Наследники Гивра
Глава 1. ЗайротданКнязь Беслав холёный и не в меру упитанный, следящий за своим драгоценным здоровьем больше, чем за событиями, происходящими в его владениях, сидел на троне отлитом из чистого золота и рассматривал списки заговорщиков, которых в течение этой недели надо было всенепременно казнить. А ещё он ждал вестей от его карательных отрядов. Сегодня он станет самым великим из всех до селе известных князей. Он будет владеть ключами от двух миров, в которых он и только он будет безраздельно властвовать. И все остальные князья, относившиеся к нему с высокомерием и пренебрежением, приползут к нему на брюхе, моля даровать им свою милость и покровительство. И он дарует! Но не всем! Князя Демека, который поддерживал этого выскочку – Гивра, он растопчет, унизит, уничтожит морально. А потом, насладившись в полной мере его муками, он уничтожит Демека и физически! На глазах у всех! В утеху простонародному быдлу! Так будет! От таких мыслей у князя вдруг разыгрался аппетит. И он уже подумывал над тем, чтобы отдать распоряжение накрывать стол для трапезы, как вдруг…
Двери стремительно распахнулись и в приёмную залу дворца вбежал Гвинер, верховный главнокомандующий войсками Менина. Вид его был далеко непрезентабельным: на щеке кровоточила глубокая царапина, доспехи были в пыли, кое-где виднелись запёкшиеся пятна крови, и сам он еле-еле держался на ногах. Пройдя и упав на колени возле трона к ногам великого князя Беслава, он, не поднимая взгляда, сообщил:
- Ваша непобедимость! Враг разбит! Гивр мёртв! Пленные казнены на месте! Теперь ни одна живая душа не узнает, как и от чего погиб Гивр!
- Великолепно! – князь даже приподнялся на троне.
- Значит, все следы замели? А где Настэя, жена Гивра?
- О! Ваша непобедимость…Ей удалось ускользнуть…
- Как!? - князь плюхнул жирное тело опять на трон - казнить! Весь отряд казнить!!! Кто упустил?
- Их кто-то предупредил, ваша непобедимость…
- Найти и казнить!!! - завизжал князь.
- Уже занимаемся, самые лучшие следопыты и войны идут по следам беглянки!
- Где сыновья Гивра?
- Мы пытаемся выяснить, ваша непобедимость. Известно, что одного Гивр успел переправить в другой мир, а второй сейчас находится с Настэей. Им далеко не уйти, думаю, к вечеру они будут у нас.
- Что с ключом миров?
- Мы не знаем, где он, ваша непобедимость. Мы даже не знаем, как он выглядит.
- Значит так, если к вечеру вы не доставите мне Настэю с ребёнком и ключом, готовьтесь взойти на эшафот вместе со своими воинами. Сколько их, кстати?
- Пять сотен, ваша непобедимость, это все, кто остался…
- Пять сотен виселиц… Нет, к вечеру никак не успеть… От вас одни убытки, это ж сколько лесу понадобится… Так! Значит, вы ещё должны собрать со своих солдат деньги на виселицы, и к вечеру вся сумма должна быть у дворцового казначея!
- Но ваша непобедимость! Мои солдаты уже половину года не получали жалования…
- Это не мои проблемы! Каждый за себя должен заплатить! А теперь вон отсюда!
Главнокомандующий, сделав несколько шагов назад, поклонился и, развернувшись, позвякивая доспехами, быстро покинул приёмные покои. После его ухода князь обратился к своему советнику Канюсу, всё это время стоявшему подле трона и молча наблюдавшего за разговором главнокомандующего с князем.
- Ну, что ты на это скажешь, мой дорогой советник?
Канюс молчал, насупив брови.
-Что молчишь? Ведь это по твоей милости мы вляпались в такое дерьмо! Это ты убедил меня в том, что если я убью Гивра и завладею его ключами, то буду подобен богу!
- Все так бы и было! – с вызовом ответил Канюс. – Всё пошло не так из-за вашей непреодолимой жажды обладать женой Гивра!
- Молчать!!! Или ты на плаху захотел!? Ты с кем разговариваешь таким тоном? Забылся!? Это я тебя вытащил из навоза, сделал своим доверенным лицом и вторым лицом после себя. Хочешь опять в канаву? Безродное быдло!
- Простите, ваша непобедимость – советник покорно склонил голову, – просто я сам сильно переживаю за успех нашего предприятия…
- Ладно…- смилостивился князь, – какие действия теперь нам надо предпринять?
- Ну, судя по тому, что нам поведал этот солдафон, следы замести полностью не удалось. Значит, кое у кого могут возникнуть определённые вопросы по поводу гибели хранителя миров. А Гивр, как вам известно, являлся чуть ли ни божеством у всех обитающих существ в этом мире, к нему относились с благоговением и гномы и эльфы, не говоря уже о людях, даже тролли и орки уважали его имя. Так что баланс сил теперь нарушен. Ключ начнут искать все, от орков до эльфов. Войн будет немало, но нас должно волновать не это. Нас должно волновать одно, чтобы вдруг где-то не всплыли наследники Гивра – его сыновья. До одного мы пока дотянуться не в состоянии, он не в пределах нашей досягаемости, а вот второго надо обязательно найти и уничтожить.
- Ну, вот вечером всё и узнаем, – прервал рассуждения советника князь. – Ну, а пока не вечер, можно и перекусить, а то потом аппетит может быть испорчен.
- Как будет угодно вашей непобедимости.
Князь всем своим видом дал понять, что аудиенция окончена, и советник без лишнего шума исчез с княжеских глаз долой. А князь Беслав стал готовиться к долгожданной трапезе, которую он и так долго откладывал, а это могло отрицательно повлиять на состояние его желудка, который то и дело недовольно бурчал, жалуясь на недостаток внимания со стороны своего хозяина. Недовольно поморщившись, князь хлопнул пухлыми, холёными руками, и в ту же секунду дюжина слуг внесла в зал длинный дубовый стол с мощными резными ножками и, установив его перед троном, с такой же скоростью удалились прочь. На смену им потекла ручьём вереница чернокожих рабов, несущих на золотых и серебряных подносах разнообразные, вкусно пахнущие яства. Установив их в положенном порядке на столе, рабы тут же ретировались. Лишь один раб, покорно опустив голову, остался стоять возле стола, ожидая приказаний хозяина. Этот раб использовался для опробования пищи на предмет отравления. Беслав сбился со счёту, сколько их таких за время его правления в агонии катались возле этого стола, отведав пищи щедро сдобренной ядом. Он давно перестал интересоваться, кто так упорно пытается отправить его к праотцам и за долгие годы научился воспринимать это как должное, теряя по два, а то и по три дегустатора каждый раз за завтраком или обедом. Даже дюжина этого никчёмного быдла, по сравнению со вкусными, ароматно пахнущими блюдами, приготовленными лучшими поварами Менина, была, как считал князь, соразмерной ценой. Разумеется, рабы его ненавидели, и он это знал. А по сему, двадцать четыре самых лучших стрелка во всём Менине следили через специальные ниши за каждым движением раба. Если раб сделает хотя бы одно неловкое движение, его сразу нашпигуют арбалетными стрелами. Так что, рабы погибали в этом зале не только от яда. Хоть это и была дополнительная статья расходов, а рабы нынче стоили недёшево, Беслав был уверен - иначе нельзя, такова была плата за его безопасность...
***
Если бы кто-нибудь оглядел с высоты птичьего полёта Ломон, то взору его открылась бы холмистая равнина, сильно расчленённая долинами рек, дремучими лесами, оврагами и балками. Через всю долину медленно и величаво катила свои тёмные воды древняя и могучая река Тинрис – сейчас тихая и спокойная, но буйная и страшная в весеннее половодье, выходящая из своих крутых берегов и не щадившая никого и ничего. Местные обитатели об этом знали и старались во время половодья держаться подальше от гибельных, сносивших всё на своём пути глубоких вод. Кроме, конечно же, русалок, которые, проснувшись от зимней спячки, с весёлым смехом и гиканьем носились, друг за другом в бешено несущихся мутных волнах, радуясь приходу весны и возможности водить хороводы на ближайших лесных полянах. На крутом берегу, на самой высокой точке, окруженный крепостной стеной, валом и дремучим лесом стоял городок Чехлой, в котором жили известные на всю округу бесстрашные воины – собраи. Население городка было относительно невелико, до пяти сотен душ вместе с женщинами и детьми. Жили собраи в основном тем, что нанимались охранять близлежащие города от набегов диких степных племён, а также сопровождали торговые караваны, защищая их от разбойников. Городок жил не бедно, хорошие воины были всегда в цене, и иметь воина собрая в личной охране могли позволить себе только очень состоятельные люди. Особая статья - это женщины собраи, они превосходно владели как мечом, так луком и арбалетом, а ещё не было на свете гибче их, стройней и красивей. Если у стен городка стоял враг, они сражались наравне с мужчинами, уступая последним лишь в физической силе. А так как желающих напасть на Чехлой было мало, то со временем они всё больше и больше становились похожими на всех прочих женщин, обрастая хозяйством и детворой. Лишь некоторые из них уходили вместе с мужчинами на службу, и суровые видавшие виды воины относились с уважением и любовью к своим боевым подругам. Агата, одна из таких воительниц стояла на крепостной стене, напряженно вглядываясь в даль. Она была молода и сказочно красива, многие парни всё отдали бы за один её единственный благосклонный взгляд. Но Агата, будто бы насмехаясь над пылкими воздыхателями, игнорировала все неоднократные попытки завоевать её сердце. Даже Атам, на которого местные парни возлагали большие надежды, кто как не он сможет покорить сердце непреступной красавицы, и тот не пытался даже заигрывать с ней. И вообще делал вид, что Агата как девушка ему безразлична. Но Агата знала, что в то время, когда Атаму казалось, что она его не видит, он откровенно любовался ею. Как же в тот момент ей это было приятно. Она старалась создавать такие ситуации искусственно. Пусть оценит, чего он лишает себя своей нерешительностью. Если бы он набрался смелости, подошёл и предложил ей дружбу, то она с радостью приняла бы его предложение. Но он не подходил, а та в свою очередь ни за какие сокровища мира не стала бы делать первой шаг навстречу. Старый Игнат молча с улыбкой наблюдал за Агатой и Атамом, какая бы была прекрасная пара, эх! Молодежь! Пока все нервы себе не вытреплют… Вот у них с Фенианой всё было по другому… Ну, да ладно, всё одно - любят друг друга, пройдёт время и поженятся. Только б уже поскорей, больно внуков хочется по няньчить, а то уж возраст... Он помнил, как у него появился приёмный сын. Девятнадцать лет назад в одну из ночей в ворота их городка постучала женщина с грудным младенцем на руках. Она была вся в крови, от платья остались одни лохмотья, истекая кровью, из последних сил протянула замершей от неожиданности страже маленький шевелящийся свёрток и через мгновенье, упав навзничь, отправилась в мир иной. Ингвар, старшина стражи, тут же разыскал Игната и, кратко поведав ему о случившемся, показал младенца.
- Что скажешь, Игнат, что делать будем с подкидышем? – пробасил Ингвар, вопросительно уставившись на старосту.
- А что делать? – Игнат в задумчивости потёр бороду. – Раз судьба привела его к нашим дворам, знать жить ему среди нас.
- А к кому его определим? – спросил Никола, несущий в ту ночь стражу у ворот. – У всех же в домах детворы не протолкнёшься, да и грудничок он, а кормящих у нас только трое. Согласятся ли?
- И то верно, – поддержал Николу Сугай, лучший в округе боец на мечах. – Кто согласится титькой кормить ребёнка неизвестно каких кровей.
- Да кровей он, видать, не простых – промолвил Ингвар, потрогав рукой висящий на шее у младенца золотой медальон в виде полумесяца. – Эко вон, цацка какая на шее, простой таких носить не будет.
- Как бы не было из-за него проблем с объединёнными городами, – подняв факел повыше и рассматривая медальон, произнёс Никола.
- Я староста - как скажу, так и будет! – Игнат, сделав шаг, взял ребёнка из здоровенных лапищ Ингвара. – У меня будет жить, нам с женой боги детей не дали, пусть хоть он будет утехой на старости лет. Всё решено. Мать его похороните, как подобает, и могилку обустройте, чтоб зверьё не добралось. И смотрите в оба, как бы по близости разбойного люда не крутилось.
Стражники, согласно кивнув, повернулись и, светя факелами, отправились выполнять поручение. Ингвар повернулся к старосте и с улыбкой сказал:
- Правильно сделал, Игнат, сердцем чую, воин будет хороший, ещё ни разу не пискнул за всё время. С характером будет подкидыш.
Сказал и пошёл прочь, исчезнув через миг в непроглядной ночной тьме. Игнат долго стоял, думая о том, как объяснить супруге его сегодняшнее решение оставить ребёнка у себя. Но, не придя ни к какому определённому выводу, покачал головой и медленно поплёлся к своей избе, освещая дорогу дрожащим светом факела. Разговор с супругой, как он предполагал, будет долгий и не очень приятный. Вопреки своим ожиданиям, Игнат, едва появившись на пороге дома, был встречен женой почти что приветливо.
- Как ты держишь ребёнка, недотёпа, – буркнула жена, взяв из его рук малыша. – Беги за Фелиной, пусть покормит дитё - у неё молока много. Ну, что стоишь столбом?
- Так я ж хотел…- начал было Игнат.
- Да все я уже знаю, Ингвар заходил, рассказал что к чему, уговаривал, чтоб я тебя не ругала. Да что ж я, по-вашему, из камня леплена? Раз своих детей нет, то чужого брошу? Эх, мужики! Ты ещё здесь?
- Так вроде неудобно, посереди ночи к людям…
- Иди, иди! Фелина мать семерых, она поймёт.
Так не совсем обычным способом в городке появился ещё один ребёнок. А Фениана, жена Игната, наконец, ощутила радость материнства. Так шло время, год бежал за годом. Мальчишке дали имя Атам. Он рос крепким и смышлёным не погодам. В городке к нему относились, как к своему, даже его сверстники, видя, как вокруг Атама табуном ходят девки, ни словом, ни намёком не напоминали о том, что он пришлый и настоящим собраем считаться не будет никогда. Особенно парнишку полюбил суровый и вечно угрюмый Сугай. Он буквально всё свободное время отдавал подкидышу, стараясь передать ему своё клинковое мастерство. И труд его не прошёл даром. Уже к восемнадцати годам не каждый бывалый воин мог бросить вызов Атаму.
Однажды Сугай подошёл к Игнату с озадаченным видом и присел рядышком на прогретый солнцем серый валун.
– Знаешь, Игнат, – начал он, потирая подбородок здоровенной ручищей, – я не знаю, как отнесёшься ты к моим словам, но я тебе должен сказать. Атам меня удивляет с каждым днём. Порой мне кажется, что он и не человек вовсе. Сегодня он, почти шутя, выбил у меня меч и уложил меня на землю, приставив клинок к горлу. Притом, как я полагаю, он действовал не во всю мощь. Конечно, он начал меня успокаивать, уверяя, что это получилось совершенно случайно, но я-то бывалый вояка, меня не проведёшь. Я обеспокоен оттого, что вот так запросто девятнадцатилетний мальчишка меня может обезоружить и бросить мордой в песок. Может, я старею?
- Нет, Сугай, ты так же силён и здоров, и старость здесь ни при чём, и мы оба знаем это, – сказал Игнат.
– Я хотел поблагодарить тебя, Сугай, за то, что к Атаму относишься, как к сыну, глядишь, и я твоей дочке стану хорошим отцом.
- Это ты сейчас о чём? – насторожился Сугай.
- Да всё о том, детвора-то наша повзрослела, я думаю не за горами тот день, когда сватов зашлю в твой дом.
- Ну, это только от Агатки зависит. Ты же знаешь, какая она у меня, вышвырнет сватов, не взирая ни на чин, ни на возраст и меня вместе с ними. Так что я тут пас.
- Ты чего, Сугай? Думал, я к тебе тропку набиваю? Да она давно набита и без нашего участия. Я тебе просто так сказал, чтоб в диковинку потом не было. Любят они друг друга, только дурью маются. Мучают друг друга. Поговори с ней по-отцовски. Ведь извела парня и сама изводится.
- Ну, Агатка! Ну, чертовка! Весь город знает, а я нет! Ну, я ей! - разошёлся Сугай.
- Успокойся, город не знает, но догадывается, а ты, пенёк старый, со своими мечами и свадьбу проспать можешь…
И они дружно рассмеялись.
- А! Вот и служитель богов к нам навострился… Обеспокоен чем-то кудесник наш, что-то стряслось, видать…- Игнат с интересом наблюдал за появившейся высокой нескладной фигурой. По узкой извилистой тропинке, опираясь на свой магический посох, по крутому склону к ним поднимался великий мудрец и врачеватель собраев Еврам.
- Да… Что-то заставило его выползти из своей пещеры… Так, может, я пойду? Потолкуете тут один на один без лишних ушей?
- Да, сиди уж… Может, чего дельного подскажешь, да и неуютно я чувствую себя наедине с колдуном, побаиваюсь, что ли…
- Ну, это не ты один такой, я, Игнат, тоже не в восторге от его взгляда, такое ощущение, что видит твоё нутро, как на дне речушки камушки… Последние слова Сугай произнёс почти шёпотом потому, что Еврам подошёл к ним практически вплотную.
- Светлого дня вам! – поприветствовал их Еврам.
- И тебе, Еврам, светлого дня.
Игнат встал с валуна и поклонился в знак уважения. За ним следом встал и отвесил поклон Сугай.
- Какие вести принёс на этот раз, хорошие или плохие? – Игнат пригласительным жестом указал на валуны, предложив всем присесть. Сугай сел на своё прежнее место, а колдун только махнул в ответ рукой и остался стоять.
- Сейчас присяду - потом не встану, спина в последнее время покою не даёт, спасу нет.
- Как же так, Еврам? Людей на ноги поднимаешь, а сам со спиной маешься? – поинтересовался Сугай.
- А это, милок, расплата. Я, как казначей, сижу на золоте, а сам не могу взять и монетки. Иначе наказание не заставит себя ждать. Ну, я не о своих болячках пришёл поговорить.
- Да мы уже поняли… - Игнат потеребил бороду и поднял взгляд на Еврама. - Давай выкладывай, какие на этот раз проблемы возникли?
Солнце клонилось к закату, даря миру последние капли своего живительного тепла. Лёгкий ветерок неспешно гнал прочь редкие кудрявые облака, будто бы освобождая пространство для обещавших появиться в скором времени звёзд. Ночь обещала быть тихой и звёздной. Тинрис медленно катила свои волны, которые с шумом разбивались о крутой меловой берег - быстро темнело. Внизу мужчины, бряцая оружием, закрывали крепостные ворота, зажигали караульные костры, спешно заколачивали ставни окон, ещё раз проверяли крепость ограды и ворот, ожидая приближения ночи, от которой не ждали ни тишины, ни покоя. Вот уже тридцать пять лет прошло с тех пор, как его выбрали старостой городка. За все эти годы он ни разу еще не видел такой озабоченности у отважных, повидавших всякого на своем веку старых воинов. Дело предстояло нешуточное. В нескольких милях от деревни, недалеко от песчаного озера, разбив пёстрые шатры, стояли менинские войска. Они появились на заре и, разбив лагерь, прислали ультиматум от объединенных городов. В нём они требовали отдать всех молодых девушек городка для утех великих князей и, самое главное, выдать князьям подкинутого девятнадцать лет назад ребёнка.
Сейчас Атам, окрепший и возмужавший, вместе с остальными воинами готовился к предстоящему сражению. То здесь, то там мелькала его гибкая, стройная фигура, и Игнат, наблюдая за ним, испытывал небеспричинную гордость за своего приёмного сына. Жаль, что его отцовство и семейное благополучие так внезапно подошло к концу. Он не питал иллюзий насчёт предстоящего сражения, регулярные войска объединённых городов - это не разбойничьи шайки, которые разбегались при одном виде суровых воинов. Все в городке от мала до велика знали, что это последний день жизни и последний бой для легендарных собраев. Ещё загодя все жители обреченного городка попрощались друг с другом, обнялись и пообещали встретиться во внеземных пределах. Больно было видеть, как женщины и девушки вооружившись луками и мечами, успокаивая подростков и неся на руках маленьких детишек, направлялись к центру городка, где детишек ожидал Еврам – местный знахарь и колдун. Стоя у большого котла, который до краев был наполнен зелёной мутной жидкостью, он зачерпывал ковшом варево и поил подходящих к нему детишек. Тот, кто отведал напитка, тут же засыпал и уже не просыпался никогда. Детей относили к древнему склепу и укладывали их тела на холодный каменный пол. Когда умертвили всех, и женщины оплакали своих детей, Еврам наложил мощное заклинание невидимости на склеп, чтобы захватчики не надругались над телами детей. Коротко и громко нарушив звенящую тишину, зазвучали приказы командиров и военачальников. Воины начали занимать боевые позиции, каждый готовился продать свою жизнь подороже. Агата одним ловким движением натянула тетиву на короткий ивовый лук и, тяжело вздохнув, отложила его в сторону. Судя по всему, им с Атамом уже никогда не быть вместе. Агата проклинала себя за излишнюю гордыню, если бы она поступилась своими принципами, они бы пусть недолго, пусть хотя бы на краткий миг, но были бы вместе. Она исподволь глянула в ту сторону, где Атам проверял механизм изобретённой им камнеметательной машины, и мгновенно отвернулась, потому что Атам впервые в открытую смотрел на неё, и, увидев, что она повернулась в его сторону, печально улыбнулся. В этой улыбке и в этом взгляде было всё, и любовь, и жалость, и укор. Сердце Агаты чуть ли не выпрыгивало из груди, дура, какая же она была дура, что не пересилила себя и не подошла ни разу к нему, к давно и горячо любимому человеку. Но теперь уже поздно, чересчур поздно… Смахнув накатившую вдруг слезу, она устремила свой взор в сторону вражеского лагеря и нутром почуяла, что атака произойдёт именно сейчас, откинув в сторону посторонние мысли, приготовилась к бою…
***
Прохладный весенний ветер слегка колыхал верхушки могучих, вековых деревьев, покрытых молодой недавно появившейся листвой. Он приносил с собой запах степи, которая, едва сбросив снеговой панцирь, уже спешила зазеленеть и зацвести. Обласканная за день солнечным теплом земля, с сожалением прощалась со светилом до следующего утра, постепенно остывая и готовясь к ночному похолоданию. По давно заброшенной и почти исчезнувшей с лица земли едва различимой в траве дороге, еле держась в седле на крепком, но измотанном жеребце ехал всадник. Он направлялся подальше от людных и обжитых мест. Видно было, что он очень устал. Длинные тёмные волосы были разбросаны по его широким плечам, а на лбу перехвачены тонким витым шнуром. За спиной, поверх одежды из бараньего меха, притороченный широкими кожаными ремнями, висел короткий меч в простеньких деревянных ножнах и берестяной колчан с луком, в котором не было ни одной стрелы. Сбоку на поясе в верёвочной петле, тускло поблёскивая лезвием в лучах заходящего солнца, болтался остро наточенный охотничий нож. Левая рука его плетью висела вдоль тела. Путник здоровой правой рукой ослабил верёвочный жгут, чтобы дать приток крови раненной руке. Чуть ниже плеча, из-под насквозь пропитанной кровью повязки, по руке потянулись тоненькие алые струйки. Они, собирались на кончиках пальцев в тяжёлые капли и срывались, падая на остывшую, сырую землю. Силы таяли, сказывалась усталость и потеря крови, кружилась голова, тело плохо слушалось, в глазах плыли розовые круги. Но он, стиснув зубы, продолжал гнать уставшего коня вперёд. Вскоре пришлось сбавить темп, чтобы дать передохнуть коню и себе. И надо бы, пока не стемнело, найти место для ночлега, чтоб согреться, отдохнуть, обработать и перевязать кровоточившие раны. В его родной деревне его звали Атам. Опытный воин сразу бы заметил, что, несмотря на свою молодость, путник был опасным противником, и имя, которое на языке его предков означало – Кинжал, скорее всего, дали ему не напрасно. Атам только теперь осознал, что остался совсем один - без семьи, без друзей и без пристанища. На его родной городок напали враги. Атака началась внезапно. Сверху на городок обрушился град камней различной величины и стрел, круша и разбивая постройки, калеча и убивая защитников маленького городка. Огромный валун, разнеся напрочь дубовые ворота и сметя несколько солдат, занявших позиции у ворот, пронёсся мимо Атама, разбив его камнеметательную машину. Снеся ещё пару изб, он наконец остановился, с гулким стуком упершись в стену конюшни. Тут же, в образовавшийся пролом, сверкая на солнце доспехами, повалили менинские солдаты. В узком пространстве пролома мененцы не могли развернуться и принять бой в полную силу. Они оказались удобной мишенью для арбалетчиков и лучников. Вдобавок ко всему, солдаты, которые сумели прорваться сквозь тучи стрел, сразу же были встречены отрядом из пятидесяти человек, возглавляемых «гостеприимным» Сугаем. В единый миг заблестели, закружились, словно ножи живой беспощадной мясорубки, собрайские мечи. Круша менинские доспехи и превращая блестящую массу в кровавое месиво. Враг дрогнул и, отбиваясь изо всех сил, попытался отступить. Но сзади наседали, пытаясь ворваться в ворота, другие, так что, менинским солдатам ничего не оставалось, кроме как снова броситься в беспощадную мясорубку. Уже через десять минут боя всё пространство у ворот было завалено искалеченными убитыми и ранеными менинскими солдатами. Со стен на атакующих летели валуны и стрелы. Еврам, забравшись на одну из стен, плёл боевые заклятия, с его ладоней время от времени срывались огненные шары и взрывались в толпе атакующих, унося с собой несколько десятков жизней после каждого взрыва. В том месте, куда попадали его файерболы, оставалось только огромное обугленное пятно. Игнат, вооружившись своим полуторным мечом, с отрядом из двадцати человек прикрывали колдуна, отбиваясь от вражеских солдат, сумевших взобраться по лестницам на городскую стену. Игнат был без доспехов. В его возрасте лишняя броня была только обузой. Он был немолод, и силы такой, какая была прежде, уже не было. Он с досадой подумал, что тело уже не так послушно, как в прежние времена, он уже пропустил несколько выпадов. На его белой домотканой рубашке в нескольких местах расплывались бурые пятна крови. Снеся голову очередному поднявшемуся на стену противнику, он огляделся в надежде увидеть приёмного сына и супругу. В этот момент сразу с четырёх сторон городские стены полыхнули белым пламенем, и в стенах образовались огромные провалы, в которые сразу же хлынули потоки вражеских солдат. Боевые маги мененцев тоже не спали. Игнат успел увидеть, как сражается Атам, зажатый дюжиной закованных в броню пеших легионеров. Его меч с невероятной для человека скоростью отбивал удары врагов и наносил ответные точные и смертельные. С дюжиной менинцев Атам справился за несколько минут и сразу же бросился помогать Николе и Сугаю с их сильно поредевшим отрядом, на которых наседали всё новые и новые враги. Вокруг, куда ни падал взгляд, шёл бой смертельный и беспощадный; обречённые собраи, мужчины и женщины, дрались ожесточённо и погибали молча без криков и слёз. Стоны раненых, лязг металла о металл, крики командиров и предсмертные вопли, всё смешалось в одну сплошную какофонию - музыку смерти. Игнат чуть было не пропустил удар. Успев парировать, он присел и круговым движением рубанул сразу двоих менинцев по незащищенным ногам. Повалившись и истекая кровью, они вопили от ужаса и боли. Игнат, сжалившись, прикончил обоих. С тихим вздохом опустился молодой собрай, последний из прикрывавших Еврама, две стрелы практически одновременно пронзили молодое сильное тело, одна вошла прямо в сердце, пронзив кожаные доспехи, как лист бумаги, а другая - точно в шею. Сам Еврам лежал пронзённый брошенным кем-то дротиком, глядя широко открытыми глазами в холодное голубое небо. «Вот и всё», - подумал Игнат, почувствовав, как нечто острое и горячее вонзилось ему в спину, в глазах потемнело, он успел осознать, что падает в тёмную, вязкую бездну.
- Атам…Сынок… - произнёс он и, выронив меч, упал навзничь рядом с телом Еврама.
Атам с кучкой выживших собраев ещё пытался сдерживать наседавших врагов, силы таяли, таяли и защитники городка. Те, кто не мог уже сражаться, но всё ещё был жив, выпивали заранее заготовленный отвар, приготовленный городским колдуном, предпочитая умереть, чем сдаться на милость победителей. Агата, расстреляв из колчана все стрелы, кружилась в кровавом танце, беспощадно уничтожая ненавистных врагов. Как всполохи маленьких молний, сверкали в лучах холодного весеннего солнца клинки её острых сабель из хаватской стали, рубящих железные доспехи менинских солдат, как бумагу. Казалось, её гибкое прекрасное тело и изящные руки не знают усталости, некоторые из нападавших спешили найти менее сурового противника, чем она. Ингвар, старшина собрайской стражи, нашпигованный вражескими стрелами, как подушечка для иголок, казалось, не замечал ранений и продолжал наносить сокрушительные удары, разбивая в щепки легионерские щиты своими двуручными мечами, вращая их с такой скоростью, как будто они были сделаны не из тяжелой гномьей стали, а из папье-маше. Резкий звук команды; легионеры спешно отошли от Ингвара. В бесстрашного воина полетели дротики, он успел отбить несколько, но остальные, вонзившись в мощное тело, оборвали жизнь старшины. Кое-где ещё горстки собраев остервенело, из последних сил, отбивались от наседавших со всех сторон врагов. Но силы были неравны. Всё вот-вот должно было закончиться. Атам пытался прорваться сквозь толпу врагов к Агате, напрягая последние силы, прокладывая себе путь коротким алым от крови мечом. Окровавленный Сугай с израненным и искалеченным Николой спина к спине, как могли, отбивались от легионеров менина. Атам бросил на них украдкой взгляд и увидел, как Сугай ему подмигнул и улыбнулся. Улыбнулся и тут же пал под ударами менинских мечей. Атам, как во сне, отбивался, уходил от ударов, парировал, рубил. Ему начало казаться, что это просто страшный кошмарный сон, что он сейчас проснётся, и всё будет как прежде. Будет жив угрюмый, никогда не улыбающийся Сугай, его приёмные отец и мать, Никола колоброд и весельчак, Ингвар и все остальные горячо любимые им братья собраи. Только бы проснуться… Он услышал вскрик Агаты, увидел, как она оседает на землю, окружённая толпой разъяренных легионеров. Взвыв, как раненый зверь, Атам в едином порыве уложил ещё четверо менинцев, но понял, что силы оставляют его, он дико устал, и … Агаты больше нет. Окружённый легионерами со всех сторон, он хотел выпить свой отвар, но обнаружил, что склянка с отваром разбита. Издав военный клич, собрав волю в кулак, Атам бросился с мечом на врагов, те, расступившись, пропустили его к выходу из городка, не атакуя его и не пытаясь задержать, вслед неслось улюлюканье и свист. Он, спотыкаясь о тела убитых, бежал некоторое время, не понимая, что происходит. Он ждал стрелы в спину, а её всё не было. Он остановился, бежать он не будет! Развернувшись лицом в сторону врага, он понял, почему менинцы его не преследовали. Медленно на поле боя, на откормленных, мощных лошадях, выехали сами великие князья, видимо, решившие поразвлечься охотой на человека. Ну, что ж, он будет сражаться и погибнет, как подобает сабраю, забрав как можно больше вражеских жизней. Тем более враг сделал ошибку, дав передохнуть неутомимому воину. Атам чувствовал, что силы его восстанавливаются, и через несколько минут он снова будет готов сражаться. Вдруг ему в голову пришла авантюрная мысль, отвести погоню подальше и постепенно уничтожать врагов поодиночке. Подобрав у убитого легионера колчан с луком и стрелами, Атам одним движением наложил на тетиву стрелу и, развернувшись вполоборота, выстрелил в среднего, разодетого в пух и прах всадника. Несмотря на приличное расстояние, отделявшее стрелка от мишени, стрела попала точно в шею, и тот, как куль, повалился на землю, зацепив стальной шпорой своего коня. Конь, заржав, припустил галопом вперёд, в сторону Атама, ещё не веря в такую удачу, Атам одним махом вскочил в седло и что есть мочи погнал скакуна вперёд, не особо заботясь о направлении. Князья и их свита такого поворота событий не ожидали, события развивались так стремительно, что они не сразу поняли, что произошло, тем самым дав Атаму большую фору. Так он вынужден был бежать от преследования в далекие незнакомые места с надеждой на то, что он сможет отомстить за всех убитых собраев и за неё, за свою любимую неприступную Агату. Смыслом его жизни теперь должна была стать месть. Враги гнали его, как дикого вепря. Ещё четверо мерзавцев отправились к прародителям от метких стрел Атама. Нескольких преследователей он оставил без лошадей. Погоня захлебнулась, преследователи были вынуждены её прекратить. Уж больно далеко оторвались они от основных сил, и попадись на пути какая-нибудь разбойничья шайка, отбиться малочисленному отряду было бы совсем непросто. Решив, что раненый и обессиливший беглец, скорее всего, станет добычей каких-нибудь хищников, в изобилии водившихся в этих местах, они повернули обратно, спеша разделить меж собой завоеванные трофеи. Ещё вчера он имел семью, любимую, друзей и дом, а сегодня он один на всём белом свете. Наконец по пути попался дремучий, огромный лес. Путник направил коня прямиком в чащу, нашёл маленькую уютную поляну, расседлал и привязал коня к дереву, у которого росла трава посочнее. И потихоньку начал готовиться к ночлегу. Проверив содержимое седельной сумки, Атам обнаружил большой кусок копчёной оленины, полкаравая хлеба, овечий сыр, фрукты и бутылочку гномского глинтвейна, который тут же использовал для промывки ран, но больше всего он обрадовался крысалу, лежавшему вместе с трубкой и расшитым золотом кисетом. Наскоро перекусив и обработав раны, Атам собрал хворост и развёл костёр. Яркое пламя отгоняло начавшую сгущаться темноту и дарило тепло уставшему выбившемуся из сил путнику. Атам положил в костёр большое сухое бревно, чтоб не погас до утра, и, используя седло как подушку, заснул крепким богатырским сном. Разбудило его тревожное ржание коня, который хрипя и взбрыкивая, пытался оторваться от дерева, к которому был привязан. Атам, не меняя положения, приоткрыл глаза и осторожно посмотрел по сторонам. Кто бы там ни был, пусть думает, что он продолжает спать. Костёр не погас, но свет его был слабым, низкие язычки пламени то появлялись, то исчезали, казалось, вот-вот пламя погаснет совсем. Атам не заметил ничего подозрительного, но чувство, что кто-то невидимый пристально наблюдает за ним, было всё сильнее и сильнее. У собраев принято доверять своим чувствам, а потому осторожно, едва заметно, правой рукой нащупал рукоять меча и приготовился к атаке, которая могла быть в любой момент. В костре, как выстрел, треснул сучок, подняв целый вихрь искр, на мгновение поляна осветилась ярким светом, и Атам успел заметить девичью фигуру в белом одеянии на самом краю поляны, и всё опять погрузилось во мрак. Не став больше выжидать, Атам вскочил, сжимая меч, и ринулся в темноту леса за призрачной фигурой. Попетляв, спотыкаясь и падая, натыкаясь то и дело на поваленные деревья, получая хлёсткие пощечины ветками, он решил бросить это бесполезное дело и вернуться на поляну. Тем более гоняться по лесу за девушками с мечом наперевес, как он себя убеждал, дело собрая недостойное. И то, надо сказать, вдруг заблудилась в лесу, вышла к костру, обрадовалась… А тут добрый молодец с мечом, добро, мол, пожаловать. Напугал, наверное, бедную. Где-то она сейчас? С такими мыслями он вышел к своему лагерю, вышел и остолбенел. Костёр горел во всю свою силу, на ярко освещённой поляне спиной к нему стояла та самая девушка и из рук чем-то кормила коня. Тот ел, довольно прядая ушами, и то и дело тыкаясь мордой ей в плечо. Атам тихонько стал подкрадываться к ней сзади, и она, не поворачивая головы, произнесла:
- Я тебе не враг, и злых намерений у меня нет.
У Атама промелькнула мысль, что она разговаривает с конём, но девушка вдруг повернулась к нему лицом и звонко засмеялась.
- Это я тебе говорю, конь он и без слов всё понимает.
Атам почувствовал себя немного неловко, с мечом в руке, застывший, как синтокский лев, готовый к броску. Он распрямился, опустил меч, и наконец смог детально рассмотреть незнакомку. Девушка была сказочно красива: длинная белая расшитая бисером женская рубашка, только подчеркивала её стройную, ладную фигуру. Волосы цвета воронова крыла были заплетены в тугую косу которая спускалась до пояса, тонкие черты лица, красивые ровные зубы и глаза...В её глазах цвета бирюзы отражались языки пламени, они завораживали и притягивали к себе и взгляд и душу. Атам мотнул головой, прогоняя наваждение и набравшись духу спросил:
- Кто ты такая и что здесь делаешь одна, да еще и ночью? Незнакомка, сделав несколько шагов к Атаму, остановилась и, улыбнувшись, ответила:
- Я Зевана, живу здесь неподалёку и охочусь. Сегодня вот заблудилась, засветло не успела домой, пришлось ночевать в лесу.
- Понятно...- Атам положил руку на рукоять меча и огляделся.- А зверя, значит, глазками стреляешь? Оружия ведь нету?
- Да, ты определённо неглуп! - Зевана весело рассмеялась.
- Есть у меня и конь, и оружие, здесь недалеко, там, где я лагерь разбила. У меня предложение, пойдём со мной, там у меня найдётся что поесть, попить, да и раны твои подлечить. Ну, и мне спокойней будет в лесной глуши с могучим воином-собраем. В последних её словах Атаму почудилась ирония, и он уже собирался отказаться от приглашения, но посмотрев на свою новую знакомую, решил, что вот так бросить её одну в лесной глуши ночью, это не по-мужски. Да и веселей вдвоём, как ни крути.
- Ладно, показывай дорогу, - буркнул он и, взяв мимоходом седельную сумку и седло, пошёл к мирно жующему травку коню.
Седлать Бурку он не стал, с раненой рукой это было не так просто. Он положил седло и сумку на спину коня, кое-как скрепив их седельными ремнями, чтобы только не свалились. Взял его под уздцы левой рукой, а правую положил на рукоять меча, он не очень-то доверял новой знакомой. Оглядев поляну, он подумал, что надо бы потушить костёр, чтоб не наделать пожару, и костёр в тот же момент потух, так, как будто кто-то задул свечу, даже жару и искр не осталось.
- Это ты сделала? - привыкнув чуть к темноте, спросил Атам светлое пятно, маячившее на краю поляны.
- Это отец меня научил этому и ещё многому другому, так что не удивляйся, -ответило пятно голосом Зеваны. - Иди за мной.
И они двинулись в путь. Лагерь Зеваны оказался, и вправду, недалеко, он был разбит у родника, на опушке леса. Здесь так же ярко горел костёр. На краю опушки был установлен шикарный охотничий шатёр, неподалёку от входа стоял небольшой буковый столик и два стула с высокими спинками. Над костром, распространяя головокружительный аппетитный запах, на вертеле жарился молодой кабанчик. Невдалеке пасся великолепный мощный конь гнедой масти, его даже не удосужились стреножить. Атам про себя подумал, что как-то странно всё это... Оставить без присмотра коня, кабанчика, которого надо время от времени переворачивать, чтобы мясо не сгорело, скарб, оружие... Здесь явно кто-то был ещё. И только он об этом подумал, откуда-то сбоку появился огромный матёрый волк, окинув взглядом вновь прибывших, он спокойно проследовал к костру и, взяв огромной пастью рукоять вертела, несколько раз провернул его. Таких огромных волков Атам не видел в жизни. Он был размером чуть ли не с коня. Завороженный этим зрелищем, Атам не сразу понял, что Зевана уже который раз обращается к нему.
- Эй! Воин! Отомри! Это Кайрат, не бойся, он не укусит.
- Ты хотела сказать - не проглотит.
- А ты смешной! Размещай своего скакуна, и добро пожаловать! Сначала залечим твои раны, а затем отведаем угощение, которое Кайрат нам приготовил.
Зевана на мгновение скрылась в шатре и появилась, неся в руке два сосуда и пучок неизвестной Атаму травы сиреневого цвета.
- Садись! - Зевана усадила Атама на стул, осторожно, чтоб не зацепить раненую руку, сняла с него куртку и рубаху. Смочив платок жидкостью из сосуда поменьше, она приложила его к всё ещё кровоточившей ране. У Атама возникло странное ощущение, что края раны, как будто стягиваются, тянутся край к краю, чтобы срастись, при этом из раны накрытой платком появился лёгкий сизоватый то ли дымок, то ли пар. Подержав платок на ране некоторое время, Зевана смочила рану из второго сосуда. Моментально прекратилась боль от раны, и даже ощущение того, что рука была ещё недавно пробита стрелой, пропало. Глянув на предплечье, Атам еле сдержался, чтоб не вскрикнуть. Там, где ещё минуту назад зияла чудовищная рана, теперь находилось крохотное розовое пятнышко.
- Как это? - только и смог вымолвить он.
- Обыкновенно, - звонко засмеялась его целительница. Вода мёртвая и вода живая. Тебе что в детстве не рассказывали сказок?
- Так то сказки, а то…
Он вдруг вспомнил. Вспомнил, как в детстве перед сном приёмная мама рассказывала ему всякие интересные предания и истории, про живую и мёртвую воду, про собрайских Богов Рода, Сварога, Световита, Даждьбога и Чернобога и ещё про ЗЕВАНУ! Юную и прекрасную богиню лесов и охоты, которая любит охотиться в светлые лунные ночи. Сверху надета вместо епанчи шкура медведя. С луком в руках мчится она на борзом коне по лесам и гонит убегающего зверя. И рядом с ней бежит огромный Волк... «Нет! Не может быть».
- Так ты...
- Ну вот, наконец-то догадался, - Зевана отошла от него и села за столик напротив него.
Некоторое время они сидели молча, не мигая, смотрели друг на друга, и каждый думал о своём. Зевана внимательно рассматривала медальон на шее Атама, её прекрасное лицо помрачнело, от её недавней весёлой беспечности не осталось и следа. Она заглянула в глаза Атама, так как мать смотрит на вдруг занемогшего ребёнка, печально улыбнулась и промолвила:
- Наследник Гивра... Я так и думала. Сколько же народу начнёт охотиться за твоей головой, едва ты выйдешь отсюда.
- Ты о чём? - Атам был в некоторой растерянности.
Он знал, что эти слова относились к нему, но он не знал, кто такой Гивр, почему он его наследник. А также, что он такого натворил, что за его головой будет охотиться уйма народа.
- Ах да... Я забыла, ты же ничего не знаешь о себе и о своей настоящей семье. Позволь, я расскажу тебе, а ты послушай и не перебивай, вопросы задашь потом.
Она встала, взяла со стола пучок травы, принесённой вместе с живой и мёртвой водой и, поделив его на три части, подошла к костру. Бросив первый пучок, она произнесла несколько слов на неизвестном Атаму языке. От костра высоко к небу поднялось облако сиреневого тумана, второй брошенный пучок вернул облако к костру, оно зависло над пламенем, как будто его пригвоздили к воздуху десятком стрел. Когда в огонь полетел третий пучок, облако превратилось в стеклянную сферу, в которой начали отражаться события, о которых Зевана попутно рассказывала Атаму. Он увидел и услышал всё. Начиная с сотворения многими магами этого мира, имя которому Зайротдан, узнал он о своём отце - хранителе ключа миров, о матери, о брате. Узнал он также о предательстве князя Беслава, о союзнике отца, князе Димеке, о героическом сражении горстки защитников врат миров против полторатысячного войска князя Беслава, о гибели отца и матери и об таинственном исчезновении своего брата и младшего сына князя Димека. Зевана хлопнула в ладоши, и сфера превратившись в облако, поблекла и исчезла. Она вернулась за столик к ошарашенному Атаму и дала ему некоторое время, чтобы прийти в себя. У того мозги перерабатывали полученную информацию, как старая изношенная мельница - тяжело и со скрипом. Притом при всём это явно отражалось на его лице, потому, наверное, богиня лесов не смогла сдержать улыбки.
- Что смешного? - поинтересовался Атам, наконец вырвавшись из плена тяжких дум.
- Да нет, ничего. Просто ты решил переварить всю информацию немедля, а для этого нужно время. Знаешь пословицу «утро вечера мудренее»? Всё обдумаешь и взвесишь потом, а сейчас пора приступать к трапезе, лично я очень проголодалась. Ну, и заодно можешь задать несколько вопросов, только сильно не усердствуй.
Она взяла блюдо и нож и отрезала по большому аппетитному куску от тушки кабана и, поставив блюдо посредине стола, налив в серебряные бокалы вина, она предложила Атаму выпить. Атам, сделав первый глоток, прислушался к организму. Тёплая нежная волна пробежала по его нутру, достигнув желудка, и отдачей проследовала обратно, ударив в голову. Вино было прекрасно. Он сделал ещё глоток и почувствовал неимоверный прилив сил и энергии. Казалось, он сейчас сможет одним ударом разнести в щепки ствол векового дуба, как гнилую репу. Такого ощущения силы и мощи он не испытывал ни разу. Он сделал ещё пару глотков, потом ещё, и бокал его опустел. Он намеревался повторить, но Зевана остановила его.
- Хватит, воин, хватит. Большая доза этого напитка убивает смертного. А ты пока ещё смертный.
- Пока? Что ты имеешь в виду?
- Этот напиток называется сурья. Смертный, который отведал его, становится бессмертным. Но не сразу, а через несколько лун. Это мой подарок тебе, наследник Гивра.
- За что мне такой подарок?
- Я просто уровняла шансы. Тебе вряд ли придётся сражаться один на один и не всегда со смертными. А ты нужен нам живым.
- Кому нам?
- Нам всем, людям, богам, зверям и всем, кто населяет данный мир.
- Меня невозможно будет убить?
- Убить можно, но это будет сложно. Ты решил, что будешь делать дальше? Сразу говорю о мести - забудь! В твоих руках теперь судьба всего этого мира. Начни его спасать, и месть свершится сама собой.
- Я хотел для начала податься в наёмники к какому-нибудь князю, а теперь даже не знаю...
- Ну, да пусть будет так! С чего бы ты ни начал, все равно судьба твоя предрешена, и ты пойдёшь по правильному пути, и тебе с него не свернуть, даже если очень захотеть. Теперь давай ложись спать, не то упадёшь с ног от усталости.
- Зевана...
- Да?
- Ответь ещё на один вопрос.
- Задавай.
- А что за людей показал кристалл перед тем, как исчезнуть? Один здоровый такой, а второй поменьше, одеты странно и вели себя, как олухи.
- А этих двух? Прилетевших на рычащем ящике? Вообще-то, если кристалл их показал, значит, они имеют отношение к вратам миров, но кто такие, мне пока неизвестно. Ну, этим, я думаю, займётся Кайрат. Услышав своё имя, волк тут же очутился рядом с богиней.
- Кайрат, ты должен найти этих двух, проследить, чтоб они остались живы, пока мы не поймём, каким боком они причастны к вратам миров. Действуй! Волк в ту же минуту исчез, как будто его и не было.
- А теперь спать, Атам. Утро вечера мудренее.
Он ехал, избегая встреч с людьми, ночевал в лесах, разводил костёр, затем принимался готовить дичь, которую успевал подстрелить за день. Как только солнце поднималось над горизонтом, садился в седло и продолжал свой путь в края далёкие и незнакомые. Через пару недель пути, решив, что он достаточно далеко отъехал от родных мест и его свободе ничего не угрожает, Атам решился и выехал на торговый тракт, который, как он надеялся, приведёт его к жилью. К вечеру он добрался до ворот незнакомого ему города. Два закованных в броню с ног до головы стражника, стоявшие на охране ворот, сразу же преградили ему путь, скрестив длинные копья.
- Стой чужеземец! Прежде чем войти в город, ты должен заплатить пять теймов за проход и три тейма в казну нашего светлейшего князя Витора.
- За гостеприимство, - громким басом гаркнул стражник, напоминавший медведя в доспехах.
Его лицо, не прикрытое забралом, казалось, было вырублено из камня, притом не очень умелым мастером. Нос был чересчур крупным и к тому же красным, как у заядлого выпивохи, маленькие бегающие глазки, тонкие губы и пышные торчащие в разные стороны усы, всё это производило впечатление, что хозяин такого лица не является человеком умным и добропорядочным. Второй страж был молод, и в противовес первому производил впечатление человека образованного, имевшего чувством юмора и несомненный успех у женщин. Лицо его можно было бы назвать эталоном красоты, если бы не шрам на правой щеке, протянувшийся от виска к подбородку.
- Денег у меня нет, – Атам, спешившись, взял лошадь за поводья.
- Ну вот, денег нет… – с улыбкой произнёс второй страж – если ты собрался рассказать нам историю о том, как тебя ограбила шайка разбойников, то не трудись, мы такие сказки слушаем по четыре раза на дню. Так что, говори правду, а мы посмотрим, стоит ли вообще с тобой разговаривать.
- Денег у меня нет, – повторил Атам, – но у меня есть кое-что другое, что я могу предложить в оплату.
Атам здоровой рукой вытащил свой охотничий нож. Гномья сталь сверкнула в лучах заходящего солнца, и протянул его стражникам. Те долго рассматривали нож, любуясь причудливыми узорами на клинке, и наконец старший стражник, вздохнув, произнёс:
- Да… Знатная вещица… Очень дорогая, гномья сталь? Если не ошибаюсь? За этот нож на рынке, продав его даже по самым бросовым ценам, на вырученные деньги можно купить двух рабов и хорошего коня с седлом и сбруей. Я разбойником никогда не был, потому взять этот нож в оплату никак не могу, – он протянул кинжал обратно Атаму. – И коня твоего, к сожалению, тоже. А что там у тебя на шее телепается? Не золото, случаем? Покажи, может, и сойдёмся в цене.
Атам сорвал с шеи золотой медальон. В глазах стражников мелькнул неподдельный интерес. Старший громадной лапищей заграбастал медальон и, взглянув на него, вдруг побелел, и в глазах его Атам увидел неподдельный страх.
- О! Боги…- только и смог выдавить страж из себя.
На второго стража медальон подействовал аналогично, и он быстро сунул медальон обратно Атаму, как будто он жёг ему руку.
- Вот что я скажу тебе, незнакомец, – чуть ли не шёпотом, наклонившись к Атаму, произнёс старший, - я не знаю, откуда ты прибыл, твой ли это медальон, или ты украл его у кого, но я тебе советую, нигде, ни при каких обстоятельствах не показывать его никому. А лучше всего, выбрось и забудь о нём как о страшном сне. Атам с удивлением посмотрел на стражей.
- Этот медальон, достался мне от матери и предложить мне больше нечего. Стражники между собой переглянулись.
Молодой стражник обратился к старшему:
- Вечереет, скоро будет смена стражи, давай пропустим этого бедолагу, вроде бы на разбойника и вора он не похож. Старший нахмурившись, почесал мощный затылок.
- Знаешь что, незнакомец, в город мы тебя пустить не сможем, но совет дельный дадим. Вот видишь, тропинка идёт к лесу, - страж мотнул мощным подбородком в сторону еле заметной тропинки, - едь по ней, никуда не сворачивая, доберёшься до развилки и уходи по тропе влево. Вскоре увидишь избушку, говорят, там живёт знахарка, поговори с ней, она ночлег предоставит. И ещё, – стражник, кашлянув в кулак, почти шёпотом произнес :– Ни в коем случае не сворачивай направо, гиблые там места. А теперь иди, а то уже скоро совсем стемнеет, да и смена вон уже шагает, они с тобой и разговаривать не будут. Невдалеке действительно послышался лязг железных доспехов, и стражники, встав на свои места, замерли на месте, как каменные изваяния. Атам, развернув коня, потихоньку поехал по тропинке, в сторону дремучего леса.
Глава 2. Наш мир
Темнота… Темнота без единого светлого пятнышка, такая плотная, что, казалось, её можно потрогать рукой. Но рук не было, не было и ног, не было тела, не было ничего. Был только он, Сергей Блинов - бестелесный и невесомый, застрявший в тягучей тёмной каше, которая не давала сдвинуться с места. Нет паники, нет мыслей, ничего нет, есть только осознание того, что он всё-таки существует. Где-то очень далеко засветилось маленькое белое пятнышко, постепенно набирая скорость, оно приближалось, разгоняя тьму, к тому, что ещё недавно было Сергеем. «Наверное, туннель», – впервые за всё время появилась хоть какая-то мысль, и яркая вспышка света, вместе с резкой болью вдруг появившегося тела, вернула Сергея с того света на этот.
- Слава Богу, задышал! – услышал Сергей голос Ивана, своего напарника.
- Значит, будет жить, – голос был чужой, незнакомый. - Здорово его трухануло.
- Ещё бы! Десять тысяч вольт - это не шутка, это просто невероятно, что после этого жив. Сергей с великим трудом приоткрыл тяжёлые веки. Над ним склонилась бородатая, круглая цветущая физиономия Ивана, а рядом в белом халате стоял человек в больших очках, тощий и несуразный, державший в одной руке пузырёк с нашатырем, а в другой - серый чемоданчик, на котором был намалёван маленький красный крест.
- Как вы себя чувствуете, молодой человек? – участливо спросил эскулап, наклонившись к Сергею и дыша ему в лицо недельным перегаром.
- Он уже ушёл? – игнорируя вопрос, спросил Сергей Ивана, так и оставшегося стоять с дурацкой улыбкой на физиономии.
- Кто? – с лица Ивана, к великому удовольствию Сергея, улыбочка исчезла.
- Локомотив, который по мне проехал.
Иван захохотал так, что Сергей вдруг понял, а ведь Ванюша пережил намного больше, чем он сам. Ваня добродушный весельчак и всеобщий любимец смеялся сейчас, как умалишенный, это похоже было на истерику, нет, скорей всего, это она и была.
- Он шутит, – тыкая пальцем в Сергея, не переставая смеяться Иван. Похоже, хотел объяснить это эскулапу. – По нему вагон электричества прошёл с маленькой тележкой, а он шутит. И главное, ему хоть бы что, лежит тут, мозги пудрит.
- Ну, значит, будет жить, – рассудительно изрёк эскулап. – У меня в чемоданчике спиртик имеет место быть, думаю, по мензурочке, так сказать, за счастливое возвращение с того света на этот…
- А как вы собираетесь после этого появиться в больнице? – Сергей, кряхтя, встал на четвереньки, тело сотрясала мелкая дрожь, выпивка сейчас пришлась бы кстати.
- Пардон, в какой? – эскулап, блеснув стёклами очков, уставился на Сергея.
- Ну как? Вы врач, а с утра уже заряжены по полной, как на это посмотрят пациенты?
- А никак. Я работаю ветеринаром.
- Кем?!
- Да, а что вас собственно удивляет? Ваш дружок заскочил ко мне в кабинет, выволок меня на улицу, я пытался ему объяснить, но на все мои заявления и протесты он отвечал одно – убью! Я не стал спорить с вашим крупногабаритным другом и отдался в руки провидения, и вот результат - вы живы, и я то же. Ну что по маленькой?
- Одну минуточку, господин ветеринар, я задам пару нескромных вопросов своему лучшему другу. Дорогой Ваня ты, что ж, скотина, на мне опыты проводить решил? Кроме ветеринара, никто мне помочь не смог бы? Привёз бы сразу священника, заодно и отпели бы.
- Серёга, ну, что ты, в самом деле. Это пока б я в район за врачом слетал, ты б коньки раза четыре успел нарезать. А так, видишь, ничего - живой.
Иван виновато глядел на Сергея, не понимая шутит он или говорит на полном серьёзе.
- Да расслабься ты, Ваня, шучу я, неужели со страху чувство юмора потерял? Эскулап наливай!
- Ну, во-первых, меня зовут Филипп Демидыч, а во-вторых, давно уже всем налито. Ветеринар протянул Ивану с Сергеем две наполненных до краёв мензурки.
- Ну, будем, – сказал Иван лаконичный тост, и все втроём, как по команде, заглотили обжигающую жидкость.
Крякнув и скривившись, начали закусывать небогатой закуской, разложенной на измятой газете. Так началась ещё одна трудовая смена двоих закадычных друзей и продолжалась далеко за полночь. Весь день из кабинета местного ветеринара Филиппа Демидыча раздавался богатырский хохот и произносились тосты. Время от времени друзья во главе со своим новым знакомым делали вылазки за новой порцией местного самогона. Газик, поднимая несусветную пыль, нёсся по широким сельским улочкам, разгоняя кур, гусей и дворняжек; старушки неистово крестились, местные девки строили глазки, а пареньки бросали косые взгляды на захмелевших электриков. В общем, всё было, как всегда, и незапланированный поход в местный клуб на дискотеку, где без хорошей драки наших друзей радушные хозяева ну просто не могли отпустить. Вызов участкового, у которого Ваня просто ради хохмы посрывал погоны, отобрал пистолет и посрезал на брюках все пуговицы, в результате чего представитель власти улетел с клубного порога со спущенными портками. И бойня с нарядом милиции, который в конце концов заломал и отправил работников энергосистемы в КПЗ. А потом утром был долгий неприятный разговор с начальством, составление протоколов, оплата штрафов, клятвенные заверения, что такого больше не повторится, что во всём, как всегда, была виновата водка, и с сегодняшнего дня объявляется сухой закон, и что теперь, взглянув трезвыми глазами на вчерашние учиненные ими безобразия, Сергей с Иваном глубоко раскаиваются и готовы понести наказание в разумных пределах. В конце концов, нарушителей спокойствия после долгих разборов отпустили домой на заслуженный отдых, чтобы привести себя в норму к началу нового трудового дня. Начальник лично каждого довёз до места проживания, чтобы быть уверенным, что друзья благополучно добрались до дома и не вляпались в какую-нибудь новую историю. Сергей жил на окраине города в старом, но довольно добротном рубленом доме с русской печкой, которую, несмотря на то, что был подведен газ, он разваливать не стал.
Дом состоял из пяти комнат: большой зал, три спальни и кухня. В доме царил холостяцкий беспорядок. Ещё были просторные сени, где можно было оставить грязную обувь и войти в дом уже в носках, что, собственно говоря, Сергей и сделал. А войдя, он уставился на печку, на которой сидел лохматый старичок, рост меньше метра, длинная седая борода, длинные руки с большими ладонями, на ногах домотканые штаны и лапти, а бывшая когда-то белой рубаха перехвачена пояском красного цвета.
- Ты чего здесь делаешь? – недоуменно разглядывая старичка, спросил Сергей.
- А… Прозрел… - протянул дед, слезая с печи. – Живу я здесь.
- А ну выметайся отсюда! – как можно грознее проорал Сергей.
- Чего разорался? Ишь, горластый какой, я здесь, почитай, сто годов живу, а ты без году неделя, а тож туды – выметывайся. Все вы одинаковы, нету у вас к сединам уважения, – дед наконец, кряхтя, слез с печи и, подойдя к столу, уселся на стул.
- Есть-то чего сегодня будем?
- Нет, дед, ты наглец, кто ты вообще такой? – удивляясь такой наглости, Сергей сбавил тон.
- Домовой я, понял? ДО-МО-Вой.
- Здрасте… - мне чего сегодня и ночью нечистая будет чудиться?
- Конечно, будет! – хихикнул домовой. – Здорово тебя приложило, с лектричеством шутки плохи.
Сергей прошёл к столу, уселся на старый, скрипучий стул и, положив локти на стол, уставился долгим немигающим взглядом на старика.
- Ты, милок, дырку во мне прожжёшь, – сказал старик, теребя бороду. Сергей откинулся на спинку стула, тот жалобно скрипнул под ним.
- Скажи мне одну вещь, старик, почему именно я удостоен чести лицезреть твою физиономию?
- Это длинная история.
- Да я вроде никуда не спешу.
- Ну, коли так, тогда слушай. Давным-давно, в незапамятные времена, на Земле жили те, кого сейчас называют нечистой силою. Лешие, домовые, русалки, водяные гоблины, гномы и люди. Хоть и не водили особой дружбы друг с другом, но и не враждовали. Особо им между собой делить было нечего, каждый на этой планете занимал свою нишу и занимался своим делом. Лешие занимались лесами, русалки и водяные блюли порядок и чистоту в водоемах, гномы долбали скалы в поисках руды и металлов, ковали всякую всячину и торговали с людьми. Люди, кстати говоря, обладали невероятными способностями. Им незачем было изобретать средства передвижения, они могли перемещаться по земле и по воздуху без каких либо аппаратов, обходиться длительное время без еды и питья, а также они владели магией. Они не болели, практически не старели и погибали довольно редко. Хотя, конечно, магией владели не только люди, практически все земляне в той или иной степени были магами, но магия у всех была своя. Так и жили из века в век наши предки. Да, да, не смотри на меня так. Я не оговорился, именно наши с тобой предки жили на этой планете, естественно, у тебя свои, а у меня – свои, пока на нашу Землю не прилетело несколько огромнейших инопланетных звездолётов, которые привезли с собой три расы инопланетян. Уж что-то они не поделили в своей солнечной системе и превратили свою вселенную в прах. Первая раса была чем-то похожа на твоих предков: светловолосые, белокожие и огромного роста люди высадились на планету одни из первых, для них этот климат был чересчур жарким. Надо заметить, что раньше на планете зимы не было никогда. Так вот, эти инопланетяне, люди назвали их «атлантами», подкорректировали климат земли под себя, взорвав пару планет нашей солнечной системы, одну из которых называли «Фаэтон», а другую «Метания». Климат изменился, произошло резкое похолодание, динозавры и мамонты в один момент погибли от холода, как выяснилось позже, они заодно хотели очистить планету от её обитателей, но что-то пошло не так. Люди и гоблины, русалки и гномы, лешие и прочие обитатели выжили с помощью своей магии и даже попытались дать отпор завоевателям, но силы оказались неравны, и земляне выбрали партизанский образ жизни, стараясь не пересекаться с инопланетянами и не попадаться им на глаза. К счастью, пришельцам не было особого дела до аборигенов, у них начались свои проблемы, которые они, собственно говоря, и сотворили. Истребив почти всех динозавров и мамонтов, они стали испытывать недостаток пищи, стараясь расширить свой рацион за счёт привезенных с собой животных и растений, которым климат земли не очень-то подходил, они начали экспериментировать, скрещивая их с местными видами. А между тем на землю прилетела вторая раса пришельцев, это были высокие, темнокожие люди крепкого телосложения с короткими кудрявыми волосами. Они поселились в самом жарком месте планеты и были очень жестоки и кровожадны. Их потомков ты, конечно же, знаешь их называют негры, а тогда они называли себя арпы. Везде и всюду они благодаря своим технологиям меняли ландшафты, строили космодромы, истребляли местную фауну. А уж когда появилась третья раса, желтолицая воинственная, хитрая, вероломная и непредсказуемая, то нашим пращурам остался только один выход - создать с помощью магии параллельный мир и переселиться туда, дабы не быть истреблёнными и стёртыми с лица земли. Так было решено, и в один прекрасный день тысяча лучших представителей от людей, гоблинов, русалок, леших, гномов, эльфов и прочих собрались в одном месте, чтобы творить общую магию, построить новый невидимый и неосязаемый для пришельцев мир. Тысячи рук, лап и прочих конечностей взметнулись к небу, тысяча голосов разорвали торжественную тишину ночи, произнося древние заклинания, тысячи огней сорвались с ладоней и понеслись к небу сливаясь в единый могучий столб голубого огня, который достигнув невероятной высоты вдруг с огромной скоростью понёсся к поверхности планеты и будто гигантским молотом ударил в самую середину круга, начерченного тысячей рук у подножия лысой горы. Земля содрогнулась и заходила ходуном под ногами, воздушная горячая волна повалила с ног и с силой прижала к земле, сотни магов были ослеплены, покалечены, убиты и оглушены, но цель была достигнута в кругу сияло огромное по размерам радужное пятно, которое и являлось проходом в параллельный мир. Двенадцать дней и ночей оставшиеся в живых маги поддерживали двери открытыми для прохода. Многие тысячи и тысячи нескончаемым потоком входили во врата и исчезали, словно растворялись в радужном переливе. Маги истощенные и измученные до последней возможности держали ворота открытыми, но силы их таяли один за другим, то тут, то там с тихим вздохом они оседали на землю и больше не поднимались. Створки ворот становились всё меньше и меньше, и уже к концу двенадцатого дня многим было понятно, что всем покинуть этот мир не удастся, многие останутся по эту сторону ворот. Но паники не было, не было толкотни, не было ругани и препирательств; все шли молча, не создавая лишнего шума, шли до тех пор, пока в ворота уже не мог протиснуться даже ребёнок. Когда последние семнадцать магов не смогли удержать ворота, и они закрылись, оставшиеся земляне решили вернуться по местам обитания и продолжать жить как и прежде, особо не высовываясь, но в тоже время пристально наблюдая за пришельцами, и не упуская случая навредить им. Но пришельцы нашли способ бороться с, как они нас назвали, нечестью. Отлавливая наших пращуров, они на уровне генной инженерии внедряли в наши организмы боязнь, которая передавалась по наследству из поколении к поколению – это боязнь к кресту, который был их символом и был нанесён на корпуса их кораблей, чтобы никто из нас не смог приблизиться и совершить диверсию. Боязнь к святой воде, в которой они меняли структуру, и она становилась чрезвычайно опасной для нас, и к молитвам, слова которых несли в себе определённо настроенную вибрацию смертельную для нашего организма. Ты спросишь меня, а почему ты не боишься крестов и молитв, я отвечу, что не все были подвергнуты генетическому вмешательству и те, кого минуло это, старались создавать пары и семьи, чистые, не смешивая кровь с нечистыми, которые были изменены. Вот тут-то мы и подошли к термину нечистый или нечисть.
- Значит, только нечистые бояться креста, а есть такие, которые не бояться? Я правильно понял?
- Совершенно правильно, вот я, например, не боюсь, можешь проверить, – домовой, улыбнувшись, потянулся через стол к кресту, висящему на шее у Сергея и, щёлкнув по нему пальцем, удовлетворённо откинулся на спинку стула.
- Ну, ладно, допустим я поверил во всю эту чушь, которую ты мне здесь наплёл, признаюсь очень интересно рассказал – обстоятельно. Но каким боком я касаюсь этой истории, ведь сейчас-то все люди одинаковы: все живут мирно и чихать хотели на то, что было миллион лет назад, если оно, конечно, было.
- Было-было, можешь не сомневаться. Если бы кто-нибудь додумался сравнить ДНК простых людей и президента вместе с министрами, ДНК царей и их потомков, то выяснилось бы, что всегда и всюду на земле правили, правят и будут править
Новость отредактировал LjoljaBastet - 29-04-2016, 09:21
Причина: Стилистика автора сохранена.
Ключевые слова: Домовой старик гном эльфы орки авторская история