Я иду за тобой
Июль 2010 года.Уже вторую неделю солнце никого не жалело. В дневное время температура в тени доходила до тридцати пяти градусов по Цельсию. Главной мечтой человека, изнывавшего под палящими лучами, была только прохлада. А вот продавцы мороженого и холодных напитков совсем не унывали, так как их товар продавался очень быстро тем, кто решил выбраться на прогулку и не сумел удержаться от покупки газировки или фруктового льда. Заботливые родители успокаивали грудничков в колясках, которые не имели понятия, почему же так жарко и поэтому хныкали до тех пор, пока им не выдавалась соска с водой.
Голуби приютились в парке под высокими клёнами с широкими резными листьями, а воробьи полоскались в прохладных струйках фонтана, не обращая внимания на туристов, фотографирующихся рядом. Даже бродячие собаки (одна из бед нашего городка) куда-то подевались. Пожалуй, что каждое живое существо тогда искало спасения, где нет той власти пекла, что под самыми лучами солнечного диска.
По раскалённой широкой улице с невысокими старенькими домами, каких в нашем городе полным-полно, бродили я и моя подруга Настя. Мы млели от духоты и наслаждались прохладной колой, купленной в одном маленьком душном магазинчике, каких в российских городах немало, и которые всё ещё держатся на плаву, несмотря на конкуренцию со стороны вроде бы выгодных супермаркетов с вроде бы свежим товаром. Уже второй день был посвящён разговорам о том, куда убежать из душных объятий родного города Свелецка. Настя не давала мне и слова вставить:
- Наташка, у моей бабушки есть дом в деревне. Небольшой такой. Так вот, я предлагаю тебе поехать со мной туда: проверим домик, приберёмся там и, наконец, отдохнём! Я, наверное, не рассказывала тебе, что там есть озёро, в котором можно искупаться, а ещё разные места, куда можно выбраться на пикник. Кругом лес, а поэтому и свежий воздух гарантирован! Там так здорово! Думаю, тебе должно там понравиться.
- Послушай, а ты сама давно-то там была? – засомневалась я, не выдержав её желания меня уговорить. В особенности, я скептически относилась к тому факту, что с жилищем всё в порядке. Мне не хотелось провести ночь под открытым небом в чужих краях, расположенных, по словам моей подруги, в окружении лесных красот.
- Я лет пять назад была там с мамой, но…
- За пять лет там много чего могло развалиться!
- Дом в отличном состоянии, я тебя уверяю!
- Ну, как ты можешь уверять, если смотрела на этот дом в последний раз пять лет назад?! – Я скрестила руки на уровне груди с намерением отказаться от этой затеи.
- Наташ, так дело в том, что мама каждый год туда приезжает, чтобы убедиться, что всё в полном порядке. В этом году бабушка хуже себя чувствует, поэтому мама не может поехать в деревню, а меня оставить со старушкой. Бабуле нужны уколы, а у меня руки трясутся при одной только мысли о них, поэтому мама частично занимается её здоровьем.
- Так бы сразу и сказала! – произнесла я капризно-возмущённым тоном.
- Ты же спросила, когда я там в последний раз была, - улыбнулась она иронично.
- Ну, ты же не глупая и могла с ходу понять суть вопроса: меня интересует в первую очередь, в чём мы можем расположиться. Ведь, согласись, ночевать под открытым небом – не лучшая идея для двух девушек.
- Неужели ты не догадалась, что я разыграла тебя, чтобы посмотреть на твоё негодование, - усмехнулась подружка.
- Ах, ты какая…. - оглянулась я по сторонам и, увидев поблизости немало прохожих, полушёпотом продолжила:
- Нехорошая! - Настя захохотала в ответ, поправляя солнечные очки. Её загорелая кожа выглядела броско на фоне светлой одежды и русых волнистых волос. В последнее время она как-то зачастила в солярий, хоть лето и вступило в свои права. Я же неодобрительно относилась к искусственному загару, но Настя всеми способами пыталась меня заверить, что эта процедура не опасна для здоровья, а, однажды было, даже уговаривала меня пойти вместе с ней и быстренько загореть, но я, естественно, отказалась.
- Начистить бы тебе твои стёклышки, чтоб глаза твои наглые увидеть, - добавила я шутливо.
- Это тебя надо в угол поставить! – погрозила она мне пальцем, как маленькому ребёнку.
- Это ещё за что?! – с возмущением отозвалась я.
- На улице столько красивых парней, а ты…. – заглянула она пытливо мне в глаза.
- Можешь не продолжать! – прервала её я.
- Давай, тебя с кем-нибудь познакомлю?! Смотри, какой паренёк идёт нам навстречу. – Она указала на молодого человека со светло-каштановыми волосами в яркой оранжевой футболке.
- Нет! – отказалась я, скривив лицо так, будто лимон проглотила. И добавила придирчиво: - Человек-мандарин не в моём вкусе!
- Просто яркая майка, - не затихала она, несмотря на то, что парня и след простыл, - а ты вечно привередничаешь.
- Настя, ты прекрасно знаешь, что я ни за что в жизни не заставлю себя купить вещь, которая мне не по душе. Что уже тут говорить об отношениях.
- Эх…. – вздохнула она наигранно тяжело. – Ты так серьёзно ко всему относишься. Отключай мозги хотя бы на некоторое время, ведь на то она и молодость, чтобы оставлять голову дома. Успеешь, как говорит моя мама, надуматься, что ночи не хватит, не то, что дня.
- Как же ты мне надоела! Послушай, у меня достаточно знакомых парней по учёбе, многие из них хорошие люди, но всё не моё. Возможно, я так и останусь до конца жизни одна-одинёшенька, выбирая кого-то по душе….
- Мой тебе совет – подружись с кем-нибудь, изучи этого человека, ведь глубокие чувства издалека не увидишь. Вот, к слову, недавно я прочитала, что из друзей противоположного пола часто получаются крепкие семейные пары, а вот те, кто влюбился и женился - нередко страдают.
- Бла-бла-бла! – покривлялась я. - Ты думаешь, кто-то проверял, кому как живётся?! Это пишут, чтобы журнал был толще, да и только. Обычно приводят пару счастливых историй из жизни друга и подруги в браке: красивые радостные дети, чистый дом, десять совместно прожитых лет за плечами, - а в противовес следом идут рассказы одной из пострадавших от великой любви сторон: дети живут с мамой или папой, бесконечный раздел имущества и тому подобное.
- Никогда не задумывалась над этим и не думала, что ты читаешь подобное. – Настя произнесла это так удивлённо, будто не знала меня с детства, даже пожала плечами.
- Знаешь, моя мать постоянно приносит с работы стопочку журналов и газет, и, случается, я листаю их, разглядывая картинки, а иной раз что-нибудь да прочту. Вот и сделала для себя кое-какие выводы.
- И какие же? – раздался весьма ожидаемый вопрос из её уст.
- Не трать деньги впустую, лучше почитай хорошую книгу! Это, пожалуй, самый первый и самый важный вывод.
- Я так и знала, что ты это скажешь!
- Я тебе не впервые об этом толкую, а ты всё равно покупаешь эту «макулатуру». Видимо, у тебя мания.
- Я просто редкий шопоголик, - захохотала она.
Мы подошли к старому зданию кинотеатра, который всем свом внешним видом умолял о ремонте: тяжёлые деревянные двери с огромными ручками остались ещё с советских времён, штукатурка узорно потрескалась, а почти у земли стены покрылись зеленоватыми пятнами. Напротив него раскинулась благоустроенная площадка с лавочками и клумбами, пестревшими маленькими разноцветными кружочками цветков. В отличие от кинотеатра, это место было ухоженным и современным. Наша прогулка не имела определённых целей: мы не собирались ни в кафе, ни в парк развлечений, ни в кино. Медленно перебегая с одной улицы на другую, мы забегали в сувенирные лавки, поглазеть на красивые вещи, из которых мне больше всего нравились огромные корабли с безумно красивыми изогнутыми парусами белого цвета.
- Наташ, смотри, какой милый паренёк! – Настя снова пыталась мне показать кого-то, но я упорно не смотрела туда.
- Не отстанешь – укушу! – Я состроила ей хищную рожицу с оскаленными зубками.
- Скучно с тобой! – засмеялась она.
- Я ещё подумаю: ехать мне или нет с тобой. А то, видите ли, ей скучно со мной! – ядовито хихикнула я.
- Наташ, не злись, я же пошутила. Ты поедешь со мной? Точно? – Она знала мой ответ, положительный ответ, но я прекрасно понимала, что она не прекратит спрашивать меня о поездке до назначенного дня.
- С тобой хоть на край света! – согласилась я торжественно, хоть внутри имелись некоторые сомнения.
- Обожаю тебя! – искрилась вся подруга радостно.
- Коварная! – шутила я.
Лёгкий ветерок трепал её распущенные светлые волосы. Я смотрела на неё и видела ту самую «маленькую» Настю с капризно вздёрнутым носом. Мы столько лет знакомы, столько открытий совершили вместе!
- Наталь, ты только, если случится с бабкой моей говорить, ей про поездку ни-ни. Ладно? – предупредила она, видимо во избежание переживаний со стороны её пожилой бабушки, которой на тот момент было далеко за семьдесят.
- Меньше знает – крепче спит?! – засмеялась я в ответ.
- Ты же знаешь мою старушку! Я ей сказала, что мы у тебя на даче будем, - хитро глянула она на меня.
- Как не стыдно обманывать пожилую женщину?! – сострила протяжно я.
- Вот такая я нехорошая! – отшучивалась моя подруга, поправляя свою волнистую шевелюру.
- С кем я общаюсь?! – возмутилась я в шутку.
Нельзя не сказать пару слов о Настиной бабушке Марине, которая разделила все трудности жизни со своей дочкой, оставшейся после смерти мужа пятнадцать лет назад с маленькой Настей на руках. Настя, будучи хиленьким бледненьким ребёнком, часто простывала, а брать больничный отпуск её маме было не выгодно, поэтому бабушка и перебралась к ним в городскую квартиру и только летом, взяв с собой капризную внучку, выбиралась в деревню. Как человек эта старушка чуткая, добрая и очень простая в общении. Любой разговор эта женщина сопровождала шуткой-прибауткой. Однажды, когда нам с Настей было по девять лет, мы остались ночевать у неё, и бабушка Марина целый вечер рассказывала нам страшные деревенские истории. В основном, там много было о покойниках, которые вдруг начинали ходить или хватать кого-нибудь ночью. Сейчас никого таким не удивишь, но тогда мы испытали по-настоящему леденящий кожу страх и поэтому легли спать вместе.
Когда Настя стала чуть постарше, бабуля бесцеремонно объяснила ей, откуда на самом деле берутся дети. Как сейчас помню, как она, раскрыв широко васильковые глаза, рассказывала мне все тонкости взрослых отношений, а я слушала и мысленно махала уходящему детству рукой. Да, в наше детство не было столько возможностей подробно узнать о жизни взрослых, а информация добывалась буквально по крупицам и ценилась на вес золота. Больше всего в то беззаботное время нам нравилось, когда по какому-либо поводу родители собирались за столом: мы поздно не спали, чтобы послушать хмельные разговоры, так сказать, без цензуры для нас. Вот это были времена!
Мы повернули к аллейке с низкими липами. Во рту пересохло от разговоров. Нас охватила задумчивость. Навстречу нам шли разные люди: кто-то спешил куда-то, кто-то хмурился, невзирая на набравшее силу лишь две недели назад лето, прогнавшее сырость, кто-то на ходу копался в телефоне, из-за чего иногда спотыкался или задевал идущего рядом. Симфония городского шума: ритмичный грохот трамваев, заглушённый гудением моторов автотранспорта, беспрерывно галдящая на разный мотив толпа, звук каких-то ремонтных работ, которые, к слову, велись, казалось постоянно в этом неспокойном городе, - утомляла каждого, кто подолгу задерживался на улице.
Тем временем наступал вечер, обещая земле и всему, что движется, спасительную прохладу; деревья, измученные нестерпимым дневным зноем, уныло поникли; автомобили неслись по обжигающему асфальту, а водители, считая себя счастливчиками, потому что у них в салонах кондиционеры берегут их от жары, с усмешкой поглядывали на устало бредущих пешеходов. Зато те, кто за рулём не ощущают некоторых приятных мелочей, когда заходят в своё жильё, а вот мы-то, пешеходы, вернувшись, наслаждаемся прохладной ванной и нам приятно, когда немного гудят ноги, сообщая о том, что пора поваляться на диване и дать им долгожданный отдых.
Старый маленький скверик, зеленеющий напротив моего пятиэтажного дома, облепили молодые парочки, а он в свою очередь смотрел на них свысока своих лет, кажется, ворчал, что времена идут, а влюблённые парочки всё приходят и приходят к нему, нарушая старческий покой. Я немного завидовала тем влюблённым: они выглядели такими счастливыми и беззаботными, не боящимися обжечься и потерять друг друга, - а мне было так одиноко, и, честно говоря, самой неведомо, чего я хочу в этой жизни (в этом вся моя беда). Настя недавно рассталась со своим парнем, Олегом, и не могла без душевной боли смотреть на влюблённых, устроившихся на лавочках в тени листвы, поэтому отводила печальный взгляд, глубоко задумываясь о чём-то своём. Но я никогда не теряла веры в её силы, так как, по-моему, она способна справиться и зажить новой жизнью, полной свежих впечатлений, лишь только стихнет её внутренняя боль.
- Уже пора домой, - грустно сообщила мне Настя, взглянув на время.
- Да, целый день проболтались вместе, - устало улыбнулась я.
- Хочешь, ко мне пойдём, посидим, чаю попьём? – предложила она с дружелюбной теплотой в голосе.
- Нет, я домой. Мои родители меня ждут, наверное. Я пройдусь с тобой немного, - вежливо отказалась я от приглашения на чай.
Проводив подругу, я дворами пробралась в свой маленький дворик со старинной детской площадкой, на которую и детей-то нормальный родитель не пустит, особенно в вечерний час (любимое время для посиделок местных алкашей из соседнего подъезда). Войдя в подъезд, я проверила почтовый ящик внизу (он оказался пустым в который раз, но это не играло никакой роли, а являлось чем-то вроде маленькой бесполезной традиции «зашёл в свой подъезд – проверь ящик»). На лестничной площадке несло табачным дымом: кто-то только что покурил. Я прикрыла нос ладонью, чтоб не дышать этим невыносимым смогом, и спешно побежала вверх на третий этаж, в родную квартиру.
Дома меня заждались родители и вкусный ужин, приготовленный заботливыми, полными теплоты мамиными руками, запах которого будоражил мой голодный живот, уже начавший тихонечко урчать. Отец - видимо, изгнанный из кухонного рая на время готовки, - ходил из комнаты в комнату в глубокой задумчивости. Когда он увидел меня, только что перевалившуюся за порог, то тотчас же не упустил шанс оценить мой мрачный, на его взгляд, наряд:
- Наташ, но не маленькая уже так одеваться!
«Снова он придирается», - устало подумала я, взглянув на своё отражение в прямоугольном большом зеркале в прихожей: на мне был тонкий тёмно-синий топ с кружавчиками и чёрные джинсовые шорты с грубым металлическим ремнём.
- Пап, мне так красиво, – ответила я спокойно, с какой-то долей игнора, как и всегда, потому что каждый день он встречал меня с претензиями по поводу внешнего вида. Стоит отметить, что за последние пять лет я практически не изменилась в предпочтениях, поэтому я сокрушалась, как до сих пор отец может критиковать то, что нравится мне все эти годы. А вот, мать старалась как-то понять меня, хотя, возможно, это её своеобразная женская хитрость, используемая для моего расположения к ней как к подруге. Вообще, порой мне казалось, что они играют злого и доброго полицейского (если кто-то один категорически против чего-то, то другой непременно примет мою сторону).
Я зашла на кухню, чтобы поприветствовать мать, которую целый день не видела:
- Привет, мам! Что-то припозднилась ты с ужином.
- Привет, дочур! Я сегодня на работе задержалась на два часа почти. Завал полный!
- Ничего себе! Ты бы мне позвонила, чтоб я ужин приготовила. Мы с Настей полгорода обошли без дела.
- Ничего страшного! Ты молодая, гуляй: успеешь ещё по кухне побегать! – мило улыбнулась она.
- Чего отец недовольный? Или мне показалось?
- Ревнует, представь, - шепнула она.
- К кому? – удивлённо прошептала и я.
- К работе! Думает, что мы с коллегами корпоративчик организовывали! Не восемнадцать….
- Что вы тут шепчетесь? – раздался голос отца из-за кухонной двери, прервав наш с мамой диалог. – Я есть хочу!
- Заходи, - дружно сказали мы ему.
Я охотно уселась вместе с отцом за кухонный стол, накрытый серебристо-белой скатертью. На кухне царил аппетитный аромат, мама, не прекращавшая подробно рассказывать, как прошёл её день, расставляла тарелки с едой. Отец с остротой в голосе комментировал каждую её фразу, легко покачиваясь на стуле, я же слушала её внимательно и лишь иногда переспрашивала что-то. Трудно было не заметить, что последние две или три недели мы с матерью как-то непривычно близко общались, как подружки, и частенько сидели допоздна, слушая друг друга. До этого наши разговоры были скучными, и приходилось делать вид, что тебе интересно, копаясь в своих мыслях. Возможно, мама стала внимательней ко мне, а, может быть, я повзрослела и стала понимать её по-женски. Отец, на первый взгляд, мало интересовался мной, но не раз мне удавалось услышать, как он хвалил меня бабушке в телефонном разговоре, которая жила от нас далеко, и мы часто звонили ей.
День завершился обычно, как у любой другой дружной семьи. Родители улеглись пораньше. Я не могла уснуть и поэтому уселась за компьютер, копаясь в пространстве «великого» Интернета с кучей ненужной информации. Мне хотелось почитать книгу, но свет настольной лампы раздражающе моргал, правда, не сильно, но после прочтения двух-трёх страниц перед глазами начинала плыть тусклая рябь, отчего возникало нестерпимое желание потереть веки. Отец не раз по моей просьбе проверял проводку и розетки, но так и не нашёл причину маленьких неприятностей с электрическим светом, так что я частенько сажусь с книгой в зале, если никого, кроме меня, нет дома.
Почувствовав приятную усталость во всём теле, я выключила компьютер, погасила лампу и плюхнулась на заранее разложенный и застеленный мягкий диван, который, кстати, купили недавно на смену старой кровати. (Родители настаивали, чтобы я выбрала именно кровать, но, увидев этот прекрасный бежевый компактный диванчик, я упросила их взять его.) Перед глазами закружили мысли об ушедших днях, знакомых людях и, пожалуй, традиционно те ситуации, в которых я выглядела нелепо. В ушах иногда всплывали отрывки каких-то фраз, порой глупых, но, не успев, как всегда, обдумать их, я погрузилась в сон.
Я уже не раз признавалась себе, что сновидения сводят меня с ума. Первое время мне снились очень яркие сны, где цвели сады, пели птицы, а я срывала прекрасные цветы, от которых исходил дурманящий сладковатый аромат, но потом они стали кошмарами, в которых я видела много разрушенных зданий, мёртвых людей, чьи окровавленные тела, разбросанные тут и там вызывали отвращение и одновременно панический страх. На этот раз я оказалась в доме покойной бабушки. В нём раздавался страшный скрежет, будто огромные звериные лапы принимались рвать непрочные стены, а разнообразные звуки, подошедшие к леденящему мистическому триллеру: то что-то падало, то шипело, то скрипело - вгоняли меня в оцепенение. Но самым пугающим являлось то, что я была уверена, что кто-то есть, кроме меня, кто-то невидимый и жуткий и покинуть дом мне не удавалось при всём моём старании. И вот я распахнула глаза, чувствуя, что вот-вот - и моё сердце взорвётся, и, усокоив себя мыслью, что это всего лишь сон, уснула.
Утром я осталась одна в трёхкомнатной квартире и закрылась в своей комнате, потому что с ранних лет испытывала неясный по своему происхождению страх находиться в комнате, где открыта дверь, точнее, мне представлялось, что какое-то невероятно ужасное существо может заглянуть в мою комнату. Не выдержав испытания одиночеством, я позвонила Насте, которая с весёлой ноткой в звонком голосе обещала явиться через полчаса с чем-нибудь сладеньким и безумно вкусненьким к чаю. Ожидание подруги буквально изъедало меня, и приходило осознание того, как мне не хватает общения с людьми, какое раньше меня не очень уж привлекало. Но интересней всего в этом было то, что, пообщавшись с кем-либо посторонним, внутри оседал неприятный осадок, как будто ком в горле застрял и давит во все стороны до тошноты. Настя и мои родители – это те люди, с которыми я беседовала, не будучи настигнутой тем малоприятным чувством. Только с ней одной я могла поделиться своими беспричинными фобиями, потому что она внимательно выслушивала и успокаивала меня. Именно я пришла на помощь в тот момент, когда моя подруга рассталась со своим парнем и, с горя, наглотавшись таблеток, оказалась на больничной койке. Я всегда желала ей добра и советовала не заводить отношений с неискренними и ветреными людьми, но она полагалась только на себя, как, в принципе, и все мы в юном возрасте. После личной трагедии подруги мне совсем не хотелось с кем-либо встречаться, по крайней мере, я не столкнулась ни с одним молодым человеком, который покорил моё сердце. Связывать же себя с кем-то пустыми отношениями – это неразумная трата времени, тем более привычка (быть вместе) может запросто принять облик любви, а истинно «твой человек» так и будет бродить где-то, не разыскав тебя.
В дверь громко постучали. Я встрепенулась и направилась в прихожую. Это пришла Настя. Сегодня она вертелась, как юла, хотя вчера ещё в выражении лица её проскакивали нотки печали, а движения были наполнены внутренней пустотой и тоской по любимому человеку. Сколько времени прошло с момента их расставания, а она не в силах оставить мысли о предателе!
- Привет, моя Наташка! – обнимала она меня как-то по-детски трогательно.
- Приветик, Настёна! У меня есть кое-что изумительно вкусненькое к чаю!
- Ты ещё не знаешь, что я принесла!
- И что же?!
- Нет, сначала ты говори, что у тебя на кухне!
- Мама купила вчера несколько кексов и творожное печенье. – Я погладила себя по животу. – Ну, не томи, что принесла?
- Это такое ароматное, сладкое и яблоками пахнет!
- Так не честно! Я не сочиняла, в отличие от тебя, никаких загадок!
- Это бабушкин пирог с яблоками!
- Правда?!
- Да, бабуля чувствует себя лучше. Вот сутра испекла два пирога, а один из них велела передать тебе, булочка!
- Передай огромное спасибо бабушке, пышечка!
Мы прошагали на кухню, легонько толкая друг друга. Устроившись за столом, мы продолжили обычную свою болтовню, не наделённую каким-либо высшим смыслом.
- Может, завтра поедем? – задала мне вопрос, который, я не сомневалась, прозвучит не раз, улыбавшаяся подруга.
- Так быстро? Я даже представить не могу, что с собой брать! – с некоторым удивлением раздался мой голос.
«Рюкзак у меня есть…. А что брать-то?!» - мой мозг запустил программу вычисления.
- Так вместе и решим, что надо!
«Так будет проще, и напрягаться не стоит», - обрадовалась моя и без того забитая всякими мелочами голова.
- Точно, только уверь меня, что с домом всё нормально, а то я как-то переживаю.
- Да всё отлично. Дом хоть и построен давно, но наша семья его не забрасывала. У мамы когда-то возникала идея сделать там дачу, но она её не воплотила в реальность из-за нехватки времени, но при этом она с подругой в прошлом году ездила туда за яблоками.
- Надеюсь, что он не развалился, а то нет желания дружить с комарами!
- Вот! Запиши где-нибудь, чтоб не забыть, что нужно купить средство от насекомых.
- Давай, действительно составим список, если уж послезавтра в путь.
И начался разговор о том, что будет в наших рюкзаках. Мы старались выбрать лишь самые необходимые вещи. Первый наш список получился огромным, как «Война и мир» Толстого, поэтому, в результате беспощадной коррекции, всё действительно необходимое нам удалось вместить в пятнадцать пунктиков.
Тем временем, я смотрела на подругу и вспоминала, как мы вместе бедокурили в школе, как нас наказывали, не отпуская вечером гулять, а мы тогда часами говорили по телефону. Случались, конечно, небольшие перерывы в общении, когда Олег занимал всё её свободное время, и я жутко обижалась на невнимание со стороны подруги. Но сейчас мы вместе, забыв обо всём плохом, затеваем новое приключение, словно нам по восемь лет.
- Думаю, туфли на каблуках нам не понадобятся, - шутливо заявила Настя.
- А я всё-таки возьму!
- И понесу я тебя с подвёрнутыми ногами на руках!
- Если поднимешь!
- Ради тебя всё, что угодно сделаю!
- Так я тебе и поверила! – Я взмахнула руками, словно пытаясь отогнать все комичные мысли прочь. - Серьёзно, может, что-то ещё из вещей нам понадобится?
- Я так полагаю, что, если не взять комплект тёплой одежды, то погода обязательно испортится.
- Закон подлости не дремлет – ты права, поэтому я возьму тёпленький спортивный костюм.
- Я, скорее всего, как и ты, захвачу с собой костюм. Только бы всё вместить в несчастный рюкзак!
- Ты ногой подтолкни, чтоб утрамбовалось! – пошутила я.
- Не сомневаюсь, что ты именно так и сделаешь! – засмеялась она.
Я встала из-за стола и, отодвинув лёгкую кухонную занавеску, распахнула окно, но прохладнее от этого не стало, только уличный шум ворвался к нам. Внизу всё шевелилось, как будто эта улица один большой муравейник.
- Мама кондиционер заказала. Наташ, ты слышишь меня? – донеслось, как показалось мне, издалека.
- Что, прости? – переспросила я.
- Мама кондиционер заказала, завтра обещали установить. Бабуле хоть и полегчало, но всё равно постоянная жара и духота изводят её.
- Хорошо вам будет. А мне кондиционер не нужен: я что-то мёрзну по ночам.
- Серьёзно?!
- Да.
- Может, со здоровьем что-нибудь не так?
- Я ходила по врачам: всё в норме. Осенью папа утеплил мою комнату - всё коту под хвост! Как мёрзла, так и мёрзну.
- Мистика какая-то! Такая жара, а тебя морозит! Тебе срочно требуется…. – замолчав, прищурила она глаза. Все её шутки были об одном: любовь, любовь и ещё раз любовь. Я по этому поводу думала совершенно стандартно: «У кого что болит – тот о том и говорит!»
- Не надо мне никто, - отмахивалась я от неё.
- А как же любовь?! – не отлипала она.
- Ты думаешь, что она существует?!
- Несмотря на мой горький опыт, я уверена в её существовании.
- Я пока не хочу ни с кем завязывать отношения. Меня это не интересует – уж в сотый раз повторяю тебе!
- Мне кажется, что ты боишься мужчин. Да, они странные на первый взгляд, но при общении они совсем другие. Даже подлец, Олег, был, как ребёнок, от чего мне хотелось заботиться о нём.
- Ничего подобного, Настя. Не хочется мне всех этих ухаживаний, пустого времяпровождения. Нет никакого страха, уж, будь добра, поверь! К тому же нянчить взрослого человека - хуже некуда.
- Ну и зря! А я помню, как мы загадывали суженого-ряженого перед сном, и ты, между прочим, подходила к гаданию не без интереса.
- Просто было забавно гадать, тем более что большинство людей занимается этим на святки. – Я поворошила волосы у корней и поделилась с подругой моей маленькой тревогой:
- Вот, кстати говоря, о снах… - Я сделала паузу и посмотрела на Настю, которая замерла в предвкушении моего рассказа. – Я тебе не говорила. В общем, уже не раз мне снился один и тот же сон, в котором я иду по улице незнакомого города и мило так беседую с мужчиной, но не могу на него взглянуть. Мы всё идём куда-то по бесконечному тротуару. Честно говоря, мне трудно вспомнить хоть парочку слов, которыми мы обменялись.
- Сны, как правило, отражают наши желания, Наташа. Во сне ты сама себя просишь найти себе близкого человека.
Настя, улыбнувшись, уставилась на меня, выжидая, что ещё я выдам. Подруга так и норовила подтолкнуть меня к амурным делам. Я решила не сдаваться и проговорила быстро:
- Если сны отражают желания, если в них меня пытаются убить, то чьи это желания? Думаешь, мои ли? Я в последнее время вижу этот сон, и сразу же за ним следует загоняющий душу в пятки кошмар. Вот сегодня я не видела того сна, зато подорвалась в четвёртом часу, потому что ... это был кошмар, одним словом, вырывающий сердце ужасный кошмар...
- Я говорю только о хороших желаниях, - прервал меня капризный голос Насти, которую серьёзно заботила моя свобода. – А ужасные сновидения могут быть вызваны стрессом или систематическими переутомлениями.
- Какие у меня могут быть стрессы?! Живу, как в вакууме, с отцом и матерью, всё идёт своим чередом. Ничего особенного.
- Эх, Наташка, засидишься ты в девках! – захихикала подруга.
- Ты говоришь, как моя мама! – Я улыбнулась. – Она частенько корит меня за запойное домоседство.
В любом случае, я всегда придерживалась того мнения, что за каждым человеком закреплено право самостоятельного выбора, а, в особенности, что непосредственно касается глобальных перемен в жизни. А начало серьёзных отношений - это шаг в новую жизнь. Какую? В жизнь, украшенную заботой и любовью, ночные прогулки, свидания и, как итог, совместный быт. Всего-навсего я много мечтала о том, кого полюблю, полюблю небезответно. Я не представляла, как мог бы выглядеть мужчина моей мечты, но знала, что моя интуиция приведёт меня к такому человеку рано или поздно ли, неважно. Настя же не раз твердила мне, что одной интуицией жить нельзя, а стоит веселиться и знакомиться с новыми людьми.
И на этот раз мне было ясно, что Настя ни за что не отцепится со своей навязчивой идеей меня сосватать, поэтому во спасение разума своего от её постоянных «атак» я ловко шутила в ответ:
- Ты, видимо, давно не гуляла на свадьбах, вот и хочешь сбагрить меня кому-нибудь, чтоб я тебя пригласила! Хитрая ты!
- Давай, когда вернёмся из деревни, я познакомлю тебя с парнем из нашего универа, - прозвучало свежее предложение. Я улыбнулась.
- Настя, прекрати заниматься бесполезной рекламой! Я не куплюсь на твои штучки!
- Он тебе должен понравиться, ему вроде бы нравится та же музыка, что и тебе, одевается в тёмную одежду. - Подруга прожигала меня взглядом, решив, что это может оказать на меня магическое воздействие, и я покорно соглашусь. Я посмотрела сквозь неё, выражая в своём взгляде полное безразличие. Тогда Настя забавно пошевелила бровями и, рассмеявшись, я ответила:
- Не хочу я ни с кем знакомиться! Тем более мне нет дела до того, кто что слушает и во что одевается.
Настя шутливо нахмурилась, а я вдруг продолжила:
- Знаешь, а я возьму – и найду того мужчину из сна!
- Ты даже лица его не видела, - засмеялась она.
- С лица воды не пить.
- Скажешь тоже! А если он страшен, как чёрт?
- Настя, какая же ты всё-таки глупая: повелась на мою шутку.
- Ты с таким серьёзным выражением брякнула о таинственном незнакомце из сна, что грех было не поверить. Тебе, Наташка, в актрисы надо! А вот, кстати, ум у глупой женщины заменяется хитростью, так что будь осторожна, детка!
Мы часами могли разговаривать о всяких мелочах, а иногда дурачились. Мы сочиняли всякие непристойные песни и долго смеялись над этим. Настя всегда была тем человеком, с которым я никогда серьёзно не конфликтовала. Без маленьких несерьёзных обид, конечно, не обходилось. Если же мы и ссорились, разбегаясь по домам с обоюдным желанием ни за что в жизни не мириться, то разлад длился максимум до следующего дня. Родители, замечая наш раздор, шутливо подмечали: « Милые бранятся – только тешатся!»
Мы так заговорились, что не заметили, как пришли мои родители. Настя посмотрела на часы, удивлённо подняв брови, и засобиралась домой. Я вывела её в прихожую, где она, вежливо поздоровавшись с моими родителями, скрылась за дверью квартиры. Я же осталась наедине со своими мыслями, потому что мать и отец вернулись не в настроении, и, приметив это, я удалилась в свою комнату. За ужином погода в доме наладилась и я поведала родителям, что намереваюсь поехать в деревню:
- Скорее всего, завтра мы с Настей отправляемся в «сказочное» путешествие, так что мне нужно добежать до супермаркета.
- А кто с вами ещё поедет? – поинтересовался отец, всем своим видом намекая на то, что с нами будут молодые люди.
- Я же сказала, что едем вдвоём с Настей.
- Что-то ты хитришь, дочь, - посмотрел он мне в лицо, прищурив глаза, словно сканируя меня.
- Что ты так на меня смотришь?! Я вообще могу никуда не ехать! – разозлилась я.
- Хватит вам уже шипеть, - мягко вмешалась мама. - Пускай, отдохнут девчонки на свежем воздухе, - улыбнулась одобрительно она.
Отец махнул рукой в нашу сторону и удалился в зал, прихватив с собой пряники и кружку чая. Я пожала плечами и ухмыльнулась.
- Он волнуется за тебя, Наташа! Не ругайся с ним! – обратилась ко мне мама.
- Мам, ты знаешь, как я не люблю все эти расспросы с подвохом!
Я состроила такую недовольную гримасу, что мама невольно хихикнула. Она подошла ко мне и, потрепав за макушку, проговорила уже серьёзным тоном:
- Дочь, будь осторожна на отдыхе. Я в последнее время волнуюсь за тебя, как за беспомощное дитя.
- Да что со мной может случиться?!
Мамины опасения мне показались глупыми. Я была на сто процентов уверена, что всё будет в порядке, и тщательно убеждала её в этом. Она же отвечала мне отрывисто, что «материнское сердце чувствует неладное» или «родишь ребёнка – тогда меня поймёшь». Мне очень не хотелось ехать с камнем на сердце из-за её беспочвенных опасений. Она же не прекращала:
- В жизни всякое происходит. Вчера по телевизору в вечернем выпуске новостей показывали, как водитель сбил мать с ребёнком.
Я никогда не любила, когда человек (будь то: мать, отец, близкие родственники, друзья или посторонние люди) начинает пугать меня чем-то неопределённым, вроде типичного «всякого» или приводить примеры из газет или теленовостей.
- Не накручивай себя! Что со мной может случиться?! Мам, перестань! – Я взглянула на её взволнованное выражение лица с недоумением. Постепенно подкрадывалось чувство раздражительности, как при утомляющих беседах «ни о чём и обо всём» или «вокруг да около». – Прекращай смотреть эти новости, а особенно канал «НТВ».
- Мне сны нехорошие снятся. Вижу много тёмного, траурного и, чаще всего, кровь. – Она принялась за пробуждение суеверия, затаённого в каждом из нас.
- Тебе надо брать отпуск – и на море! – переменила я ловко тему.
- Мы на ремонт много денег пустили, так что на море не получится, да и не хочу я. Вот тебе нужно выбраться в санаторий. В следующем году хорошо бы было тебе на море посмотреть.
- Что там интересного?! Море как море! – Я слукавила. На самом деле, мне хотелось посмотреть на морскую гладь, вдохнуть незнакомый воздух, послушать шум прибоя… Мечты! Для меня важным было, чтобы мама не экономила на себе в угоду мне, поэтому каждый год, когда мне предлагали отправиться в Анапу или Сочи, я отказывалась, приводя тысячу причин, чтобы родители меня не уговаривали сутки напролёт.
- Дело твоё. Но мы ушли от темы разговора. Ты, может, не поедешь в деревню?
- Мам, поеду. Там нет никаких опасностей, и дом в полном порядке. Настя очень обидится, если я откажусь.
- Хочешь в августе в санаторий съездить? Можешь, Настю взять с собой.
- Я поеду в деревню! – Её уловку не сложно было понять. Я прищурила глаза. Она вздохнула шумно, махнув на меня рукой и ядовито подметив, казалось, самой себе:
- С тобой разговаривать всё равно, что с радио!
Я не подобрала ничего лучшего, как можно теплее, сказать:
- Мама, всё будет хорошо!
Я подошла к ней, нежно обняла, чтобы успокоить. Маме было приятно знать, что мне не всё равно, что и я переживаю за неё. Папа же весь вечер просидел, насупившись, у телевизора, будто я в чём-то пред ним провинилась. Я пару раз заходила в зал, но с ним не заводила беседу, хоть он и бросал на меня колкие взгляды.
Оставшись в своей комнате наедине с путаницей мыслей по поводу предстоящей поездки, я чувствовала, как в волнении колотится моё сердце, словно вот-вот случится что-то непоправимое. Внутри неизвестный голос шептал: « Не надо ехать…. Не надо!»
« К чёрту», - подумала я в ответ, нервно накрываясь мягким широким одеялом.
В условленный день мы встретились на автобусной остановке с огромными рюкзаками, тяжелым грузом тянущими вниз. Радостно было осознавать, что через пару часов нас увезёт старенький автобус далеко от душного и пыльного города. Однако меня тяготило неприятное предчувствие чего-то нехорошего, что я сразу же списала на расшалившиеся перед дорогой в чужие места нервишки. Возле нас кучился народ в ожидании своего транспорта. Кто-то запрыгивал в маленькие маршрутки, кто-то, наоборот, выходил на нашей остановке. Бесконечная суета, от которой никуда не деться в любом развитом городке и которая вроде бы не имеет определённого смысла…. как сама жизнь.
- Настёна! Какой ты рюкзак собрала! – похвалила я подругу.
- Всё самое необходимое! А ты туфли взяла?
- Всё смеёшься?!
- Кто тебя знает?! Ты можешь и взять!
- Я пока ещё не впала в маразм!
- Наташ, вон наш автобус ползёт!
Несколько перекошенный влево старый автобус лениво подполз к нашей остановке, и, когда его двери открылись, мы вместе с остальными людьми проследовали в салон и уселись. Настя села у окна, а я с краю. Уже с первых минут поездки хотелось взвыть от жары, а старые окна нам не поддавались. Дорога обещала быть истинно адской. Именно такой автобус я себе и представляла в самых страшных своих мыслях о плохом транспорте. Всё, окружавшее нас, было в противной пыли, а нагретые до безумия сиденья, которые вполне могли бы послужить для жарки яичницы, без какой-либо пощады обжигали нас. Через полтора часа мучений мы пулей вылетели из автобуса и потом не могли отдышаться какое-то время.
Добираться до деревни пришлось своим ходом, потому как дорога до неё была разбитой, и общественный транспорт, по словам подруги, туда не заезжал. Настя знала, как укоротить путь, по её подсчётам, если идти по дороге – это не меньше восьми километров, а если через лес, то пять, не больше. Когда мы вошли в лес, нас одурманил тонкий аромат хвои, мха и смолы, а в ушах зазвучало мелодичное пение птиц где-то над головой, в пышных лапах высоких елей. Почему-то среди этой красоты мне вспомнились рассказы о леших, но, я думаю, никакое чудовище не смогло бы выгнать нас из этого тенистого рая.
- Как прохладно!
Я подняла руки вверх, будто собиралась взлететь.
- Что-то комаров нет, - заметила Настя. – Сдохли что ли?
- Там им и место! – ответила веселым голосом я.
Действительно, комаров в лесу не оказалось, но по этому поводу мы не переживали и медленно двигались вразвалочку, выискивая глазом что-нибудь необычное для человека, годами не выбиравшегося за город: лесного зверька, причудливый изгиб дерева или же гигантский гриб. Меня занимали мысли, как мы проведём наше время без интернета, телевидения и даже радио. Я не позаботилась захватить с собой какую-нибудь хорошую книгу на тот случай, если станет невыносимо скучно, также пребывая в столь живописных местах, я не имела возможности запечатлеть кое-что в ярких природных тонах, потому что не взяла ни кисточки, ни краски, к тому же позабыла о новеньком цифровом фотоаппарате. И где же была моя голова, когда я собиралась в поездку?!
- Настя, - обратилась я к подруге. – Ты не взяла фотоаппарат?
- Ты, наверное, рассердишься, потому что я его забыла. Я вспомнила о нём, когда мы встретились на остановке. Но ты не переживай: сделаем фото на мой смартфон. Он при мне. - Настя шла, спотыкаясь, поскольку задрала голову, рассматривая светлеющие кусочки безоблачного неба за тёмными верхушками длинных фигур деревьев. Я же, опасаясь наступить на ядовитую змею, всё внимание уделила усыпанной светло-коричневой хвоёй лесной тропинке, вьющейся плавно между поросшими мхом стволами старых елей.
- Темновато здесь, - тихо сказала Настя с задумчивым взглядом, направленным на этот раз в мою сторону: видимо шея у неё затекла.
- А что ты хотела?! Это же еловый лес!
- А ты боишься медведей?
- Как-то не задумывалась, - пожала я плечами, не убавляя шаг.
- Просто я подумала, что на нас может напасть медведь, - взялась она пробуждать потаённые страхи.
- Молодец, Настя, подбадриваешь меня!
Сделав остановку, мы оглянулись по сторонам, поёжились и зашагали, как можно живее. Мне стало не по себе от мысли, что обратно нам придётся пробираться тем же путём.
Когда мы наконец-таки вышли из леса, я сразу увидела в десяти метрах от нас глубокий овраг, тесно заросший пушистыми ивами и скрывавший внизу речушку, тихонечко журчавшую в зарослях камыша и разной мелкой травы. Кое-как нам удалось найти тропинку, чтобы спуститься к речке и перейти её. Оказавшись у самой воды, игравшей золотыми переливами, мы заметили, что там не так глубоко, как представлялось нам (без труда можно было пересечь её вброд). Настя решительно пошла по воде, сняв обувь. Мне, в силу моих познаний, что практически в каждой такой спокойной речушке, похожей, скорее, на ручей, прекрасно живётся пиявкам, не хотелось опускать в неё ноги.
- Наташ, ты акробат!
Я посмотрела на хихикавшую Настю, с удовольствием водившую ногой по поверхности воды. В голове возникла мысль, как посмеяться над ней.
- Нет, ноги не хочу мочить. Зря ты по воде пошла: там могут быть пиявки!
- Фу, мерзость!
Настя звонко зашлёпала по воде, пытаясь быстрее выйти на берег.
- Ну, вот, у тебя на ноге пиявка, - сказала я серьёзно.
Настя судорожно начала оглядывать свои ноги, морща нос, но быстро поняла, что это розыгрыш.
- Ну, ты получишь у меня, Наташка!
Подруга грозила мне кулаком.
- Как страшно!
Я покачала издевательски головой.
- Настя, а это, серьёзно, река? Не ручей? – слезла я с сухих брёвен и сунула ноги в шлёпанцы, которые снимала, чтобы пройти по неровному «мосту».
Ширина этой, так называемой, реки составляла не более четырёх метров, неглубокая, поэтому мне показалось, что это ручей.
- Речка, но не помню, как называется. Бабушка сто раз упоминала её название….
- Не важно.
Преодолев овраг, мы уселись на прохладную травку и стали разглядывать здешние пейзажи, которые поражали своей красотой изголодавшийся по природным красотам взор горожанина. До деревни оставалось пройти всего ничего.
- Знаешь, Наташ, в последнее время задавала себе вопрос: что мне нужно в этой жизни….
Подруга пристально заглянула в мои глаза и, приоткрыв рот, стала ждать от меня какие-то рассуждения по данной теме. Конечно, мудрый человек сначала поделился бы тем, что достиг и тем, к чему теперь он стремится, причём цели эти были бы наверняка преисполнены своим величием, из-за чего собеседник тоже решил бы выбрать что-то стоящее, что он смог бы претворить в свою жизнь, сделав её насыщенной и счастливой. Я же глупо посмотрела вдаль, после чего выдала:
- В жизни столько всего открыто для нас, но порой думаешь, что кто-то издевательски закрывает пред самым нашим носом те пути, которыми мы жаждем идти, и приходится брести, куда глаза глядят, делать ошибки, там, где нет смысла их совершать, потом исправлять их, прекрасно понимая, что нет смысла этим заниматься….
- Теперь я понимаю, почему моя мать ненавидит балет….
Я посмотрела на неё вопросительно.
- Моя мама с десяти лет мечтала стать балериной. Это было не просто желание, а стремление. Она занималась вечерами несколько часов самостоятельно. Но бабушка не могла позволить её обучать в другом городе, она и так постоянно экономила. Мама копила, когда ей было пятнадцать, подрабатывала, где только могла, но через год их обокрали. Она пробовала поступить на обучение, но её не приняли, видя, что девушка из малообеспеченной семьи. И вот, с где-то восемнадцати лет, балет для неё превратился в кошмар.
- С ума сойти! И где же после этого на свете хвалёная справедливость?!
- Да нет никакой справедливости, только слово.
- Мифическое слово.
Настя прервалась на пару секунд, явно подбирая, что ещё мне сказать. Сегодня мне, как ни странно, не хотелось философствовать на разные темы, но я слушала подругу, пыталась поддержать разговор, чтобы не обидеть её. На душе накипало что-то необъяснимое, словно ещё чуть-чуть – и тебя вывернет наизнанку. Я непринуждённо сидела, направив взор на короткую полосу рощи вдалеке и задумчиво копаясь в своих волосах. Настя вздохнула грустно, и я посмотрела на неё: она устроилась на траве, скрестив ноги, и пристально разглядывала ярко накрашенные коготки на своих загорелых пальцах. После своего второго наполненного безбрежной печалью вздоха Настя заговорила со мной:
- Когда мы начали встречаться с Олегом, я поняла, что он – смысл номер один моей жизни. Как бы смешно ни было, я даже ходила в церковь, чтобы за нас помолиться…. - Я заметила, как слёзы навернулись на её глазах, а на щеках чуть проступил румянец. - Нет теперь никакого смысла, никто мне не нужен, кроме него.
- Настенька, не мучай себя! Ты очень доверчивая и добрая, поэтому некоторые люди пользуются этим. Не переживай, кругом толпы отличных человечков. Ты же прекрасно знаешь, что плавает на поверхности и несносно само по себе и что невольно, да заставит тебя обратить на него внимание, а если же частенько встречаться с людьми подобными этому мерзкому веществу, то можно решить, что весь народ бурлящая масса оного вещества.
- Нет, я не думаю плохо о людях, но, благодаря предательству Олега, боюсь, и мечтать о новых отношениях. – Она пронзительно посмотрела на меня. – Наташка, знала бы ты, как я завидую тебе в твоей независимости. Я вижу: ты не влюблена ни в кого, спокойно своими делами занимаешься, вечно что-то новое задумываешь. Я же за что ни возьмусь – всё из рук вон.
Я промолчала. Что я могла ей посоветовать? Думаю, что тогда ничего: ветер, казалось, гулял в моей пустой голове, а куда-то вдаль мчался паровоз, хвостом утаскивая за собой вагончики, загруженные моими самыми лучшими мыслями, и в уме зазвучал его прощальный гудок: «Ту-туууу!»
Мы крепко задумались, разглядывая застывшую под палящими лучами солнца травку. Ни жучка, ни бабочки не попалось нам на глаза, видимо, зной загнал всё живое в самые тенистые места, но вот нас, жаждавших приключений в деревне, он не запугал. Честно говоря, в том случае, если бы меня уведомили, что нам придётся несколько километров преодолеть на своих ногах с тяжелеными рюкзаками за плечами, то я бы постаралась найти уважительную причину для отказа. Сокрушаться по этому поводу было тогда не то что глупо, но и поздно. По Настиным расчётам нам оставалось пройти немного, поэтому мне не хотелось затягивать время нашего привала, и, поднявшись с земли, я бодро обратилась к подруге, прогнавшей последние нотки печали со своего лица:
- Ну, Настёна, пора в путь! Хватит нам тут сидеть!
- В путь! – улыбнулась она.
«Перестала грустить», - мысленно обрадовалась я, игриво протянув подруге руку, и мы пошли вперёд. Тишина этих заброшенных мест давило на виски, складывалось впечатление, что нас посадили в стеклянную бутылку, закупорив её. Вот что значит, годами не выезжать за город!
Роща, состоявшая практически из одних берёз (только их белевшие стволы с тёмными полосками под пышными шапками сочной блестевшей на солнце листвы издалека бросались в глаза) удалялась по правую сторону от нас, а слева вразброс раскинулись пышные кустарники с бледно-зелёной листвой. Небо над верхушками деревьев излучало какое-то необычное свечение, которое несколько ослепляло, словно горизонт устлали голубым зимним одеянием.
Настя уверенно вела меня к деревне, будто этот путь для неё – обычное дело. Пробравшись через короткую часть маленького смешанного леса, мы, к счастью, вышли к деревне. Улицы оказались пустыми. Неслышно было и голосов людей. Дома печально смотрели на двух девушек, будто на забредших по ошибке путников в эти давно забытые края. Казалось, они мысленно спорили, в чьих комнатах поселится человеческое тепло. Лёгкий ветерок скользил между домами, играя с мелкими листочками кустарников у дороги и цепляя мелкие пылинки на обочине. От такой картины у меня пробежал мороз по коже: всё оказалось настолько заброшенным, как ещё в городе представлялось мне. Отдыхать наедине с природой, несомненно, отлично, но потрёпанные временем строения уж очень настораживали меня. Я тут же прокомментировала то, что представилось моему взору:
- Ну, Настя, и жуть здесь! Тихо, как в могиле! Ты только посмотри на эти лачуги! Чувствую себя, как в старом американском хорроре почему-то.
- В детстве мне казалось, что деревня была живей! - засмеялась она. – Несмотря на заброшенность сей местности, я не вижу сходства ни с одним известным мне ужастиком.
- Ты ещё гражданскую войну вспомнила бы! В детстве! А ужастик начнётся потом, когда солнышко за горизонт закатится.
- Не переживай, я вижу крышу бабушкиного дома, значит, не развалился.
- Утешила, - с сарказмом откликнулась я.
- Будем отдыхать от людей!
- Это я и дома прекрасно умею. Думаю теперь, что зря мы поехали сюда.
- Не зря, вредина, тебе здесь понравится. Я тебе озеро и лес покажу. Ещё тут где-то кладбище имеется восхитительное.
- Что в кладбищах восхитительного?!
- Мне казалось, тебе понравится.
- Если честно, мне всё равно, какое оно.
Моя ворчливость набирала обороты: я утомилась, хотела поесть и прилечь. Подруга всё же старалась приукрасить условия, в которых мы, как задумывалось, отдохнём пару деньков. Я попробовала не злиться на неё и придумать, чем нам заняться.
Настя подвела меня к высокому забору, покрашенному когда-то давно в тёмно-коричневую краску, облупившуюся в некоторых местах. За ним и скрывался наш приют на всё время отдыха. Замок на калитке заржавел и никак не поддавался нам, и тогда подруга, смеясь, отодвинула широкую доску в заборе, предложив войти таким образом. Я пронырнула вперёд и осмотрелась: вокруг темнели заросли каких-то кустарников, под ногами земля густо заросла высокой травой. Дом стоял в тени изогнутых яблонь, его стены имели тот самый цвет, что и забор, но нельзя было не отметить то, что он прекрасно сохранился. До крыльца мы отважно прорывались через заросли, затратив несколько минут. Старое крыльцо дома чуть-чуть покосилось влево, а давно незаменяемые доски на двух широких ступенях начинали подгнивать. Тёмные комочки мха зеленцом скопились в самых тенистых уголках под прочной входной дверью, закрытой на небольшой навесной замок, который, к нашему общему счастью, бесцеремонно открылся, не заставляя нас, подобно замку на калитке, изобретать иные способы проникновения в жилище. Дверь тяжело отворилась, пропустив нас в сени, большую часть которых занимали какие-то ящики, заполненные, по моему предположению, разного рода утварью. Я хорошо помнила, что моя покойная прабабушка по линии матери оставила очень много посуды, которую после похорон сложили в похожие ящики и оставили в опустевшем доме – не самые хорошие воспоминания пришли ко мне на ум. Я остановилась, потому что в голове выстраивалась цепь из печальных событий минувших лет. Настя похлопала меня по плечу и подтолкнула проходить дальше, очевидно подумав, что я потерялась в незнакомой обстановке.
В прихожей было темновато и пахло сыростью. В углу скопились светлеющим пятном коробки с какими-то вещами, прикрытые запылившейся серой тканью. И снова в сердце защемило от мыслей о покойных родственниках. Я перевела взгляд вверх: у самого потолка грязными тонкими клочками болталась паутина. Тоскливо было смотреть на столь сиротливое наполнение комнат. В зале (по площади эта комната значительно превосходила другие) на деревянном полу играли длинные полосы солнечных лучей, заглядывавшие в узкие оконные проёмы через запылившиеся стёкла, закреплённые в рассохшихся рамах, покрытых белой, кое-где обсыпавшейся за несколько лет отсутствия хозяев краской. Обои светло-розовым полотном растянулись по всему периметру этой центральной комнаты. У окошка стоял деревянный обеденный стол и три табуретки светло-зелёного цвета, а справа у стены моё внимание привлёк комод с тремя выдвижными ящиками и красивыми медными ручками, на блестящей поверхности которого под слоем пыли лежала какая-то рамка изображением вниз. Настя, заметив ту же рамку что и я, подбежала к комоду и, подняв её, протерла изображение рукой – это была старенькая иконка с каким-то святым.
- Надо же, - удивилась подруга, – мне казалось, что мы её забирали.
- Да они все на одно лицо! - Я равнодушно глянула на темноватый лик за стеклом.
- Для меня нет, может, две одинаковые. Ладно, вернёмся, у бабушки спрошу, - рассуждала она вслух.
- Уборки нам тут хватит! – Я провела пальцем по сероватой плоскости комода, оставив рисунок в виде коротенькой змейки. Уж чего, а пыли это жильё изрядно накопило.
- Это да, в сарайчике найдутся вёдра. А колодец у нас тут свой, он возле сарая.
Я не до конца понимала, где начнётся и закончится наша безумная генеральная уборка. Казалось, за день нам не управиться!
- Нужно будет ещё докопаться и до сарая, и до колодца – всё заросло! – смеялась я, вспоминая, как мы только что прорывались сквозь многолетние дебри, чтобы добраться до крыльца. Подруга, взяв меня под руку, плавно, как будто у нас происходит экскурсия, завела меня в меньшую комнатку с серебристо-голубыми стенами, которую от зала отделяли перегородка и побеленная печь, возле которой стояло несколько сложенных советских раскладушек. Возникал вопрос, зачем так много раскладушек. Я прекрасно знала ответ.
По словам бабушки моей лучшей подруги, много родственников гостило в их деревенском доме, но 1993 год стал для всех семей траурным. Первая дурная весть пришла от матери Настиного дяди: он вместе с женой и отцом насмерть разбился на машине. Второй вестью такого же характера стал инсульт матери погибшего дяди. Вскоре она скончалась. На этом череда смертей не подошла к своему завершению: летом утонула тётя Насти по отцовской линии. В этот же год не стало и отца моей подруги. В его уход невозможно было поверить, ведь страшно, когда в могилу опускают заколоченное в гробу молодое тело, лишь потому, что у старухи с косой свой дерзкий план, и она с лёгкостью украла жизнь у двадцатисемилетнего мужчины, вырвав его из судеб жены и маленькой дочки.
Прервав мои размышления, Настя с комично-виноватым видом подвела итог:
- Вот всё, что я могу тебе предложить!
- С милым рай в шалаше! – шутливо подметила я.
Не теряя даром времени, мы протоптали тропу к кривобокому сараю, отыскали в нём вёдра, отбраковав дырявые и, набрав воды, отправились в дом. Настя откопала какие-то тряпки в коробках, и уборка началась. К счастью, время наших хлопот прошло незаметно: мы всё делали вместе, рассказывая друг другу анекдоты. Потом Настя растопила русскую печь, чтобы нагреть воды для умывания и для чая. Она объяснила мне, как правильно открывать заслонку в трубе, что до той поры оставалось для меня тайной.
В наших пустых животах устрашающе гремело, когда я освободила из плена фольги жареные куриные бёдра, аромат которых распространился вокруг нас. Как неделю голодавшие, мы набросились на еду. Плотно поужинав, мы обмылись во дворе. Солнце, тем часом, катилось вниз. Мы застыли на крыльце, услышав впервые за день разноголосый хор птиц.
- Настя, который час? – поинтересовалась я, глядя на небо.
- Не знаю. – Она вздохнула.
За окном уже стемнело, когда мы пришли со двора. В доме установилась непроглядной завесой тьма, которую в малой комнате разбавляла блеклая полоса луны, брошенная в не завешанное окно на блестящую поверхность давно не крашеного дощатого пола. Я выдохлась за уходящий день и моя подруга тоже, но нам не хотелось упасть на постель, чтобы как следует выспаться, - мы зажгли одну из свеч, привезённых моей подругой, и уселись на раскладушке, укрытой чистой простынёй. Я пытливо посматривала на Настю, зная, что она припасла для меня какой-то интересный рассказ (уж очень хорошо мне знакома её подготовка к моменту выдачи чего-то особенного, а зачастую мистического). Она боязливо огляделась по сторонам, словно в доме, кроме нас двоих, затаился кто-то ещё и полушёпотом начала:
- Хочу признаться, меня сюда привело не только желание отдохнуть.
- А что же? – заинтересованно подмигнула я ей. Длинное пламя свечи плавно колыхнулось.
- Моя бабушка рассказывала о своей тётке, которая жила с ней и её матерью в этом доме. Скажу так: бабка считает, что её тётка связалась с нечистой силой, - спешила подруга, не умевшая никогда сохранить маленькую интригующую паузу в любом самом интересном разговоре. Свеча начала потрескивать – Настя испуганно посмотрела на неё.
- Это как ещё? Ведьмой была? – Я подсела к ней ближе, качая ногой от нетерпения услышать подробно эту таинственную историю. – Рассказывай, не бойся. Свеча некачественная – вот и трещит.
- Я не боюсь, - оправдалась она - тянула она ядовито и одновременно весело, явно издеваясь надо мной.
- Заинтриговала ты меня! Давай, рассказывай подробней! – похлопала я Настю по её прохладному плечу.
- Её звали Евдокией. Во время войны её увезла в Сибирь многодетная интеллигентная семья, а после войны Евдокия сама вернулась в родную деревню. Все обрадовались её приезду, тем более, нужна была помощь по хозяйству. В свои двадцать пять она очень хорошо выглядела, имела худенькую фигурку и красивые тёмно-русые волосы, заплетённые в косу до середины спины. С её приездом всё ладилось, но бабушкина мать находила её странной, потому что ту не интересовало обычное бабское счастье. Однажды в Евдокию влюбился мужчина из соседней деревни и посватался. Евдокия приняла предложение и безропотно стала готовиться к свадьбе с печальным лицом, хотя любая другая женщина в то время с ума сошла бы от счастья. В день свадьбы случилась трагедия: перед самой церковью жених упал без чувств. Никто не мог понять, в чём дело. Спасти его не смогли – сердце остановилось. На Евдокию посыпались обвинения, родственники жениха бросались с кулаками, но ей удалось избежать побоев.
- И всего-то? – засмеялась я, надеявшаяся услышать очень страшный рассказ.
- Нет, дай хоть дыхание перевести. Бабушка рассказала мне, что видела ночью, как Евдокия ходила куда-то в обществе очень красивого мужчины после смерти её жениха. Через год после неудачной свадьбы у Евдокии стал округляться живот, а она сама стала молчаливей и угрюмей. По деревне поползли нехорошие слухи, а люди обходили этот дом стороной. Однажды она подралась с женщинами, которые первыми напали на неё, и после этого пошла на озеро, чтобы утопиться, вот только тело беременной Евдокии не нашли, осталась лишь одежда на берегу, - продолжила она таким тоном, будто старалась доказать, что это всё чистой воды правда.
- Ясно. А при чём здесь нечистая сила? – всё-таки сомневалась я, ведь бабушкам свойственно многое преувеличивать.
- У тех женщин, слушай ты, наконец, стали гнить руки, а на ферме пал скот. На озере бабушка с подругами под вечер видела голую Евдокию с чёрными дырами вместо глаз, а под руку её вёл высокий мужчина.
- Они ничего не пили?
- Я тебе серьёзно…
- То есть с ней шёл сам Сатана?
- Ну, явно не святой дух.
- Старый добрый парень по имени Сатана!
- Прекрати, мне не по себе! – поёжилась подруга, сделав капризную гримасу.
- Смотри, придут к нам повидаться! – не переставала я.
- Сплюнь ты, дурочка! – Настя, скорее всего, уже начинала жалеть, что рассказала мне об этом.
- Эх, я бы познакомилась! – докучала я ей.
- Ненормальная! – кинула она в меня мягкой подушкой.
- Пора бы и спать, пугливая ты моя! – возвращала я ей, брошенную в меня вещь.
Мы задули свечу и улеглись. Я заснула быстро, но меня разбудила гроза. В комнате воцарилась тьма непроглядная, а в окна то и дело били яркие вспышки, озаряя потрёпанные светлые обои на стенах. Мне стало холодно и жутко. Поднявшись с постели, я добралась на цыпочках до свечки, оставленной рядом на табуретке, и зажгла её. Комната наполнилась желтоватым колдовским светом. Я взглянула на Настю: она спокойно спала.
«Думаю, она меня не убьёт за спаленную свечку», - вздохнула я, не желая гасить огонь.
Вернувшись в постель, я на несколько минут прикрыла уставшие глаза, не собираясь засыпать, а, открыв их, пришла в немой ужас….
Надо мной нависала густым чёрным облаком тень, в виде фигуры высокого человека. Эта сущность явно присматривалась ко мне, от неё веяло как из глубокого подвала холодным ветерком. Один миг – и она, словно почуяв мой страх, стала с мягким шипением сползать в угол, растворяясь там.
- Настя, мать твою! – с криком подорвалась я к подруге.
- Я так ус…. – мямлила она, не открывая глаз.
- Просыпайся же ты!
- Что? – уселась она на постели, с недоумением уставившись на меня.
- Здесь какое-то привидение висело надо мной!
- Ты спятила! Который час?!
- Я серьёзно говорю: тут что-то было.
- Рассказывай.
- Я проснулась, зажгла свечу, легла обратно в свою постель, прикрыла на две минутки глаза, а потом смотрю: надо мной висит тень, похожая на человека! Душа в пятках до сих пор….
- Сто процентов даю – это был кошмар, похожий на реальность!
- Если бы я проснулась, то поняла бы, что это был, как ты говоришь, кошмар, но я ведь не спала.
- Успокойся, мало ли что может на новом месте почудиться!
- Честно говоря, я тебе тоже не поверила бы, расскажи мне подобное ты.
- Поверь, что это сон!
- Пускай, я поверю, но придвину свою раскладушку к твоей, - нервно улыбнулась я.
Мы улеглись рядом. Настя стала засыпать, ничуть не впечатлённая моим рассказом, а ко мне в голову стучались совершенно безумные мысли. Я почти уснула, блуждая по размытым коридорам своих бредовых рассуждений, как вдруг что-то звонко шлёпнулось за стеной на пол. Усевшись на краю постели, я стала дрожащей рукой теребить подругу за плечо.
- Настя, - шептала я ей, - Настя, там что-то в зале грохнулось. Эй, проснись!
- Ну, что снова?
Настя села, нагнувшись немного вперёд, потирая тяжёлые веки, которые подло опускались против её воли. Я вкрадчиво бросила на неё взгляд.
- Опять призрак?
- Нет, что-то стукнулось об пол в соседней комнате.
- Там-то и падать практически нечему.
- Но упало же.
- Пойдём, глянем!
При дрожащем свете от пламени свечи, мы прокрались в тёмный зал, не ведая, что там нас может ожидать. Я присмотрелась внимательней: в средней части комнаты на полу что-то лежало.
- Настя, вон смотри….
- Вижу. Это иконка.
- Ничего себе! – раздался мой возглас.
- Да я вешала её над комодом!
- А я видела тень, но ты мне не веришь!
- Утром уедем, я боюсь!
- Я…
И тут меня разразил дикий истерический смех. Мне казалось, что ещё чуть-чуть, и я задохнусь от щекотного удушья, а из уголков глаз засочились слёзки.
- Наташ, что с тобой?! Прекрати! – махала руками Настя, возмущаясь.
Я продолжала неистово хохотать, рухнув на колени и прикрывая лицо трясущимися руками. Думаю, что в тот момент я походила на невменяемую наркоманку, чем изрядно встревожила подругу.
- Пойдём отсюда! Да не трогай ты эту икону! Нам ясно дали понять, что ей не место на стене!
Придя в себя от нахлынувшего хохота, я встала с пола.
- Положу её на комод хотя бы! Что с тобой только что было?
Мы вбежали в маленькую комнату и уселись на раскладушке.
- Сама понять не в силах. Похоже на нервный срыв, хотя со мной прежде такого не случалось.
- Странная ты, Наташа.
- Не я странная, а этот дом. Здесь что-то происходит, - шептала я Насте.
- Мне тоже не по себе. Зря я тебе про Евдокию рассказала.
- То есть хочешь сказать, что Евдокия со своими нечистыми друзьями….
- Именно: пугают нас.
- Я не то хотела сказать!
- Пардон….
Подруга не отрывала от меня пристальный взгляд, ожидая услышать мою версию.
- Мне кажется, что они желают что-то донести до нас.
- О, спасибо! Только этого нам не хватало!
- У меня есть блокнотик и ручка. Давай, оставим их на столе, хоть до утра осталось чуть больше часа, пусть напишут, чего им надо.
- Да ну! Я боюсь даже подумать, что они запросят!
Настя категорически противилась моей задумке, но я настаивала до тех пор, пока она не ответила да. Я вытащила из рюкзака всё, что требовалось, и отнесла это в зал, оставив на столике у окна.
- Скоро утро. Вздремнём? – укладывалась я с чувством выполненного долга.
- Спасибо, но я не хочу спать! – недовольное бормотание послышалось в ответ, а затем я почувствовала, что и она прилегла рядом.
Мы очень вымотались, поэтому организм быстро начал переключаться в режим отбоя, несмотря на зловещие бархатные раскаты грома где-то над самой крышей нашего дома.
Я открыла глаза и поняла: Насти рядом не оказалось. Мне пришло в голову только одно: она вышла во двор. Окна печально истекали разводами маленьких капелек дождя. Серо и хмуро начался мой день. Чёртова непогода расстроила меня, ведь добираться до автобуса тем же путём было себе дороже. В такую сырость можно заболеть, вымокнув насквозь, чего мне очень не хотелось бы. Вероятно, придётся ждать завтра, чтобы покинуть эти места. Поскорее бы вернуться в город!
«Где её носит», - спросила я у молчаливых стен, совершая подвиг поднятия своего ватного тела. Мной не ощущалось чьё-либо присутствие в доме, помимо меня. Только музыка дождя и сумрачная тень от низких пухлых туч гостили за окном.
«Что-то здесь неладно, - осенило меня. – Не станет же нормальная девушка гулять во дворе под дождём?!»
Когда я поспешила в зал, то издалека увидела блокнот и ручку.
Ключевые слова: Дача бабушка сон незнакомец кладбище авторская история