Курочка, открой дверь. Часть 7
ДЕТИИгорь смотрел на две чёрные фигуры, движущиеся к дому. Пули их не брали. Противопехотный гранатомёт и газовые гранаты тоже не помогли. Священник с послушником медленно приближались к оцеплению. Игорь чувствовал, что противник очень силён, особенно Илларион. Но как им удавалось скрывать свою силу всё это время? Хотя, Игорь догадывался о том, что ещё многого не знает о Сырье. И не узнает никогда, если эти двое доберутся до Прохора, или глаза, или Пресветлого… или чего им там вообще нужно.
— Прекратить огонь, — Игорь решился на эксперимент. — Выключить освещение дома. Поставить дымовую завесу на месте цели. «Может, это их хоть немного замедлит…»
В сторону синего купола полетели дымовые шашки.
— Какова ситуация в доме?
— Дом взят под охрану. Внутри размещены пятнадцать единиц личного состава. Рядом с домом занял позицию мотострелковый взвод. На втором этаже по-прежнему находятся двое детей. Куровод на первом этаже под усиленной охраной. Жена куровода на том же месте, где была обнаружена при заходе.
— Что с курятником?
— Курятник под постоянным наблюдением. Объект внутри. Изменений в поведении не выявлено.
— Всем быть готовым к возобновлению огня по цели.
Игорь посмотрел на монитор – в инфракрасном диапазоне защитный купол священника выглядел пульсирующим жёлтым пятном. Сам же командующий отлично чувствовал свежеиспечённого противника безо всяких приборов – Илларион генерировал вокруг себя огромное количество энергии.
Сашка стоял чуть поодаль. Он смотрел, как дым обволакивает благословенный свод, напоминающий формой купол православной церкви. Он видел, несмотря на дым, стоящих внутри купола людей. Илларион определённо стал сильнее, намного сильнее. В этот раз он явился лично, чтобы урвать себе кусок Ангела. Сашка перевёл взгляд на Игоря. Командующий неплохо держался: успел отойти от полученного удара, импровизировал, пробовал варианты, пытался контролировать обстановку. Но он ещё не знал, что за «зверь» пожаловал к ним в гости. Это будет посложнее, чем загнать куровода в угол.
Сияющий купол навевал воспоминания… Всё началось тогда, холодной зимней ночью, в маленькой деревушке. Сашка из окна своего дома увидел на соседском дворе удивительное яркое свечение. Свет был прекрасен. Он завораживал и манил к себе. Сашка не мог сопротивляться. В чём был, он вышел на улицу и побежал к свету. Рядом бежали другие люди, его соседи. Все они тянули вперёд руки, улыбались, радостно кричали. Забор, огораживающий участок, рухнул под напором нескольких тел. Сашка полез вперёд по упавшим вместе с забором людям, свечение сияло совсем рядом. Со всех сторон к нему спешили жильцы ближайших домов. В центре сияния лежало безрукое тело. Сашка замедлил шаг и пригляделся. Тело принадлежало хозяину участка, крестьянину Николе. Кажется, он был ещё жив и слабо шевелил ногами. Но через секунду его облепили прибежавшие люди. Они вгрызались в Николу, как дикие звери. Дрались между собой за место у тела. Дети кидались на своих родителей, отпихивали их в сторону, били и устремлялись к Николе. Те, кто поднимался, набрасывались на своих обидчиков, но некоторые уже не вставали. Другие падали замертво прямо над истерзанным крестьянином. Их лица были перепачканы кровью, глаза широко раскрыты, рты искривлены в страшной усмешке. Рядом завывали немощные старики, которым не давали добраться до «лакомства», но они всё равно исступлённо пытались пробиться к телу и лезли поверх умерших за своей страшной трапезой. Звуки кровавого пиршества, смех и крики сливались в ужасную какофонию. Рядом с сиянием было светло, как днём. Сашка озирался по сторонам в поисках чего-то и вдруг увидел Его. Большое чёрное существо с несколькими глазами сидело чуть поодаль и грызло человеческую руку. Судя по остаткам рубахи, это была рука Николы. Вторя рука лежала рядом. Именно она была нужна Сашке. Он осознал это в одно мгновение и двинулся к чёрному зверю. Справа к существу бежали ещё двое, радостно смеясь и протягивая вперёд руки. Увидев их, существо кончило есть и, когда расстояние между ним и бегущими сократилось до метра, резко ударило своих гостей. Два уже мёртвых тела перелетели поле, ударились о стену дома и осели на землю, выгнувшись в неестественных позах. Сашка продолжал медленно приближаться. Вот он подошёл к зверю вплотную, опустил взгляд и посмотрел на вторую руку Николы, лежащую не земле. Зверь угрожающе заурчал. Сашка наклонился и поднял руку. Зверь хищно оскалил пасть. Сашка поднёс руку к своему лицу и вцепился в неё зубами. Зверь пристально смотрел на человека перед собой двумя парами глаза, затем изготовился и прыгнул в атаку. Сашкин кулак с силой врезался в чёрную тушу. От удара существо откатилось на несколько метров. Издав нечленораздельный звук, зверь поднялся и пошёл на своего обидчика. Сашка не двигался с места - он чувствовал, что второй атаки не будет, битва уже закончена. Существо медленно приблизилось, подняло недоеденную им руку, развернулось… и ушло прочь. Шум пирующих у тела Николы постепенно стихал – живых оставалось всё меньше. Сашка ощутил сильный голод и сильнее сжал зубами свою добычу. Последним, что он запомнил, была обглоданная до костей рука Николы и чувство безграничного покоя.
Очнулся Сашка в своём доме. Рядом сидел лекарь, но вскоре выяснилось, что необходимости в нём нет – единственный выживший на дворе Николы чувствовал себя отлично. Потом было много расспросов, много разговоров и слухов. На Сашку косились с опаской и благоговением. Он вышел живым после встречи с ангелом, а все грешники, значится, издохли там на месте. Потом и вовсе случилось чудо – Сашку задавило бревном на лесопилке, где он работал. Всю грудь смяло в лепёшку. Но молодой плотник не только выжил - он оказался абсолютно здоровым уже на следующий день. В народе пошли слухи о святом, в деревню зачастили паломники и монахи. Сам Сашка был тоже человеком верующим и после разговора с местным отцом-настоятелем отправился в столицу к владыке.
В духовенстве в ту пору царили разброд и шатания. Сашку определили в храм под Петербургом, где он и прожил следующие десять лет. При храме была большая библиотека. Сашка много читал. Его знания стремительно росли. Информация, прочитанная в книгах, мгновенно систематизировалась и анализировалась в мозгу молодого «чудесного монаха». На её основе зрели новые идеи, появлялись новые мысли. Сашка стал меняться, и окружающие замечали это. Через пять лет вокруг молодого «святого» возник некий круг единомышленников. Ещё через пару лет умелых манипуляций, приобретения нужных знакомств и дальновидных инвестиций, Сашка сформировал вокруг себя полноценный монашеский орден. Орден подчинялся церкви, но имел право вести свою собственную деятельность. Начались поиски того, что не давало Сашке покоя – огромного чёрного зверя.
Орден быстро рос, приобретая всё большую независимость. Появившееся было по этому поводу недовольство со стороны владыки было быстро устранено благодаря значительным финансовым вливаниям от имени ордена в казну церкви. Это не могло решить проблему насовсем, но, по Сашкиным подсчётам, через 6-7 лет он мог сам занять пост владыки, так что бояться было нечего.
Информация о чёрном звере накапливалась. Существо получило имя Пресветлый. Начали вырисовываться некоторые закономерности его поведения. Также были обнаружены люди, выжившие после кровавых трапез, сопровождающих появление Пресветлого – вкусившие Сырья. Все они, пережив страшную ночь, начинали меняться с течением времени, развиваясь и умственно, и физически. Многие из них присоединялись к ордену, но были и те, что предпочли жить сами по себе. Все они, без сомнения, превосходили обычных людей, но Сашка чувствовал, что эти «обращённые» всё же слабее его самого. Несколько раз поступали сообщения о явлениях ангела, но выживших не оставалось.
Сашку всё меньше интересовали дела церкви: религия интересовала его лишь как один из множества факторов, влияющих на восприятия человеком Сырья и Пресветлого. К XIX веку орден обрёл свою окончательную структуру со множеством отделений по всей территории Российской империи и даже за её пределами, и вышел из состава церкви. Изучение Пресветлого теперь было поставлено на поток, но шло оно по-прежнему в разрезе христианских представлений о мире, подкреплённых тотальным религиозным фанатизмом. Сашке становилось тесно. В мире набирало обороты развитие науки, появлялись новые возможности. И отец-основатель решил уйти. Уйти, но сохранить орден, т.к. когда-нибудь, возможно, накапливаемые им знания пригодятся. Он разыграл, как это назвали позже, Исход святого Александра в царство Божие. Убедительно и красочно. Верхушка ордена, состоявшая из вкусивших Сырьё, естественно, понимала, что происходит. Кто-то ушёл вслед за Сашкой, другим такое положение вещей было на руку, и они взяли власть в свои руки. Остальные же получили очередное доказательство своей веры и начали почитать отца-основателя наравне с апостолами. Орден получил имя Святой церкви Александровой.
Сашка улыбался нахлынувшим воспоминаниям. Неплохое было времечко, но оно прошло. И вот теперь творец и его творение стояли по разные стороны баррикад. Около семидесяти лет назад орден начал активную деятельность по добыче «чудесных даров Господних», что совершенно не устраивало уже сформировавшийся к тому времени Энергетический Концерн - огромную международную организацию, практически монополизировавшую сбор Сырья. Сашка был одним из трёх основателей Концерна. Ему уже приходила в голову идея вернуть себе руководство над орденом, устроив явление святого Александра, но все, кто знал его лично вне верхушки ордена, уже давно умерли. Руководители же Александровой церкви при их нынешнем уровне могли и сами устраивать явления святых по десять раз на дню, воодушевляя своих подчинённых и считая это даром всевышнего. Да и не было в захвате ордена особой необходимости. Такие вот стычки с опытными пользователями Сырья иногда приносили бесценный опыт и знания и служили полем для проведения экспериментов. Главное, не дать ордену разгуляться на этой операции, как в сорок восьмом под Семипалатинском. Ещё раз такую обидную потерю нового типа Сырья Концерн не потерпит, а орден, при всей его долгой и доблестной истории, никак не сможет пережить обиду Концерна. Да и ядерный полигон в этих краях будет не особо к месту…
— Что же ты там задумал, поп ты поганый? — голос Игоря отвлёк Сашку от воспоминаний.
— Готовится к атаке, — спокойно ответил он из-за спины командующего. Игорь вздрогнул – он даже не чувствовал, что позади кто-то стоит.
— Он подошёл на нужное расстояние, — продолжил Сашка, — и нападёт… сейчас.
Дым от шашек раскидало в стороны, словно резким порывом ветра. Над куполом возник сияющий крест.
— Двадцать два слова кровавых корчей! — разнёсся над полем необычайно громки бас Иллариона.
Игорь, не отрываясь, следил за происходящим.
— Приготовиться к отражению атаки! — крикнул он в микрофон.
Стоя за спиной батюшки, Кирилл раскрыл книгу и принялся читать: «Познайте, на Бога руку поднявшие, страшные муки кровавых корчей! Изрыгая органы из тел своих, склонитесь на колени перед посланниками великого господа нашего!»
Взвод охраны, стоявший в оцеплении на пути следования Иллариона, зашёлся в истошном вопле. Солдаты повалились на землю, их тошнило кровью, тела дёргались в агонии. Батюшка с послушником ускорили шаг, намереваясь проскочить в образовавшуюся дыру в оцеплении. Их встретили ожесточённым огнём. Нападавшие снова замедлились, но не остановились. К попавшим под атаку священника солдатам спешили санитары. Располагавшиеся рядом взвода перегруппировывались, закрывая брешь. Из лагеря подходило подкрепление.
— Пятьдесят пять слов изгоняющей пляски! — снова загремел голос Иллариона.
Кирилл перелистнул несколько страниц и заговорил: «Тьму изгоняющий пляс да овладеет разумом вашими, вороги лика Господня. Топчите землю, ноги ломая, крестом осеняйте телеса свои неистово, пока сущность бесовская с последним вздохом вашим не выйдет прочь! Бейтесь в экстазе раскаяния, рвите кожу свою нечистую, свой язык греховный, свою глотку падшую! Да придёт к вам очищение через муки собою причиняемые, долгие и истовые!»
На этот раз под удар попал весь передний край. Солдаты и прибежавшие санитары пустились в безумную пляску, увеча свои тела собственными руками. Воздух снова наполнили ужасные крики. Некоторые солдаты, стоявшие неподалёку, бежали прочь, лишь бы не видеть кровавого представления. Илларион с Кириллом снова ускорили шаг. На этот раз военные не смогут быстро восстановить оцепление — путь к дому был открыт. Плотность автоматного огня снизилась, но снайперы будто решили восполнить недостаток огневой мощи и увеличили темп стрельбы.
— Тридцать три слова искупления греха подглядывания!
— Ты, что тайком наблюдаешь, замыслив недоброе, раскайся в грехе своём! Голову свою грешную очисть от очей алчущих! Персты блудливые отсеки от ладоней своих! Так ты предстанешь пред ликом святым, прощенья моля и милости!
— Дозор-3 докладывает, — раздался голос в переговорном устройстве Игоря. — Дозор-1, 2 и 4 выведены из строя. Повторяю, Дозор-1, 2 и 4 выведены из строя.
— Принял, — сквозь зубы процедил Игорь. Он в растерянно посмотрел на Сашку:
— Что же делать?
— Ждать, — просто ответил тот и зашагал к дому. Он смотрел на Иллариона: батюшка сильно постарел за последние сто лет, но, несомненно, набрался сил. Орден регулярно получал Сырьё, пусть и в малых количествах, но основа их силы была в другом. Она была в вере. В вере людей, видящих чудеса в исполнении служителей церкви, и в фанатичной вере служителей церкви в возможность творить чудеса во имя Господа. Сырьё давало лишь начальный импульс, остальное делала человеческое психика. Несколько пуль отклонялось щитом, это замечал один солдат, потом второй, третий. Мысль о том, что в цель не попасть, поселялась в голове. Теперь уже сами стреляющие помогали пулям лететь мимо цели, верили в силу стоящего перед ними служителя, воспринимали слова его как приказы. Процесс шёл по нарастающей. Орден, определённо, выработал свой уникальный стиль использования Сырья. Каким образом осуществлялось влияние на подсознание, было не до конца понятно. Но принцип работал, и он всегда был на поверхности, с тех пор, как явился первый Ангел. Концерну, добивающемуся нужного уровня способностей лишь количеством вводимого препарата-Сырья, ещё было чему поучиться у организаций, подобных Александровской церкви.
Илларион и Кирилл стояли совсем рядом с домом. Сашка подошёл к ним и остановился у границы купола. Солдаты, стоявшие в охранении, не покинули свой пост, но были сильно напуганы. Страх расползался во все стороны. Всё больше людей попадало под влияние Иллариона. Нужно было решать проблему быстро.
— Здравствуй, Илларион, — заговорил Сашка.
— Здравствуй, отец-основатель, — священник низко поклонился. Кирилл выглядел растерянным. Спустя секунду до него дошёл смысл этого короткого диалога, и послушник пал ниц.
— На этом церемонии окончены, — проговорил, выпрямляясь, Илларион. — Кирилл, поднимайся.
Послушник встал.
— История повторяется, отец, — продолжил священник. — Только вместо Матфея я стою перед тобой.
— На что ты надеешься, сын мой? — заговорил Сашка. — Матфей привёл армию ордена, но всё равно не смог получить того, чего хотел. А ты явился лишь с послушником. Что будешь делать ты теперь?
— Ты всегда меня недооценивал, отец. За прошедшие шестьдесят лет я ушёл далеко вперёд. Да и что ты можешь противопоставить нам двоим здесь и сейчас? Снимешь свою личину и нападёшь? Пресветлый тогда вмиг почувствует тебя и уйдёт. Когда ещё появится нужный куровод? Ещё через шестьдесят лет? А может, сто, или двести? Ты не хуже меня знаешь, что даже обычные явления становятся реже. Но даже пусть так – ещё двести лет для тебя не срок, как ты поступишь сейчас? Убьёшь меня? Снова выжжешь гектары земли своим гневом? Давай! Я уже не боюсь смерти! А через двести лет мы придём с новой армией. Армией истинно верующих! И заберём чудесный дар Господень! Что ТЫ будешь делать теперь, отец?! Все эти твои солдатики – они не смогут помешать мне! Смотри! Я убью их прямо здесь и сейчас! Всех до единого! Триста тридцать три слова испепеления еретического мяса!
— Что-то новенькое, — с улыбкой проговорил Сашка и отошёл в сторону. Солдаты, стоявшие у дома, бросились бежать.
Кирилл раскрыл книгу на последней странице, набрал воздуха в грудь и разомкнул уста свои для прочтения священного текста. Его разум был кристально чист. Голова его полностью очистилась от лишних мыслей… и с глухим влажным треском разлетелась на куски. Спустя секунду послышался звук выстрела. Обезглавленный Кирилл принялся ожесточённо жестикулировать. Сашка мысленно улыбнулся: «старая школа – мертвое тело рефлекторно жестами воспроизводит слова личного Последнего проклятия, призванного покарать убийцу». Наконец руки послушника опустились, он повалился на землю.
Проклятие ударило по стрелку – Егор лениво поднял руку и почесал чуть покрасневшую щёку. «Неплохо, даже попал», - подумал он. Затем снова прицелился, на этот раз в Иллариона. Выстрелил. Пуля полетела к цели по идеальной прямой, будто наплевав на баллистику, ударилась о голову священника и, сплющившись, срикошетила. Ну что ж, испытания можно было считать завершёнными. Игорь не надеялся, что удастся подстрелить и Иллариона тоже, но попробовать всё равно стоило. В целом, разработку можно назвать удачной – пуля не отклонялась от курса внутри купола и могла поразить цель уровня послушника владыки ордена. Оружейники поработали на славу. Это был новый специальный тип боеприпасов, прозванный в шутку «пуля-дура». Поражающая часть патрона была начинена некоторым количеством Сырья, которое питало миниатюрный электронный мозг снаряда. Нельзя было сказать, что пуля обладала полноценным интеллектом, это и не было целью разработки, просто она «не верила». Не верила ни во что, кроме существования цели, которую она обязательно поразит, и принципов работы оружия, из которого её выпустили. По сути, применялся тот же подход, что использовали служители Александровой церкви, только с другого конца. Таким образом, пуле было плевать на массовый психоз, охвативший испуганных солдат, на фанатичную веру служителей ордена и даже на некоторые законы физики. Конечно, она не могла пробить достаточной прочности броню, но всё могло измениться, если в этот раз удастся получить новый тип Сырья. Среди специалистов, разработавших «пулю-дуру», бытовало мнение, что при невозможности поразить цель, за мгновение до того, как возросшее давление уничтожало миниатюрный электронный мозг, пуля испытывала сильнейшее психологическое потрясение (если это можно было так назвать) в связи с крушением одного из её базовых принципов существования и восприятия окружающего мира.
— Меня ты своими пульками не одолеешь, — спокойно ответил Илларион стоящему неподалёку Сашке. Отец-основатель снисходительно улыбнулся:
— Последние шестьдесят лет и я не стоял на месте, сын мой.
Сашка стремительным шагом прошёл прямо внутрь купола, подошёл к Иллариону, сложил пальцы на левой руке, имитируя пистолет, приставил своё «оружие» ко лбу священника, одними губами произнёс «бум» и согнул большой палец. Затылочная часть головы батюшки лопнула, расплескав серую кашу, бывшую когда-то мозгом.
— Браво, отец, — проговорил Илларион. — Ты показал мне истинное чудо самоконтроля и виртуозное владение разумом своим. Но такое ничтожное ранение меня не остановит…
— Знаю, сын мой, - прервал священника Сашка. — Отсутствие мозга никогда не мешало человеку истинно верующему служить Господу. Этим вы мне всегда нравились. Но ты не обманешь меня, Илларион.
Священник отшатнулся назад и изготовился читать молитву. Молниеносным движением Сашка схватил Иллариона рукой за нижнюю челюсть, придавив его язык большим пальцем, заглянул священнику в глаза.
— Иди с миром, сын мой, — слова отца-основателя звучали спокойно и размеренно. Батюшка упал на колени. Настоящее тело Иллариона, которое находилось в келье штаб-квартиры ордена, опутанное множество трубок и проводов, покрылось трещинами, словно высохшая глина. Трещины увеличивались, из них начала сочиться кровь. Алые ручейки превращались в потоки. Священник буквально распадался на куски. Сашка медленно разжал руку и отступил на шаг. Оболочка, стоявшая перед ним на коленях, тихо заговорила:
— Вот и я ухожу вслед за Матфеем, пав от руки отца. Почему ты всегда считал брата выше меня?
— Ну полно, - отвечал Сашка. — Я одинаково любил и ценил всех вас, дети мои. И сейчас люблю.
Илларион слабо улыбнулся.
— Как бы там ни было, — продолжил он, — мне ещё есть чем тебя порадовать, отец.
Священник поднял взор к небу и чётко произнёс:
— Две светлые души, что берёг я семьсот дней и ночей! Два чистых сосуда, что я холил и лелеял сто дней, награждая ласкою, наполняя семенем своим! Пришла пора проснуться вам и исполнить последнюю волю мою! Уничтожьте без пощады всех, кого коснётся взгляд ваш!
Тело Иллариона расплылось по полу кельи кровавой грудой мяса и костей; потерявшая связь с хозяином оболочка опрокинулась на спину. Это был конец очередного владыки святой церкви Александровой.
Сашка оглянулся на курятник. Нужно было уходить. С такого расстояния, несмотря на все меры предосторожности, Пресветлый мог почувствовать другое сильное существо и сбежать, прервав цикл. Делать здесь Сашке было больше нечего, настораживали лишь последние слова Иллариона.
Вдруг из дома донёсся громкий грохот. Затем раздались выстрелы и крики. Сашка метнулся к двери, намереваясь просто вырвать её, но вовремя спохватился – снова проявлять свою сущность, пусть и в очень малой степени, было чересчур рискованно. Он крикнул, чтобы к дому направили штурмовую группу. Внутри тем временем не прекращалась стрельба и топот множества ног. В окно справа от входа, выбив раму и ставни, вылетело окровавленное тело солдата. Сашка воспользовался случаем и залез в дом. Комната напоминала бойню: стены и пол залиты кровью, повсюду разбросаны человеческие конечности и органы, несколько человек на кухне кричали, бегали и в кого-то стреляли. Сашка подбежал к Прохору, лежавшему под телами трёх солдат. Куровод был жив, находился в сознании, но продолжал пребывать под действием транквилизатора. Рядом на столе стоял пуленепробиваемый контейнер с глазом внутри. Сашка схватил контейнер одной рукой, второй вцепился в рубаху Прохора и начал продвигаться обратно к окну. Вдруг он ощутил спиной чей-то взгляд. Не прекращая двигаться, Сашка обернулся. На него смотрел мальчик. Он был в пижаме, весь вымазан кровью, в глазах его пылала животная ярость. «Лёшка, - вспомнил Сашка его имя. - Эх, Илларион, столько лет прошло, а ты всё тот же: «души светлые, сосуды чистые». Послышались приглушённые взрывы, входная дверь упала на пол. В комнату вбежала штурмовая группа. Оперативники сразу окружили Сашку с Прохором. Прозвучала команда двигаться к выходу.
— За мальчиком следите, — произнёс Сашка. Он знал, что обычным людям тут не справиться, но сам сражаться здесь не мог. Солдат нужно было предупредить о настоящей угрозе, но провоцировать нападение не стоило — возможно, удастся выиграть немного времени.
Штурмовики медленно пятились, держа пространство комнаты и ребёнка под прицелом. Сашке помогали нести Прохора, до выхода оставалось пара метров. И тут Лёшка бросился вперёд. Его первая жертва даже не успела понять, что произошло, и упала на пол с вмятым внутрь черепа лицом. Сашка попытался бежать. К счастью, помогавший солдат быстро сориентировался и тоже перешёл на бег, не выпустив тяжёлое тело Прохора. Между оставшимися в доме штурмовиками и Лёшкой завязался бой, победитель которого был известен уже заранее. Выбегая из дома, Сашка оглянулся назад: жена Прохора сидела всё в том же кресле, бледная, как мел, широко раскрыв полные ужаса глаза и вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники. К ней быстрыми шагами с хищным оскалом на лице приближалась Машка, волоча за собой тактический шлем с человеческой головой внутри.
Штурмовая группа всё-таки смогла прилично задержать мальчика – тело куровода удалось оттащить метров на двадцать, когда Лёшка выскочил из дверей. Солдат отпустил тело Прохора, развернулся, вскинул автомат и открыл огонь по преследователю. Несколько пуль попали в цель, но Лёшка лишь на секунду замедлил бег. Сашка продолжал изо всех сил тянуть свою ношу прочь от дома – ещё немного, и можно начать наращивать силы. Сзади раздался короткий вскрик – солдату конец. Затем послышался гром выстрела. Лёшку резко мотнуло: пуля, выпущенная Егором, снесла ему руку, угодив в ключицу. Мальчик быстро сообразил, что происходит, и снова бросился с огромной скоростью, хаотично меняя траекторию движения. В дверях дома появилась Машка. Раздался второй выстрел, но девочка, похоже, уже знала о снайпере и резко ушла из зоны поражения.
Лёшка приближался. «Авось пронесёт», - Сашка сгрёб Прохора под мышку свободной рукой, словно тот ничего не весил, и бросился бегом, наращивая скорость. Давно его никто так не веселил, кровь играла в жилах. Подбегая к штабной палатке, Сашка увидел Игоря. Тот старался следить за ситуацией и командовать людьми, но сам выглядел потрёпанным и растерянным.
— Бегите, — с улыбкой бросил Сашка ошалевшему командующему и, перепрыгнув палатку, скрылся из виду. Всё ещё находясь под впечатлением от представления, устроенного Илларионом, долго Игорь раздумывать не стал. Взревел сигнал срочной эвакуации, люди, побросав всё, быстро покидали лагерь. Лишь на ступенях входа в передвижную лабораторию невозмутимо сидел мужчина в белом халате и курил.
Сашка продолжал удаляться от дома. Мальчишка явно не желал его отпускать и бежал следом, практически не отставая. Пока, кажется, всё обошлось. Егор сообщал, что Пресветлый тихо сидит в курятнике, а сам он вышел на перехват второго ребёнка. «Пожалуй, достаточно», - Сашка остановился, положил Прохора и контейнер на землю и развернулся в сторону приближавшегося Лёшки. Когда между ними оставалось три метра, мальчик прыгнул в атаку. Он не мог видеть, как под лёгкой курткой на Сашкиной груди открываются семь глаз, как Сырьё наполняет живые ткани, как высвобождается огромная сила, запечатанная в обычном человеческом теле. Три пары длинных жилистых рук выхватили мальчика из воздуха, с лёгкостью скатили его тело в округлый ком и положили в огромную пасть, разверзнувшуюся на животе Сашки. Пасть захлопнулась.
«Ну вот и готово».
Прохор, лежавший на земле, зашевелился. Сашка оглядел его – куровод приходил в себя, пора было возвращаться и продолжить цикл. Он взял Прохора под мышку, подобрал контейнер и направился к лагерю, снова приобретая нормальный человеческий облик. Егор сообщал, что девочку удалось взять живой. Чудесная выдалась ночь.
Лагерь стоял пустой. Человек в белом халате продолжал невозмутимо курить, сидя на ступеньке у входа лабораторию. Из некоторых палаток доносились радиопереговоры – всё-таки военные действовали профессионально, структура продолжала функционировать, несмотря на потерю штаба. То тут, то там слышались стоны раненых и умирающих. Почти рассвело. Мужчина заметил, что к лаборатории приближается Егор. Одной рукой он придерживал огромную винтовку, взваленную на плечо, другой, вытянув её вперёд, держал за горло перепачканную кровью девочку лет семи. Она отчаянно брыкалась, вцепившись тоненькими пальцами в Егора. Мужчина пригляделся – кое-где рука, удерживавшая ребёнка, была разодрана в клочья.
— Гляди, какую зверюгу тебе изловил, — добродушно заговорил Егор приблизившись. – Двадцать человек в лагере положить успела, пока не сцапал.
Мужчина в халате поднялся, подошёл ближе, пригляделся, потянул носом воздух.
— Что-то от неё Сашкой попахивает… как будто бы.
— А то, - Егор хохотну. — Это, так скэть, продолжение идей нашего лучезарного «отца-основателя».
— О-о-о… — многозначительно протянул мужчина. – Ясно. Ну давай, заноси внутрь, поглядим, какое чудо церковь Александрова явила нам, грешным, на этот раз. Я пока пойду до командного пункта, объявлю общий сбор.
Мужчина зашагал в сторону штабной палатки. Начинался новый день.
ДОЛГАЯ СЧАСТЛИВАЯ ЖИЗНЬ
Прохор почувствовал, что падает. Он резко открыл глаза и рефлекторно ухватился одной рукой за крышку стола. Ножки стула подкосились. Прохор с грохотом упал на пол. В помещении, где он находился, было светло и мерзко воняло. Отчасти, смрад пытался перебить какой-то химический запах, похожий на освежитель воздуха или чистящее средство. Прохор сел, огляделся. Без сомнения, он находился в своём доме, в комнате на первом этаже. Но комната, за исключением стола и стула, была абсолютно пуста. Весь пол был устлан какой-то бумагой. Её вяло шевелил небольшой сквозняк. Стены тоже были пусты: ни икон, ни картинок-чеканок, ни часов с кукушкой. Кое-где на стенах были видны бурые разводы. Рам в окнах не было, входной двери тоже. Проёмы были чем-то завешаны, будто белыми тряпками, слегка волновавшимися от порывов воздуха. Прохор поднялся на ноги, прошёл на кухню – ничего, кроме раковины, там не осталось. Поднялся на второй этаж – пустые комнаты, голые стены, в коридоре гуляет ветер. Спустился в подвал. Там на полу, рядом с грудой одеял, лежал рюкзак. Прохор поднял его, заглянул внутрь. В рюкзаке нашёлся чёрный бумажник и дешёвая рабочая перчатка на левую руку. Перчатка была совсем новой, а вот бумажник «видал виды».
Прохор закинул рюкзак за спину. Повертел в руках бумажник, открыл. Денег внутри не было. В одном из отделений обнаружилась старая пожелтевшая фотография. Изображение сильно выгорело, но, всё же, можно было различить силуэт мужчины с саблей, верхом на коне. На обратной стороне фотографии никаких надписей о том, кто здесь запечатлён, не было. Вдруг Прохору почудилось, будто сверху его кто-то позвал. Он сунул фотографию в карман рубахи, бросил бумажник обратно в рюкзак и направился к лестнице. На ступеньках Прохор снова услышал, как кто-то его зовёт. Незнакомый тихий голос. Странным было то, что не удавалось определить, кому принадлежит голос - мужчине или женщине. Разобрать, что именно он говорит, тоже не получалось. Зов стал повторялся чаще, постепенно превратившись в размеренный поток слов. Он шёл откуда-то с первого этажа. Прохор вошёл в комнату, в которой очнулся. Где-то здесь. Взгляд упал на стол – на светлой деревянной поверхности что-то темнело. Прохор приблизился. На столе лежало яйцо. Чуть крупнее обычного куриного, с гладкой, блестящей, абсолютно чёрной скорлупой. Прохор нагнулся, чтобы получше рассмотреть свою находку.
∗ ∗ ∗
Игорь сидел в штабе и смотрел на мониторы. Кроме него, за пришедшим в сознание куроводом следили ещё десятки глаз аналитиков и оперативников. Двое наблюдателей Концерна теперь лично контролировали операцию. Лагерь понёс серьёзные потери: убитые, раненые, деморализованные, сошедшие с ума. Понадобилось несколько часов, чтобы собрать трупы. Некоторые из них были сильно изувечены и не поддавались опознанию в полевых условиях. Ждали своей отправки в расположение филиала Концерна пугающие своими размерами брезентовые мешки, набитые частями человеческих тел. Сашка и Егор выглядели абсолютно невозмутимыми после всего, что произошло. Их интересовало лишь соблюдение планов выполнения операции и завершение цикла. Наблюдатели сообщили, что через уже час к лагерю прибудет подкрепление, и численность состава будет восстановлена до штатной. Концерн обладал огромными людскими ресурсами.
Дом приготовили к поглощению, очистив внутренние помещения и кое-как смыв кровь. Самого куровода на время подготовки решено было просто усыпить, т.к. он пребывал в состоянии шока после увиденного «шоу», которое устроили Лёшка с Машкой. Захваченная девочка прожила ещё полтора часа, затем все органы её тела просто перестали функционировать. Её тело было срочно отправлено в штаб-квартиру Концерна в России для детального исследования.
Куровод тем временем бродил по дому. «Какого чёрта он делает? - крутилось в голове у Игоря. - Он уже должен был кинуться на это яйцо и сожрать его вместе со скорлупой!». Но командующий не стал беспокоить по этому поводу наблюдателей. Он уже многое повидал за эти дни и догадывался, что его личный опыт и лекции из курса обучения очень далеки от того, что происходит на протяжении этого проклятого цикла, с этим треклятым куроводом.
***
Человек приблизил лицо и начал внимательно осматривать яйцо. Яйцо открыло свой глаз и уставилось на человека. Оно ждало этого человека, ждало с того самого момента, как появилось на свет. Человек всё время был рядом, но не брал яйцо. А ещё рядом был Родитель. Родитель тоже ждал. Человек и яйцо должны сделаться одним целым. Но человек не брал яйцо, и Родитель ждал. Яйцо начало звать человека. Оно звало и звало. И человек наконец услышал. Человек пришёл. Он совсем рядом. Сейчас они станут единым. Сейчас…
***
Память вернулась неожиданно. Вся, разом. Пережитый кошмар запылал в голове. Сердце разорвало болью и гневом. Прохор резко выпрямился. Его тяжёлая нога с треском врезалась в стол. Несколько досок столешницы от удара переломились. Стол отлетел в угол. Яйцо, ударившись о стену, упало на пол, судорожно моргая своим мерзким глазом. Прохор кинулся к нему с одной единственной мыслью – растоптать эту дрянь. Мгновенье спустя, сорвав закрывающую вход штору, в помещение вбежало несколько мужчин в военной форме и шлемах. Двое набросились на Прохора. Сверкнула синяя вспышка, раздался громкий щелчок — Прохор упал без сознания на пол, в воздухе запахло озоном.
— В лабораторию его, — коротко сказал вошедший мужчина в белом халате. Он подошёл к стеле, куда упало яйцо. Подобрал его. Глаз моргнул, посмотрел на мужчину и закрылся. Скорлупа вновь стала равномерно чёрной.
— Потерпи чуть-чуть, — успокаивающе с улыбкой произнёс мужчина и вышел из дома.
Прохор очнулся, открыл глаза. Над ним нависала большая операционная лампа, выше угадывался решётчатый потолок. Лампа не горела, но в помещении было достаточно светло. На фоне монотонного гудения, зависшего на одной ноте, что-то пикало. Прохор попытался встать, но обнаружил, что его тело накрепко привязано к ложу. Даже голова была зафиксирована в одном положении. Рядом кто-то был — слышалось шуршание одежды, стук стекла о стекло, клацанье клавиш.
— Где я? Кто здесь? – проговорил Прохор.
— Надо же, так скоро очнулся, - донёсся голос справа.
Спустя секунду, в поле зрения появился мужчина лет тридцати в белом халате. Он склонился над Прохором и принялся внимательно его осматривать.
— Как себя чувствуешь? – спросил мужчина.
— Кто ты? Где я? – настаивал на своём Прохор.
— Хм… Ну ладно, давай знакомиться. Можешь звать меня… ну, скажем, Андрей. Как Сахарова, - мужчина улыбнулся.
— Где я?
— Ты в лагере. Недалеко от своего дома.
— Значит, ты с ними? Заодно с ними? Говори!
— С ним, с ними. Я – со всеми, - мужчина снова улыбнулся.
— Отпусти меня, сволочь! – взревел Прохор и задёргался всем телом, пытаясь выбраться из пут.
— Может, мне его прикладом приложить? – донёсся откуда-то спереди грубый бас.
— Отставить каламбуры, лейтенант. Он и так только в себя пришёл. Сейчас я ему успокоительного дам. Как раз до ночи выйдет. А пока побеседуем.
— Не тронь меня, тварь! Отойди! Хватит издеваться надо мной! Чтоб вы сдохли все!
Прохор продолжал сыпать проклятьями ещё несколько секунд. Затем успокоительное начало действовать. Гнев сменился апатией.
— Ну вот и ладушки, — произнёс Андрей. — Теперь и поговорить можно. Скажи-ка мне, Прохор, почему ты не стал есть яйцо.
— Какое яйцо? – вяло спросил Прохор.
— На столе. Яйцо. Чёрненькое такое, с глазиком.
— Я убью его. И вас всех убью. Когда вы меня отвяжете, я всех убью. Яйцо, Пресветлого, Игоря, тебя, солдат, всех.
— Очень интересно, — проговорил Андрей. — Продолжает своё гнуть. Даже под моим успокоительным соображает. Поистине уникальный экземпляр. У тебя было желание съесть яйцо? — снова обратился он к Прохору.
— Нет. Убить. Убить тварь. И Пресветлого. Убью. Всех, гадов. За Пса, за Володьку, за… За… — из глаз Прохора покатились слёзы.
— Ну ладно, ладно, всё будет хорошо, — начал успокаивать его Андрей. — Теперь ещё и ревёт… — забубнил он себе под нос. — Под успокоительным, и всё равно ревёт. Удивительно. Удивительно… Впрочем, следовало ожидать чего-то… такого от подобного человека. Или, скорее – организма…
Обычно, сразу после рождения глаза, единственным желанием куровода было добраться до чёрного яйца и съесть его. Тут же, впервые за всю историю, глаз пришлось помещать в желудок хирургическим путём. Теперь глаз начнёт готовить куровода к трапезе и последующему превращению в Сырьё, изменяя организм своего носителя на клеточном уровне. Закончится процесс изменения только после того, как подготовленный глазом куровод войдёт в контакт с Пресветлым.
Он снова обратился к Прохору:
— Ты делаешь большое дело для нас всех, Прохор. Больше, чем можешь себе представить. Не нужно грустить.
— Для кого, для вас? Для солдат, для Игоря?
— Для людей, Прохор. Для людей.
— Не верю. Не верю я вам, ублюдки. Вы Володьку убили. Убили его. Где Наталья? Где Лёшка с Машкой?
— Они мертвы, Прохор.
— Вы убили их! Убили! Убили!
— Отчасти. Но их судьба была предрешена уже давно. Так надо, Прохор. Иначе – никак.
— Зачем? Зачем вы это делаете? – Прохор больше не плакал. Он говорил совершенно безэмоционально, будто находясь в ступоре. Похоже, психика среагировала на сильный стресс.
Андрей взглянул на часы на своей руке.
— Ну что ж… Время у нас ещё есть. Думаю, у тебя есть право знать.
Андрей посмотрел на лейтенанта, сидящего у двери, прислушался к ощущениям: полевой оперативник, семьсот граммов сырья, коэффициент 1.123729, допуск в районе уровня А – пойдёт.
— Для тебя это, наверняка, прозвучит кощунственно, Прохор, но Пресветлый – это очень ценный дар всему человечеству. Никто не знает кто он или что он. Он просто появился приблизительно 400 лет назад. И стал нашим благословением. Оглянись вокруг, Прохор, задумайся: мы, люди, достигли небывалых высот за последние пару столетий. Колоссальный прогресс. Появилась не просто очередная развитая цивилизация – человечество в целом совершило огромный скачок. Скорость обработки и обмена информации вышли на принципиально новый уровень. Наш вид стремительно развивается. Кардинально меняет среду обитания. Ещё сорок лет, и мы будем свободно чувствовать себя в околоземном космосе – уже есть все необходимые разработки, нужно только немного подождать, пока общество созреет. Открытия, технологии, материалы, идеи, взгляды – мы прогрессируем с огромной скоростью. И всё это, Прохор, благодаря Пресветлому. Он даёт нам то, что делает людей сильнее. Он даёт нам Сырьё. А Сырьё даёт нам великих физиков, математиков, биологов, химиков, писателей, дизайнеров и прочих, и прочих. Людей, которые двигают прогресс. Благодаря ему мы получили новые материалы, соединения, смогли воздействовать на отдельные живые ткани, клетки, молекулы, атомы. Да, это требует человеческих жертв, да, Сырьё — это, по сути, изменённое человеческое мясо. Но каждая жертва, подобная твоей, Прохор, — это возможность сделать ещё шаг вперёд, в будущее.
Ситуация, в которою ты попал, может казаться жестокой, подлой. Но мы не можем поступить как-то иначе. Мы пробовали, Прохор, честно, пробовали. Мы пытались сами получить Сырьё, полностью взять процесс под контроль. Строили специальные курятники, хотели чем-то заменить людей, создать идентичные естественным условия, перенести смоделированный процесс в естественные условия – не работает. Просто не работает. Пресветлый не приходит. Заменить его нечем. Его даже пытались захватить. Каждая нация в своё время пыталась. Пресветлый разносил всех, в клочья. Какой бы численности ни была нападающая сторона. Он рвал броню, как бумагу, уничтожал живую силу в считанные секунды; он может передвигаться быстрее, чем любой из механизмов, придуманных человеком. Его не получается контролировать, никак. Нам оставалось лишь наблюдать, собирать факты. Долго, скрупулёзно. В целях изучения Пресветлого и уменьшения человеческих потерь от его явлений была создана огромная международная организация. Единственное, что нам удалось – это некоторые вмешательства в процесс и чёткий свод правил, спасший уже десятки тысяч жизней. Расшифровка генома, централизованное здравоохранение, медицинские обследования – на основе этой информации мы научились с большой долей вероятности определять место следующего явления; мы смогли значительно ускорить цикл, но на этом – всё.
В двадцатых годах прошлого века мы попытались ещё раз, последний. Масштабный эксперимент. Грандиозная попытка поставить процесс на поток. Евгеника, жёсткий отбор, создание необходимых условий, лучшие умы - всё было продумано до мелочей. Но что-то пошло не так. Кто-то из подопытных смог стать Сырьём; некоторые из поглотивших Сырьё сумели с ним взаимодействовать и прогрессировать. Но состояние их было нестабильным – что-то не так было в самом Сырье. Под влиянием поглотивших «искусственное Сырьё» стали меняться обычные люди – это было подобно эпидемии. Эксперимент вышел из-под контроля. «Заболевшие» проявляли тягу к власти, доминированию, насилию. Их количество постоянно росло, словно на теле человечества появилась огромная раковая опухоль. Для исправления ситуации были приняты беспрецедентные меры. Естественно, незаметно такое событие пройти не могло – верхушкой этого «айсберга» стала Вторая мировая война. С тех пор мы оставили попытки как-либо воздействовать на Пресветлого. Вернулись к сбору информации, изучению Сырья и областей его применения.
Все наши идеи провалились. И это были не просто несколько попыток, не увенчавшихся успехом. Над проблемой много лет работали люди, чей интеллект на порядки превосходит интеллект обычного человека. Но вариантов больше не было, мы смирились, отдавшись на милость Пресветлого, чьи мотивы были нам неизвестны, и остаются такими до сих пор. Сейчас мы продолжаем довольствоваться тем, что даёт нам это удивительное существо. Но по подсчётам, приблизительно через сто десять лет мы достигнем пика своего развития, полностью освоив потенциал Сырья. Что делать дальше – неизвестно. Аналитики утверждают, что темпы развития человечества резко снизятся, если не остановятся совсем, т.к. с Сырьём мы уже вышли далеко за пределы собственного природного потенциала. На этом фоне особенно тревожно выглядит тот факт, что частота явлений Пресветлого стала снижаться по всему миру. Вкусившие Сырьё, хоть и живут намного дольше обычного человека, но всё равно не вечны. А значит, со временем, без постоянной подпитки «свежей кровью», человечество покатится назад. Оставалась лишь надежда, что мы сможем сами синтезировать качественное Сырьё сами. Когда-нибудь, т.к. принципы его устройства и работы нам на данный момент непонятны. И тут Пресветлый подкинул нам очередной сюрприз, через несколько лет после окончания Второй мировой. В России, недалеко от Семипалатинска.
Дело в том, что Сырьё, несмотря на огромный потенциал, заложенный в нём, – необычайно ядовитое вещество. Процент выживших после его употребления крайне мал. Сейчас мы уже можем контролировать его сбор и прогнозировать последствия от воздействия на организм того или иного человека, но до относительно недавнего времени всё происходило само по себе, «естественным», так сказать, путём. Сырьё притягивает к себе человека, находящегося поблизости, вызывая непреодолимое желание съесть его. Множество людей погибло, но некоторые выживали и получали новые силы и возможности. И именно тогда появились те, кто в значительной степени определил дальнейшую судьбу человечества. Дело в том, что Пресветлый способен создать несколько типов Сырья. Обычно он оставляет около тридцати-сорока процентов тела кур… своей «жертвы», которые потом и становятся обычным Сырьём. Но иногда происходит особенное событие - явление «Ангела». В такие моменты Пресветлый ведёт себя несколько иначе – у избранного человека он забирает лишь руки. Никто не знает, почему. Но ты, наверное, и сам уже заметил по его облику, что «символика» рук, так сказать, имеет какое-то особое место в его существовании. Так вот, он забирает руки. Остальное тело просто бросает – его ткани становятся смертельными для всего живого, а через три часа тело разлагается практически без остатка. К рукам же Пресветлый не подпускает никого. Китайцы, например, однажды положили несколько своих элитных взводов, прежде чем поняли бесполезность попыток заполучить руки. Но иногда, очень редко, находится человек, способный забрать одну из рук. Ему нужна была только эта одна рука, и он шел за ней, без страха и сомнений. Пресветлый нападал на человека, как и на любого другого, кто осмелился посягнуть на руку, но получал отпор. Обычный человек голыми руками останавливал тварь, способную разорвать танк пополам. И Пресветлый отдавал руку. Такой человек получал огромную силу. Он становился совершенно иным существом, гораздо выше в эволюционном плане, чем любой другой человек – сверхсущность. Это просто не описать словами. За всю историю отношений с Пресветлым таких людей было всего пять. На данный момент, в силу различных обстоятельств, их осталось три. Три «великих».
Так вот, возвращаясь к послевоенным годам: тогда в одной деревушке появился человек, который по всем признакам мог стать ещё одним «великим», способным забрать руку у Пресветлого. Но, в то же время, он сам должен был стать Сырьём. Уникальный случай. Что должно было случиться в конце цикла – не знал никто. Но в тот раз нам помешали. Произошло вооружённое столкновение. Тот особенный человек был уничтожен вместе со всей деревней, Пресветлый ушёл. После этого случая явления Ангела практически прекратились по всему миру. Мы считали, что упустили свой единственный шанс. И вот теперь нам даётся вторая попытка – ты, Прохор. Всё это не может быть просто так. Что-то подобное должно было случиться. Эта шанс. Шанс для всех нас, в будущем, которое сейчас кажется ещё далёким. Ты, Прохор, можешь стать тем, что позволит нам идти дальше, двигаться вперёд. Мы считаем, что ты станешь новым типом Сырья. Возможно, ты поднимешь на новую ступень Пресветлого. Возможно, одна из твоих рук поднимет на новый уровень «великих». Через тридцать лет нас ждёт культурная революция. Это будет великолепно, Прохор. Новая мировая религия, в которой вполне найдётся место новому богу. Настоящему, живому, всемогущему. Может быть и не так, но что-то обязательно должно произойти. Удивительное. Волнующее.
Андрей остановился перевести дыхание, он был крайне воодушевлён. Жить триста лет, зная наперёд практически всё, что произойдёт в мире в будущем, было не самым увлекательным занятием. Теперь же впереди снова маячила волнующая неизвестность. Прохор молчал. Лейтенант смотрел на Андрея широко раскрытыми глазами – в его взгляде смешались удивление и страх.
— Успокойтесь, лейтенант, — обратился к нему Андрей. — Никто не собирается вас ликвидировать после всего услышанного. Судя по скоростным и качественным показателям слияния организма с Сырьём, вас в ближайшие месяц-два повысят и переведут на другую должность — там услышите всё это ещё не раз. Но до тех пор – ни-ни! – Андрей нарочито строго погрозил пальцем.
— Есть! — ошарашено ответил лейтенант.
— Зачем убивать? — снова заговорил Прохор. – Зачем семью убивать? Если нужен только я? Зачем?
— Они уже были мертвы, — ответил Андрей. – Так уж устроен теперь этот мир, Прохор. После завершения цикла они бы умерли в период до двух недель. Просто умерли бы, сами по себе — полная остановка жизненно важных органов и систем организма. Ещё одна сторона явлений Пресветлого, упрямый, необъяснимый факт. В твоём случае, конечно, всё произошло несколько более скоро и… драматично. Но…
Прохор смотрел в потолок пустыми глазами. Что-то в его душе умерло. Теперь ему было всё равно. Все дорогие ему люди были мертвы. Если бы Андрей не рассказал правду, Прохор просто убил бы себя. Теперь же… он не знал, что делать. Да и, похоже, он больше был не властен над собой. Оставалось просто лежать и ждать. Ждать, пока мерзкая чёрная рожа не придёт и не оторвёт ему руки. На благо всего рода людского.
В дверь негромко постучали. Всё ещё не отойдя от услышанного, лейтенант обернулся на стук и нажал кнопку, открывающую входную бронированную дверь, ведущую в стерилизационный шлюз. Андрей развернулся на стуле и с интересом уставился в расширяющийся дверной проём. Лаборатория была самым хорошо укреплённым объектом в этом лагере. Передовая разработка Концерна. Рассчитанная на работу практически в любых условиях, она выдерживала огромные нагрузки и была прекрасно изолирована от окружающей среды. Даже если бы в стену снаружи начали стрелять из крупнокалиберного пулемёта, внутри звук ударяющихся пуль был бы практически не слышен. За дверью явно стоял человек, из плоти и крови. Но Андрей чувствовал Сашку и Егора, находившихся в штабной палатке, и Пресветлого, сидящего в курятнике, а других живых существ, способных вот так вот «постучать» в лабораторию, он не знал. Да и никаких особых отклонений от нормы у своего вечернего гостя Андрей не чувствовал. Но он любил сюрпризы. Внутренняя перегородка поднялась, толстая бронирования плита внешней двери поползла в сторону.
Автор - mikekekeke.
Источник.
Ключевые слова: Прохор Пресветлый тайна история Сырье развитие неизвестность война