Букет
Часть 1Ира мгновенно опустила свой взгляд, делая вид, что не замечает его. Она принялась шарить в сумке, ища телефон, в надежде, что он пройдёт мимо, но было уже слишком поздно. Конечно, он её заметил, иначе почему на его кривой физиономии промелькнула эта глупая улыбка?
Он шел к ней, держа в руке букет цветов. Опять…
Господи, сколько уже можно было её мучать? Этот очкастый урод постоянно ухаживал за ней, и это её так раздражало. Кажется, она уже в последний раз дала ему ясно понять, чтобы он отстал от неё, унизив его перед всем классом.
"Ты посмотри на себя и на меня! – сказала она тогда. Ее слова в тот момент хлестали как хлыст. - У тебя, наверное, даже дома воды нет, чтоб помыться, потому что от тебя воняет как от бомжа. А одежда? Ты видел себя в зеркале вообще?! Зачем ты мне нужен, если у тебя нет денег, чтобы нормально одеться!? Ты ходишь в этом рванье, скорей всего доставшееся тебе по наследству от прадедушки, и думаешь, что способен привлечь меня? Я что, по-твоему, фонд помощи для таких убогих и нищих идиотов? Ты о чём вообще думаешь и на что надеешься, когда подходишь ко мне?"
После этих слов он выбежал чуть ли не со слезами на глазах из класса, потому что все над ним смеялись.
Но всё это на него, по всей видимости, не подействовало, потому что он снова шёл к ней со своей подёргивающейся нелепой походкой, как ни в чём не бывало.
У неё было много воздыхателей, но этот был самым уродливым и самым настырным бараном. Многие другие, которые были намного выше его положением, даже заговорить с ней боялись, однако этот не давал ей проходу. Он постоянно задаривал её подарками и глупыми комплиментами, которые звучали из его уст для нее как оскорбления. Потому что он был уродом, а она нет. Как он вообще осмеливался к ней подходить? К красивой брюнетке с изящными и нежными чертами лица, какое каждый художник взял бы для образца при написании портрета. С потрясающей фигурой, подаренной ей природой, а не выстраданной ограниченным питанием с физическими нагрузками.
Человек же, направлявшийся в её сторону с букетом цветов, был полной противоположностью. Он был худощавого телосложения, и одежда от этого на нём болталась как на вешалке. Его старомодная, клетчатая, словно ещё с советских времён, рубашка, застёгнутая на все пуговицы, висела на узких плечах. Невзрачные серые брюки были подсучены, чтобы не волочиться по земле. Маленькие поросячьи глаза поблёскивали за толстыми линзами треснутых очков. Лицо его было уродливо, несмотря на явный интеллект. Лоб и щёки были покрыты веснушками. В его рыжих, похожих на ржавчину волосах, которые были отвратительно зачёсаны назад, в его необычайно больших губах, в желтовато пористой коже угадывалось что-то таинственное, что-то нечеловеческое, почти что дьявольское. Помимо всего этого, была в нём ещё какая-то странность, от которой становилось не по себе, если встретиться с ним один на один, словно от этого тебя тут же пробирает мороз до костей. Неизвестно, что может прийти в голову такому человеку. Именно поэтому он был единственным ботаником, к которому не так часто придирались школьные дебоширы. Во всяком случае, когда оставались с ним один на один. В такие моменты они предпочитали пройти мимо, словно он мог дать сдачи.
Ира чувствовала, как внутри её тела запульсировала смесь ярости и отчаяния. И она начала задыхаться от бессильной ненависти к этому человеку, которому всё было нипочем.
Он подошёл к ней и остановился. Она вопросительно подняла изящные тонкие брови и посмотрела на него, будто бы не увидев, как он подошёл. Взгляд её тут же устремился на его лоб, на котором красовались разбросанные, как на ночном небе звезды, прыщи. Ей казалось, что они сейчас вот-вот лопнут и обрызгают её лицо гноем, а из зияющих дыр, образовавшихся на его лбу, поползут белые черви. При этой мысли её чуть не вытошнило, и она прикрыла рот рукой.
Господи, неужели он никогда не смотрится в зеркало?!
- Ир, я это… - начал он и оборвал себя на полуслове в нерешительности. Его всего трясло, словно стеснительного ученика, отвечающего возле доски перед всем классом. Оно и было понятно, ведь перед ним стояла одна из самых красивых и желанных девушек школы, манившая всех сверстников и не только. Её длинные ноги выше колена обтягивала черная юбка, подчеркивающая упругие ягодицы, а кофточка, казалось, была на несколько размеров меньше и открывала глубокий вырез на пышной груди. Ира постоянно ловила на ней косые взгляды не только парней, но и учительниц. Те смотрели на неё с явной завистью и ненавистью. Во взгляде их читалось лишь одно: «Ишь, вырядилась, сучка!».
Она сжала губы, и краска бросилась ей в лицо. Нахлынувшая на неё волна гнева была такая сильная и яростная, что Ире показалось, что её ударило электрическим током.
- Что ты это? Что тебе опять от меня нужно? Ты что, ничего так и не понял ещё с того раза?
Она смотрела ему в глаза. Они были чёрными и бездонными, как могилы, в которые люди опускают мертвецов.
- Нет, я всё понял. Прости меня, пожалуйста. Я больше не буду к тебе приставать. Просто я хотел как-то загладить свою вину перед тобой. Поэтому прими этот букет, пожалуйста, в качестве моих извинений, что я так вёл себя. Просто ты мне очень нравишься, но я понимаю, что между нами ничего не может быть. Ты так…
- Слушай, отстань от меня! – резко оборвала она его, не дав договорить. – И букет свой забери к чертям! Мне не нужен этот веник!
- Пожалуйста, - вновь взмолился очкарик и стал переминаться с ноги на ногу, словно хотел в туалет. – Я ведь не так многого прошу, просто прими этот букет, и обещаю тебе, я больше никогда не подойду и не побеспокою тебя. Я знаю, ты любишь цветы, у тебя дома много… - он быстро опомнился и прервал себя на слове.
- Что? Что ты сказал!? Ты что, следил за мной, когда я была дома?!
От его лица, и без того уже бледного, отхлынуло столько крови, что ей показалось, он вот-вот упадёт в обморок, и она приготовилась отойти в сторону.
- Нет, нет, что-ты, - начал оправдываться четырёхглазый, и закусил нижнюю губу. Тело его было всё напряжено, как гитарные струны. Он провёл рукой по губам, словно нерешительность пыталась подмять его под себя. – Я слышал это от твоих подружек, они такие болтливые, что их болтовня слышится даже на последней парте. Но это всё неважно, я просто хочу, чтобы ты взяла этот букет в знак моих извинений за то, что я так долго пытался тебя добиться, за то, что я постоянно беспокоил тебя.
Она стояла в сомнениях и не знала, что ей делать. Нужно было скорее избавиться от этого зануды, и пока она не возьмёт этот проклятый букет, он не уйдёт. Ира оглянулась по сторонам, несмотря на перемену, коридор на удивление был пуст, словно этот уродец специально перекрыл все лестницы, чтобы их никто не увидел и не побеспокоил.
Это хорошо.
Если она возьмёт букет и пойдёт в туалет через свой класс, чтобы выбросить его, увидят ли её в этот момент подружки? Если да, а скорее всего так и будет, на неё сразу обрушится град вопросов. Она прекрасно знает, что от неё не отстанут, пока она не скажет, кто подарил ей этот проклятый букет. Однако какая разница, что они скажут?
Нужно взять букет, чтобы он поскорее отстал от неё.
- Я возьму букет только при одном условии.
- Да конечно.
- Ты отстанешь от меня раз и навсегда и больше никогда не подойдешь ко мне.
- Хорошо, так и будет. Можешь не сомневаться в этом. Я тебе это обещаю.
- И второе: ты никому не скажешь, что букет этот подарил ты. Усёк?
- Я всё понял, - на его лице отобразилось облегчение, словно он скинул с плеч невыносимую ношу, а губы похожие на толстых дождевых червяков, расползлись в отвратительной улыбке, обнажая кривые зубы.
Очкарик нерешительно протянул ей букет. Рука его дрожала, точно лист на ветру.
Она секунду колебалась, потом взяла букет повыше его руки, чтобы случайно не дотронуться до его кожи и сжала пучок цветов у себя в ладони. Прикосновение к хрустящему обёрточному материалу было на удивление приятным, несмотря на то, чьи руки перед этим его сжимали.
В эту же секунду на лице очкарика промелькнула глупая, даже дебильная улыбка. Он на мгновенье закрыл глаза, словно от удовольствия, почти как кот, у которого пощекотали за ушками, а потом, резко развернувшись, ушёл, не произнеся ни слова.
Ира смотрела ему в след и видела жалкого человека, раскачивающегося из стороны в сторону на каждом шагу, словно кукла. На его серых штанах сзади были хорошо видны пятна от многочисленных жвачек, которые оставляли ему на стуле одноклассники. Жалкое зрелище. Но ему к этому было не привыкать. Он был всегда насмешкой среди учеников и целью для грубых острот: его портфель не раз утрамбовывался ногами в бачке унитаза, на уроках его частенько обстреливали скатанными в шарики и смоченными во рту бумажками, где трубкой для стрельбы выступал корпус ручки. И с каждым разом его травление становилось всё более жестоким и злым.
Ира стояла в полном одиночестве с букетом из шести изящных ярко красных роз. Это были её любимые цветы. Они были такими прекрасными, что она ещё долго смотрела на них как завороженная, пока её не выбил из почти пятиминутного оцепенения школьный звонок.
Часть 2
На окраине города Орбита, по праву в самой жемчужной его северной части, выстроился в ряд коттеджный посёлок в едином архитектурном стиле.
На улице была холодная сентябрьская ночь. Белый месяц, казалось, упал на спину, словно не выдержав напора пронизывавшего до самых костей ледяного ветра. Этот ветер будто вымел с коттеджных улиц всех пешеходов, по крайней мере, так казалось на первый взгляд, но на самом деле, это место пока мало было заселено людьми. Горящий ночью свет в окне – единственный знак присутствия их дома. В некотором отдалении от одинаково выстроенных в ряд домов стоит здание, построенное по индивидуальному заказу. Лаконичность его форм прекрасно сочетается с лесным ландшафтом, где берёзы клонятся над мелкими ленивыми ручьями.
Из открытого балкона на втором этаже на вечернюю улицу льётся свет. Этот свет горит в комнате Иры. Больше в доме никого нет. Сегодня её родители улетели отдыхать на море.
Она лежит на кровати, мечтательно запрокинув за голову руки. Нет в доме мамы, которая то и дело норовит давать ей советы, как нужно строить свою личную жизнь. Нет в доме папы, который постоянно дергает её по поводу учёбы, что ей нужно подтянуться, что одиннадцатый класс нужно закончить хорошо, что нужно обязательно поступить в университет. Как же хорошо, когда в этом огромном доме нет никого, кроме неё. Единственным недостатком было сейчас то, что у неё болела голова и ноги, словно она пришла домой из школы пешком, а не приехала на машине, подаренной ей на восемнадцатилетние. Её родители уехали, и вот, пожалуйста: она, кажется, заработала лёгкую простуду, в раздаче которой чрезвычайно был щедр климат этого города и воспаление в горле, которое сейчас сильно першило. Как только ты остаешься дома одна и собираешься отдохнуть с отрывом, – так держите, пожалуйста, – простуда. Но это ничего, потому что у неё впереди ещё две недели, а болезнь может продержаться максимум дней пять. И если завтра она проснётся, и у неё будет болеть голова, то она вызовет врача на дом. Всё же долго ей болеть не хочется.
Было шесть часов вечера. В комнате стоял приятный запах. Он наполнял её голову, живой и пьянящий. Этот аромат исходил от букета роз, подаренный ей одним уродливым одноклассником. Ире был противен этот очкастый ботаник, и было противно брать этот букет с его рук, однако цветы были завораживающими, и она, как бы сама этого не хотела, не смогла выбросить их.
Если бы об этом узнали её подруги, то её тут же подняли бы на смех. Но этого не произошло. Дело в том, что она не пошла на урок. Она сразу же уехала домой. Букет зачаровал её, и сейчас она лежала ногами к окну и любовалась им.
Усталость волна за волной накатывала на неё, и её охватывала в свои объятья приятная дремота. Изящные ресницы медленно превращались в свинец, и Ира не в силах была больше поднимать их. Вскоре она провалилась в сладкий сон намного раньше обычного. Без ночных посиделок в социальной сети, без сериалов, без общения с лучшими подругами.
Часть 3
Открыв глаза, она увидела перед собой комнату, залитую светом светодиодных ламп. Свет этот неприятно резал глаза. Сколько сейчас было времени? Она задремала? Ира никак не могла вспомнить, что с ней произошло.
Она попыталась приподняться, но тело словно не подчинялось ей. Руки и ноги онемели и отказывались слушать приказы, отдаваемые её мозгом. Ей казалась, что она пролежала тут не меньше недели, потому что всё тело будто затекло от нахождения в одной и той же позе. "А ведь так можно и умереть, если лежать на одном месте и не двигаться, сначала потеряешь чувствительность, а потом сердце просто-напросто перестанет снабжать тело кровью", - подумала она про себя.
Паника овладела ей, и Ира, приложив немалые усилия, всё-таки заставила себя подняться и сесть на кровати, свесив свои ноги. Всё тут же потемнело и поплыло перед глазами. Сердце тяжелым молотом застучало о грудь. Голова закружилась с такой силой, что ей пришлось лечь обратно. Её знобило, словно от холода, но в комнате было тепло.
Возле подушки лежал телефон. Она взяла его трясущимися пальцами и, включив экран, посмотрела время: 21:00. Выходит, она просто задремала и пролежала так пару часов?
В телефоне высвечивались пропущенные звонки. Она открыла их и увидела, что всего было тринадцать входящих вызовов. Несколько от самых близких подруг и почти столько же от её родителей.
И почему им всем приспичило звонить? Что такого могло случиться?
Превозмогая ноющую боль, она вновь попыталась подняться с кровати, но тут же легла обратно. Сидеть было чрезвычайно тяжело – кружилась голова, и она чувствовала, как тошнота от этого подступала к горлу. В висках непрерывно пульсировала непонятно откуда взявшаяся боль.
На экране мобильного телефона вместе с часами высвечивалась дата: 21-е октября. Она не сразу придала этому значение, но затем с ужасом поняла, что проспала целые сутки, и при этом она всё равно чувствовала чрезмерную сонливость и слабость.
Перед тем как сон опять не завладел ей, она перезвонила всем тем, от кого получила пропущенные вызовы. Родителям Ира сообщила, что у неё все в порядке, что, придя домой со школы, от усталости и простуды она рано легла спать, а встала на утро очень поздно и чуть не опоздала на учёбу. Поэтому так долго не звонила им. Ей не хотелось беспокоить их по пустякам.
В свою очередь немного успокоившаяся мама сказала, что у них всё хорошо, что перелёт был легким, и погода сейчас немного испортилась. Прямо как у неё здоровье. Но маме она ничего об этом не сказала. Ира не хотела беспокоить её.
Своим подружкам она сообщила, что приболела и ближайшие пару дней, скорее всего, не будет ходить в школу. Пришлось также отложить их вечерние посиделки у неё дома.
Отдых её начался не очень приятно – кажется, она серьёзно заболела.
Часть 4
Ира проснулась от того, что ей стало холодно. Тело дрожало. Казалось, что кто-то, пока она спала, открыл дверь, и холод медленно заползал в комнату, прибывая, словно вода, которая подступала почти под потолок. Но всё же она проснулась не только от холода. Было что-то ещё.
Ира подняла голову, и глаза стали пристально блуждать по комнате, которая казалась чужой и странно знакомой. Сейчас была глубокая ночь, потому что на противоположной стороне кровати, на стене блуждали раскачивающиеся от ветра тени деревьев в свете жёлтых уличных фонарей.
Тишина в доме стояла такая, что каждый бы подумал, что все его обитатели мирно спят. Так и было, за исключением того, что единственным обитателем была она сама. Ира была дома одна. Но сейчас её казалось, что это было не так. В темноте дверного проема стоял человек.
Её тут же сковал такой ужас, которого она никогда ещё не испытывала в своей жизни. Этот ужас расползся по её телу, и кожа мгновенно покрылась мурашки.
Нет, этого не может быть. Она крепко закрыла глаза и снова открыла. Неподвижная, слабо вырисовывающаяся во мраке фигура стояла на месте. Она была реальной, и сколько бы Ира не моргала, она всё также стояла в проёме и наблюдала за ней.
Спустя мгновенье зрение Иры приспособилось к темноте, и она смогла различить темные глаза, которые пристально смотрели на неё из-под блестящих очков, но черты лица по-прежнему были не различимы. Они смазывались в окружающей его темноте. Зато она видела его узкие плечи и длинные скрещенные на груди тонкие руки, напоминающие ветви деревьев.
Она не могла понять, сон ли это. Сколько она пролежала в бессознательном болезненном состоянии? Кто стоит в дверях и смотрит на нее, не говоря ни слова? Закрывала ли она дверь, когда пришла домой? Вероятно, возможно. Но она не могла вспомнить этого, потому что это происходило на подсознательном уровне, и Ира просто не обратила на такую вещь никакого внимания. Пока она собиралась с мыслями, секунды за секундой шли, а за ними минуты. Ира поймала себя на том, что ужас перед ночным незнакомцем стал заполняться другим страхом: чем-то необъяснимым, чем-то кошмарным. Источником этих отвратительных ощущений была неподвижность этой восковой фигуры. Та словно стояла и наблюдала за ней всю ночь, пока она спала, словно выжидала какого-то момента.
- Кто… Кто ты? – пересилив себя, спросила шепотом Ира. Слова казались чужими, и пересохший во рту язык ворочался с большим трудом.
Ответа не было. Единственные звуки, которые раздавались в темной комнате, принадлежали ей самой: хриплый, словно прокуренный голос, сочившийся из пересохших губ.
Человекообразное существо, стоявшее в дверях, неуверенно покачнулось и сделало несколько шагов вперёд.
На его лице казалось, изменилось выражение: на нём появилась неприятная усмешка. Руки его опустились вниз, и Ира с ужасом заметила, что они практически доходили до колен, как у обезьяны.
- Что тебе нужно?! - выкрикнула она. – Убирайся, что тебе здесь нужно?!
Молчание.
Существо медленно, шаг за шагом, подходило ближе. Свет фонарей с улиц упал на вынырнувшее из тени лицо. Ира вздрогнула всем телом, когда свет высветил его черты. Лицо было ужасным. Это была мертвенно бледная кожа. Сморщившиеся щёки усмехались, в открытом рту поблескивали остатки зубов. Пухлые губы были словно вывернуты наизнанку, а маленькие глазки под очками были странно знакомыми… Мерцающие угольки внимательно принялись изучать её из глубоких Марианских провалов глазниц. Усмешка всё ширилась.
Существо подняло необычайно длинную бесформенную руку. Сначала Ире показалось, что мерзкая рука потянется к ней, схватит за шею и… Но та лишь указала на подоконник. Пальцы руки кончались уродливыми ногтями, которые напоминали когти зверя.
Ира с ужасом повернула голову. В углу комнаты никого и ничего не было. На подоконнике стоял букет роз в графине. Сейчас они показались ей пышнее обычного. Цветы тускло излучали какое-то мистическое сияние, похожее на фосфорный свет.
Она заплакала, а стоявшее перед ней создание громко засмеялось. Голос, вырывавшийся из уродливого рта, похожего на шрам, был безумный и торжествующий. От этого его лицо становилось ещё страшнее, а уродливые черты искажались еще сильнее.
Перед глазами её комната начала расплываться, и она начала терять сознание. Дышать становилось всё тяжелее и тяжелее, словно какой-то злобный дух сжимал руками её горло. Вздутые жилы на её лбу, казалось, хранили биение жизни, но жизнь угасала, и только в ушах она слышала бесконечно жуткий смех. Человекообразное существо смеялось… Смеялось… И смеялось. Смех этот был как звук циркулярной пилы.
Часть 5
Её тяжелые веки еле поднялись. Сначала перед глазами стояла полнейшая темнота. Только спустя несколько минут стали появляться разноцветные вспышки, которые никак не могли обрести четкой ясности. Ира пыталась судорожно вырваться из сна, или дрёмы, или из чего бы это ни было. Голова кружилась так, что казалось, будто весь существующий мир пошатнулся на своей оси. Она никак не могла понять, где она находится и что с ней происходит, куда в одночасье подевались все силы и превратили её в беспомощную куклу.
За окном свистел ветер, и деревья покачивались в такт его направлению, отбрасывая на дальней стене пляшущие уродливые тени, похожие на скрюченные руки. Ира с большим трудом, но всё же начала возвращаться в реальность, выплывая из полубессознательного состояния. Предвечерний золотистый свет стал сочиться в её глаза.
Она вдруг вспомнила о том страшном существе, которое находилось в её спальне. Было ли это ночным кошмаром на фоне её внезапного недомогания? Она представила себя в одинокой ночной пустоте дома с каким-то человекообразным существом. От этой мысли её передернуло.
Нет, нет, этого не может быть. Это был просто сон.
Но в глубине души она с этим была совершенно не согласна. Это жуткое существо было таким реальным. А его глаза… Они были такими знакомыми.
Её расширенные от ужаса глаза уставились на дверь. В освещенном закатным солнцем дверном проёме никого не было, но как только мрак начнет опять заполнять комнату… По коже её пробежала дрожь.
Всё это в любом случае было пустяками по сравнению с тем, что сейчас её тревожило больше всего. Муки жажды впустили в неё свои когти. Губы пересохли и потрескались, а во рту была настоящая пустыня. Сколько она так пролежала на кровати без глотка воды? Адский жар невыносимо пронизывал ослабшее тело. Дышать было нечем, казалось, что ещё немного, и она вновь потеряет сознание.
Страшная жажда окончательно разбудила её, не давая вновь уплыть во мрак, который среди всех этих мучений был бы весьма кстати.
Она повернула голову и увидела на подоконнике букет роз, стоящих в графине с наполненной водой. Это заставило Иру невольно облизнуть сухим языком свои губы. Гортань сжималась. Ей казалось, что если она сейчас же не сделает глоток, то просто умрёт от жажды, перед этим проведя ещё несколько часов в страшных мучениях.
Ира заставила всё блуждающее где-то сознание сконцентрироваться на графине, который сейчас был всем смыслом её жизни. Она попыталась подняться, но её тело было словно парализовано. Приложив немалые усилия, Ире удалось сползти с кровати. Но приземление было не совсем удачным: она ударилась головой об пол так сильно, что из глаз посыпались искры. Не обращая на это внимание, что есть сил она медленно, точно черепаха, стала ползти к окну.
На полпути к цели, силы её покинули, и она распростёрлась на полу. Надежда на то, что ей удастся доползти до графина, померкла. Она расплакалась в полном отчаянии. Но слёз не было, потому что в организме больше не было влаги. Но она плакала, плакала без слёз, с сухими глазами, такими же сухими, как пустыня, окружающая её со всех сторон.
Её дыхание становилось всё глубже и глубже. Она ощутила, что плывёт по речному течению. И Ира отдалась этому течению, перестав бороться. В голову лезли образы прохладных вод, кристально чистых и прозрачных рек, глубоких озёр. И Ира падала в них, пила воду, плыла, и снова пила, никак не напиваясь.
Часть 6
Полицейские обнаружили мумифицированный потемневший труп девушки. Распростёршись, он лежал на полу в одной из комнат дома. Отряд отреагировал на просьбу родителей, чья дочь не выходила на связь несколько дней, а также не появлялась в школе. Они взломали дверь дома и проникли внутрь, где и обнаружили высохший труп восемнадцатилетней девочки.
Прибывший судмедэксперт был поражен увиденным. Он никак не мог установить время наступления смерти, даже приблизительное. Труп девочки лежал на полу лицом вниз. Футболка, одетая на ней, была ей велика, домашние штаны болтались в высохших ногах. Тело её было настолько иссохшим, что, казалось, пролежало здесь не меньше года, однако со дня смерти прошло всего три дня, что подтверждали её близкие.
По словам родителей в тот день, когда она последний раз им звонила, ее голос не звучал подозрительно, в нем не присутствовало какой-либо подавленности или обеспокоенности. Она лишь только жаловалась на лёгкую простуду.
Проведя осмотр места происшествия, было установлено, что воздух здесь был чрезвычайно сухим, и это чувствовалось уже при входе в комнату. Но этого было недостаточно для того, чтобы тело так быстро засохло. Это было понятно и без любой экспертизы.
Комната как будто была её гробницей, и единственным, что было живым в этом месте, был букет роз, который, словно налившись солнцем и всей окружающей влагой, невозмутимо стоял на подоконнике. Он словно только что был принесён на её могилу. Могилу, которой стала для неё эта комната.
В этом букете чувствовалось что-то ненормальное и потустороннее – что-то завораживающее и в то же время уродливое.
Часть 7
Девочка была похоронена на седьмой день, как был обнаружен её труп. Родители на первом же самолёте прибыли в город и провели все необходимые процедуры.
Никто из врачей так толком и не сумел определить подлинную причину смерти. В справке, выданной родителям, было так и написано: "Дата и причина смерти не установлены вследствие сильно выраженной мумификации тела".
Убитые горем родители подключали все свои связи и деньги, чтобы установить хотя бы точную дату смерти, не говоря уже о причине, но ничего этим так и не добились. Всё, что осталось от их дочки, так это букет цветов, который стоит в вазе и по сей день. Ничуть не увядший, такой же яркий и красный.
Никто из подруг не смог ответить, кто подарил этот букет Ире.
Родителям казалось, что сама душа их ребенка была в этих цветах. Нахождение этого букета в доме придавало им веру, что их ребёнок сейчас где-то рядом с ними.
Источник.
Новость отредактировал Lynx - 8-01-2017, 11:08
Причина: Стилистика автора сохранена
Ключевые слова: Букет ботаник уродливый мальчик мумия смерть розы авторская история