Последние посетители
Сегодня Питер выспался. Питер доволен. Доволен собой и своей жизнью. Еще бы, как же быть недовольным тем, что ты можешь позволить себе практически все? Как же быть недовольным тем, что у тебя двухэтажный дом и Фистлклинская квартира?Как же быть недовольным тем, что у тебя десятилетняя коллекция редких вещей разных веков?
Питер Харт подошел к зеркалу. Как это обычно бывает, улыбнулся своему отражению и не увидел в нем 40-летнего мужика с сединой на висках, хотя на него именно такой человек и смотрел. На него смотрел человек, в волосах которого виднелись белесые места; человек, лицо которого было уже морщинистым и не таким живым, как раньше. Скорее всего, из-за постоянного покуривания. Полнота и чрезмерная потливость также украшали Харта. Но недостатков своих он не замечал. Ведь морщины можно было быстро убрать с помощью хирурга и пары сотен баксов, седину вообще можно закрасить, а полноту Питер за недостаток не считал.
Поэтому Питер Харт просто улыбнулся сам себе и с довольным видом отправился в душ. Это был его обряд – принимать душ три раза в день.
Он снял халат и повесил его на небольшой металлический крючок рядом с душевой кабиной, и, шумно выдыхая воздух, перешагнул через порожек. Теперь все препятствия на пути в душ были преодолены. Насвистывая какую-то мелодию, Харт настроил воду и помылся.
Теперь его ждал завтрак. Все завтраки, обеды и ужины раньше ему готовила мисс Дикс – домработница Питера. Женщина тридцати лет, воспитывавшая маленького ребенка, конечно, пошла бы работать к любому, но именно Харт подвернулся ей под руку.
Коллекционер, богач и урод. Дженнифер Дикс, безусловно, считала его таким, хоть и была благодарна за то, что он взял ее в свой дом вместе с сыном, однако он был не против пощупать ее. Пару раз он даже позволил себе шлепнуть ее при трехлетнем сыне.
Мисс Дикс дала ему пощечину и собралась уходить. Неважно, куда. Пойти ей все равно было некуда. Важно, чтобы подальше от этого дома.
- Тебе же некуда идти, падаль! – выкрикивал ей Питер стоя у комнаты. – поплачешь и вернешься ко мне вместе со своим отпрыском, и будешь снова готовить мне есть свою мерзкую стряпню, дрянь!
Но Дженнифер не вернулась. Она оформила трехгодовалого Сэма в детский дом и ушла. А через пару недель в местной газете поместили небольшую заметку о том, что бывшая домработница известно бизнесмена Питера Харта (имя Джен даже не написали), была найдена мертвой в заброшенном доме.
- Самоубийство путем повешения. – сказал Питеру шериф Ланс. – самое печальное, что у нее ведь сын еще остался, совсем кроха еще.
- Печально… Очень печально. – ответил Харт.
«Черт с ним. Спиногрыз, по крайней мере, не притащится ко мне домой за деньгами. Да и, в конце концов, я не виноват.» - подумал Питер, накручивая спагетти на вилку и допивая виски.
Он никогда ни в чем виноват не был. По его собственному мнению.
Теперь же это забыто, Питер Харт нанял новую домработницу и пополнил свою коллекцию, потратив пару миллионов долларов. Малыш Сэм стал четырехлетним, а Питер Харт 40-летним мужчиной, в котором он видел лишь двадцатидевятилетнего парня.
Питер Харт спустился в подвал своего дома. Отперев ключом большую железную дверь, он вошел внутрь. Харт был не из тех людей, кто выставляет свою коллекцию напоказ в холле или где-нибудь в гостиной. Он беспокоился за безопасность своего дома, поэтому старался не привлекать внимания недоброжелателей. Тем более он не распространялся о своей коллекции на несколько десятков миллионов долларов.
Дверь со скрежетом отворилась, и Харт попал в царство тьмы. С трудом нащупав пухлыми пальцами–сосисками выключатель на стене, он щелкнул. Восемь люминесцентных ламп осветили большую комнату. Углов у нее не было, лишь колонны, соединяющие пол и потолок. Вдоль левой и правой стены возвышались стеллажи с различными лакированными досточками. На них красовались марки, банкноты, важные письма политикам и открытки. Монеты же торчали в маленьких подушечках, которые находились в небольших стеклянных комнатках.
В центре помещения стояли платформы со статуями и камнями, на которых были начертаны различные иероглифы и рисунки. Камень Джингло Питер Харт привез из Египта, буквально вырвав его зубами, так как хозяин камня категорически отказывался его продавать. В итоге он купил его за два миллиона и увез в Фистлклин. В коллекцию.
Раздался телефонный звонок. Стандартная мелодия Nokia играла до тех пор, пока Питер не достал мобильник из кармана.
- Алло… - задыхаясь, промямлил Харт. Все-таки ступеньки были для него еще одним препятствием. – Джеки?
- Да. Да, мистер Харт, здравствуйте. Я нашел Вам кое-что. – Голос в трубке принадлежал Джеку Харверу, парню двадцати шести лет (чуть младше парня в зеркале Питера). Джек работал у Харта кем-то вроде ищейки. Впрочем, Питер его так и называл. Задача его заключалась в разыскивании новых экспонатов для коллекции хозяина, а с этим делом он справлялся хорошо.
- И что же это? – спросил Питер. – Если очередная ненужная хреновина, какие ты обычно отыскиваешь, - я тебя уволю.
Джек Харвер попытался рассмеяться, но получилось довольно фальшиво. В любом случае, за деньги, которые платил ему хозяин, он был готов и смеяться, и плакать, причем одновременно.
- Нет, нет, мистер Харт. Это не так. Я думаю, Вам стоит взглянуть.
- О цене договорился? – спросил Питер.
- Нет, мистер Харт. Уверяю, что договорюсь, как только вы одобрите мой выбор.
- Хорошо, сейчас приеду.
Питер достал небольшой блокнот из кармана халата и записал адрес, названный Джеком. Убрав записную книжку, он достал платок и вытер толстое, раскрасневшееся лицо.
- Все-таки надо уменьшить температуру в комнате. – сказал он сам себе. Заметить, что ему необходимо похудеть, Харт не хотел.
С трудом забравшись по ступеням наверх (сегодня он потратил семь минут), Питер сказал своему водителю, чтобы тот выгнал машину. На часах было двадцать минут первого, значит, пора в душ.
После того, как он помылся, Харт отправился на кухню. Большие окна, заделанные практически во всю стену, позволяли видеть красивый, ухоженный сад и фонтан в форме дельфина. Питер любил смотреть в окно, особенно когда ел. Выпив сок и проглотив отбивную, он оставил всю посуду на столе и удалился.
Джек Харвер ждал Питера около музея. Он вежливо открыл дверь и улыбнулся «свинье в смокинге», - именно так Питер выглядел в своем костюме, в котором выезжал за экспонатами.
- Что у тебя, Джеки?
- Мистер Харт, - все с той же улыбкой ответил Джек, - Вы сейчас сами все увидите.
Фистлклинский музей выглядел довольно солидно для своего возраста. Двухэтажное здание ремонтировали четыре года назад, после чего нескончаемый поток посетителей приносил прибыль недели две. Насмотревшись на новый музей, ходить в него перестали, а денег для покупки новых экспонатов не хватало.
Но теперь у музея был реальный шанс на жизнь. Питер Харт.
Джек открыл Питеру большую деревянную дверь и они вышли.
- Ты что, идиот, вздумал со мной шутить? – разъяренно выкрикнул Харт. Его маленькие глаза ненавистно впились в глаза «ищейки». Еще бы, он отпахал пару десятков миль чтобы увидеть пустой бывший музей? Это уже смахивает на вескую причину для увольнения.
- Ни в коем случае. – спокойно ответил Джек. – Действительно, музей продал экспонаты. Ну, что поделать, - он развел руками и сунул их в карманы пиджака – Хозяину нужны были деньги.
Казалось, от этих слов Харт лопнет, и весь жир, годами копившийся в необъятном теле коллекционера, выплеснется наружу.
- Мистер Харт, - продолжил Джек, видя, как Питер краснеет от злости. – Я заехал сюда узнать, все ли экспонаты продал хозяин музея. – он взял Питера под руку и повел по коридору. – Я думал, какого дьявола? Если все продано, можно узнать адрес покупателя, раз плюнуть.
Эти слова Харта немного успокоили. Он понял, что, если Джек куда-то его ведет, значит, ему все-таки есть, что показать.
Они прошли по коридору и свернули налево. Джек щелкнул выключателем, и в комнате забрезжил тусклый свет висящей под потолком лампочки. Разумеется, с люминесцентными лампами Питера Харта эта лампочка на проводе сравниться никак не могла.
В комнате было очень пыльно. Слева и справа валялись различные сломанные предметы - стулья, столы, статуи с отколотыми головами, пара старых кресел с вырванной набивкой и торчащими ржавыми пружинами.
Питер Харт с любопытством вглядывался вглубь темной комнаты, и, когда Джек вновь заговорил, Питер подпрыгнул от неожиданности.
- Впечатляет, неправда?
- Не особо. – ответил Питер. – Я ухожу, а ты можешь не возвращаться, Джек. Я же сказал – уволю.
Он ткнул Джека в нос и развернулся, чтобы уйти, но Харвер остановил его.
- Мистер Харт, я думаю, Вам будет интересно взглянуть на картины.
Питер повернулся и удивленно посмотрел на лукаво улыбающегося Джека Харвера. Второй явно был доволен тем, что смог заинтересовать Харта. Он кинул руку в сторону комнаты.
- А Вы думали, это – просто старые полотна, закрывающие такую же развалюху, как и все вещи здесь?
Питер вгляделся в темноту. У маленького окна напротив двери, опершись на столик, стояли четыре вещи, по форме напоминающие картины. Они были накрыты белыми простынями, на которых в некоторых места виднелись пятна то ли красок, то ли масла.
- Что это за картины? – спросил Харт, входя в комнату.
- Это портреты, мистер Харт. – довольно ответил Джек, растягивая слова. – Портреты членов семьи. Некогда проживавшей в этом доме.
- Это еще и дом? – с любопытством и завистью в голосе спросил Питер.
Дом – музей и вправду был намного больше дома Питера Харта, и ему было неприятно, что кто-то мог позволить себе такую усадьбу.
Джек предпочел сделать вид, что не услышал вопроса хозяина. Питер, будучи человеком богатым, считал, что может позволить себе вести себя как ему вздумается. Поэтому он с легкостью сорвал покрывало с первой картины. От резкого взмаха рукой картина пошатнулась и упала на пол. Джек тут же поспешил поднять ее, а Питер даже не попытался этого сделать. А если бы и попытался, то не смог.
Харт вытащил платок и вытер лицо. В тусклом свете картину было трудно разглядеть, но было видно, что она довольно старая. Отблески на рамке говорили о том, что она лакирована, но Харт был уверен, что картине этот аспект свежести не придавал.
- Вынеси ее из комнаты. – приказал Питер.
Джек послушно кивнул, осторожно взял картину и понес ее к выходу, держа ее справа от себя. Он прислонил ее к стене и, не дожидаясь очередного приказа хозяина, поспешил принести остальные.
Питер вышел из комнаты и взглянул на картину. Поблекшая от долгих лет нахождения в темноте и сырости, краска в некоторых местах начала трескаться. Это был портрет молодой девушки в черном пальто с кружевным рисунком. Ее длинные, светлые волосы спадали до самой поясницы. Девушка грустно улыбалась стареющему Харту, держа руки на коленях. Около рта появилась трещина, но впечатления от картины она не портила.
Харт заметил одну странную вещь. Ему казалось, что девушка на картине действительно видит Питера оттуда, изнутри. Но он выбросил эти мысли из головы и посмотрел на другие картины, принесенные Джеком.
На втором полотне был изображен мужчина с длинными мушкетерскими усами. Он был одет в синий, тусклый пиджак. Харт улыбнулся, на его взгляд, глупому вкусу изображенного, и перешел к третьей картине. На ней была маленькая девочка в платьице, державшая в руках маленького деревянного слоника. На четвертой же картине была тоже девочка, чуть повзрослее предыдущей, в таком же кружевном платье.
- Вот, что действительно впечатляет. – сказал Харвер, обращаясь скорее к себе, чем к Питеру. – как живые.
- Это точно. Что за семья, Джеки?
- Кэролайны, мистер Харт. Они уехали из Англии в 1898 году. Сэр Альфред Кэролайн был врач по профессии, но вынужден был уехать. Почему, никому известно не было, но семья его поехала вместе с ним. Возможно, он кого-то боялся, и поэтому бежал из Англии, потому что спустя восемь лет, как говорят, всю семью замуровали в стенах этого дома. Никаких вещей не нашли, остались только эти портреты, но они были написаны задолго до их смерти.
- Как печально. – монотонно проговорил Питер. – Ты договорился о цене?
- Я не видел смотрителя с тех пор, как Вы приехали. – ответил Джек. – Я сейчас поищу его.
- Кретин. – вполголоса сказал Харт удаляющемуся Джеку и вновь взглянул на картины.
Кэролайны так же смотрели на Питера Харта нарисованными глазами, а сам Харт слушал удаляющийся звук шагов своей «ищейки».
***
- Они не продаются.
Сурового вида старик стоял перед Хартом, «ищейкой» и картинами.
- Почему нет? – спросил Джек.
- Потому что кто дал вам двоим право копаться в комнате музея без разрешения? – старик поднял брови, вопросительно глядя то на Питера, то на Джека.
- Я могу тебе заплатить, старик, хорошую сумму за картины. – ответил Питер, поймав взгляд горбатого старика.
- Для Вас я Альберт, друг мой. – вызывающе сказал старик. – и Ваши деньги мне ни к чему, убирайтесь отсюда.
Старик попытался схватить крючковатыми пальцами Питера, но тот яростно оттолкнул его, да так, что тот чуть не упал.
- Слушай сюда, Эйнштейн, я хочу эти ка…
Питер не успел договорить. Джек взял его за плечо и подмигнул.
- Альберт, мы немного не поняли друг друга, - начал он, скрестив подушечки пальцев. – дело в том, что мистер Харт – коллекционер, и…
- Мне плевать, кто эта жирная свинья! – хрипящим голосом крикнул старик. – я сказал, уходите!
Питер злобно взглянул в морщинистое лицо своего неприятеля и развернулся. Джек поспешил за ним.
- Грязный урод! – выпалил Харт. – Этот гад думает, что я не получу их!
Питер обернулся и увидел, что старик смотрит на него. Лишь выйдя из музея и обернувшись еще раз, он обнаружил, что Альберт аккуратно собирает картины.
«Они уже мои.» - подумал Питер и сел в машину.
Пока он ехал домой, мысли его были об одном. Почему он, Питер Харт, человек, привыкший всегда получать свое, не начал набивать цену и торговаться? Ведь он выкупил камень Джингло после двадцати минут уговоров владельца, он набил цену, он получил его…
Почему же он не стал спорить со стариком Альбертом? Скорее всего, потому, что глаза его выражали полную уверенность, злобу и решимость. Он был готов драться до смерти за эти портреты, если бы это было необходимо. И Питер вдруг осознал, что теперь он не просто хочет эти портреты, он жаждет их получить.
Ведь он привык выигрывать. Любым способом.
Харт подъехал к дому и выскочил из машины. Через минуту подкатил автомобиль Харвера. В отличие от хозяина, Джек вышел спокойно.
- Что это было? – спросил Питер, сверля глазами Джека. – Ты, недоносок, должен был договориться обо всем, а уж потом мне звонить!
- Мистер Харт, я не думал, что так получится.
- Теперь я хочу получить картины во что бы то ни стало. – прошипел Питер. – Я не знаю, каким образом ты это сделаешь, но ты мне их достанешь, Джеки, достанешь.
С этими словами Питер Харт развернулся и ушел в дом, оставив Джека обдумывать решение проблемы.
Весь день Питер Харт проходил в подавленном состоянии. Инцидент, произошедший в музее, не давал ему покоя. Он планировал уволить Джека, да. Но без его помощи картины эти ему было не достать. Ближе к вечеру Питер надел халат, поел и ушел в душ. А когда вышел, солнце уже уступило свое место низменному спутнику Земли. Питер, коснувшись головой подушки, быстро уснул, а в это время Джек Харвер, будучи у себя дома, завел машину и выехал в ночь.
Он достиг пункта назначения довольно быстро и свернул, не доехав до него совсем небольшое расстояние. Джек заглушил автомобиль, и оставшийся отрезок пути прошел пешком.
В окнах музея свет не горел, значит, старик Альберт либо спал, либо его вообще не было.
«Скорее всего, спит.» - подумал Джек. - «Старик не из тех, кто не додумается, что кража невозможна., наоборот. Значит, надо быть крайне осторожным.»
Подростком Джек с друзьями частенько взламывали разные закрытые подвалы Фистлклинских больниц, старые дома, пока их не посносили, и поэтому сейчас он имел представление о том, как это делается.
Харвер осторожно подошел к дверям и огляделся. Не увидев никого, он достал из кармана две металлические палочки. Одну, с зазубринами, он сунул уголками вверх, а вторую протолкнул так, что первая ушла еще глубже. Внутри что-то щелкнуло, и дверь совсем чуть-чуть приоткрылась.
Джек не спешил открывать ее. Он достал небольшой пузырек машинного масла и тщательно промазал петли двери. Конечно, это не помогло бы, если бы дверь была слишком старая и ржавая, однако она оказалась довольно новой, поэтому не заскрипела бы, даже если бы Харвер не промазал петли.
Джек Харвер осторожно открыл дверь и проскочил внутрь. Лунный свет освещал коридор музея, и Джек пошел в знакомую комнатку, смотря под ноги. Он повернул налево и включил маленький фонарик. Помещение залилось сухим белым светом, позволяя увидеть весь утренний беспорядок.
И те самые картины. Оглядевшись еще раз и убедившись, что никого нет, Джек зашел внутрь. Стянув покрывало с первой картины, он увидел девочку, держащую в руках деревянного слоника. Харвер сунул в зубы фонарик и взял картину. Осторожно выйдя из комнаты, он пошел по коридору. Пройдя пару шагов, он вдруг остановился. В музей кто-то заходил. Сердце Джека чуть не выпрыгнуло через глотку, когда он вспомнил про включенный фонарик.
Понимая, что ничего сделать уже нельзя, он выплюнул фонарик на пол и рванул к выходу. Неизвестный повернул голову, и в лунном свете Джек увидел лицо Альберта. Он ударил старика головой, попав прямо в нос. Внутри что-то неприятно хрустнуло, и старик завопил от боли. На секунду Харвер остановился, и, опомнившись, бросился бежать.
Сквозь топот шагов он слышал отчаянные крики старика, но не мог различить слова. Сердце мешало, колотило по ушам, и этот звук бил все громче и громче. Остановился он только возле машины и, закинув картину на заднее сиденье, уехал.
Переведя дух, Джек остановился и взглянул на картину. Девочка со слоником все так же смотрела на него пронзительными, горящими глазами.
Джек закрыл глаза и сосчитал до десяти. Открыл. Завел машину и тронулся дальше.
Теперь он не останавливался до самого дома. Открыв дверь своей квартиры, он зашел и поставил ее рядом с креслом в гостиной.
«Теперь все.» - подумал он и эта мысль подействовала успокаивающе. – «Все…»
Джек прошел в ванную и включил воду. Затем направился к холодильнику и, достав бутылку виски, начал жадно пить прямо из горла.
Харвер взглянул на картину.
- Теперь я у тебя в долгу, дорогая. – сказал он улыбаясь. – Толстяк меня хорошенько отблагодарит.
Он поставил бутылку и пошел в ванную. Закрыв глаза, он погрузился в теплую, почти горячую воду. Все-таки ничего лучше, чем ванная, в таких ситуациях нет.
Вода, бурля и пенясь, продолжала набираться, пока Джек ее не выключил и не задремал, чувствуя, как теплота обволакивает все его тело.
Он проснулся от ощущения холода у себя на плече. С трудом разлепив глаза, он в ужасе отпрыгнул назад. В его ванной комнате стояла маленькая бледная девочка с деревянным слоником в руках, и убирала руку от того места, где секунду назад было плечо Джека Харвера.
Ее светлые волосы были аккуратно заплетены в небольшую косичку. Слева, над ясным, голубым глазом, была трещина, точно такая, как и на картине.
Джек закрыл глаза, в надежде на то, что это – лишь воображение, разыгравшееся из-за длительного пребывания в горячей воде.
Грустные голубые глаза на сером, местами потресканом лице все так же смотрели на Джека.
- Верните меня. – проговорила девочка, теребя в руках игрушку. – К моей семье.
Джек замер. Девочка была вполне реальна, и он это понял. Понял Харвер также и то, что младшая дочь сэра Альфреда парит над полом сантиметрах в пяти.
- Т… Тебя нет! – проговорил он, заикаясь. – Ты же нарисована!
- Верните меня на место, мистер Харвер. – со слезами на глазах сказала девочка.
Маленькая слезинка скатилась по серой, шероховатой щеке и упала, растворившись в пространстве и не долетев до холодного кафеля.
- Пожалуйста.
Джек схватил полотенце и обернулся им, медленно вставая из воды. Девочка подняла тусклую голову и удивленно посмотрела на Харвера. Он вылез.
Медленно, словно во сне, обойдя девочку, не спуская с нее глаз, Джек двинулся спиной к выходу. Дойдя до угла, с которого просматривались кресла, он мельком взглянул на картину и ужаснулся.
- Я знаю, что Вы не вернете меня, мистер Харвер. – глотая слезы сказала пленница.
Откуда ей известно его имя, Харвер знать не хотел.
Он не мог оторвать взгляда от большого, коричневого полотна, на котором были лишь пятна старости, оставшиеся в виде трещин. Полотно было совершенно пустым.
Джек повернул голову к девочке. Она смотрела на него, а он не мог сказать ничего, кроме…
- Ты не настоящая. Тебя нет. – сказал Харвер, выставляя руку вперед и отстраняясь от ребенка, парившего над полом его ванной.
Девочка громко вздохнула и опустила голову. В этом вздохе было столько боли и грусти, что Джеку стало даже немного жаль ее.
- Простите меня, мистер Харвер. – сказала она поднимая голову.
Ее лицо сильно вытянулось и стало еще темнее, чем обычно. Подбородок теперь доставал до самого живота, а трещины стали настолько глубокими, что клочки ее лица начали отрываться и вылетать, но тут же возвращались обратно. Ее черные пустые глаза смотрели в глаза Джека. Он не видел ее взгляда, но чувствовал ее пронзительный, пробирающий до костей холод. Девочка открыла темный, пустой рот.
- Простите меня, мистер Харвер. – повторила она скрипящим, низким голосом, словно он звучал из преисподней. – Если Вы пойдете со мной, люди быстрее найдут меня, и унесут домой.
С этими словами ее рот расширился, и изо рта Харвера начала вылетать полупрозарчная, серая нить. Она то расширялась, то сужалась, пульсируя в воздухе. Голос Харвера скрипел, кожа покрывалась морщинами.
Джека поднялдо вверх. Теперь и он парил в воздухе, как его гостья. Его ноги тряслись в припадке, руки пригвоздило к туловищу. Глаза закатились куда-то вверх, показывая лишь белок его глаз.
Серая нить, вырывающаяся изо рта Джека Харвера, вылетела полностью, и бездыханное тело молодого парня рухнуло на пол.
***
Питер проснулся в семь утра от того, что трубка его телефона сумасшедше верещала. Взяв ее, он услышал шерифа Ланса.
- Здравствуйте, мистер Харт.
- Вы мне в семь утра возвонили, в курсе? – спросил Питер.
- Да, да. Конечно. Но, значит, на это есть причины, не так ли?
- Надеюсь.
- Что же… Тогда Вам лучше подъехать к дому Джека Харвера. Знаете такого? – вызывающе спросил Ланс.
- Еще бы не знать. Зачем мне ехать к нему, если он сам через час ко мне приедет?
- Джек Харвер мертв. И вам лдучше приехать, потму что больше он машину водить не сможет.
Не удивительно, что эти слова не произвели на Харта особого впечатления. Но все-таки он приехал.
- Вышел из ванной, поскользнулся, падая ударил голову о тумбочку. – служебным тоном говорил Ланс, глядя то на труп, то на Харта. – Этажом нгиже живут старики, они услышали грохот и позвонили в полицию. Я отправил своего человека, думая, что молодежь…
- Понятно. – перебил его Харт.
Шериф Ланс презрительно посмотрел на него, немного постоял и удалился.
Внимание Питера привлек тот факт, что Джек буквально постарел на 30 лет. Но большее внимание его привлекли двое полицейских, которые несли в руках по картине. Харт узнал их по черной раме, которую видел в музее.
С шерифом Лансом о деньгах можно было даже не говорить. Он был невозмутим, как старик Альберт. А вот с молодыми полицейскими попытаться стоило.
Питер дождался, пока они выйдут на улицу и пошел за ними.
- Парни, здравствуйте. – любезно сказал он. Когда ему было нужно что-то, он умел превращаться в невинного кролика. – У меня есть к вам небольшое предложение.
Четыреста долларов сделали свое дело. Полицейские решили, что можно «потерять» одну картину. Тем более, по их мнению, сильного значения они не имели. Парни прислонили картины к автомобилю. Харт посмотреол на них и удивился, когда на первой картине увидел знакомое лицо Джека Харвера. Гладко причесанные волосы и строгий пиджак подчеркивали солидность хозяина портрета. Кажется, он был нарисован еще вчера.
На второй картине была изображена девочка со слоненком. Харт смотрел на картины минуты две, словно выбирая, какую взять. Руководствуясь тем, что на Джека он и при жизни насмотрелся, Харт выбрал картину ребенка.
Питер махнул рукой своему водителю, и через пару секунд тот забрал картину.
«Пусть Джеки остается с Джеки.» - подумал Питер и невольно улыбнулся.
Питер Харт до самого дома твердил водителю, чтобы, как только они приедут, тот помог ему повесить картину. Харт выскочил из машины, как только она остановилась, и побежал присмативать место. Этот экспонат он прятать от посторонних глаз не планировал.
Через час портрет дочери Кэролайнов красовался на стене в гостиной Харта.
Питер проснулся глубокой ночью от того, что кто-то стучал по стене на первом этаже его дома. Так, словно по стене постукивали молоточком.
Харт встал и пожалел, что распускает свою свиту по домам на ночь. Иначе сейчас бы он позвонил, и они бы быстро разобрались с этим недоразумением.
Еще он пожалел, что в его доме нет лифта, когда спускался по ступеням. Звук был все ближе и ближе. Харт дошел до гостиной и включил свет. Руку с переключателя он не убрал.
Картина, повешенная днем, сходила с ума. Она билась нижней частью о стену, то отлетая, то снова прислоняясь к ней. И вдруг она слетела и упала на пол изображением вниз, вырвав крепление из стены.
Питер испуганно смотрел на нее, пока не вернулся в реальность. Позвонить водителю? Сказать, что картина двигалась сама по себе? Лучше уж охраннику. Лучше, но у Питера его не было, что было довольно странно. Он целиком положился на сигнализацию, беспокоясь о безопасности своего дома, но о собственной безопасности он не сильно беспокоился. Фистлклин – небольшой городок, и даже такое явление, как кражи, тут случались довольно редко. Да и охранник тоже обошелся бы ему в приличную сумму, а водителя, домработницы и «ищейки» ему и так хватало, чтобы тратить свои бесценные зеленые, чего Питер не любил.
Харт попятился назад, не сводя глаз с картины.
- Мистер Харт. – послышался сзади детский голос.
От неожиданности Питер резко развернулся и отпрыгнул в сторону. Впервые в жизни у него на лбюу выступил пот, не связанный с его лишним весом. Связанный со страхом.
- Вы вернете меня домой? – спросила девочка.
Питер смотрел на девочку, не в силах пошевелиться.
- Вы очень плохой человек, мистер Харт. – сказала девочка.
Питер машинально покачал головой. Сейчас он боялся так, как не боялся еще ни разу в жизни. Ведь он в доме совершенно один, не считая ребенка, помочь ему было некому.
Лицо девочки вновь начало чернеть и вытягиваться. В этот момент Питер схватился за голову. Тонкая, черная линия медленно вылетала изо рта, переливаясь в лунном свете. Харта выгнуло дугой и внутри что-то захрустело. Его глаза закатились вверх и лопнули. Кровь начала заливать его лицо и горячие капли падали на пол, оставляя на дорогом ковре багровые пятна.
Внутри еще раз что-то громко хрустнуло, и Питер рухнул на спину посреди гостиной своего двухэтажного особоняка.
***
К дому Харта подъехала машина шерифа Ланса. Из автомобиля вышел полный мужчина в форме и кривой, горбатый старик с заклеенным носом. Они направились к дому Питера.
- Значит, Альберт, Вы говорите, что картина, которую якобы забрал мистер Харт, на самом деле принадлежит Вам? – спросил Ланс.
- Эта жирная свинья еще и подослал того ублюдка Харвера украсть ее, шериф. – с ненависть.ю прошипел Альберт.
- Странно, мои ребята сказали, что в квартире была только одна картина – портрет самого Джека. – С чего Вы взяли, что они украли Вашу картину?
- Ланси, - выкрикнул Альберт. – они были последними посетителями моего музея! Он так хотел эти картины, а теперь одна из них пропала – кто мог ее украсть?
- Ну ладно, ладно. Сейчас все выясним. – сказал шериф.
Они зашли в дом и заметили лежащего Харта в центре гостиной. Ланс подбежал к нему и его чуть не вырвало. Пустые глазницы Питера Харта навсегда уставились в потолок комнаты его особняка. На кресле справа от него лежала картина Кэролайн, а на полу, прикрытый жирный рукой, вылялся новенький портрет самого Харта в смокинге.
Альберт, мельком взглянув на труп, подбежал к креслу и схватил картину, но, развернувшись, столкнулся с Лансом.
Старик немного постоял, смотря в глаза шерифу, и двинулся к выходу.
- Я не присвоил эту картину, ты сам знаешь. – сказал старик у самого выхода из дома.
Ланс действительно знал. Еще будучи мальчишкой он ходил в Фистлклинский музей со своим отцом, в то время работавшим там смотрителем. Он видел портреты Кэролайнов своими глазами. И верил Альберту. Ведь это он, хозяин музея, в молодости показывал малышу Лансу экспонаты, сопровождая небольшой историей «жизни» каждый из них.
Ланс проводил взглядом старика и набрал номер 911 для вызова медиков и полицейских.
Альберт вернулся в музей и поставил картину на прежнее место. Посмотрев на нее, он накрыл портрет полотном и прошел к столу. Он достал из ящика ключ и открыл старый сейф. Перенеся картины, он захлопнул тяжелую крышку и положил ключ обратно в ящик. Достав прямоугольную табличку, он прошел к главной двери музея.
Захлопнув дверь, Альберт повесил на ручку табличку «Закрыто».
Новость отредактировал Marion Phauna - 10-03-2013, 11:17
Ключевые слова: богач картина музей авторская история