Митька
Эх, детство золотое!Почему-то в детстве все по-другому. Ты умеешь радоваться обычным вещам: ромашке в поле, божьей коровке на гибком стебельке, солнечным бликам на поверхности быстрой речки, каплям росы на тонкой паутине.
Куда все это пропадает с возрастом? Маленькие детские радости вытесняются взрослыми проблемами в свободном порядке: построением карьеры или амбициозными планами, меркантильными интересами, бытовыми заботами. Мы перестаем замечать, насколько разнообразен и красив мир вокруг. Всех нас перестают восхищать ненужные цветы и нелепые букашки. Почти всех.
В детстве я не знала, что такое пионерский лагерь. Мама никогда не отправляла меня туда в ссылку на все лето. А зачем? У меня была бабушка! Как и всех моих друзей, меня отправляли к бабуле на все лето в деревню.
Мы носились с утра до ночи, голопузые и босоногие, по улице, по полям и лесам. Играли в "Прятки", "Жмурки", "Салки", "Красочки", "Колечко-малечко", "Города", "Числа" и игры, названий и правил которых я уже и не припомню сейчас.
Мы не знали, что такое сидеть перед телевизором, потому что там, за входной дверью, нас ждал мир полный приключений.
Компания наша была разношёрстная и разновозрастная. От малышей до самостоятельных подростков, но общие интересы были всегда.
Годы летели. Мы взрослели. Наши детские забавы сменялись "взрослыми" развлечениями. Мы скакали на лошадях по ночным полям, разводили костры и пекли картошку, сидели у разрушенной мельницы, рассказывая страшные истории и анекдоты. Ночь - это было наше время. Да, днём можно организовать и лошадей, и картошку, и мельницу, но именно ночью все эти мероприятия казались необычными, загадочными, романтическими.
Как-то летом мы собрались нашей "шайкой" на пикник. Участникам посиделок было от четырнадцати до восемнадцати, примерно. Я, тринадцатилетняя мелочь, затесалась в эту развеселую взрослую компанию благодаря исключительно авторитету старшей сестры.
Пламя пожирало поленья, которые, потрескивая и шипя, медленно превращались в угли; искры взмывали вверх, как рыжие мотыльки.
Я сидела, не вникая в разговор, завязавшийся, как обычно, между ребятами. Обо всем и ни о чем. Я смотрела на пламя. Наверное, это досталось нам от предков. Есть в огне что-то колдовское, первобытное, завораживающее - все сразу.
Из состояния "загипнотизированного кролика" меня вывел голос:
- Эй, малАя, лови картошку.
Славик вытащил заточенной палкой черный шарик и поднес его прямо к моему носу.
Я схватила обугленную снаружи картофелину и начала перекатывать ее в руках, обжигая ладони.
- Держи соль, - над ухом раздался знакомый голос.
Я обернулась и присмотрелась. К огромной радости, справа от себя я увидела хорошо знакомое лицо соседского парня - Митеньки.
- Привет, Аленка.
- Митя! - я чуть не бросилась ему на шею, - откуда ты? Как снег на голову. Думала, этим летом тебя уже не будет в родных пенатах!
Митька был мне больше, чем сосед. Он был почти друг. Потому что провел со мной времени больше, чем иные все вместе взятые, несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте между мной и Митей.
Митенька был особенным. В детстве, когда старшим было лет по восемь-десять, а мне, и подавно, не больше пяти, я увязалась со старшими играть в поле. Смысл слова "прятки" был понятен. Сам процесс - не очень. Сестра держала меня за руку, попросила присесть, не шуметь и не высовываться. Наискучнейшее занятие. Я повиновалась и тут же нашла новую забаву: начала рассматривать тугие налитые ржаные колоски и усики на них.
Рано или поздно все прячущиеся были обнаружены водящим. Все, кроме Митеньки.
Мы начали носиться по полю, кричать, звать его. Кто-то решил, что Митька втихаря удрал домой. Нашли его случайно, на краю поля. Он лежал на животе и рассматривал... кузнечика. Мальчишки его чуть не отмутузили, хорошо, девочки оттащили. Митька остался там, больше в тот день с нами не играл.
Чуть позже я встретила его у калитки и попросила украдкой:
- Митя, расскажи про того кузнечика.
И Митька рассказал. Он нырнул к забору и вылез из высокой травы с мелким насекомым в руках. Глазенки его заблестели, и он выдал, как я понимаю, энциклопедические знания. Говорил он много и непонятно, поворачивая подопытного и демонстрируя наглядно: усики, лапки, крылышки. В память навсегда врезалось: насекомые, прямокрылые, длинноусые. Вот не знаю, что из какой области было, где там класс, где вид или подвид, где отряд и прочее, но всю жизнь свою помню этот первый урок по зоологии, проведенный соседским мальчишкой! И про кузнечика помню: насекомые, прямокрылые, длинноусые.
Так завязалась наша дружба. Митька выходил играть с детьми, но все время зацикливался на букашках или растениях. Порой он напрочь забывал, что он в игре. И дети, которые не могли долго сосредотачиваться на чем- то одном, быстро переключались на новое и так же быстро забывали про Митьку и его существование. А я помнила. И искала его общества. Потому что он много рассказывал и показывал. Про лепестки и стебли, тычинки и пестики, уши, хвосты и лапки. И я была благодарным, хоть порой ничего непонимающим слушателем.
- Давно приехал? - спросила я Митьку, посыпая картофелину солью.
- Вчера. Поступил в институт. Вот, вырвался.
- Куда поступил? - услышали наш разговор ребята.
- На биофак.
- Биолог, значит, - хохотнул Виталька, - будешь "инфузории в туфельках" под лупой разглядывать?
- И их тоже,- невозмутимо ответил Митька.
Ребята долго веселились, подкалывая Митю.
- А помните, как Митька притащил в банке жабу и уверял нас, что она вот-вот превратиться в принцессу? - заливалась смехом Наташка.
- Или как выловил ящерку и рассказывал, что если ее подвергнуть воздействию радиации, она превратиться в настоящего дракона? - подхватил Виталька.
Митенька не обижался, отвечал на дурацкие шутки либо молчанием, либо... глубоким молчанием.
Да. Он был странным. Иногда. Его энциклопедические знания относительно флоры и фауны часто соседствовали с безудержной фантазией. Но мне с ним было интересно. Тогда я ещё хранила в своих книжках цветы, засушенные между страницами. Им подаренные полевые ромашки, васильки, лютики. Нет, не в знак внимания к противоположному полу, а как образцы богатого растительного мира нашей деревни и ее окрестностей.
Время летело, бежало, утекало, как песок между пальцами. Мы выросли, редко и нерегулярно приезжали в деревню. Уже было не к кому ездить.
Пацаны сходили в армию, возмужали. Девчонки повыскакивали замуж, обзавелись семьями.
Я училась на предпоследнем курсе института. Развеселой студенческой толпой мы выезжали на летнюю практику. Сбор назначили на вокзале.
Я сидела на скамейке, жмурясь от яркого солнца, когда из толпы вынырнул бородатый мужчина в болотного цвета штормовке:
- Аленка!
Я встрепенулась. Ко мне сквозь толпу пробирался незнакомец.
Когда он подошёл вплотную, я признала в нем Митьку. Если бы ни эти серые, цвета северного моря глаза, я бы его не узнала.
- Митька! Откуда ты? Бородищу отпустил! Тебя не узнать. Совсем стал учёный муж.
- Да, это так... Для удобства. Вечные экспедиции, некогда бриться, вот и решил сменить имидж, - оправдывался он.
Мы проговорили час до отправления поезда. Обо всем и ни о чем. Митька готовился к очередной поездке на север. Закончил аспирантуру и трудился над каким-то серьезным трудом из области биологии. Или ботаники. Или зоологии. Увы, я никогда не была сильна в этих науках. Помню только про кузнечиков: насекомые, прямокрылые, длинноусые. И эту встречу я тоже запомнила. Митьке тогда было двадцать восемь.
Пошло лет пять после той памятной встречи. Бабушка слегла. Тетка, последние годы жившая с ней, срочно вызвала нас телеграммой.
Благо, у меня был отпуск. Я сорвалась и вместе с мамой примчалась в деревню.
Бабушка умерла ночью, спустя трое суток. После похорон я несколько дней ходила по окрестностям, как привидение, и молча скорбела об утрате.
После обеда, в пятницу, я взяла корзину и отправилась в лес после долгих отговорок мамы. Не развлечения ради пошла, а для успокоения. Стояла ранняя осень. Дни были на редкость тёплыми, ночью шли дожди.
Я шла по знакомой с детства тропинке, шебурша длинной палкой опавшую листву. Темнело рано, я надеялась пройтись по лесу пару часов, не больше, и вернуться домой.
Грибов было много, но хотелось набрать благородных. Я не заметила, как свернула с тропинки и пошла, ведомая азартом, все дальше в чащу. Когда корзина была полна, я присела на пень и огляделась. Вокруг был незнакомый лес.
"Занесла нелёгкая", - подумала я, и, ориентируясь по естественному компасу - мху на деревьях, муравейникам и солнцу, клонившемуся к горизонту, пошагала на юг, в сторону деревни.
Через пару часов я не смогла выйти на опушку. Ещё через час наступили сумерки, но я совершенно не понимала, где нахожусь, почему не могу сориентироваться и постоянно сбиваюсь с курса.
В лесу стало совсем темно. Тишина действовала угнетающе. Оставалось только найти место для ночлега и дождаться утра. Паники не было. Только досада на себя. Как можно заблудиться в родном лесу?
Я прошла метров двадцать, чтобы выбраться из густого подлеска и оказалась на поляне, достаточно хорошо освещенной ущербной луной. Посреди поляны я обнаружила сруб. Так мне показалось в темноте. Сразу в голове нарисовалась картина: избушка на курьих ножках и злая Бабка-Яга внутри. Я поежилась. Однако, осень. Свежо. И дождь начал накрапывать.
Опасаясь промокнуть и простудиться, я поспешила к сооружению. Если это не вконец развалившийся сруб, то можно и переночевать, главное, чтобы внутри было сухо.
Срубом оказалась старая зимовка охотников. Я точно знала, что она находится в десяти километрах от нашей деревни. Получается, я шла не обратно, к деревне, а все глубже в лес. Странно. Никогда не страдала дезориентацией в лесу, а тут...
Я отворила скрипучую дверь и прошла внутрь. Тихо, тепло, сухо.
Я пошарила рукой в темноте в попытке найти спички и свечи на полке возле печки. Обычно все предметы лежат на своих местах. Но на этот раз безрезультатно. Ничего.
Дождь барабанил по крыше. Я двинулась в противоположный угол и нащупала угол старой кровати с панцирной сеткой. Укрывшись найденным там же одеялом, я сбросила сапоги, вскарабкалась на кровать и привалилась к стене. Нужно подождать до утра. Сон сморил меня в тот же миг.
Тепло. Даже жарко. Я разлепила тяжелые веки. В небольшой печурке горел огонь. На металлическом "блине" закипал чайник.
Потянувшись, я скинула одеяло и опустила ноги на пол. Дверь отворилась, и в сторожку вошёл человек. Я замерла. "Наверное, кто-то из охотников", - пронеслось в голове.
- Поспала чуток? - голос был низкий, с хрипотцой.
- Да, отдохнула. Ещё ночь?
- Начало первого. Ты спала три часа. Чаю будешь или ещё поспишь?
- Чаю? - я вспомнила, что не ела с утра, - можно.
Охотник отсыпал заварки в металлическую кружку и залил кипятком.
Я приняла кружку и принялась цедить маленькими глотками обжигающую жидкость.
- Вы - охотник?
- Хм, - ответил человек, - скорее, наоборот.
Я замерла и уставилась на незнакомца. Борода, скрывающая пол-лица, спутанные длинные волосы, теплая куртка.
- В-в-в-вы, к-к-кто? - проблеяла я.
- Не узнала?
Я отпрянула, вжалась спиной в стену и напряглась, пытаясь рассмотреть лицо незнакомца из своего темного укрытия. Кажется, человек откровенно забавлялся ситуацией.
- Кто вы? И что здесь делаете?
Человек улыбнулся. Одними глазами. Это были его глаза. Глаза цвета северного моря.
- Митька? - я потрясла головой, стараясь избавиться от наваждения, - Митенька! Какими судьбами? Ты, значит, в деревне? А я думала, где-нибудь в таёжных дебрях! Надолго? А я на похороны, бабуля умерла. А ты к своим? Ой, ваш дом стоит заколоченный! Значит, у соседей остановился? - меня словно прорвало. Я была на седьмом небе от счастья, понимая, что вдруг получила такой подарок судьбы - встречу с Митенькой. И где! - А я тебе не узнала, честно.
- Изменился? - спросил "охотник".
- Нет. То есть, да. Чуть-чуть. Я так рада, что это не какой-нибудь незнакомый охотник, а именно ты. Не верится. Ущипни меня, если я не сплю.
Митька запустил руку в гриву своих спутанных волос:
- Постарел? Поистрепался? Знаю. Не признала, - расстроенно произнес парень, - я, конечно, уже не тот мальчишка, таскающий кузнечиков, но в старики не записывался. Есть еще идеи, планы, цели. Просто устал, Аленка, просто безмерно устал.
В печке потрескивал огонь. Пахло деревом, лесом, дождем и спокойствием.
Мы уже час болтали обо всем и ни о чем.
- Как на личном фронте? - спросила я Митьку, заведомо зная ответ на вопрос, - женат?
- Да, - ответил парень, - на одной лесной нимфе. Шучу. Хотя, я действительно женат на лесе, в нем вся моя жизнь.
- Значит, работа твоя, Мить, тоже не в кабинете за микроскопом?
- Конечно, нет. Вот полгода назад в тайге был, в очередной экспедиции. Искал редкий, исчезающий вид папоротника.
Митька выдал непонятное название на латыни и начал увлеченно рассказывать о своих любимых зверушках, букашках, цветах и прочем живом и бессловесном мире, который был для него ближе и дороже, чем наш цивилизованный варварский мирок.
Под треск поленьев и монотонный голос я не заметила, как провалилась в сон.
Предрассветные сумерки застали меня в той же сторожке, в полулежачем состоянии, завёрнутую в старое потертое одеяло. Я потянулась и вылезла из шерстяного кокона.
Поленья догорели. Митьки нигде не было. Я обулась и вывалилась на улицу.
Дождь закончился. Лес окутал предрассветный туман. Я обошла вокруг сруба и, метрах в двадцати, возле разлапистой ели, увидела силуэт. Митька стоял, задрав голову вверх. Наверное, рассматривал какую-нибудь замечательную суетливую белку или невиданный доселе экземпляр еловой шишки. Он умел абстрагироваться от всего и забывать кто он, где он, зачем он здесь.
Я сделала пару шагов в его сторону:
- Митенька, пойдем домой. Уже светает! - громко позвала я.
- Ступай, - Митька обернулся на мой голос и развел рукам, - не могу, не жди меня. Я немного занят. Не все успел. Столько дел, столько дел, - покачал он головой сокрушенно. - Ступай. Я потом.
Я пожала плечами:
- Как скажешь. Я побежала тогда? Извини, бабушке сегодня помин, девять дней, а я бросила тётку и маму на произвол судьбы. Спасибо тебе за компанию. Надеюсь, скоро увидимся? Загляни ко мне. Я пару дней еще здесь.
- Не знаю. Как получится. Увидимся ещё. Неприметно увидимся, - Митька махнул рукой и скрылся за старой елью, как будто растворился в тумане.
"Мог бы и проводить немного, - почти обиделась я, - впрочем, не маленькая, сама дорогу найду. Нечего обижаться. Митя всегда был таким. Если увлекался, ничего вокруг не замечал".
Я вернулась, подхватила корзину, оставленную у входа в сторожку, и припустилась в юго-западном направлении. Обернувшись назад, увидела возле ели темный, едва различимый в тумане силуэт, который махал мне вслед рукой.
Нагоняй от зареванных тетки и мамки я получила тут же, как появилась на пороге. Тетка сильно разволновались, когда поняла, что я заблудилась. Собрала несколько относительно "ходячих" жителей, которые чуть ли ни до ночи с фонарями бродили по опушке леса, аукая и выкрикивая мое имя. Все напрасно. Решили, что если я не объявлюсь сегодня к обеду, поедут в райцентр за помощью, просить поисковую группу. В тот день поговорить больше не удалось. Я принялась помогать готовить поминальный стол, потом мы отправились на кладбище.
На другой день нужно было уезжать. Митька так и не заглянул. "Неверно, все по лесам рысью носится в поисках открытий", - подумала я.
Мама решила остаться на некоторое время. Вместе с теткой она вызвалась проводить меня до остановки. Автобус до райцентра ходил один раз в сутки, в полдень.
Ближе к полудню на остановке нарисовались собственной персоной Славик и Виталька:
- О, здорово, малАя! - радостно приветствовал первый, - ну, что, навела шороху? Искали тебя, как скауты, с фонарями!
Я густо покраснела:
- Привет! Интересно, когда мне стукнет лет пятьдесят, ты будешь все равно называть меня "малАя"?
- Конечно, - он легонько щелкнул меня по носу.
- Значит, вы тоже участвовали в поисках?
- А то! Кто ж ещё, кроме нас? Сама знаешь, в деревне два старика да три старухи. И те еле ноги передвигают. Хорошо, мы приехали на выходные. Тетка Нюра твоя вытащила нас с братаном прямо из бани.
- Я не поверил! - подхватил Виталька, - чтоб ты - и заблудилась. Хотя... В жизни все может статься. И бывалые плутают. Что далеко ходить! Вот, Митька наш...
- А что Митька? - напряглась я.
- Ты не слышала? Этой весной пропал наш ботаник.
Ноги у меня подкосились, и я рухнула прямо на стоящий рядом чемоданчик.
- Как пропал!? Постойте, я же вчера...
- Да, Митю занесло полгода назад в тайгу. Все лютики-одуванчики свои собирал.
- Папоротник. Редкий вид, - машинально поправила я.
- Ну, не знаю, не силен. Только, говорят, он сгинул в тайге. Однажды утром как ушел, так и не вернулся в группу. Искали. Ни следочка. Ни живым, ни мертвым не нашли. Жаль парня. Он хоть и не от мира сего был, но молодой, даже не женат ещё.
- Он женат, - пробормотала я, - женат на лесной нимфе.
- Чё? - ответили хором братья и уставились на меня, как на неведому зверушку.
- Ничего. Лес не отпустил его. Наверное, такие ценители природы нужнее лесу больше, чем мы, потребители и вандалы, - пояснила я.
- Да, малАя, может и так, - вздохнул Славик, - ты всегда за Митькой хвостом ходила, может, и понимала его причуды поболее, чем мы.
Мы сели в подъехавший автобус. Я послала "воздушный" тётке и маме и откинулась на спинку сиденья, прикрыв глаза.
Тут же услужливая память воскресила силуэт человека, стоящего возле разлапистой ели и машущего мне вслед рукой. "Мы ещё встретимся", - обещал он.
Новость отредактировал Estellan - 21-11-2019, 06:11
Причина: Стилистика автора сохранена.
Ключевые слова: Лес природа детство авторская история