Кровавые скрижали: Дневник Медиума. История вторая
Страница 15: «Тайна квартиры номер 39»«Порой нас пугают совершенно не те вещи, которых стоит бояться, но разобраться в этом могут не все, ибо для этого приходится погрузиться во мрак…»
23 декабря 2010 года.
На этот раз мой рассказ будет вестись об одной квартире, где за последние три года творились странные события. В череде минувших дней, за последний год эта квартира стала едва ли не новой городской легендой, которую я случайно услышал в одном из баров на окраине города.
Для этой истории уже успели придумать красочное название – «Гостиная Дьявола», но вразумительного объяснения по этому поводу никто не мог дать, мол, как есть, так и говорю.
Меня не сильно привлекали истории о неких квартирах, где странным образом умирали жильцы. Возможно потому, что я верю в совпадения и предопределённость некоторых событий. Что, кстати говоря, странно, если вспомнить, чем я занимаюсь в рамках своего хобби.
С той ночи в сгоревшем детском доме прошло уже два месяца, но мне до сих пор снятся лица горящих в пламени детей, их крики, слёзы и пытки, что им довелось пережить перед смертью. Это невозможно забыть. Нельзя выкинуть из головы. Из-за произошедших там событий я начал верить в сверхъестественную ересь, вот почему и заинтересовался новой городской легендой.
Разумеется, в этой истории было много бреда, особенно это касалось жильцов, которые якобы были членами секты. Секта называлась «Алая Звезда», расформированная более пяти лет, когда лидера секты и всех его подельников схватили.
Суд был недолгим, уж слишком много доказательств было собрано против организаторов секты. Им предстоит ещё долгое время провести в тюремном заключении, поэтому принадлежность первых жильцов к этой секте довольно сомнительная информация, полученная мною едва ли не из десятых рук со слухов старушек.
Тщательного расследования об убийствах в этой квартире никто не проводил, причины мне неизвестны, но судя по тому, что я сумел накопать, убийцей был глава семьи, который зверски растерзал всю свою семью, а затем попросту перерезал себе горло.
Это было первое убийство в квартире номер 39, совершённое более трёх лет назад. Кажется, это произошло в июле месяце, если мне не изменяет память.
Затем два года назад в этой же самой квартире была убита молодая семейная пара. По данным следователей, которые я кое-как смог раздобыть благодаря одному знакомому в правоохранительных органах, мне стало известно, что в этой истории первым убили именно мужчину. Девушка заколола его ножницами. После чего нанесла себе несколько смертельных ранений в живот и скончалась до приезда милиции и скорой.
Последнее убийство произошло чуть больше года назад. Мать одиночка и две её дочери поселились в проклятой квартире, а спустя два месяца их тела обнаружили в гостиной. Лица обеих девочек были располосованы лезвием ножа, они погибли от многочисленных травм головы, нанесённых тупым тяжёлым предметом. Исходя из проведённой судмедэкспертизы, раны на лице они получили будучи в сознании, то есть перед смертью. Сама же женщина отрезала себе язык и скончалась от кровопотери.
Довольно жутко. Все эти убийства не поддаются логическому объяснению. Следователи лишь разводили руками, мол, ничего мы не можем поделать. С тех пор квартиру номер 39 опечатали и старательно избегают, считая её проклятой.
История получила название «Гостиная Дьявола», но не все тела были найдены именно в гостиной. Например, в первом убийстве растерзанное тело женщины было в спальне. А тело заколотого ножницами мужчины обнаружили в ванной. В связи с чем у меня возникает вопрос: почему именно «гостиная», а не «квартира дьявола»?
В целом сейчас это не так уж и важно.
- Значит вы утверждаете, что лично присутствовали в квартире, когда мать убивала своих дочерей? Так получается? – мой неожиданный вопрос застал собеседника врасплох. Его помутневшие от алкоголя серые глаза широко распахнулись от удивления.
- Нет! Конечно же, нет! – отчаянно замотав головой и даже пару раз перекрестившись, ответил мой случайный собеседник. Почему-то он испугался моего вопроса, видимо, решил, что я из милиции. Что ж, ладно, тогда стоит попытаться вытащить из него как можно больше информации.
- Тогда откуда у вас такая уверенность, что всё описанное вами было именно так? – вопросительно вскидывая бровь, осведомился я, сделав несколько глотков остывшего кофе.
Реакция мужчины была несколько странной. Сначала он скривил тонкие, почти лишённые цвета губы, наморщил лоб, отчего стали отчётливо видны морщины, а затем тяжко вздохнул, опуская голову. Сидящие рядом с ним собутыльники тоже сникли, словно я поймал их на лжи, а они, подобно разоблачённым мальчишкам, размышляли над тем, как бы выкрутиться из сложившейся ситуации.
- Ну, может всё и было чуточку иначе… но в целом… - замявшись, начал оправдываться мужчина, но я прервал его объяснения, подняв руку вверх.
- Мне не интересны ваши оправдания. Меня интересуют сугубо факты. А слухи можете оставить для своих друзей собутыльников, - резко ответил я, после чего медленно поднялся из-за стола.
- Если вам больше нечего мне рассказать, то меня ещё ждут дела, - пристально взглянув на поникшего собеседника, сурово произнёс я, кладя руку на спинку стула.
Дождавшись, когда мужчина отрицательно мотнул головой, я молча пожал плечами и удалился из бара, на ходу оплатив свой счёт за чашку недопитого кофе.
На моих часах было около семи вечера, когда я покинул заведение. Погодка сегодня была на редкость отвратительной. Обычно зимы здесь суровые, снежные. Но в этом году солнце припекало, и подтаявший за день снег к вечеру превращал улицы в настоящий каток.
Шёл мелкий и колючий снег, а я, плотнее зарывшись носом в клетчатый шарф, медленно шёл по тротуару, стараясь не поскользнуться и не упасть в грязный серый снег. Спрятав замёрзшие руки в карманы куртки, мне почему-то вспомнилось, что я забыл дома свою сумку, где обычно хранил фонарик и прочий инвентарь для походов на заброшенные места. Досадно покачав головой, коря себя за подобную безответственность, я отправился на ближайшую автобусную остановку.
Людей здесь было немного. Всего пара старушек, которые тихо перемывали косточки стоявшим неподалёку школьницам, которые так же что-то обсуждали между собой, да молчаливо стоящая женщина с пакетами в руках.
Не вслушиваясь в чужие разговоры, я спокойно остановился, прислонившись спиной к холодному металлу фонарного столба. Лениво вытаскивая руки из карманов, я расстегнул куртку и, поёжившись от подувшего мне прямо в лицо ветра, поспешил достать из внутреннего кармана свой mp3 плеер. Застегнувшись, я одел наушники и с удовольствием погрузился в царство музыки, ожидая, пока подойдёт мой автобус.
Уже прошло минут десять, а автобуса всё не было. Я уже начал беспокоиться, что мне придётся идти до дома пешком. Но на моё счастье к остановке пришвартовалась оранжевая маршрутка. Она ехала почти до самого моего дома, и это, безусловно, радовало меня.
Дождавшись, пока дверь откроется, и из маршрутки выйдут куда-то спешащие пассажиры, я интеллигентно пропустил всех, кто был на остановке, и только после этого зашёл сам. К моему сожалению, мест уже не осталось, и мне предстояло ехать, стоя, в ожидании, когда освободится хоть одно кресло.
Тяжело вздохнув, я расплатился с водителем и устало прислонился плечом к поручню возле двери. Дверь с хлопком закрылась, маршрутка затряслась и тронулась в путь.
По дороге домой я размышлял над услышанной в баре историей. Естественно, многие факты были искажены, и немало деталей произошедших событий додуманы рассказчиками. Но в целом. В целом история и правда была странной.
Отчитав себя за внезапный приступ забывчивости, я едва не пропустил свою остановку, вовремя попросив водителя остановить маршрутку. Натянув мягкую ткань шарфа до самого носа, я тихо вздохнул, сворачивая за угол серой пятиэтажки, направившись домой.
Войдя в собственную квартиру, я снял в прихожей куртку, шарф, разулся и последовал на кухню, чтобы вскипятить чайник и выпить горячего кофе. Поставив чайник на плиту, я зажёг комфорку. Синее пламя послушно вспыхнуло, издав тихое шипение, а я спокойно опустился на стул, облокотившись локтём о столешницу.
Впереди меня ожидали три рабочих дня, поэтому поход в проклятую квартиру откладывался, а ведь я мог заглянуть туда уже сегодня, если бы не забыл дома свою сумку. Эта мысль всё ещё преследовала меня, но поделать с этим я уже ничего не могу.
К слову, работаю я барменом в одном захудалом заведении неподалёку от центра города. Вы, наверное, спросите, какого чёрта я тогда шарахаюсь по барам на самой окраине, мол, чего дома не сидится? Но мне с детства нравились тайны и расследования.
Возможно, по этой причине я и трачу на эти бредовые истории всё своё свободное время.
Из омута мыслей и воспоминаний меня выдернул протяжный и режущий слух свист закипевшего чайника. Поднявшись со стула, я отставил чайник и погасил огонь. На секунду задумавшись, я попытался припомнить, где оставил свою чашку и, оглядев кухню, обнаружил её в раковине. Заглянув в раковину, заполненную грязной посудой, я тяжко вздохнул. Мыть сейчас посуду мне совершенно не хотелось. Поэтому, махнув на всё это дело рукой, я просто достал из шкафчика другую чашку.
Заварив себе кофе, я осторожно взял кружку и аккуратно двинулся в комнату, стараясь идти медленно, чтобы не расплескать горячий напиток и не обжечься. Погасив в коридоре свет, я открыл дверь в комнату. Здесь было темно, и свет включать не было желания, ибо царящий здесь бардак я и с утра смогу увидеть, поэтому нет смысла разочаровывать себя на ночь глядя.
Непонятно, зачем я налил себе кофе, ведь, достигнув кровати, мне жутко захотелось спать. Мысленно назвав себя идиотом, я со вздохом поставил чашку на стоявший рядом с кроватью журнальный столик.
Немного посидев в темноте, вслушиваясь в шум проезжающих за окном машин, я повалился на мягкий плед и, закрыв глаза, провалился в сон, как мне казалось, без каких-либо сновидений.
Утро следующего дня я встретил, как и предполагалось, в комнате настоящий бардак. Стоило бы убрать здесь, но время приближалось к одиннадцати, и через два часа я уже должен был быть на работе, поэтому уборка была вновь отложена на неопределённый срок.
Переодевшись и подхватив со стола чашку с холодным кофе, я сделал несколько глотков и скривился от горечи. Видимо, сахар положить я себе благополучно забыл. В итоге, кое-как собравшись, я ушёл на работу.
Пересказывать эти три унылых рабочих дня за барной стойкой я, разумеется, не стану. Ограничимся лишь тем, что за это время я смог лишь немного пошарить в интернете в поисках дополнительной информации о той зловещей квартире.
К концу четвёртого дня и по совместительству моего первого выходного, я покинул свой дом, отправившись на автобусную остановку. И в этот раз я не забыл взять с собой сумку.
Поездка на окраину города занимает, по меньшей мере, час, который я провёл сначала в автобусе, а затем в метро.
Держа в руках бумажку с адресом нужной мне квартиры, я долго пытался понять, в какую сторону мне необходимо идти, чтобы попасть на указанную теми типами в баре улицу. Оказалось, это не так уж и просто. Фонарей здесь было мало, поэтому улицы тонули в ночной мгле, и разглядеть, где именно я нахожусь, было трудно. Но минут через пятнадцать, спросив у одного из прохожих, я всё-таки сумел добраться куда мне надо.
Ничего сверхъестественного в этом доме я не видел. Обычное девятиэтажное здание, коих здесь пруд пруди. Ничем не примечательный двор. Несколько старых качелей, ржавая горка, разломанная песочница. Парочка бомжей возле мусорных баков. Старушки, сидящие на скамейках возле подъезда. Всё как и везде.
Второй подъезд. Домофона на старой деревянной двери нет. Грязный, вонючий подъезд. Неработающий лифт. Вот, что меня ожидало. Кажется, квартира под номером 39 находилась на пятом этаже. Поднимаясь по лестнице, я бегло оглядывал висящие на дверях номера. Хвататься за перила не было желания, уж больно грязные они были.
Достигнув пятого этажа, я остановился, чтобы перевести дух. Тут-то мне на глаза и попалась обитая чёрным кожезаменителем дверь с нарисованным номером 39. Как и было сказано, квартира оказалась опечатанной. Но видно было, что сюда уже кто-то заходил, ведь приклеенная бумажка с печатью была разорвана надвое.
Размышлять над тем, кто и зачем туда заходил, я не стал. Да и какая разница, мало ли любопытных в округе, не я же один такой любитель тайн и загадок.
Оглядевшись по сторонам и прислушиваясь к шорохам в подъезде, я осторожно подошёл к двери. Замок был не столь уж мудреным, так что особой проблемы с ним я не видел. Но вот быть пойманным за проникновением в опечатанную квартиру совершенно не было желания.
- Будем надеяться, что никто меня не увидит, - прошептал я, тем самым подбодрив себя. Присев на корточки перед дверью, я расстегнул висящую на плече сумку. Немного порывшись в ней, я достал небольшой кожаный свёрток с отмычками. Грязная, конечно, работа, да и противозаконная, но с другой стороны мне себя не за что было винить.
Внимательно изучив замок, я развернул свёрток. В полумраке сверкнул металл. Стукнув себя по лбу, я достал из сумки фонарик и, посветив им на замок, принялся подбирать отмычки. Заняло это дело около трёх минут, к счастью, уже доводилось сталкиваться с замками такого типа.
На всякий случай оглянувшись и прислушавшись к тишине подъезда, я осторожно достал из свёртка пару отмычек и, зажав фонарик в зубах, взялся за вскрытие замка.
Поковырялся несколько минут в замочной скважине, до моего слуха донёсся тихий щелчок. Следом за ним ещё один, и дверь послушно отварилась. Поднявшись на ноги, я вновь огляделся и лишь после этого вошёл в квартиру, аккуратно закрыв за собой дверь.
В прихожей было темно. На потолке было много паутины. Висящие на вешалке вещи были покрыты толстым слоем пыли, которая была повсюду. Из ванной комнаты доносился запах плесени. А на кухне то и дело был слышан грохот ударяющихся о металлическую раковину капель.
Раньше я не забирался в чужие квартиры и чувствовал себя несколько неуютно, особенно в столь зловещей тишине, нарушаемой лишь стуком падающих в раковину капель воды. Эта обволакивающая пустота давила на плечи, словно оставшийся в одиночестве призрак квартиры норовил выплакаться в моё плечо, ища утешение.
Сглотнув, я стряхнул с себя это наваждение и тихо проследовал в гостиную, не забывая светить себе под ноги, дабы не споткнуться обо что-нибудь.
Здесь было ещё темнее, чем в коридоре. Пыльные тёмно-зелёные занавески были плотно зашторены. Осторожно подойдя к одному из окон, я прикоснулся кончиками пальцев к шершавой ткани и аккуратно отодвинул одну из штор, обнаруживая, что стёкла на окнах были замазаны краской.
Посветив на огромный ковёр в центре комнаты, я заметил множество тёмно-бурых пятен крови. Попади я сюда несколько месяцев назад, мне обязательно стало бы дурно от этого зрелища. Но после событий в детском доме я не был поражён видом засохшей на полу и ковре крови убитых здесь людей.
Определённо, я сошёл с ума, раз пришёл сюда, да ещё и не испытываю какого-либо отвращения при виде сего ужаса.
На пыльной столешнице журнального столика отчётливо были видны брызги крови, и такие же брызги были на бежевой обивке широкого дивана. Что и говорить, даже на одной из стен, где висело огромное покрытое пылью зеркало, на светлых обоях были капли крови.
Очевидно, что это была кровь тех двух маленьких девочек, которых родная мать собственными руками подвергла издевательствам, а затем забила их до смерти.
Осторожно ступая по мягкому ковру, я провёл пальцами по гладкой полированной поверхности журнального столика, стирая с него пыль. Это было глупо, оставлять свои отпечатки пальцев на месте преступления, пусть оно и произошло почти год назад. Но в тот момент я не думал об этом.
Что-либо отыскать здесь, особенно предметы, послужившие орудием убийства, было невозможно. Их наверняка забрали с собой следователи после обыска квартиры. Да и за прошедший год здесь мог быть кто угодно. А всё, что не нашли правоохранительные органы, наверняка давно вынесли в качестве зловещего сувенира.
Уж не знаю, что я здесь пытался найти, но внутренний голос подсказывал мне, что есть нечто, что я просто обязан отыскать. Именно из-за этих настойчивых убеждений внутреннего голоса, я продолжал бесцельно бродить по гостиной, освещая её ярким светом фонарика. Как и предполагалось, ничего, кроме вещей предыдущих жильцов, пыли, паутины да бурых пятен крови, мне не попадалось на глаза.
Оказавшись возле зеркала, я остановился. За толстым слоем пыли я не мог разглядеть собственного отражения, а стереть пыль с гладкой поверхности у меня рука не поднималась. Ощущение чьего-то присутствия в этой пустой квартире неожиданно кольнуло в правый висок, заставляя обернуться. Светя фонариком в дверной проём гостиной, я силился увидеть там хоть что-нибудь. Но как бы сильно я не старался напрячь своё зрение, всё равно ничего не увидел. Здесь было пусто.
Повернувшись обратно к зеркалу, я вновь почувствовал присутствие кого-то ещё. Это чувство неприятно кололо мне в висок, принуждая оглядываться в поисках. Из-за этих неразборчивых ощущений я совершенно не мог уловить блуждающую в моём сознании мысль, которая меня беспокоила с того самого момента, как я оказался возле зеркала. Эта мысль была столь смутной, что мне не удавалось её ухватить.
Внезапно на левой руке замигала подсветка наручных часов. Призрачно-зелёный свет заставил меня кинуть взгляд на циферблат. Было уже два часа ночи. По моим подсчётам я уже целый час нахожусь в этой квартире, но до сих пор не смог ничего найти. Правда, я даже не знал, что я ищу.
Мигнув ещё несколько раз, подсветка погасла, я вернулся взглядом к пыльному зеркалу на стене. Не могу понять, чем оно так привлекло моё внимание. На первый взгляд ничего особенного. Обычное зеркало в прямоугольной деревянной рамке, около метра в длину и полметра в ширину. Такие зеркала есть во многих квартирах. Но что-то меня в нём настораживало.
С шумом выдохнув, я поднял руку, аккуратно стирая ладонью пыль. Несколько раз проведя рукой по гладкой поверхности, я стёр половину пыли в центре зеркала, вглядываясь в собственное отражение.
Ничего не произошло, в комнате было тихо и пусто, как и час назад, когда я сюда вошёл.
Уже собираясь отвернуться, я краем глаза заметил в отражении какое-то движение у себя за спиной. Резко обернувшись, в ожидании, что некто стоит позади меня, я никого не обнаружил. Возможно, это лишь игра моего воображения. Так я подумал. Но вот, бросив короткий взгляд на своё отражение, я оцепенел.
Позади меня в дверном проёме стояла девочка. На вид ей было около шести, быть может, семи лет. Коротко остриженные светлые волосы, своей длиной они достигали только хрупких плечиков. Она была невысокого роста, но для своего возраста вполне нормального. Тёмные бездонные глаза взирали на зеркало, перед которым я застыл с фонариком в руках. На ней был лёгкий светло-голубой сарафан в цветочек.
От её взгляда меня прошиб холодный пот. Он был наполнен одиночеством, тоской, грустью и болью. Она не шевелилась. И я не шевелился. Мы молча смотрели на отражение в зеркале, словно изучая друг друга.
Время словно застыло. Воздух стал плотным и тяжёлым. Дыхание участилось. Пульс в бешено скакал, причиняя боль в висках. Я не мог отвести взгляд от зеркала.
А девочка продолжала стоять неподвижно, подобно каменному изваянию. Кофта прилипла к спине от пота. Мне стало душно. И в этот момент, когда я уже собрался с силами, чтобы обернуться, девочка сделала неуверенный шаг ко мне.
Моё дыхание пресеклось. Сердце замерло, сжатое в когтях непонятного страха, такого липкого, словно паутина огромного хищного паука. Пальцы на руках онемели, совершенно утратив возможность двигаться.
Шаг. Ещё один. Девочка приближалась. Медленно и неуверенно, будто боясь чего-то. Её тихие шажки набатом звучали в моей голове, заглушая даже звук моего дыхания.
Шаг. И ещё шаг. И в эту секунду, когда она оказалась в плотную рядом со мной, меня пронзила боль.
Моё тело словно бросили в кипящую смолу. Каждая клеточка пылала от боли. В глазах потемнело. Я ослеп и оглох. Судорожно хватая воздух, я силился закричать, но крик так и остался где-то на полпути в моём горле.
А затем была яркая вспышка. Она вышвырнула моё сознание во тьму. Бездонную, всепоглощающую тьму…
Когда мне удалось открыть глаза, то я очутился в какой-то маленькой комнатке, лежащий на мягкой кровати. Вокруг было непривычно светло. Яркий дневной свет больно бил в глаза, из-за чего окружающие меня предметы расплывались.
Через несколько минут, когда глаза более-менее привыкли к свету, льющегося из большого окна рядом с кроватью, я понял, что нахожусь в детской спальне. Справа от меня стояла маленькая деревянная кровать, покрытая лаком цвета янтаря, заправленная ярким зелёным пледом в ромашку. На ней сидела маленькая девочка, лет пяти на вид, с рыжими волосами, заплетёнными в две недлинные косички. Её глаза, цвета безоблачного неба, внимательно смотрели на меня. На милом округлом личике сияла довольная улыбка.
- И долго ты ещё собираешься спать, соня-засоня? – весело смеясь и болтая ножками, спросила девочка, видимо, обращаясь ко мне.
Я попытался ей ответить, но не смог и слова вымолвить.
- Ну! Поднимайся. Хватит спать! – обиженно надув губки, проворчала девочка.
И в этот момент моё тело само по себе поднялось, я сел на кровати, откинув одеяло в сторону.
Какого было моё удивление, когда в моём поле зрения оказались тоненькие детские ручки.
Это не моё тело! Немой крик прозвенел в моём ещё плывущем от боли сознании.
- Кира, вот чего ты так рано встала? – девичий голос, который принадлежал владелице тела, куда меня зашвырнуло, был немного раздражённым и сонным. Силясь понять, что здесь вообще творится, я судорожно перебирал одну мысль за другой, пытаясь отыскать хоть какое-то объяснение происходящему.
- Рано? Час дня уже! – удивлённо вскинув тоненькие бровки, отозвалась девочка напротив меня. Поднявшись с кроватки, она встала в шаге от меня и, уперев руки в бока, сурово взглянула на меня. Это выглядело столь смешно, что я едва сдерживал смех.
- Правда? Мама с папой давно ушли? – не менее удивлённо, чем рыжеволосая девочка, спросила хозяйка тела. Та в ответ лишь кивнула.
Я почувствовал, как босые ножки коснулись мягкого и шершавого ковра, а затем медленно поднялся с кровати. Я не мог ничего сделать, только безмолвно наблюдать за происходящим, находясь в чужом теле. Лениво потянувшись, я отправился к приоткрытой двери комнаты, выходя в прихожую.
Ступая по застеленному линолеумом полу, я чувствовал приятную прохладу. В квартире было жарко. Я направлялся к ванной, судя по висящему на бежевой двери пластмассовому купидончику, держащему щётку в руке. Дверь ванной комнаты с тихим скрипом отворилась. Мои пальцы коснулись гладкой поверхности стены, и ванная озарилась светом.
Пройдясь по холодной плитке на полу, я оказался напротив висящего над умывальником зеркала овальной формы.
Я закричал. Закричал в собственном сознании. В отражении напротив меня была та самая светловолосая девочка, которую я встретил в гостиной посреди ночи. Она сонно протёрла глаза, и я почувствовал прикосновение нежных детских ладошек.
Потянувшись к крану, её пальцы коснулись холодного металла, и она включила воду. Тёплая водичка, которую она зачерпнула ладонями, оставила на лице приятное ощущение. А затем её пальцы ухватились за мягкое махровое полотенце.
Вытерев лицо и выключив воду, она погасила свет и вышла из ванной, возвращаясь обратно в свою комнату.
Вновь пройдясь по ковру, она остановилась напротив большого белого комода и, наклонившись, выдвинула верхний ящик. Её руки прикоснулись к мягкой ткани того самого светло-голубого сарафана в цветочек. Вытащив его из ящика, она задвинула его обратно. Присев на кровать, она сняла с себя пижаму и одела сарафан. Лёгкая ткань приятно скользнула по коже. Завязав синюю ленточку на талии, она поднялась на ноги и обернулась к кровати, медленно поправляя одеяло и застилая её пледом.
После этого она вновь вышла из комнаты, отправившись в гостиную, где на бежевом диване сидела рыжеволосая девочка, как я понял, её сестра. Она смотрела мультики. Присев рядом с ней и поджав под себя ножки, хозяйка тела, где я оказался, тихо вздохнула.
- Кира, когда мама с папой должны вернуться?
- Мама придёт в три. А папа вечером, - не отрываясь от телевизора, ответила девочка.
Я просидел так около часа, если не больше, смотря по телевизору забавный мультик про Тома и Джерри. И в самый разгар новой серии, когда кот в очередной раз гонялся за мышью, в прихожей раздался шум открываемой входной двери.
Я быстро поднялся с дивана, а вместе со мной подскочила и вторая девочка. Быстрыми шажками мы добежали до прихожей. Там возле двери стояла невысокая женщина лет тридцати, с длинными тёмно-рыжими волосами до середины спины. Она медленно снимала с себя сапоги на высоком каблуке.
- Мама! Мама вернулась! – радостно закричала девочка и побежала к женщине. Следом за ней пошёл и я. Женщина ласково улыбнулась и обняла подбежавшую к ней девочку.
- Соскучились, мои зайки? – спросила женщина, и обе девочки энергично закивали. Я почувствовал, как их мать прикоснулась к моей левой щеке. Точнее к щеке девочки, в чьём теле я сейчас находился.
Затем меня поглотила темнота, очертания предметов вокруг стали расплываться, и я провалился во мрак…
Меня разбудили крики. Женский крик, доносящийся из-за двери. В комнате было темно, но я точно знал, что нахожусь в той самой детской спальне. Повернув голову, я увидел, как на соседней кроватке тихо плакала девочка.
- Кирочка, ты почему плачешь?
- Там мама с папой ругаются, - сквозь всхлипывания ответила Кира, отняв лицо от подушки.
- Не плачь, всё будет хорошо, - ласково произнесла девочка, осторожно поднимаясь с кровати и присаживаясь рядом с сестрой. Она положила ладонь на рыжие волосы девочки, и я почувствовал, какие они были мягкие.
Внезапно женщина завизжала. И мы обернулись к двери. Крик повторился. Послышался грохот. Кира вскочила с кроватки и побежала к двери, девочка не успела остановить сестру, я почувствовал, как её пальцы скользули по мягкой ткани пижамы.
Рыжеволосая девочка распахнула дверь комнаты и скрылась в прихожей. Крики медленно затихали, превращаясь в хриплые стоны. Я поднялся и бросился следом за убежавшей Кирой. Выскочив в коридор, я пробежал мимо двери, ведущей в гостиную, и остановился позади застывшей в оцепенении девочки.
В спальне творилось безумие. Разъярённый мужчина с взлохмаченной шевелюрой светлых волос яростно наносил ножом удары в тело лежащей на полу женщины.
Окровавленный кухонный нож мягко погружался в податливую плоть. Раз за разом он вонзал его лезвие в грудь рыжеволосой женщины. Брызги крови летели во все стороны, пачкая собой стены, пол, стоявшую рядом кровать и самого мужчину.
На его лице блуждала безумная улыбка. Тёмные глаза сверкали жаждой убийства…
И в это мгновение, когда оцепеневшие девочки, широко распахнув глаза от ужаса, смотрели на кровавое безумие отца, Кира вскрикнула.
Мужчина поднял голову, вперив взгляд в своих дочерей, сжав в руке кухонный нож, чьё лезвие хищно сверкало в свете ночника, поднялся на ноги. Тонкие губы скривились в усмешке. Он сделал шаг навстречу застывшим девочкам.
Я почувствовал, как рука девочки судорожно схватила Киру за плечо и с силой потянула на себя, принуждая бежать. Они обе ринулись прочь, оглашая коридор громкими криками. Они бежали в гостиную.
Но добежать не сумели. Киру схватила вынырнувшая из темноты рука и резко дёрнула назад, вырывая её дрожащую ручку из пальцев девочки. От столь неожиданного рывка девочка пошатнулась и, ударившись виском о дверной косяк, рухнула на пороге гостиной.
Из прихожей доносились отчаянные детские крики. Ужас сковал моё тело, не позволяя даже шевельнуться. Послышался звук вонзаемого в тело ножа. Тошнотворный хруст костей. Длинное лезвие кухонного ножа пронзило грудь Киры. Удар был столь сильным, что грудная клетка не выдержала, и кости захрустели. Из её спины прямо между лопаток хищно блеснул кончик ножа.
Отец воткнул его ей по самую рукоять. Он держал тело девочки за волосы в полуметре от пола. Кира уже не кричала. Она умерла мгновенно. Потеряв к жертве всякий интерес, мужчина ухмыльнулся, попытавшись рывком выдернуть нож из груди собственной дочери. Но лезвие увязло в её грудной клетке. Дёрнув несколько раз в стороны, убийце удалось извлечь нож из тела Киры. Отброшенная к стене, она с тошнотворным хрустом впечаталась в неё спиной, безвольно сползая на пол и заливая прихожую кровью.
Он шагнул ко мне.
Тело охватила дрожь. Сердце стучалось столь бешено, что мне казалось, оно вот-вот разорвётся. Крик застыл в горле, девочка не могла даже простонать, по её щекам градом катились слёзы. Я чувствовал эти слёзы. Я вместе с ней с ужасом взирал на идущего к ней мужчину с окровавленным ножом в правой руке.
Он наклонился, схватил девочку за волосы и рывком поднял на ноги, отбрасывая вглубь гостиной. Я закричал вместе с этой девочкой. И, больно ударившись спиной о журнальный столик, повалился на пол.
И в эту минуту тело пронзило болью. Я чувствовал, как острое лезвие ножа погрузилось в живот девочки. На лицо брызнула тёплая кровь… Всё тело изогнулось дугой… Из горла вырвался отчаянный вопль…
Невыносимые страдания… Проворачиваемое лезвие кухонного ножа разрывало внутренние органы…
Последнее, что я увидел, так это забрызганное кровью лицо светловолосого мужчины. А затем ещё один удар, после которого всё оказалось во тьме…
Я очнулся посреди гостиной. Перед глазами всё плыло и вертелось в бешеной круговерти. Рядом со мной стояла та самая девочка в светло-голубом сарафане. Мы оба стояли напротив двери, ведущей в коридор.
Она безмолвно смотрела на дверь. И я тоже посмотрел туда.
В прихожей была слышна какая-то возня. Мимо нас промелькнул силуэт в махровом халате. Девочка последовала за ним. А я, постояв немного в гостиной, пытаясь справиться с болью, вышел следом за девочкой.
Из ванной до моего слуха долетел крик. И вместе с девочкой мы отправились туда.
Девушка в махровом халате остервенело наносила удары в грудь лежащего в ванне мужчины. В воздухе мелькали ножницы. На стены брызгала кровь. Горячая вода окрасилась в алый цвет. Мужчина уже не кричал, лишь тихо хрипел. Но и этот хрип оборвался, когда ножницы вновь погрузились в его грудь.
Девушка с растрёпанными чёрными волосами тяжело дышала, склонившись над мёртвым телом своего мужа. Сдув упавшую на лицо прядь тёмных волос, она ухмыльнулась, стирая тыльной стороной ладони кровь со своего лица.
Громко рассмеявшись, она прислонилась спиной к стене. Её грудь тяжело вздымалась. Окровавленный халат распахнулся, обнажив стройное тело. Она всё ещё сжимала в руке ножницы и, бросив взгляд на убитого ею мужа, с ухмылкой вышла из ванной.
Она успела дойти лишь до двери, ведущей в гостиную, когда её лицо внезапно побледнело, а зелёные глаза широко распахнулись от ужаса. Она закричала, прикрыв рот ладонью, и, сделав шаг назад, споткнулась о порог гостиной.
Она упала на спину. Громко крича, выкрикивая проклятья, она перевернулась на живот и поползла к окну. Прижавшись спиной к стоявшему возле окна шкафу, она дрожащими руками подняла ножницы и, громко закричав, вонзила их себе в живот…
И вновь видение оборвалось, вышвыривая меня в темноту…
- Хватит!!! Я больше не могу!!! Прекрати!!! – мой крик пронзил окружавшую меня темноту, и в ней возник тускло светящийся силуэт девочки в сарафане.
Тьма медленно отступала. В голове вертелись картины кровавой расправы в спальне, прихожей, гостиной, ванной. Голова гудела. Сердце едва билось. Тело не слушалось меня. Руки и ноги онемели. Сознание разрывалось от боли. На секунду мне показалось, что меня рвут на части.
Во тьме я разглядел валяющийся рядом фонарик. Я сидел, прижавшись спиной к стене. Над моей головой висело чёртово зеркало. А рядом со мной, прижавшись ко мне, обхватив мою шею тоненькими руками, сидела девочка в сарафане.
Она тихо плакала, уткнувшись лицом в моё плечо. От неё исходил холод, отчаяние, ужас и боль. Хрупкие плечики вздрагивали. Она не могла успокоиться. И продолжала плакать.
Я не знаю, какая сила заставила меня поднять руку, но я обнял миниатюрное тельце девочки, сильнее прижав её к себе. Дышать было тяжело. Я не мог даже захрипеть, не то, что говорить.
Лишь спустя десять минут боль из груди стала медленно уходить, позволив вздохнуть хоть немного глубже. Пылающие лёгкие заполнил затхлый воздух пыльной гостиной. Проклятая квартира источала запах смерти и отчаяния. Кровавые события, произошедшие здесь, будут вечно преследовать любого, кто окажется в этих стенах.
- Почему? Как… они что? Все сошли с ума? – я не сразу узнал собственный хриплый голос. Во рту стоял мерзкий привкус крови. Сознание плыло в кровавой дымке. Грудь разрывалась от боли. Дыхание всё ещё приносило мучение, словно я надышался ртутью.
Девочка затихла. Неуверенно отняв голову от моего плеча, заглянула мне в глаза.
- Всему виной это, - прошептала девочка, убирая тоненькую ручку от моей шеи. Она указала на открывшуюся дверцу шкафа.
Сил, чтобы подняться, у меня не было. Взглянув на заплаканное лицо девочки в сарафане, которая до сих пор робко прижималась ко мне, пытаясь найти утешение, я бросил взгляд на шкаф.
- Что там? – хрипло произнёс я, кивнув в сторону шкафа.
Девочка молчала, будто раздумывая над своим ответом. А я просто ждал. После короткой паузы она отпустила меня и, вынырнув из моих объятий, медленно пошла к открытой дверце шкафа. Она наклонилась, опускаясь на корточки, и, немного покопавшись в шкафу, что-то достала с нижней полки.
Когда она вернулась ко мне, то в свете валяющегося рядом фонарика я смог разглядеть в её руках деревянную шкатулку, покрытую чёрным лаком. Она протянула её мне, кивнув головой, мол, возьми, и сам узнаешь.
Недоверчиво покосившись на шкатулку, я осторожно, будто боясь обжечь пальцы, коснулся гладкой поверхности шкатулки. Прошло около минуты, прежде чем я осмелился принять сей «подарок» из рук девочки.
Я открыл шкатулку. На дне, обитом алым бархатом, лежала небольшая записная книжечка в тёмно-синей обложке, выполненной под кожу. Я потянулся рукой, чтобы взять её, но девочка тут же схватила меня за запястье, не позволив коснуться лежащей в шкатулке книжки.
- Не делай этого, - сурово проговорила она, недовольно покачав головой.
Я не мог понять, почему этого не нужно было делать. В чём подвох?
Девочка словно услышала мой мысленный вопрос и, взглянув на меня, тихо вздохнула.
- Из-за этой вещи все они сошли с ума. Эта записанная книжка когда-то принадлежала одному маньяку, который жил в этой квартире ещё до того, как моя семья сюда переехала. Она проклята, - закрыв шкатулку, ответила девочка.
- Маньяку говоришь? – вскинув бровь, переспросил я. Девочка лишь кивнула мне в ответ.
- Ты должен унести её отсюда. Сжечь. Но не брать в руки. И уж тем более не читать её! – голос малышки был встревоженным, видимо она была уверенна в своих словах.
Тихо хмыкнув, я кивнул, мол, понял, сделаю. Девочка ободряюще улыбнулась мне в ответ и осторожно прикоснулась ладошкой к моей груди.
- Как только сожжёшь её, души убитых в этой квартире людей обретут покой. И я вместе с ними, - грустно ответила девочка, опуская взгляд своих тёмных глаз.
- Тогда почему ты грустишь? Неужели не хочешь уходить? – я задал этот вопрос, не подумав, что говорю, просто видя её грустное выражение лица, не смог сдержать своего вопроса. Девочка встрепенулась, удивлённо взглянув на меня.
- Я? Я бы хотела остаться. Ты не прогнал меня, как все остальные. Я не хочу уходить сейчас, - как-то неуверенно, отозвалась девочка, закусив нижнюю губу.
- Как тебя зовут?
- Катя.
- Ну, если хочешь остаться, тогда идём со мной. Только, как ты сможешь покинуть эту квартиру? – видимо я уже начал нести полную околесицу, но Катя лишь тихонько рассмеялась.
- Возьми с собой вот это, - улыбаясь, прошептала она, сняв с шеи небольшой кулон в виде полумесяца на тоненькой цепочке.
Холодный металл коснулся моей раскрытой ладони. Я не мог поверить в это. Явный бред. У меня галлюцинации. Я свихнулся!
Но кулон не исчез, а я не проснулся в своей комнате в холодном поту. И девочка в сарафане всё так же мило улыбалась, глядя на меня.
- Спасибо… - только и смог я произнести, словно зачарованный глядя на этот кулон в моей ладони.
Катя исчезла.
В ту же ночь я сжёг шкатулку вместе с проклятой записной книжкой. Я облил её бензином и молча наблюдал, как она горела в сине-зелёном пламени.
Девочку в сарафане я больше не видел. Но её кулон до сих пор ношу с собой...
Новость отредактировал Sunbeam - 28-08-2014, 20:55
Ключевые слова: Медиум квартира призрак девочки авторская история