Последняя капля, или Ради этого стоило умереть
… - И что, долго мы еще будем тут стоять? – сварливо осведомилась Нина. Впрочем, как и всегда. – Сталина на них нет, копуши чертовы!Виталий боязливо покосился на жену: не хватало еще, чтобы она закатила скандал на заправке. Он прекрасно знал характер своей дражайшей половины и мог ожидать от нее чего угодно. Вплоть до того, что она сейчас вылезет из машины и пойдет к администратору АЗС.
- Ниночка, но ведь бензовоз подъехал, бензин разгружает, - робко произнес он и инстинктивно втянул голову в плечи. – Сейчас закончит и заправимся.
- Даа? – язвительно протянула Ниночка и взмахнула рукой, чтобы поправить прическу. Но Виталий расценил это движение по-своему и вжался в сиденье до упора. – А я ведь слепая и не вижу этого, да? Так ты хочешь сказать? Или я такая бестолковая, что не могу бензовоз от "легковушки" отличить? Ты ведь на это намекаешь?..
… Она не всегда была такой. Виталий помнил скромную улыбчивую девушку из своей юности, которой он предложил стать его женой. А после свадьбы в нее будто злая сила вселилась: начались скандалы, истерики, упреки. И если Виталий был тихим и спокойным мужичком, то дражайшая половина не гнушалась порой и рукоприкладством в отношении оного. Мужчина терпел: воспитание не позволяло поднять руку на женщину, тем более на законную жену. Да и любил он ее все-таки, как ни парадоксально это звучало. Он старался не провоцировать скандалы, но все начиналось на пустом месте. В его память навсегда врезался эпизод о том, как однажды на юбилей свадьбы он преподнес ей красивое серебряное ожерелье с небольшим изумрудом. Конечно, он дарил ей скромные подарки и цветы, но действительно шикарную вещь Ниночке ему не позволял купить небольшой оклад. Понятное дело, долго он копил на эту прелесть, и… ожерелье было принято, но потом он еще целую неделю выслушивал ворчание на тему того, что "в такой день можно было бы разориться и на золото". Тогда он ей попытался возразить, сказав, что золото будет на золотую свадьбу, из-за чего получил светильником по голове и месяц провалялся в больнице с сотрясением мозга. А как может быть сотрясение того, чего нет, спросите вы? Ведь имей он мозг, давно бы собрал вещи и сбежал в неизвестном направлении. И не сказать, чтобы он до безумия любил супругу. Любил, да, но не до такой степени… Скорее, он ее до безумия боялся, потому что знал, что она найдет его даже в сердце африканских джунглей... Иногда он думал: а любит ли она его вообще или вышла замуж за него просто, чтобы кого-то допекать рядом с собой? Ответа на этот вопрос он не находил...
… - Вот идиоты! – продолжала возмущаться Нина, когда они уже отъехали от заправки. – Сервис отсутствует напрочь! Эта молодая кассирша так лыбилась, глядя на меня… Что я, клоунесса какая, что ли? Дура – она и есть дура. Еще и пятьдесят копеек не дала сдачи: мелочи у нее, видишь ли, нет… А ты не смотри, не смотри так: вижу, что в мыслях за эту малолетку драную заступаешься… Что, понравилась, да? Ух, кобелина!
Виталий крепко сжимал руль, чувствуя неприятное покалывание в груди. Так было всегда: монотонная брань жены выводила его из себя и заставляла накапливаться многолетнему негативу тяжелым слоем на сердце. Все-таки Бог есть: детей у них не было, иначе, кажется, она бы их съела... Что-то легонько щелкнуло в его голове, словно в старинных часах лопнула какая-то пружина. Внезапно мужчина резко нажал на педаль тормоза. Он почувствовал: вот он, момент. Сейчас или никогда! Возможности больше не будет.
- А еще она… Виталий! – резко вскрикнула Нина. – Ты чего, совсем придурок? Я же чуть не ударилась о панель...
- Лучше бы ты совсем убилась об нее, - спокойно произнес Виталий, повернувшись к жене. – Знаешь, зараза, как ты мне надоела за все эти годы? Да пуще занозы в заднице: та хотя бы молча торчит. Весь мозг мне выела за эти годы, мегера. Уууу, проклятая, - взвыл мужчина. – У нас потому и детей нет, что они побоялись родиться…
- Ты ч-чего, Виталя? – опешила жена. – Ты чего?
От удивления Ниночка даже забыла начать ругаться.
- Да ничего! Заколебала ты меня уже в доску! Что ж за баба-то такая ненавистная, ей бы жить да радоваться, так нет же: поворчать мы любим. Дура ты!..
Он замолчал и стал хватать воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Последнее, что он услышал, был истошный визг Ниночки…
… Виталий очнулся на улице и сразу ощупал голову. Цела. И руки с ногами вроде не переломаны. Странно, как Нина такое преступление оставила без наказания. Он повернул голову и увидел свою машину. Только она теперь стояла не на дороге, а на обочине. Около нее суетились люди в белых халатах, и стояла карета "Скорой помощи". Он поспешил к машине, отмечая при этом какую-то легкость в теле. Но интересное дело: по мере того, как он приближался, на него никто не то, что не обращал внимания, его вообще будто не видели. Подойдя к машине вплотную, он увидел, что около "скорой" стоит Нина и, плача, что-то объясняет, показывая на машину. Холодея от нехорошего предчувствия, Виталий заглянул в машину и от увиденной картины обомлел: за рулем сидел он с застывшим синюшным лицом. Мертвый. Но как же так? Он ведь сейчас стоит около машины. Кто же тогда сидит в ней? Он подошел к врачу. И снова его никто не заметил.
- Смерть произошла из-за остановки сердца, - монотонно говорил врач рыдающей Ниночке.
А санитары уже укладывали остывающее тело на носилки...
"Она рыдает? – подумалось Виталию. – Ни разу не видел ее плачущей. Плачет – значит, жалко. А если жалко, значит, немного, да любила".
И он, обрадованный, поспешил прочь, туда, где его уже ждали. Она его любила! Уже ради осознания этого стоило умереть…
Ключевые слова: Машина АЗС скандал жена смерть осознание авторская история