Деревня, населённая злом. Часть третья: Пугающая реальность
Старая, уже умирающая, вернее, вымирающая деревня, в которую волею судьбы меня занесло, была местом глухим, мрачным и довольно угрюмым. Именно отток жителей, особенно молодёжи, обеспечил такое явление, как пустые дома, куда по разрешению местной администрации можно было вселяться. Даже дома, что были в частной собственности, могли остаться пустыми, заброшенными, так как ни недвижимость, ни землю никто покупать не хотел. Возвращаться люди не хотели тоже. И если в 90-х годах в этой деревне строилась новая школа, как положено, кирпичное двухэтажное здание с водопроводом и канализацией, а рядом котельная, то уже в средние 2010-е она стояла пустая, покинутая и заброшенная. Я туда попал в начале 2000-х. В этот период деревня уже хоть и потеряла прежнее население, но еще не была совсем пустой. Однако признаки запустения уже чувствовались и проявлялись. В отсутствии работы многие и многие пили. Тут кроется величайшая загадка жизни человека: откуда у тех, кто не работает и не зарабатывает деньги, появляются эти самые деньги, чтоб не вылезать из запоя месяцами? Парадокс. Но так и было. Гнетущая атмосфера в деревне царила из-за пьющего населения, или же наоборот — люди пили, потому что вокруг были мрачность и безысходность? Я не знаю, скорее всего, оно всё друг друга как-то дополняло.Замкнутый порочный круг.
В общем, в период моего субъективного знакомства с разными явлениями происходили и объективные события. Часть из них я узнавал как новость, для части был свидетелем, и для части — участником.
Основные события — это, конечно же, смерти. Смерти частые, пугающие и мерзкие.
Я упомянул в прошлой части, что все люди, которые являлись мне в сонном параличе, умерли. И отсчет страшных событий начался со смерти первого гостя из моих видений.
Хотя, все же нет, его смерть была второй.
Первая же была смертью матери моей одноклассницы.
Когда заканчивался мой первый учебный год в этой школе, мой первый год проживания в этой деревне, у моей одноклассницы умерла мать. Молодая женщина просто «сгорела» у себя в постели от высокой температуры. Пока доехала скорая — 25 километров — спасать уже было некого, они просто забрали тело. С одноклассницей, конечно, случилась беда, истерика, тоска, депрессия. Но постепенно она приходила в себя, а тому же у неё оставался отец и младший брат, какая-никакая, а поддержка была. И вот минул её день рождения, она уже пришла в себя, поэтому мы в школе её поздравили, наступил апрель, а вместе с тем дата — сорок дней со смерти матери. В таких деревнях свято блюдут все традиции, поэтому поминовение на сорок дней было, и моя мать пошла туда и меня с собой потащила, хотя я противился. Пришли мы уже, когда основная масса разошлась, ближе к вечеру, там оставались только родственники и наиболее близкие друзья, а также те, кого от бутылки силком не оттащишь. Среди них был и Григорий, мужик, который вместе с соседом Павлом приходил ко мне в моём первом видении.
Посидев немного за поминальным столом и пообщавшись с одноклассницей, которая была вроде как в порядке, я ушёл домой. Мать пришла позже, изрядно набратая, легла спать, уснул и я. А вот следующее утро деревня встретила вместе с жутким потрясением.
Моя одноклассница Вика, встав рано утром, вышла во двор и увидела тело Григория, которое было растерзано. Вернее, она обнаружила его не во дворе, а рядом с сараем для свиней. Её истошный крик разбудил не только отца, но и всю улицу. По дошедшим до меня рассказам любопытных, что тут же набежали к месту происшествия, брюшная полость мужчины была разорвана, выпотрошена и съедена. Части ниже рёбер просто не было, а туловище не развалилось на две половинки только благодаря удерживающему его позвоночному столбу.
К обеду уже приехали менты. Скорость распространения новостей была поразительной для времени и места, в котором отсутствует интернет. Словно работал живой телефон, состоящий из большинства жителей деревни, и они просто нашептывали друг другу в уши, передавая информацию дальше по цепи в реальном времени.
Официальная версия гласила, что этот гость продолжил выпивать в доме, где были поминки, с хозяином, отцом моей одноклассницы, до момента, пока алкоголь не взял верх и они не заснули пьяные. Однако, проснувшись ночью, он вышел во двор, видимо, ощутив нужду сходить до ветру, но перепутал строения и зашёл в загон для свиней, где снова упал и уснул. Свиньи же начали его кусать и постепенно выели ему все мягкие ткани в брюшной полости.
Почему он не кричал, не чувствовал боль, никто не знал. Алкоголь, конечно, хороший анестетик, но не до такой степени. Говорили, что он упал там, где упал, не потому, что его сморил пьяный сон, а потому, что он как раз таки и умер, а свиньи объедали уже труп. Несостыковки были в обеих версиях, и я к ним вернусь дальше, как вернулись все жители деревни после следующих происшествий.
Что же до моей одноклассницы, то её забрала к себе вместе с братом родственница её отца, и больше я её не видел. Не знаю, как она пережила этот кошмар, но надеюсь, что сейчас с ней всё в порядке.
Следующее событие произошло в разгар лета, в жаркую и душную тёмную ночь, и тут мне уже довелось стать свидетелем.
Посреди ночи я проснулся оттого, что услышал громкий лай собак и крики. Вроде ничего необычного, пьяные драки, семейные разборки — всё это происходило чуть ли не каждый день, но собаки лаяли слишком тревожно, да и крик был одноголосым, молящим о помощи. Я оделся и вышел на улицу, быстро поняв, что эти звуки перебудили всех соседей в округе — они тоже повыходили на улицу и в недоумении искали источник крика, одновременно заставляя своих собак заткнуться.
Крики раздавались со стороны школьной кочегарки, и я следом за остальными, взрослыми, направился туда. Мы облазили всё, что там было, уходили в сторону, но всегда возвращались, потому что крик локализовывался именно возле кочегарки, и, если мы входили вперед, за неё или в сторону, то начинали слышать этот крик сзади или с той стороны, в которой оставалась кочегарка. Вариант был один: что-то происходило в самой кочегарке, но она была заперта, так как летом она не работала, то там никто и не дежурил. Конечно, её работники присутствовали днём, проводя всякие ремонтно-подготовительные работы, но ночью никто не дежурил, сторожа не было. На двери, что была прямиком в больших запертых изнутри воротах, красовался большой замок, а в окнах комнаты отдыха не было света.
Кто-то из присутствующих всё-таки решил пойти разбудить кого-то из кочегаров, а мы остались продолжать поиски кричащего человека. Сразу за кочегаркой начиналась так называемая Падь, низина, заросшая ивой, которую постоянно затапливало. Когда-то там текла речка, но от нее остался только ручеёк, который становился больше только в долгие дожди или же весной, при таянии снега. Не доходя до ручья, мы отчётливо слышали крик сзади и снова возвращались к котельной. Рядом с ней была одна постройка — общественный туалет, как бы смешно это ни звучало для деревни. Скорее всего, его возвели во времена постройки школы и кочегарки для строителей. Он был деревянным, сельским, но большим, длинная постройка, две двери — по одной с каждой из сторон, внутрь одновременно могло зайти по три человека. Наверное, во времена строительства строителей было много и они были разнополые, так как это деление на «М» и «Ж» больше никак не объяснялось. Но был еще один интересный факт. Этим туалетом не пользовались. У каждого во дворе стоял свой, и нужды бежать в эту общественную постройку не было, у кочегаров был свой туалет с канализацией и унитазом, как положено, в самой кочегарке. Но, кроме того, что это место не посещали, его почему-то за столько лет не разобрали. Доски, из которых было сооружено это сооружение, были вполне себе хорошие, не старые, не сгнившие, толстые, плотные. Их не только на дрова, их можно было использовать повторно при строительстве. Но за столько лет на этот стройматериал никто не позарился. В общем, этот туалет мы тоже проверяли, светили кто фонариком, кто спичками, в нём не было никого. Спустя, может, полчаса пришел кочегар и отпер свою кочегарку, но и там было пусто и тихо. Кто-то даже полез на крышу кочегарки, но не нашел там ничего. Были высказаны предположения, что кричащий мог быть на вершине водонапорной башни, но попасть туда можно было только изнутри башни, а дверь в неё была заварена на лето. Так и не найдя никого, все постепенно начали расходиться, тем более крики уже закончились.
Наутро, проснувшись чуть свет, я снова наткнулся на огромное количество сплетен и новостей. В деревне снова были менты, снова труп. В том самом туалете, который мы проверяли ночью возле кочегарки, было обнаружено тело. Дедушка, который жил в этой деревне и любил выпивать бутылочку тройного одеколона в день, нашёл свою смерть в этом не очень эстетичном месте. Но вот только обнаруживший его человек заинтересовался, проходя мимо, другой вещью — подпертой доской дверью. Он убрал доску, открыл дверь и обнаружил внутри труп деда. Кто-то положил его туда и запер, либо же увидел, что он туда заходит, или же заманил и подпёр дверь, чтобы он не смог выйти. Но следов насильственной смерти не было, и спустя время мы узнали, что врачи в причине смерти поставили именно отказ печени из-за привычки пить одеколон. То есть смерть для деда была естественная для подробного образа жизни, но обстоятельства... Я в тот день давал показания участковому, он вместе с коллегами из райцентра допрашивал всех участников ночных поисков, но все давали ему одинаковые показания, которые ничего не проясняли.
Пересуды и сплетни держались долгое время, и в конце начали мелькать одна интересная деталь: дверь, угол и боковая стенка туалета имели следы зубов и когтей, небольшие, неявно видимые, но следы. Их называли собачьими следами. Я даже решил проверить, действительно ли это так, и пошёл посмотреть. Да, на досках были видны следы когтей, такие появляются, когда собака пытается что-то процарапать, и, как я понял, зубов, видно, что пёс хотел прогрызть доски. Интересно, что своей собаки у деда не было, а собаки из окружающих домов были все во дворах на привязи. В людских сплетнях виновными в этой смерти называли много кого, и что это племянница запела его, потому что он достал, и что это местные пьяные подростки решили так жестоко подшутить над стариком. Но во мне вселилась странная уверенность, что тот самый крик, который мы слышали ночью, был криком о помощи этого самого деда, он уже был заперт там, когда кричал. Хотя мы и проверяли это строение, и оно было пустым, но в том, что это кричал запертый и оставленный умирать дед, я не сомневался, хоть это и было нелогичным и неестественным.
Следующее подобное событие случилось уже зимой. Однажды в холодное утро, выйдя из дома в школу, я увидел на улице кучу людей и милицейские (тогда ещё) машины. Увидев, что я пытаюсь пройти мимо, ровно в ту сторону, которая была перекрыта, меня попросили не идти туда, развернули, в общем. Для того чтобы дойти до школы, мне пришлось обходить круг за огородами. Оттуда я увидел картину: несколько полицейских машин, люди в форме, которые ходили в пади, куча зевак из местных и ещё одна машина возле дома соседей, почти соседей — семьи, что жила наискосок через два дома. В школе все гудели о том, что случилось, учителя хранили молчание, варианты были один круче и страшнее другого. Но правда оказалась более жуткой. Эти самые соседи расчленили и съели человека. Вернее, поели немного, не стали есть его целиком.
Как обычно это бывает, всё началось с пьянки. Жена с мужем пригласили в гости мужика, даже парня, ему было чуть больше тридцати, потрёпанный приехал навестить проживающую в этой деревне мать. Они выпивали, но после что-то случилось. По дошедшим до нас потом показаниям людоедов, этот мужчина начал приставать к женщине на глазах её мужа. В общем, они его зарезали. Решили разделать, чтобы было легче спрятать, и в моменте этого процесса им в голову пришло поесть человеческого мяса. Нарезали они плоти своего собутыльника аж целую сковороду, нажарили и от души закусили. После этого встал вопрос: а что делать с телом? Они завернули куски в плёнку, которой обтягивают парники, погрузили на санки и повезли к кочегарке, чтоб спалить останки в топке. Прям как в фильме «Кочегар». С чего-то они решили (наверное, с пьяну), что все вокруг на их стороне и будут им помогать. Поэтому дежурному кочегару так и сказали: «Помоги нам сжечь труп». Он закрыл у них перед носом ворота и побежал звонить по стационарному телефону в райцентр, вызвать милицию. Парочке каннибалов, видно, больше никакой умной мысли в голову не пришло, поэтому они вывезли тело за кочегарку в Падь, кинули в снег и пошли домой выпивать, закусывать оставшимся человеческим мясом да спать.
Так их в своей кровати пьяными и нашли менты. Оцепляли же территорию, потому что собаки растащили куски трупа по округе, пообгладывали кости. И вот на этом самом моменте в деревне начали ходить немного необычные разговоры. Дело в том, что бродячих собак там не было. Абсолютно. Слишком маленькая деревня, слишком много алкоголиков, не брезгующих закусить собачатиной. Своих собак отпускали со двора очень редко, и то только днём, если появлялись «ненужные» щенки, их попросту топили, не давая расплодиться бездомным дворнягам. Но дело в том, что, судя по следам, тело было растащено большой собачьей стаей, которой неоткуда было взяться в деревне. Разве что она прибежала откуда-то с другого места и так точно подгадала время своего появления. Разговоры шли о неких собаках, которых люди частенько видели, но при этом никогда не контактировали с ними, так сказать, физически. Мол, собаки эти не такие уж и настоящие.
Стали вспоминать предыдущие случаи, когда оставшийся на улице труп был разорван собаками, которых потом так и не нашли. Стали говорить странные вещи о той смерти в доме моей одноклассницы. Мол, свиньи-то были закрыты в своём сарае на ночь, и с утра их никто не открывал, а собака была на цепи и до заднего двора с сараями она не доставала. А значит, того мужика растерзали вовсе не свиньи, а приходили собаки. Вспомнили и деда, запертого в туалете — его там кто-то запер, когда тот был уже мёртв, чтобы до него не добрались эти псы. Сам же я, находясь под впечатлением своих ночных кошмаров, весьма верил в эту историю. И было страшно. А когда мне сказали, что видели этих собак, идущих за мной, так я совсем перестал выходить из дома...
Из деревни выходила длинная дорога прямо из улицы. Прямая, с мостом через русло уже почти высохшей реки, и из крайних домов мост был виден просто отлично, как и всё, что на нём происходит. Кстати, до сих пор ко мне в очень странно наполненных и странно ощущаемых снах приходит именно этот мост и его окрестности, хотя никаких событий и впечатлений, связанных с этим местом, в реальности у меня не было. Кроме того, что именно на мосту люди увидели, как они мне потом сказали, идущих за мной собак. Я ходил на сопку в лес, чтобы попрыгать на старом карьере, покрутить заднее сальто в песок, потренироваться, так скажем. Сначала днём я сходил туда с Лёшкой, парнем, который жил как раз в крайнем доме, после мы пошли по домам, но спустя время уже на закате я захотел попрыгать ещё. Лёшка со мной не пошёл, и я отправился к карьеру один. Прыгал я до темноты, а после зашёл в сам лес.
Ночью он казался таинственным и пугающим, нервишки мне пощекотало знатно, я не сильно много времени провёл, блуждая среди деревьев, стараясь не упустить из поля зрения огни деревни, хотя заблудиться в лесу, растущем на сопке, невозможно — иди по наклону вниз и выйдешь на дорогу, трассу, что шла под этой самой сопкой. Я так и спустился, вышел на дорогу и побрёл в сторону деревни. Меня немного подгонял страх этого ночного леса, поэтому я иногда оглядывался, но ничего не замечал. Я сильно удивился, когда меня спросили, каких я собак там с собой привёл. Жители сразу нескольких крайних домов видели, как я иду по мосту в деревню, а за мной бегут три или четыре собаки. Да, мост можно было разглядеть ночью, он был достаточно новым, не советским и освещался парой фонарей, как положено по требованиям безопасности. Я же никаких собак не видел и не слышал, хотя всю дорогу периодически оглядывался. Ну не было там собак, и всё тут.
Кстати, вот тот самый мужчина, что приехал в гости к матери, был единственным мне незнакомым человеком из приходивших ко мне в сонном параличе.
Две следующие смерти были одинаковы: одна женщина умерла от сердечного приступа на фоне алкогольного отравления, тело её обнаружили в канаве, оно также было со следами укусов и отъеденной плотью. Второе тело нашли спустя пару месяцев в такой же канаве, такая же смерть от алкоголя или от чего-то на фоне алкоголя, такие же укусы, объеденные руки и ноги. Это был Павел, тот самый из моей первой галлюцинации. Смерть шестого ночного гостя, вернее, гостьи отличалась от остальных. Молодая девушка лет двадцати от роду, сама недавно ставшая матерью, погибла от удара током. Когда люди не платили за электричество, их отрезали от сети, раньше это делали по-простому, никаких современных счётчиков на замках не было — всё напрямую. Поэтому отрезали один из двух идущих к дому проводов, и всё.
И люди придумали способ, как незаконно подключаться, они брали свой собственный провод и просто при помощи палки накидывали его на линию, что шла от столба до столба. Естественно, другой конец провода был прикручен к отрезанному куску, что оставался на доме. Вот так, накидывая этот провод, она и погибла от удара током. Та часть, что была приделана к дому, оторвалась, слишком сильно она потянула, не рассчитав длины, или же расцепилось какое-то соединение скрученного из кусочков проволоки хэнд-мэйд-кабеля, но другая часть зацепилась за провод, тут же пригорев к нему. Получается, сверху висел провод, передающий электричество прямо в землю, в место, где стояла девушка. Она погибла и оставалась лежать там под напряжением некоторое время. Вот её никакие собаки не тронули. Может, они были реальны и не подошли к ней из-за электричества? А может, по какой-то иной причине? Я не знаю.
Эти шесть смертей шестерых гостей моих галлюцинаций сонного паралича заставили меня уехать из деревни. Не закончив школы, я уехал к родне по матери доучиваться там одиннадцатый класс. Хотя смерти были лишь одной из причин. В конце десятого класса у меня была ещё одна встреча с силой из этой деревни. И, наверное, именно она стала триггером, от которого я попросту сбежал оттуда, не заботясь, примут меня родственники или нет. Приняли, пусть и фыркали мне прямо в лицо и выказывали свою нелюбовь, но годик пожить у них дали.
А теперь снова о собаках. После всех этих случаев в деревне начали рассказывать страшную историю, эдакую легенду. Заключалась она в том, что когда-то давно, еще до Великой Отечественной войны, жила-была в деревне женщина, уточняли, что она не была старой, но была со странностями. Жила она на отшибе, была нелюдимой. И собирала собак. Всех, кто по каким-либо причинам остался без хозяев, без дома. Ей относили щенков вместо того, чтобы их убивать. В общем, у неё там была целая псарня. Жила она себе там, жила, никого не трогала, но потом собралась и ушла. Прошествовала в компании своих собак по центральной улице, поднялась на сопку, скрылась за деревьями и больше ни её, ни её собак никто никогда не видел. Спустя время дом её снесли, и на этом месте построили всякие колхозные постройки. А после появились слухи, что в деревне начали замечать собак, к людям они не подходили, поймать их не получалось, а те, кто пытался в них стрелять из ружей, постоянно промахивались. Первые трупы, объеденные собаками, старожилы помнили еще с 60-х годов, но с развалом СССР это вроде как прекратилось или на это просто перестали обращать внимание. А вот в период моей там жизни подобные события начали происходить снова.
То, что я буквально не должен там жить, я понимал чуть ли не с первого дня, как оказался в этой деревне. Это было какое-то противоестественное существование, состояние, когда ты постоянно испытываешь внутренний дискомфорт, страх и тошноту, когда всё, что делаешь, приходится делать через силу. Мать моя из этой деревни так и не вырвалась. Я сейчас даже знать не хочу, жива ли она. Я смог убежать оттуда, она — нет.
Это был ее выбор.
События, после которых я сбежал, я опишу в следующей части.
Новость отредактировал Летяга - 21-05-2024, 12:19
Причина: Стилистика автора сохранена
Ключевые слова: История из жизни истории на ночь каннибал Каннибалы привидение смерть авторская история