Отголоски времени: погребённые тайны. Глава II: Наименьшее из зол. Часть первая

В храме Люцеат витал смешанный аромат из тлеющих травяных сборов и благовоний, умиротворяющий и слегка дурманящий сознание. Повсюду горели масляные лампы, освещая пространство вокруг себя мягким мерцанием - атмосфера спокойствия и неторопливости царила в этом благодатном и чистом месте, расположившемся в центре Глацием-Терры на городской площади. Все захворавшие горожане и жители других городов и их окрестностей стремились сюда, дабы целители святилища облегчили их муки и сняли боли.
Около века назад у парадного входа замка появилась группка из пяти людей, облачённых в длинные тёмно-синие одеяния, и потребовали аудиенции у наместника сих земель. После долгих расспросов стражи и ожиданий таинственные люди получили возможность войти в каменный чертог. Представ перед главой того времени Хирдиром Справедливым и выказав ему свое почтение, нежданные визитёры поведали о том, что они являются приверженцами богини Гермен, покровительницы всех лекарей и алхимиков. Свой путь из южных земель они проделали в надежде получить дозволение на открытие здесь святилища здравия, где немощным и больным людям смогут оказать помощь, где те ощутят прикосновение богини. Из складных речей служителей стало известно, что их братья сумели снискать расположение ещё в нескольких крупных городах других провинций и так же отстроили храмы. Заверив Хирдира в необходимости данного предприятия, они получили желаемое согласие, и строительство началось через пару же дней. В распоряжение целителей поступила некоторая сумма из городской казны, о чём наместник не пожалел ни на грамм, ведь возведенное здание прекрасно вписалось в городскую площадь: объёмный четырёхугольный донжон из белого камня, опоясываемый дорожкой из балкона и множеством арочных окон с мозаичным стеклом; верх башни украшал зубчатый венец из чёрного камня. С крыши по стенам с обеих сторон от входа ниспадали длинные тяжелые синие знамёна, на которых виднелись изображения цветка многолетней травы гармолы. С тех самых пор благодатный Люциат принимал в своих стенах всех измученных недугами.
В холле первого этажа слышались слабые хриплые стоны больных, доносившиеся из комнат, лёгкая шаркающая поступь служителей по гладкому полу и монотонный стук, разносившийся звонким кратким эхо по святилищу. В угловых открытых покоях, обставленных массивными шкафами, полки которых были заполнены всевозможными книгами, стоял молодой человек в чёрно-зелёном одеянии и корпел над стеклянной ступкой, на дне которой виднелись серый порошок и какая-то измельчённая сухая трава. Растерянно посмотрев на смесь и что-то бормоча себе под нос, он стал перебирать стоящие перед ним на широком столе имеющиеся ингредиенты, едва не перевернув всё на лежащие рядом со ступкой листы с записями.
- Может, это? - в его голосе звучало сомнение, но тем не менее он откупорил пузырёк, наполненный густой чёрной жидкостью. - Что за отвратительный запах! Ну почему я невнимательно слушал учителя Ингира?! Теперь мне остаётся надеяться только на везение...
Восемнадцатилетний Йордин Люнцей уже месяца три обучался лекарскому делу в храме, неистово желая помогать людям. Откуда в нём было это стремление, он и сам не знал, однако внутренний голос словно повелевал им, нашёптывая о его месте в этом мире. И в один из дней, оставив родной дом и вместе с ним фермерское дело на островке Хеитхьярта, что располагался на западе, он оказался в Глицием-Терре и постучал в двери святилища. Конечно, служителей сбили с толку речи юноши, пытавшегося уговорить взять его к себе на обучение. Лекари задумались: по правилам общины, последователи Гермен сами выбирают тех, кто сможет перенять знания, продолжив благодетель, ведь сама богиня вела их к нужным людям. После длительных раздумий и бесед они рассудили, что Йордин был направлен сюда их покровительницей, и они приняли паренька.
- Ты уверен в этом компоненте, Йордин? - послышался спокойный мужской голос, донёсшийся до ушей юноши.
- Учитель! - парень вздрогнул и тут же повернулся лицом к Ингиру. - Я решил немного поэкспериментировать, вы же знаете, что мне ещё не совсем удаются некоторые зелья. И... вот... пытаюсь приготовить эликсир против огненной болезни...
- Тебе следует быть усерднее в обучении. Ты способный, но излишняя самоуверенность и спешка мешают тебе.
Невысокий седоволосый старец неторопливо приблизился к столу и, уверенно выбрав среди пузырьков и колбочек бутылочку из матового стекла, протянул её своему ученику.
- Экстракт из вытяжки солёных ягод, его разливают исключительно в такие пузырьки. После приготовления ставят на солнце, и содержимое ёмкости под действием тепла и мягкого света становится более крепким и вязким. Именно этот компонент тебе нужен, - мастер замолчал на мгновение, посмотрев на Йордина своими выцветшими, полными мудрости глазами и ткнул узловатым пальцем в исписанные листы. - Исправь свои черновики.
- Да, учитель, - парень немного съёжился, почувствовав, как стыд охватил его: была такая возможность проявить себя, показать, что он не напрасно здесь, и тут такой провал!
- Сходи, поменяй повязки на теле Верда и не забудь обработать рану соком красного каменника, дабы затягивание проходило быстрее.
- Хорошо, - Йордин тут же оставил свои изыскания и эксперименты и быстрым шагом пересёк просторный светлый холл, вскоре скрывшись в одной из маленьких, но уютно обставленных комнат.
Тарино лежал на неширокой постели, укрытый плотной белой тканью, и дремал - целителям пришлось немало приложить усилий, чтобы как следует осмотреть рану, промыть её и унять боль. Ближе к утру, охватывающий мужчину жар спал, и его оставили отдыхать. Возле кровати на низкой тумбе горели несколько толстых свечей, неплохо освещавших пространство вокруг себя, тлели сборы из различных трав, оставляя в воздухе тонкий терпкий успокаивающий аромат. На скамье, что примыкала к стене возле выхода, лежала стопкой чистая одежда, которую уже успела оставить Миртэй. Бедняжке, естественно, было не до сна: всю ночь она с Нирой пробыла в святилище, взывая к Гермен, умоляя спасти её мужа. Грязные окровавленные вещи же немедленно сожгли. Избавляться не стали лишь от того металлического кулона, что Верд держал в руке. Он покоился поверх одежды, слегка поблескивая от мягкого света свечного пламени. На лицевой стороне красовались витиеватые узоры, оплетающие собой выгравированные на шероховатой поверхности символы и знаки. Никто из служителей храма не придал особого значения необычного вида кулону - они немало повидали оберегов за свою жизнь, весьма равнодушно относясь к дорогим вещам.
В самом же храме, не считая зелий и ингредиентов, была лишь одна ценность - возведённая на невысокой ступени за алтарём статуя в человеческий рост, олицетворяющая богиню Гермен. В отрытую ладонь её вытянутой вперёд руки был вставлен бледно-золотистый, размером с монету, прозрачный камень Поцелуй Тумана - один из самых редких минералов на континенте, обладающий своим собственным природным свечением. По людским слухам, Поцелуй Тумана основатели храма привезли с собой прямо из Верховного аббатства с южных земель, откуда сами были родом. Однако, это были всего лишь домыслы, и откуда на самом деле появился этот завораживающий своим видом камень - неизвестно. В блюдах же для даров лежали только еда и цветы, никаких денег или украшений - все средства, нужные для содержания святилища, целители получали из городской казны.
Йордин тихо прошёл по скромным покоям, остановился возле высокого узкого шкафчика и, открыв одну дверцу, извлёк оттуда на свет пухлую бутыль с зеленоватой жидкостью. За всё время обучения юноше лишь раз доверили больного - десятилетнюю девочку, мучившуюся жаром. Но то была обычная морозная лихорадка, а не серьёзное ранение, поэтому Йордин ощущал, какая ответственность легла на него. Удостоверившись, что взял нужное зелье, он смочил им кусок ткани и осторожно приложил несколько раз к освобождённой от старых повязок ране Верда, отчего тот тут же открыл глаза и захрипел, на лице появилось гримаса боли и мучений.
- Благодатная Гермен с тобой, Верд. Ты скоро поправишься, длань богини коснулась тебя, - протяжно произнёс Йордин, убирая ткань с зельем от раны и аккуратно накладывая свежие повязки. - Мы позаботимся о тебе.
- Миртэй...
- Твоя жена не покидала храм до утра, мы дали ей настойку спокойствия и отправили домой, - юноша приподнял голову Верда и приложил к его губам чашу с ароматным напитком. - Ей, как и тебе, нужен отдых, её беспокойство не пойдёт никому на пользу.
Закончив работу, Йордин бросил сочувствующий взгляд на Тарино и молча покинул комнату, оставив отдыхать лишенного всех сил Верда. Через несколько минут мужчина вновь погрузился в тревожный сон, время от времени резко пробуждаясь и осматривая комнату, будто боясь застать возле себя непрошеных и прислушиваясь к каждому звуку. Стоило ему закрыть глаза и поддаться сонному забвению, как в его сознании пред ним представали высокие тени: окутанные чернотой, тощие, тянущие к нему свои цепкие руки, они нависали над ним, норовя ухватить за шею, что-то неразборчиво шипя и шепча. Однако, просыпаясь, мужчина ничего, кроме завывания зимнего сурового ветра за окном, шагов и тихих бесед служителей не слышал...
Непогода даже не думала ослабевать, разыгрываясь всё сильнее и сильнее. С холма к городу тянулись две параллельные дорожки следов, которые пыталась замести метель. Пронизывающий же порывистый ледяной ветер дул навстречу двум путникам, силясь сбить их с ног.
- Представляешь, Стьёл, сколько там должно быть денег! И не только! - освободив рот от ворота, громко проговорил один из людей, едва держась на ногах и преодолевая вьюгу. - Наверняка в храме полным-полно драгоценностей, глупые люди готовы оставить в таких местах последний гилльдий, чтобы за них помолились служители! Никто не обеднеет от того, что мы немного возьмём себе!
- Ты уверен, Нелос, что твой план сработает? На больных мы с тобой не очень похожи! - Стьёл встал как вкопанный и посильнее закутался в тяжёлые одежды. - Как бы нас не разоблачили...
- Я всё продумал до мелочей, главное - не нервничать! Ну, если ты не хочешь обогатиться, я тебя не держу, - Нелос махнул рукой на товарища и продолжил пробираться через сугробы, недовольно бормоча. - Мне некогда возиться с тобой, и я не собираюсь поворачивать назад, топать обратно в нашу пустеющую деревню и всю оставшуюся жизнь рубить дрова, когда я могу убраться оттуда и, наконец, зажить как человек.
Поразмыслив ещё немного об опасности затеи и поборов сомнения и напавший мандраж, Стьёл бросился догонять друга. Нелоса Брола он знал лет восемь, с тех пор, как его семья поселилась в Камышовой Заводи - крошечной деревушке на болотистой местности на восточных берегах Хиддена. Поселение тогда было небольшим: семей, обживших эти окрестности - всего-навсего девять, а детей и того меньше: Нелос, две дочери семейства конюха, пяти и шести лет, и сам Стьёл Одил. Неудивительно, что двенадцатилетние мальчишки очень быстро подружились. Нелос был несказанно рад, что хоть с кем-то сможет разделить свои маленькие приключения: беготню в чащи лесов, изучение старых каменных развалин, коих было немало в округе. Камышовая Заводь была построена на землях, повидавших в давние времена достаточное количество схваток и сражений, об этом свидетельствовали массивные сторожевые башни, вернее, то, что от них осталось; в их стенах в трещинах меж камней можно было до сих пор найти железные наконечники стрел. Сколько Стьёл помнил, его друг всегда выдавал одну безумную идею за другой, но то, что он предложил на этот раз — не просто глупое мальчишеское дурачество.
Кое-как пробравшись по заснеженным склонам и путям, друзья оказались возле высоких городских каменных стен, в стороне от главного входа.
- Так, снимай свою накидку, - скомандовал Нелос и поманил пальцем правой руки, а левой он протянул рваный балахон грязно-серого цвета, заляпанный чем-то красным. - Наденешь это и будешь больше походить на нищего бродягу, а сыграть больного труда не составит. Изобразишь кашель, хрипы... в общем, сделаешь всё, чтобы проникнуть в храм.
- Погоди-ка, я думал, мы вместе пойдём, - Стьёл удивлённо уставился на товарища и неосознанно отшатнулся. - Мне помнится, уговор был такой.
- Я немного изменил план, дружище: вдвоём мы вызовем подозрение местной стражи, а на одиночку они и внимания не обратят. Я стану ждать тебя за тем холмом, - Нелос похлопал парня по плечу и указал рукой на сопку, на которой росло одно единственное дерево — мощный высокий дуб. - Действуй осторожно, бери из ценного всё, что сможешь унести, и смотри — не попадись, нам не нужны проблемы!
Недовольно пробурчав себе что-то под нос, Стьёл нехотя стащил с себя меховую накидку и перчатки, оставшись лишь в шитой из грубой шерсти рубахе со шнуровкой на груди, плотных штанах да сапогах, и тут же ощутил, как его объял колючий пронизывающий ветер. Ледяные потоки воздуха тут же растрепали густые пшеничного цвета волосы парня, а снежные хлопья облепили голову. Выхватив у друга балахон и в голос проклиная себя за то, что согласился на подобное мерзкое дельце, молодой человек брезгливо нацепил лохмотья и со злостью плюнул себе под ноги. Пригрозив Нелосу, что тот не получит и монеты в случае, если не станет поджидать в условленном месте, Стьёл, стиснув зубы, пошагал к воротам, у которых дежурила пара грозного вида стражников, облачённых в утеплённые доспехи, и с длинными двуручными мечами. Перспектива отведать отменно заточенной стали улыбалась всякому, кто неуважительно отзовётся о местной власти или страже, любому любителю устроить драку в стенах Глацием-Терры и тем, кто не соблюдал правила и законы торговой столицы. Охране уделялось колоссальное внимание, поскольку на севере было немало разбойничьих шаек, скрывавшихся по долинам да пещерам, и желавшим учинить набег на обжитые и благоустроенные места.
Нервно постукивая зубами и пощелкивая языком, новоиспечённый больной, пошатываясь и прихрамывая, приблизился ко входу, исподлобья следя за реакцией стражи, быстро переводя взгляд с одного верзилы на другого. С каждым шагом ходьба давалась Стьёлу всё труднее, а сердце колотилось так, что его ритм было уже невозможно уловить. «Только бы не вызвать подозрения», - вертелось в голове у парня, готового уже развернуться в обратную сторону или просто пройти мимо. Однако, ноги его уже подвели к мощным и надёжным вратам, не оставив ни малейшего шанса изменить положение дел.
- Стой, путник! - громко скомандовал один из стражников, скрестив руки на груди и преградив собой дорогу. - Что за дело тебя привело?
- Я всего лишь...кхе-кхе... захворавший бедняк, совершаю паломничество в священный храм, чтобы... исцелиться, - неуверенно выдавил из себя Стьёл и зашёлся раздирающим горло кашлем, о которого сдавило голову. - Я уже долго не могу излечиться, а святилище — моя последняя надежда.
Дозорные смерили взглядом Стьёла, приказав ему повернуться вокруг своей оси, и, убедившись, что все в порядке, наконец, впустили его в город. Громко отдав распоряжение солдатам на остроге, стражники расступились, и массивные ворота, обитые железными накладками, грузно стали открываться за их спинами. Парень несколько раз шмыгнул носом, подышал на ладони и уже с большей уверенностью двинулся вперёд, оставляя за собой глубокие следы в снегу. Нелос с упоением наблюдал, как его друг скрывается в широком проёме и потирал руки в предвкушении скорой «лёгкой» наживы.
Стьёл шагал по протоптанным горожанами дорожкам, которые потихоньку заносили снежные хлопья. Народу было маловато в этой части города, почти над каждым домиком из широких и коротких труб поднимался седой дым, сливаясь с серо-слепой зимней пеленой, объявшей небо. Кутаясь в грязные лохмотья и наклонившись слегка вперёд, парень торопливо продвигался меж домов. Ближе к центру постройки становились всё выше и богаче, множество лавок и магазинчиков стали окружать пришлого, да и народу здесь было побольше. Пройдя ещё немного, Стьёл, наконец, достиг желаемой цели — перед ним возвышался храм Люциат, притягивающий и одновременно внушающий молодому человеку некий страх. Ещё бы! От одной лишь мысли, что сейчас предстоит проникнуть внутрь и обчистить ничего не подозревающих целителей, у Стьёла подкашивались ноги, а в горле образовывался неприятный ком. У дверей святилища никого из стражи не наблюдалось, и, значит, путь был свободен. Без лишних раздумий парень одной рукой потянул за ручку-кольцо дверь на себя, та поддалась, и притворщик скользнул в донжон, где его тут же встретил мягкий тёплый свет свечей и ламп, а так же один из служителей, облачённый в тёмно-синие одежды и подпоясанный белым плетеным шнурком. Голова же его была полностью седа, несмотря на лицо, ещё нетронутое старостью.