Я почти вспомнил своё имя...
Разговор врачей в палате:- Как зовут пациента?
- Уве Бальдовски.
- Странное имя.
- Ничего странного. Его семья пять лет назад эмигрировала из Германии, там это имя распространено.
- Судя по медицинской карте, ему 8 лет и у него огнестрельное ранение в живот.
- Совершенно верно. Думаю, парень уже не жилец. В лучшем случае, дотянет до утра.
- Если брать во внимание, что кровь пошла внутрь, то вы правы, коллега.
- Кто в него стрелял?
- Его отец. Он напивался и буянил. В эту ночь он взялся за охотничье ружье пострелять в бездомных котов. Одним из «котов» оказался его сын.
- Хорошего мало в ваших словах, ну да ладно, пойдем, пообщаемся теперь с полицейскими по этому поводу. Они нас уже заждались.
Дверь в палату закрылась. В палате остался маленький мальчик, жизнь которого догорала, и кто-то ещё. Тот, в существование которого не верит большая часть населения, тот, кого не должно быть здесь. Тот, чьё присутствие является дурным знаком. Тот, которому совершенно нет дела до всех этих россказней.
Непрошеный гость стоял в темном углу больничной палаты и тяжело с хрипом дышал.
«Уве, проснись...» – прохрипело что-то, или кто-то в темноте.
«Уве, Уве, открой глаза, ведь с тобой говорю я!» - раздраженный хриплый голос донесся из темноты.
Мальчик открыл глаза, приподнял голову и молча оглядел больничную палату.
«Уве, у меня к тебе есть разговор. Только следует торопиться, т.к. у тебя мало времени,» - продолжал доноситься неприятный голос.
Мальчик остановил взгляд на темном углу и спросил: «Кто ты, и почему я в больнице?»
«Тебя убили, точнее - почти убили, и ты умираешь,» - выдал разом чужой, незнакомый и оттого пугающий голос.
У мальчика навернулись на глаза слезы и задрожала нижняя губа, но разрыдаться перед незнакомцем – меньшее, что он хотел.
«Кто ты, и почему я тебя не вижу?» - повторил мальчик дрожащим голосом.
В ответ было молчание. Только тяжелое дыхание и хрип доносились из темного угла палаты.
«Я не знаю, я не помню. Моё имя забрали...» - прервал молчание задумчивый хриплый голос, словно пытаясь соединить обрывки памяти со всех уголков своего темного подсознания.
В этот момент в темном углу послышался скрип старого стула и следующий за ним звук новеньких туфель, шагающих по кафельному покрытию пола.
Из темноты вышел ребенок, вернее, то, что очень напоминало его. Волосы у него были черными как уголь, прилизанные и аккуратно зачесаны набок. Лицо же напротив – было очень бледным. Глаза у этого существа заслуживают особого внимания: они были полностью черными, не было видно ни зрачка, ни белка глаза. Казалось, что он смотрит одновременно на всё, что находится в этой комнате.
Следующее, что мог разглядеть Уве в ночном визитере – это его одежду: одет он был в строгий костюм, под черным пиджаком виднелась белая рубашка, на вороте которой был повязан черный галстук. Вид непрошеного посетителя напоминал наряженного покойника. Словно его только что обработали в морге, нарядили, чтобы положить в гроб, а он встал и ушел.
«Расскажи мне, какие на вкус яблоки?» - остановившись в ногах у кровати, спросил визитер.
Чудище уже не хрипело, оно говорило монотонно, внятно, но всё равно – этот голос был неживой, словно из компьютерной программы, которая озвучивает напечатанный текст.
Мальчик лежа в кровати продолжал молча рассматривать дивного и одновременно пугающего собеседника. Он уже был уверен в том, что он не спит и это не страшный сон, а страшная реальность.
«Расскажи мне, какие на вкус яблоки?» - повторило чудище в обличье ребенка.
«Зачем тебе это?» - задал ответный вопрос Уве.
«Я не помню их вкус. Помню только, что они мне очень нравились, и я получал большое наслаждение, поедая их. Сейчас же я не чувствую того великолепного вкуса,» - сказало чудище. На его бледном лице словно появилась улыбка, как будто он вспомнил что-то очень личное и очень приятное.
«Тогда ответь на мой первый вопрос: кто ты?» - напомнил незваному гостю мальчик.
Легкая улыбка визитера спала с лица, он слегка пошатнулся и молча подошел к стулу, который предназначался для посетителей и стоял недалеко от головы Уве. Визитер просидел на стуле несколько минут, склонив голову и молча изучая больничный пол. Было похоже на то, что он пытается собраться с мыслями и думает, с чего начать свой рассказ.
По окончании этих нескольких минут он начал говорить:
"В густых диких лесах стоит древний город – нет названия ему. Тысячи лет время ото всех его укрывало, для чего – сейчас расскажу.
Город большой, процветал в своё время, торговали успешно купцы. В день по нескольку сот караванов несли много дани для местной казны.
Но нет там больше ни славы, ни силы, ни денег, и даже самый бедный бродяга или изможденный беглый пленник, как дикий зверь, обойдет его стороной.
Старый гранит хранит границы широкой мощеной дороги, колонны из мрамора держат каменный свод. Колосс с чашей стоит на распутье, вознося её к небу, перед местным, когда-то известным божком.
Чаша та, из серебра ювелирного слита, наполнялась когда-то кровью скота. Но нет теперь ни скота, ни того, кто бы зарезал скотину – пусто на фермах, да и ферм уже нет.
Божок тот золотого тельца собой представляет, он смотрит безмолвно на львов у дворца.
Статуи львов, на которых местный бог свой взор обращает, из лучшей бронзы, их вид когда-то радовал взор. Они сторожат теперь, покрывшись оксидом, одно запустенье, разруху, унынье и жалкий вид нищеты.
Дворец тот хорош, в основании из доброго белого камня, правда, покрыт он уже черным мхом, и не осталось у дворца былого величья – ворота открыты и гниют уже много веков.
Если войдешь через ворота, увидишь колонны - из зеленого камня они. В свое время с самого Вавилона сюда доставлялись они.
Дальше пойдешь – найдешь остатки тронного зала.
Зал тот уже с колоннами из синего камня, в золотом обрамленьи слов из песен, саг и стихов. Много стихи, да и песни об отце моем рассказали: как в походы ходил, врагов не щадил.
Теперь расскажу тебе о том, кто так и остался на пире, что был в честь бога Луны. Остался царь. Сидит он на троне, вернее, его кости, тряпье, золотой инвентарь.
Остались и гости, что жадные были до дарственных вин. Только вино своё они не допили, да и не вино там было, а винный напиток, где был студню подобный змеиный яд.
Помню – рубили гостей топорами, фрески на стенах под потоком крови, перевернутый стол, разбитые вазы, ковры, которые впитать столько крови в себя не смогли.
Помню – люди кричали, моля о пощаде, видя, как слуга мотал на копье их кишки. Были и те, кто в открытые окна бросался, падали с хрустом – разбиваясь о камни, ломали кости, хрящи.
Резня прекратилась с рассветом …"
Рассказ был прерван писком аппарата. На мониторе тянулась бесконечной нитью прямая линия. Мальчик так и не дожил до утра.
В палату вбежали врачи и медсестры, все они пробегали сквозь незадачливого собеседника. Они не видели его, они не чувствовали его присутствия. Всю свою энергию он потратил на мальчика, теперь он снова стал безликим.
Демон не сожалел о напрасной растрате сил, ведь он так и не вспомнил вкуса сладких яблок. Он просто стоял на месте и задумчиво смотрел в окно, в котором уже было видно, как зарождается на горизонте рассвет.
В голове осталась одна мысль, которая не давала безликому демону покоя:
«Я почти вспомнил своё имя, я почти вспомнил своё имя …» - повторял он мысленно, пока не растворился в утреннем свете, который заполонял пустую уже больничную палату.
Новость отредактировал Melford - 31-07-2014, 00:24
Ключевые слова: Демон имя дворец мальчик яблоки авторская история