что удачного вам сноса, Чарли.
Мистер Мэнсон улыбнулся и, развернувшись к другим строителям, начал что-то объяснять. Молча выслушав указания Чарли, рабочие начали приступать к делу. Я же, в свою очередь, стал наблюдать, как комната постепенно пустела и разрушалась. Когда от некогда милой моему взору комнаты, остались лишь чёрные стены, рабочие, забрав инструменты и пожелав мне удачного дня, ушли прочь. Вдоволь насмотревшись на эту убогую картину, я встал с нетронутого дивана и решил осмотреться. Хотя, по правде сказать, смотреть было не на что. На месте камина была кучка пепла, с торчавшей из неё бумажкой. Подобрав её и развернув, я отчётливо разглядел лишь одно слово - «никогда». Швырнув бумажку обратно в пепел, я направился к окну, но увы, и там ничего не было… Лишь серый пепел и лёд…
Отвернувшись от окна, я только сейчас заметил странную дверь, сделанную из мяса и кости. Робко подойдя к ней, я встал как вкопанный. Ибо кости были человеческие… Чёрт возьми, я даже не хочу знать, что может скрываться за такой дверью! Но, как будто услышав мои мысли, это поганое отродье распахнулось, и нечто изнутри, схватив меня, поволокло внутрь. Как я ни сопротивлялся, эта дрянь оказалась сильней, и вот я попал в новый кошмар!
Это нечто, втащив меня к себе, швырнуло на липкий и довольно противный пол. Увы, тут было так темно, что я ничего не смог разглядеть. Но я услышал, как дверь захлопнулась, и моя тюрьма наполнилась красным свечением. Зуб даю, что нечто подобное есть в мире мясника-шизофреника. Ну, стоит начать с того, что стоял я на полу, сделанном из гниющего мяса. Стены были сделаны из натянутой кожи свиней, а потолок отличался от пола только тем, что с него свисали крючья, на которых и висели источники света - туши людей, без голов и кожи, в чьих руках навсегда замерли красные огоньки. Да, и я вернулся в мир мёртвых, но уже абсолютно нагим и сильно «подпортившимся». От меня уже отрывались целые куски мяса, да и в некоторых местах виднелись почерневшие кости.
К слову, комната была огромной и напоминала пещеру, поэтому я не удивился, когда появился Алан. Теперь он выглядел ещё хуже, чем в нашу последнюю встречу. Маленькое тельце, неестественно большая голова и тонкие конечности, на которые натянули серую кожу. На месте рта зияла дыра, из которой торчал змееподобный язык. У этой твари так же не было носа, а глаза ей заменяли два чёрных шара, которые вот-вот готовы были выпасть. Подойдя ковыляющей и уродливой походкой ко мне поближе, Алан заговорил, но уже у меня в голове:
- Мой друг, ты всё-таки решился… и я так рад, что скоро всё кончится. Пошли за мной, у нас ещё много дел!
Схватив мою руку изуродованными пальцами, Алан повёл меня вглубь пещеры, пока мы не дошли до алтаря, что напоминал собой рабочий стол типичного бухгалтера. И тут Алан швырнул меня на этот стол. Нечто обхватило меня и, подобно кожаному ремню, намертво приковало меня. Алан, недолго думая, вскочил на мою грудь и в руке у него блеснул нож. На роже Алана появился безумный оскал. Вдруг его голос взорвался у меня в голове:
- НАКОНЕЦ! НАКОНЕЦ Я ПОЛУЧИЛ ШАНС ОТОМСТИТЬ! ТЫ УБЛЮДОК, КОТОРЫЙ СЛОМАЛ МОЮ ЖИЗНЬ И ЖИЗНЬ МОЕЙ СЕМЬИ, НАКОНЕЦ СДОХНЕШЬ! А ПРЕЖДЕ, ЧЕМ СВЕРШИТСЯ РАСПЛАТА, ТЕБЕ ЕСТЬ, ЧТО СКАЗАТЬ НАПОСЛЕДОК?
Я попытался заговорить, но мой язык, как будто ожил и стал бешено дёргаться. Алан, как будто ожидая это, одним махом срубил мой язык и, взяв его в руки, раздавил.
-УВЫ, МОЙ ТЕБЕ ПОДАРОК НЕ ПРИГОДИТСЯ. ДА И РАЗГОВАРИВАТЬ ЗА ОБЕДЕННЫМ СТОЛОМ НЕПРИЛИЧНО. ТАК ЧТО, ВЫСКАЗАВ ВСЁ, ЧТО ТЫ ДУМАЕШЬ, ДАВАЙ НАЧИНАТЬ ПИР!
Алан воткнул в мою руку нож и, соскочив с меня, издал ужасающий рёв. Стены по-свински завизжали, и всё видимое мне пространство стало наполняться монстрами. Воткнутый в меня нож чудом прорвал один из ремней и, освободив руку, я сумел порвать ножом путы. Вскочив с Алтаря, я инстинктивно схватил Алана и, приставив к его горлу нож, стал решать, что делать дальше. Мой поступок притормозил толпу, но я понимал, что это ненадолго. Времени у меня практически не было, и, нервно озираясь по сторонам, я все-таки нашёл выход! Им являлось обычное окно на противоположной стороне. И, схватив Алана, я рванулся к нему. Дальше я не помню, что случилось, но этот ад оказался позади…
Я снова лежал на горячем песке. И что самое главное, я снова был жив. Я слышал, как забилось моё сердце, тем самым разрывая молчание пустыни, я чувствовал своё дыхание и исходящее от меня тепло. Тепло живого человека. Чувство радости и необычной лёгкости охватило меня, и я, бодро встав, обнаружил, что нахожусь около неких обломков дома, практически утонувших в песке. Подойдя к этим руинам, первое, что привлекло моё внимание, было почти нетронутое окно. В нём отражались Алан со своей семьёй - нормальные и счастливые. Завидев меня, они улыбнулись и помахали мне. Я помахал им в ответ и с осознанием того, что Алан со своей семьёй наконец воссоединился, лёг рядом с ними. Но что-то со страшной силой влетело в окно и разбило стекло на тысячи осколков. Резко вскочив, я посмотрел, что же разбило окно? Этим оказался конский череп, лежащий в груде битого стекла.
- ВЫРОДОК!
Раздалось позади. Обернувшись, я увидел, что ужасная копия Алана неслась на меня. Схватив осколок стекла, я побежал навстречу этому уроду. Когда я очутился на расстоянии удара, то незамедлительно вогнал изрезавший мою руку осколок прямо в его брюхо. Алан, схватившись за живот, упал на колени и уставился на меня. В его глазах я отчётливо видел не только слепую ярость, но и нарастающий страх.
- Это не конец, ублюдок, это только начало того ужаса, на который ты сам себя обрёк. О! Создатель quid opus est tibi?
Из его уродливых глаз текли слёзы, а кровь неохотно выходила из раны. Я в ужасе сделал от него шаг в сторону. Он же, глядя мне в глаза, произнёс задумчивым и серьёзным голосом:
- Воистину твой путь усеян розами. Их красота прячет их угрозу, и ты шагаешь по ним кровавыми стопами…
Сказав это, Алан вынул осколок из брюха и окончательно рухнул на раскалённый песок. Чёрная кровь мгновенно растеклась рядом с ним, и небеса затряслись! Чёрные линии захватили всё небо… И тут, будто разбитый купол, небосвод рухнул, и его осколки посыпались на землю. Только чудом я не был раздавлен громадными глыбами неба, и теперь, взглянув наверх, я ужаснулся. Огромный колосс, сидя на корточках, держал нас, будто ребёнок, схвативший горсть песка. Бледный, израненный, с впалым ртом и кровавой повязкой на глазах гигант, казалось, смотрел прямо на нас. Поднеся нас к лицу, исполин грустно завыл, и из его рта посыпались розы. Десятки тысяч роз рухнули на землю и погребли нас с Аланом под собой…
Вдруг розы превратились в кровь, и бешеный водоворот закружил меня. Господи… Я не знаю, что там было, но, чудом всплыв, я понял, что оказался в положении хуже, чем прежнее…
Ибо я всплыл в самый эпицентр корабельного боя. Два огромных титана, сцепившись, устроили настоящую бойню и, кружась в водовороте, пытались побороть друг друга. Зрелище было ужасное. Но, увы, мне некогда было на это глядеть. Один из кораблей, накренившись, угрожал забрать меня с собой на дно. Чёрт возьми, если этот ад не сделал меня снова молодым. Я, поплыв к накренившемуся короблю и схватив одну их свисавших с него верёвок, забрался на палубу. Но чуть с неё не свалился, ибо корабль выровнялся, да и увиденная картина была, скажем так, удручающей. Корабль, как будто был поднят со дна. Наполовину сгнивший, обвешанный водорослями и всякой живностью, его вид напоминал «Летучего голландца» из пьяных баек матросов, чем боевой корабль. Взглянув на другой корабль, я понял, что тот не отличается ровно ничем, кроме рваных, красных парусов. Да и бой идёт как-то странно, раз никто не заметил нового человека, лезущего на палубу. Оглянувшись и всё рассмотрев, до меня только сейчас дошло, что бой ведут не люди… Скорее, разлагающиеся тела матросов, окончательно изуродованные океанским дном. Будто марионетки в представлении, они повторяли одни и те же действия, падали и вставали вновь, чтобы продолжить этот спектакль вновь. И тут меня пробил локомотив воспоминаний…
Схватившись за голову, я чуть не потерял сознание, но очередной бортовой удар противоположного корабля привёл меня в чувства. Оба корабля, сцепившись, угрожающе наклонились над эпицентром водоворота. Чёрт возьми! Меня погубит мой собственный корабль! Этот алопарусный зверь и утащит меня на дно! Но если мне и суждено умереть в этом аду, то только на палубе моего «Пикового Беса». Долго думать я не стал. Пока корабли кружили своё «танго», я без препятствий забрался на мачту этого разваливающегося корыта и, чуть не упав в море, всё-таки попал на палубу моего корабля. Он был в том же состоянии, что и тот корабль. Почувствовав под ногами набухшее дерево, я тут же ломанулся к носу корабля. И всё это время, что я пробыл здесь, этот ужасный бой не прекращался ни на минуту!
Но мне было уже всё равно. Я, добравшись до носа моего «Беса», нырнул в разбросанные канаты и, отыскав в них флягу боцмана, осушил её до дна…
«Господи… Не верил я в тебя, но увидев этот ад, я в тебя уверовал … Ибо только существо, обладающее всесилием, способно сотворить это! Да, я был капитаном отморозков, грабящих и убивающих уродов, но, господи, прости, эти конченные люди стали мне единственной семьёй. Сколько мы с ними всего пережили… А теперь они вот эти… Господи… Мой мозг, отравленный горем и алкоголем, уже просто не может… Ну, не может…»
По моим щекам струились слёзы. И я, сидя калачиком и время от времени накрываемый столбом алой воды, смотрел и плакал. Плакал от того, что не умер вместе с моими братьями. Ведь после того, как я избавился от Алана, дела стали ещё хуже… У власти стали какие-то уроды и, недолго думая, решили и меня столкнуть… Заменив меня на эту паскуду Джека Торина. Я был отправлен на берег. Вся моя команда была против этого ублюдка, который посмел посягнуть на моего «Беса»!
Господи… я слишком пьян, чтобы хоть как-то внятно думать… Да и не хочу вспоминать, как, будучи сосланным на берег, я провожал своих детей и свой корабль в последний путь… а там… Я окончательно спился и подсел на морфин… Но не сейчас… Я чувствую, как во мне закипает ярость… Если мне и суждено умереть в этом аду, то я сдохну на палубе своего корабля. Причём как капитан…
Вскочив на ноги, я, шатаясь, проорал:
- ТОРИН! ТОРИН ВЫХОДИ, УБЛЮДОК! ДАЖЕ В ЭТОМ АДУ Я НЕ ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ ПОРОЧИТЬ ЧЕСТНОЕ ИМЯ КАПИТАНА И ВСЕХ ТЕХ, КТО НА НЁМ НАХОДИТСЯ!
Бой неожиданно остановился, бедные матросы, все как один, минуя палубы и море, окружили палубу моего «Беса», устроившись так, чтобы между мной и капитанской каютой было место. Из капитанской каюты вышел он! Джек, мать его, Торин! И этот урод выглядел достойно своей мерзкой натуры. Слепленный из частей тел людей и рыб, он был двухметровым уродом. Вооружённый огромной саблей. Его голова была черепом, окружённым зелёным пламенем.
Встав напротив меня, он проревел:
- ПОДАТЬ ЭТОМУ ВЫРОДКУ МЕЧ!
Из собравшейся толпы выскочил матрос, с коровьим черепом на шее, и, дав меч, сделанный из рыбы и кости, вернулся обратно в толпу.
- ЭТО СУДНО И ВСЕ ДУШИ НА НЁМ ПРИНАДЛЕЖАТ МНЕ!
И под вой толпы начался неравный бой. Замахнувшись, Торин, будто дровосек нанёс сокрушающий удар. Но, успев его отразить, я отскочил в сторону. От моего меча осталась лишь рукоять. Не дав мне отдышаться, Торин нанёс ещё один удар и проткнул меня насквозь...
Невероятная боль пронзила всё тело… Но животная ярость была сильней. И я с невероятным усилием сумел передвинуть свою тушу по сабле и, несмотря на обжигающее пламя, вырвать его череп. Торин рухнул. Я рухнул вместе с ним… Корабль затрясся, и из воды вынырнуло огромное существо, чьи размеры были огромные, а формы напоминали дракона, осьминога и человека. Но, увы, мне было не до этого. От боли и потери крови я закрыл глаза и мог только слышать, как буйствует титан, и как кричат матросы от ужаса. Но тут, помимо прочего, раздался умирающий голос Торина:
- Вот мы и решили наш вопрос… Надеюсь, вы довольны, капитан? Я горд, что служил под началом такого человека, как вы… Quam miserum est id…
Тут голос Джека почти заглох, и он из последних сил произнёс:
- Звуки сотни скрипок наполняют твой разум, и ты шагаешь в бездну под свет сотен свечей. Розы приносят не только боль, но и наслаждение…
Я почувствовал, как холодная вода поглотила моё умирающее тело, и, оставшись в полном одиночестве, без единого звука, я отправился в пустоту…
И дальше только тьма…
Но вот, я чувствую под собой некую твердь, и до меня отдалённо доносится чей-то голос. Голос становится всё ближе и отчётливей. Это голос человека, причём мужской и очень взволнованный. Чуть позже голос превратится в крик, и я открываю глаза. В данный момент я лежу на столе и смотрю в потолок. Надо мной стоит человек в маске доктора и что-то делает. Я не могу понять что, так как в глазах двоится. Этот человек что-то кричит. Но я снова отключаюсь, пока пару крепких ударов по щекам не приводят меня в чувство. Я открываю глаза и вижу знакомое лицо!
Воспоминания снова атакуют мою голову… Этот человек, который бил меня по щекам, имел кличку «Доктор» и, кроме того, что он был конченным отморозком и морфемным наркоманом, я о нём ничего не знаю. После того, как я узнал о пропаже моего «Беса», со всем экипажем…я начал беспробудно пить, а вскоре подсел на этот ужасный морфин… Доктор, отыскав меня в одном из борделей в поисках морфина, предложил мне совместную работу, платой за которую является «зелье». Хоть этот период жизни я помню плохо, но то, что я незамедлительно сказал «да», отчётливо въелось мне в память… У него была своя комната в порту и подрабатывал он хирургом для моряков и таких пиратов, как я. Рядом с портом, находились чумные кварталы… И моя работа заключалась в том, чтобы помогать ему обчищать заброшенные и выжженные чумой улицы Лондона. А награбленное мы меняли у китайских моряков на морфий… Так и продолжались наши «собачьи дни», пока в наши руки не попал целый мешок этой отравы… Помню, что когда мы пришли «домой», то я, облив Доктора спиртом, поджёг его и, схватив мешок с морфием и лампу, бежал прочь от него в чумные кварталы… И там мои обрывки памяти и заканчиваются…
Мог бы я и дальше пытаться хоть что-нибудь выловить из памяти, но Доктор ударил мне ещё раз по щекам и проорал:
- ВСТАВАЙ, ПОГАНЕЦ, НЕТ У НАС ВРЕМЕНИ, ЧТОБЫ ВАЛЯТЬСЯ!
С помощью Доктора я сел на операционном столе и осмотрелся. Операционная ничем не отличалась от типичной операционной, но только вся комната была исписана и без окон. Да и сам Док выглядел странно. На нём был одет жуткий коричневый балахон, наподобие костюма чумного доктора, а на груди висела маска, по форме напоминающая скелет птицы, но усеянной трубками, которые уходили за спину… Хоть его лицо и было частично скрыто за марлевой повязкой, но я видел, что оно изуродовано ожогами и чирьями.
- Наконец, господи, наконец ты встал.
Голос Доктора звучал испуганно и тревожно…
- Чёрт подери! Док, ты живой? И вообще, как ты тут очутился, и что происходит?
Доктор протёр глаза и, сев рядом со мной, начал:
- Как я жив остался? После того, как кое-кто поджёг меня, в комнату вломились китайцы, которые поняли, что мы им чумной товар приносим. Потушив меня и скрутив, они хотели взять меня к себе в качестве врача, ну, и раба, по сути… Но я только чудом, наверное, умудрился сбежать и запрятаться от них в чумных кварталах… Недели две я в страшных муках и вооруженный припрятанным мной скальпелем слонялся по чумным улицам, пока случайно не наткнулся на спящего тебя. Уже на карачках я с дрожавшими от боли и ломки руками пытался скальпелем нащупать сонную артерию, чтобы тебя, урода, прирезать и умереть спокойно… Но как только я замахнулся для удара, некая субстанция меня поглотила… Очнулся я в темноте… А в голове страшно гудели голоса… Да так гудели, что я потерял сознание… Когда вновь очнулся, то в голове появились новые мысли и задачи. Как только я узнал что к чему, в голове снова раздались голоса и сказали тебя сюда притащить. Не спрашивай про весь этот бред, всё объяснить я не смогу, да и времени у нас нет… Ну, так вот, обнаружил я тебя в куче помоев с огромной дырой в брюхе. Кое-как дотащив и залатав тебя, я сейчас распинаюсь перед тварью, которая, мать твою, устроила тотальный конец всему!
Сказать, что я был в шоке, ничего не сказать… Но всё же осмелился на ответ:
- А вот тут давай поподробнее!
Доктор вскочил и, измазав пальцы в крови, капающей с операционного стола, нарисовал цепь на полу.
- Объясняю всё кратко… Вот эта цепь, есть карта нашего мира! Каждая из звеньев, есть наши реальности, которые в общем схожие, но отличаются друг от друга. Все они существуют благодаря тому, что через цепь этих реальностей проходит жизненная энергия. За каждым звеном стоит ряд хранителей, которые и ухаживают за этой реальностью, не дав ей тем самым загнуться. Мы, будучи частью этого жизненного потока, следуем за ним и переходим из одной реальности в другую… Проще говоря - жизнь после смерти… Но! Один из Хранителей решил разорвать цепь ради того, чтобы за счёт полученной энергии заиметь большую власть. Разрыв цепи, в свою очередь, приведёт к гибели всей цепочки реальностей.
- А причём здесь я?
- У тебя здесь самая главная роль. Видишь ли, просто так целую реальность не уничтожить. Помимо хранителей, есть существа, на которых эта реальность и стоит. В реальности, которой мы находимся, таких существ четыре. И не мне тебе про них говорить, ведь ты сумел уничтожить целых двух этих исполинов!
- Но как я, такое ничтожество, сумел укокошить не абы кого, а, чёрт возьми, титанов!?
- А это ещё интереснее. Как ты выразился, «Титаны» живут с этой реальностью в симбиотических отношениях. «Титан» на своих плечах поддерживает реальность, а реальность, в свою очередь, подкармливает «Титана» частью энергии. Короче, между «Титаном» и реальностью есть один тонкий узел, уничтожив который, ты разрушаешь часть реальности и убиваешь «Титана». В твоём случае узел принял некую форму, и ты его уничтожил… Ведь так?
Сказать, что я был в шоке - ничего не сказать. Все эти слова звучали для меня самым настоящим бредом. Но, увы, как ни крути я «повязан» в этом болоте и придётся играть по этим правилам…
- Ну, допустим, я тебе поверю и скажу, что, может быть, виноват… Но, чёрт возьми, причём здесь ты?
Док вытер об меня руку и подошёл к сгнившему шкафу. Открыв его, он стал рассматривать некий алтарь, сделанный из останков полуразложившихся животных. Молча взяв какой-то предмет, он развернулся ко мне. Это была шкатулка, сделанная из черепа козла. Он открыл её, и внутри лежали револьвер и один патрон.
- Как бы тебе сказать… Я являюсь тем узлом, который ты должен порвать… Ведь только так, ты дойдёшь до конца и спасёшь всех нас…
Обычно спокойный и властный голос Доктора задрожал, и мне послышались нотки страха.
- Ты должен всадить мне пулю… Причём насмерть…
Зарядив револьвер, он наставил его на себя... Я робко схватился за рукоять…
- Не здесь, придурь. Вставай и пошли…
Я запрятал револьвер и попытался встать, но дыра в животе слишком болезненно дала о себе знать… Но с помощью Дока я всё-таки встал на ноги, и мы вышли на улицу. Улица ничем не отличалась от лондонского аналога, кроме того, что была сделана из мяса, гнили и кости. Да и переполнена была она не обычными людьми, а ужасно деформированными больными. Но долго на них я не смотрел из-за того, что больные в ужасе от нас бежали…
- Несмотря на то, что уроды, а всё-таки чуют гибель…
Эта сказанная дрожащим голосом фраза была единственная фраза Дока, которую он произнёс до того момента, пока мы не пришли до странного моста, который пересекал огромный бурлящий поток крови и потрохов. Бросив меня на мостовой, Док подошёл к центру моста и, свесив с перил ноги, прокричал:
- Вставай, тряпка, и всади старому наркоману свинец в затылок, а то я уже устал костлявую ждать.
Я с трудом встал и, дойдя до Дока, я с неуверенностью достал револьвер и наставил его на затылок Дока. Сняв машину смерти с предохранителя, я произнёс тихим и каким-то жалким тоном:
- Док… Пока мы не попрощались… Ты простишь меня за всё то, что я сделал для тебя?
Док улыбнулся и, не отводя мокрых глаз от потока нечистот, произнёс:
- Я сам во всём виноват, а теперь volo ad finem…
Глаза доктора закатились, и он произнёс нечеловеческим голосом:
- Яркий свет окутывает бездну, и по следам сотен роз ты падаешь во тьму, оставляя после себя кровь, на холодном мраморе и острых шипах…
Моя рука дрогнула, раздался звук выстрела и, словно брошенная кукла, Доктор свалился в поток. Раздался адский гул, и всё в округе затряслось. И, как по волшебству, храня под собой этот ужасный город, передо мной возник огромный чумной доктор, в чьих глазах пылал огонь бездны. Ревя от агонии, он, будто раненый зверь, разносил дома и рушил улицы, пока он не увидел мост, на котором, чуть дыша, стоял я. Наклонившись так, чтобы увидеть меня, он издал предсмертный вой и разломал мост. Головокружительный полёт, и вот умирающего меня уносит кровь этого умирающего существа… Но вот куда?
Увы, не знаю… Но знаю только то, что я оказался на берегу. Белый песок и мёртвые сосны - это всё, что окружает меня, помимо серой и спокойной речки. Небо было тоже серым, без облаков и солнца. Вставать и что-либо делать не хотелось. Так я и лежал без жизни, пока ко мне кокетливо не подошла белокурая девчонка лет четырнадцати.
- Вставайте, сэр, у этой речки лучше не стоит находиться.
Я лениво произнёс:
- А стоит ли вставать, чтобы закончить эту бессмысленную историю?
Она улыбнулась и сказала:
- Увы, я не могу дать ответ, но это могут сделать ваши друзья!
Выдохнув, я с помощью девчонки встал, и мы куда-то направились…
- А что такая юная леди, как вы, здесь забыли?
Покраснев, девочка прикрыла свой миниатюрный ротик ладошкой и произнесла:
- О, сэр, я есть смерть… И я здесь живу, живу чтобы встретить мёртвого и подвести итог, помочь обрести итог.
- А я уже умер?
- Увы, я не могу сказать… Только вы сами можете решить это!
- Но что если я не имею всякого желания, чтобы решать такие вопросы… Да и вообще, я не помню ни одной девушки… которая могла бы стать тобой.
- Так в твоей истории ведь не было девушки… Разве нет?
И тут я вспомнил… Ведь, в самом деле, в моей жизни не было девушки, которую я любил… Моя мать умерла при родах… Каких-либо других родственниц я никогда не видел… Кроме портовых девок, некому было меня приласкать… И вот… Жаль нет времени, чтобы горевать, ведь мы пришли. Местом, где меня встречали «друзья», оказалась маленькая лачуга. Войдя внутрь, я увидел зашитого «ужасного» Алана - без нижней части туловища и обвешанный морской живностью скелет Джека, и, конечно же, полуголого Дока. Все они сидели за одним столом, который украшал лишь череп оленя со свечкой.
Доведя меня до стола, она отошла к дверному проему и, скрестив руки на груди, стала задумчиво смотреть куда-то вдаль.
- И что вы тут делаете?
- Ты нас тут собрал, старый друг. Наверное, для того, чтобы попрощаться… Может быть.
- А в самом деле, Капитан. Нас тут рассадила эта юная леди.
- Действительно… Зачем кому-то нужен старый, бесполезный наркоман?
Девочка, не выдержав, схватила со стола череп и рванулась прочь от нас. Я побежал за ней. Некогда мёртвые сосны будто ожили и не давали мне пройти. Но, не сдаваясь, я всё-таки догнал беглянку у берега. Она сидела у берега и плакала, держа череп животного. Как только я попытался к ней подойти, она, швырнув череп в воду, прокричала:
- ОН ЗЛОЙ! НЕ ХОДИ К НЕМУ!
И тут как будто меня осенило. Но, увы, слишком поздно…
- Я не могу. Мне надо закончить эту историю.
Она, бросившись на меня, крепко обняла и произнесла тихим шёпотом:
- Но вот музыка умолкает, и свет растворяется во тьме. Падая, ты понимаешь, что… что…
Тут она рухнула на землю. Её руки были изрезаны, и с них рекой текла кровь. Слёзы перестали течь, и она почти еле слышным шёпотом произнесла:
- Прощай.
Как только её глаза закрылись, я увидел роскошный зал, усеянный тысячей роз. Где-то вдали слышались скрипки, а яркий белый цвет манил меня к себе. Я, очарованный всем этим, шёл по розам, оставляя кровавые следы на белом мраморе. С каждым новым шагом музыка становилась всё ярче, а скрипки громче. И вот… Когда остался один шаг до бездны, в моих ушах раздался знакомый голос того существа, который устроил всё это:
- Да, давай… Шагни, и всё кончится!
Скрипка заиграла оглушительно громко, и я в лучах этого света шагнул в бездну.
Музыка заглохла, свет сменился на тьму. И…
Внеземной голос произнёс:
- НЕТ! НЕТ! ЭТО НЕ ТВОЙ ПУТЬ!
Как только голос произнёс эти слова, я будто растворился и оказался на палубе своего старого шлюпа. В моих руках был тот же самый самогон, а на небе сияло яркое солнце. Чёрт возьми! Что это было?! Но, пока мою голову не снёс вихрь идей, у меня есть ещё одно дело. Швырнув бутылку за борт, я рванулся прочь от шлюпа и, запрятавшись где-то в канатах, просидел так целый день, пока на порт не спустилась ночь.
Вот так судьба дала мне второй шанс… И как же я им распорядился? К счастью, разумно. Во-первых, я продал этот убогий шлюп за хорошие деньги и переехал в Америку. Став преуспевающим фермером, я вскоре женился на доброй и, чёрт возьми, красивой молодой девушке. И вот спустя много лет я, окруженный обожающими меня людьми, лёжа в тёплой постели, готовлюсь уйти в мир иной… А прежде, чем я уйду и закончу эту историю, скажу только то, что каждый заслуживает второй шанс, и каждый может быть прощён, ибо все мы варимся в одном котле…
Новость отредактировал LjoljaBastet - 29-07-2016, 09:04
Причина: Стилистика автора сохранена.
Ключевые слова: Смерть хранители миры цепь прощение авторская история