Маша брата поучала...

Маша брата поучала: «Ты, Ванюшка, не шали!
Чтобы мама не серчала, вылезай с сырой земли.
И на кладбище старинном ты, братишка, не гуляй,
Ну, сейчас же! Из могилы, непутёвый, вылезай.
Удивился рыжий Ванька: «Ты, Машуля, не больна?
Мама с папой не ругают, спят в кроватях дотемна!
Лишь взойдёт луна-злодейка, освещая небосвод,
Вылезают наши предки, вырывая корнеплод…
Видишь ржавые ворота? Там гуляют по ночам,
А потом из них кого-то волокут на ужин к нам…»
«Я не помню, милый братец, неужели ты не врешь?
А докажешь, коль всё правда? Ты клянёшься? Зуб даёшь?»
Ваня вдруг глаза сощурил: «Почему не помнишь ты?
И зачем же на могилы носишь свежие цветы?!
Ты не ешь чужого мяса, избегаешь «сладкий сон»,
О родителях не знаешь. Я, признаться, удивлён!»
«Ты прислушайся, Ванюшка, невнимательность твоя
Позволяла на мгновенье вспомнить вновь, что мы семья,
Что в пожаре не погибли, не покинули наш дом!»
Сердце девочки стучало, и тоска таилась в нём…
«Ты живая!» - загорелись гневом Ванины глаза,
Покатилась по девичьей, по щеке её слеза:
«И тебя я потеряла! Дом навечно твой - пустырь,
Я надеялась, но знала, что ты маленький упырь!»
Улыбнулся Ваня нежно: «Ты прости меня, сестра,
Но хрустит уже валежник, мать с отцом идут сюда…»
Крик раздался ледянящий, наступила тишина.
Лишь скрипит из древа ящик, с братом в нём лежит она…
«Не увижу больше солнца, но теперь я не одна…
Чую, Ванька, отчего-то, что безмерно голодна!»
«Завтра, милая сестрица, будем косточки глодать…»
Облизнулись, улыбнулись, а теперь пора поспать!