Цикл "Привой". Часть 3. Галлюцинации
Вечером, когда дети заснули, я не удержался и тайком заглянул в ведерко. Пришлось всего лишь отодвинуть немного пакетиков и коробку от сока. Очистки овощей, к счастью, находились в противоположной стороне, и не пришлось их разрывать.Камень лежал на дне узорной стороной вниз. Я долго примеривался — стоит ли его поднять и рассмотреть подробней. Так и не решился, но протянул руку и прикоснулся костяшками пальцев. Ничего. Легонько стукнул разок — и прижал пальцы. Обычный камень. Пусть с оглядкой, но я успокоился. Всё нормально, видимо, нервы разыгрались от предстоящего стресса на работе. А хлесткие сны мне снились и раньше, хоть и редко.
Я даже скучал по подобным переживаниям. Как-то раз просто нереально летал. В другом — спасался в каком-то замке от неведомого зла. Подумать только — я давно не помню толком содержание, хотя, спустя многие года, помню, что сны были.
Но совпадение странное, конечно. Надо на даче попробовать выпытать у сына, где он нашел камушек. Может, я его тоже уже видел, когда ставили столбы для забора, в вырытом грунте или куче щебенки, но по запарке не зацепился взглядом, а в подсознании всплыло?
Ладно, это можно было отложить. Куда важнее были две холодные банки пива... и теплая супруга. Нужно воспользоваться рано уснувшими детьми и думать не о всякой херне, а о себе, — мысленно размышлял я, а на периферии сознания уже мелькали небольшие развратные сценки.
Во вторник снова пришлось задержаться на работе на пару часов для настройки контроллера в готовящемся к запуску цеху. Днем времени не было. Помимо основной работы приходилось совмещать начальника производства, а заодно и ее супруга — кладовщика на период их отпуска. Что и отнимало кучу нервов и физических сил.
Монтируемое оборудование было хоть и без особых сюрпризов, но турецким, без толковой поддержки, и во многом приходилось аккуратно выкручиваться своими силами. В целом жопа, но я видал и намного более волосатые, прежде чем сменил работу. Превратился из главного инженера в простого механика. Нехватка денег ощущалась довольно остро, приходилось компенсировать шабашками по старым связям — где требовался мой опыт и знания, а не физический труд.
Уход с оплачиваемого места был непростым решением, но я выбрал не деньги, а семью и свое психическое здоровье. В целом ни о чем не жалею, только иногда проскакивает ностальгия по денежным временам.
Когда выходил с работы, вокруг уже лежали длинные тени, спасающие от разыгравшейся жары. Во дворе здания, по противоположной стороне от внезапно почившей крапивы, заметил срезанную лозу винограда. Наследие от китайцев, раньше занимавших наше помещение. Пять лет назад тут располагалось небольшое предприятие по фасовке кофе.
Уж не знаю, что это был за сорт, но тянулся на два этажа, до самого балкона в офисе швеек, и каждый год радовал обильным урожаем, хоть не всегда вызревавшим. В этом году, похоже, не успеет, уж поллета прошло, а жаркие дни только-только настали. Зато осадки бьют все рекорды. А вот последние два года виноград, конечно, радовал. Швейки за ним ухаживали, и никто не оспаривал их очередь по сбору крупных, ароматных фиолетовых ягод.
Я даже заскорбел – судя по всему, косили траву вчера потемну, уже после моего ухода с работы. И одна из четырех лоз – предметов местного восхищения – пала смертью от руки не слишком аккуратного работника.
Уже сев в машину и вставляя ключ в замок зажигания, я уловил чертову мысль.
А что если... Пару капель крови, и я увижу — меня так глючит или... Или что? Держа одну руку на рычаге КПП, я смотрел сквозь лобовое стекло машины, подернутое трещиной от встречного камня. Да к черту, вдруг это не просто совпадения и кошмары? Я сжал руль, ощущая, как под пальцами пульсирует вена. Эти сны... Камень... Странное дерево на даче... Слишком много совпадений за последние дни.
«Научный метод, Дима, — прошептал я себе. — Гипотеза требует проверки».
Мои пальцы сами потянулись к бардачку, где лежал складной нож. Нет. Я вспомнил о лабораторных скальпелях в цеху. Так я точно не схвачу какой-нибудь столбняк.
Даже не понял, как вышел из машины, не в силах сопротивляться странному импульсу. Каждый шаг по гравию отдавался навязчивой мыслью: «А что, если это не глюки? Что, если я могу...»
Мои пальцы дрожали, когда взял скальпель. Всё-таки это безумие. Похоже, у меня отъезжает кукушка. Нормальные люди не проверяют реальность, капая кровью на растения...
Лезвие отразило лучик светодиодного прожектора над входной дверью. Так. Нужно успокоиться. Это же просто эксперимент — либо ничего не получится, и мне нужно лечить нервы, либо... Либо я сошел с ума и вообразил, что у меня способности, как у той девки из мультиков с Бетменом. Или яблогруша на даче действительно... Нет, стоп. Это невозможно. Растения не срастаются за ночь. Они не...
Я прижал скальпель к ладони. Боль была острой и неожиданно приятной — ясной, реальной. Вот. Боль настоящая. Кровь настоящая. Значит, и эксперимент будет настоящим. Доказательство. Мне нужно доказательство.
Первая капля упала на срез лозы, впиталась мгновенно. Почему так быстро? Так не бывает... Должно быть, мне показалось.
Но когда я наклонился ближе, кора под моей кровью уже пульсировала, как живая плоть. Боже... Оно словно сокращается. Это невозможно, но это выглядит как мышечные сокращения.
Где-то вдалеке будто хлопнула дверь, и я резко выпрямился, прикрывая рукой место надреза. Успокойся. Никто не видел. Никто не знает. И если я сейчас сойду с ума, то хотя бы сделаю это наедине.
Зато крови было как со свиньи. Ее с доволью хватило обмазать свежий срез лозы, который я аккуратно сделал тем же скальпелем, удалив неаккуратные лохмотья, и замарать место соединения сверху донизу. Изолента липла к пальцам, когда я заматывал место соединения с корнем, туда же попал стебель одуванчика, недобитого газонокосильщиком. Перематывать уже не было сил.
Завтра утром здесь ничего не будет. Это просто сон наяву. Просто я переутомился... Когда я отошел, мне почудилось, что листья повернулись вслед за мной. И в этот момент я понял страшную вещь: я не хочу, чтобы это оказалось галлюцинацией. Я ХОЧУ, чтобы это было правдой.
Сделал небольшую подушку из бинта с рабочей аптечки и закрепил изолентой на ладони — уже привычная практика после мелких неприятностей на работе. Я посмотрел на свою замотанную руку и плоды трудов по реанимации винограда. «Да, Дима...» — вырвалась трезвая, скептическая мысль. Руки дрожали, когда я осматривал свою работу. Но пути назад не было.
Ночь принесла не отдых, а тревожные мысли. Я постоянно просыпался — жара и нервы делали свое дело.
Сборы на работу были тяжелыми, сильно хотелось спать, и я пил крепкий чай, чтобы хоть как-то взбодриться. Вчерашнее приключение с виноградом казалось просто страшным сном, если бы не пластыри на руке.
По приезду на предприятие сразу стало понятно — виноград не просто прижился, ветвь точно срослась за ночь. Изолента размякла на дневном солнцепеке и сползла почти к земле. На месте соединения, где была моя кровь, кора бугрилась необычными наростами, особенно выделялся один крупный, похожий на мозоль — со стороны завядшего одуванчика. Мысли роились в голове. Пальцы скользнули по вздувшейся корке — она была неестественно теплой и влажной, словно растение вспотело от напряжения. Липкий сок прилипал к подушечкам пальцев, оставляя еле заметные желтоватые следы.
Это уже не совпадение, со мной явно что-то не так. Было совершенно непонятно — плохо это или хорошо, а времени сосредоточиться и подумать не было. Работа совсем не давала скучать. В обед я заметил кое-что еще более необычное — маленькие незрелые ягоды увеличились почти вдвое и словно фрагментировались. Они теперь не были монолитными, а состояли из множества тесно стоящих столбиков с шляпкой, имитирующей кожицу винограда. Сейчас они слегка топорщились, и это было ясно видно.
Дверь за спиной слегка скрипнула. На улицу вышла одна из новеньких фасовщиц с электронной «дудкой» в руках. Я повернулся, а когда опасливо глянул назад — на лозу, она уже ничем не отличалась от нормальной. Следом подтянулся из-за угла Николаич — местный охранник. Дедок, которого мы за глаза называли «Уточка» за его своеобразную переваливающуюся походку.
— Привет, работяги! — Громко сказал он, подходя. — Как будни трудовые?
— Привет. Да как обычно в целом. — Страдаем! — Пошутил я.
— Ну, труд из обезьяны сделал человека, глядишь, и вам зачтётся, — нравоучительно ответил тот.
Николаич приблизился, протягивая руку поздороваться. — А у меня всё спокойно, вот территорию обхожу, любуюсь местными красотами. — Сообщил он, обводя взглядом территорию, пока не остановился на чем-то за моей спиной.
— Ого, а виноградик-то, небось, всё-таки позреет у вас в этом году! Смотри, какие грозди уже!
Я мысленно чертыхнулся. Глядя на начало его движения в сторону куста, я схватил охранника за руку и перевел тему. — А когда вы забор-то свой восстановите? Тут вон с общаг вся алкашня гуляет до магазина по территории.
Избитая, намозоленная тема заставила его отвлечься и разразиться гневной тирадой по поводу жадных собственников и маленьких зарплат, а затем, заметив мое скептическое лицо, удалиться, гордо вышагивая по дальнейшему пути своего обхода.
Часы тянулись мучительно медленно, пока наконец затишье перед окончанием смены не дало передышку. Именно тогда я снова вышел во двор. Странностей в виноградной лозе стало колоссально больше, как и мыслей о своем умственном состоянии. Грозди серьезно изменились. Я замер, наблюдая, как виноградины шевелят своими странными щупальцами. Ладонь, замотанная в бинт, внезапно заныла в такт их движениям. «Галлюцинации не вызывают физической боли», — мелькнула мысль. Они, словно глаза, следили за моими передвижениями неподалеку. А в центре гроздей вроде шевелилось что-то еле заметное. Или это уже дорисовало мое воображение? Может, у меня шиза? Или что там бывает, когда человек видит несуществующие вещи?
Я машинально отодвинулся от лозы.
«Реакция на движение. Слежение. Это... Это не может быть галлюцинацией. Галлюцинации не взаимодействуют с реальностью».
В горле пересохло. Оглянулся — двор был пуст. Затем наклонился и поднял камень. Пульс бешено колотился, когда я занес руку.
Камень вскользь ударил по лозе. И в тот же миг все виноградины сжались в плотные шарики, совершенно не отличимые от обычных, а листья дернулись и обвисли, закрыв собой грозди. По стволу еле заметно пробежала дрожь, точно от страха или боли.
«Оно чувствует. Оно БОИТСЯ». — Эта мысль поразила меня.
Я чуть не бегом заскочил в слесарку — благо она была прямо перед выходом на улицу. Кевларовая перчатка и для надежности сверху толстенная перчатка для гриля. Мы их использовали при экстренном ремонте запаечных матриц.
Пробрала нервная дрожь. Я осторожно протянул упакованную руку к растению. Гроздья раскрылись, наблюдая за движением, а шипы выскакивали и втягивались, словно язык у змеи.
Медленно коснулся листа. Он слегка вздрогнул, опасливо отпрянул, но через пару секунд сам потянулся навстречу. Одна из гроздей коснулась перчатки, вытягивая свои ягоды-столбики, словно ощупывая перчатку. Растение чуть слышно зашелестело и одним из листов мягко прильнуло к руке. Это был не сон. Не безумие.
Передо мной стояло нечто новое. Живое. И я... Я его СОЗДАЛ.
Худшее было в том, что где-то в глубине души, под слоем ужаса, уже росло другое чувство. Не страх, а...
«Какая же это все-таки красота...»
Утром следующего дня всё начиналось как обычно, за одним исключением — не было на месте Николаича. Его забрала скорая с симптомами анафилактического шока, которую он сам, слава богу, успел вызвать. Единственное, что дед успел сказать перед тем, как потерять сознание, помимо адреса — что его что-то ужалило у винограда. Как стало известно позже, старик чуть не скончался. Причину его состояния не выяснили, вроде как реакция на укус насекомого.
Я же сразу сложил пазл в голове: «Глупая, опасная ошибка». Но назад пути не было.
Стоя перед лозой, я сжимал в потных ладонях газовый резак. Он шипел, как живой, выдувая синие языки пламени. Виноградные гроздья шевелились в такт моему дыханию, будто знали, что я задумал.
«Это всего лишь растение», — пытался убедить я себя. Но глаза видели другое — как по коре пробегали судорожные спазмы, словно в предчувствии чего-то непоправимого.
«Я должен это сделать. Прямо сейчас. Пока никто не видит».
Пламя с хрустящим звуком впилось в лозу. Воздух наполнился едким дымом, пахнущим жженым сахаром и горелыми волосами. Капли сока шипели на сжигаемом стволе, оставляя черный дымок, а мои пальцы, несмотря на краги, чувствовали каждое судорожное вздрагивание умирающего создания.
Через десять минут бедная лоза была совершенно выжжена сантиметров на тридцать — насколько позволяла маскировка, по которой я «неосторожно» рядом варил перемычку для навеса к входной двери.
После работы, когда все ушли, я принялся за дело, недостойное и горькое сердцу. Табель учета рабочего времени заполнялся сам собой — 17:00, конец смены. Автобусы, пробки, ужин с семьей — обычный вечер обычного человека. Никто не видел, как мои руки в защитных перчатках выдергивали корни и стягивали остатки пережженной лозы, свисающей с балкончика в бессилии. Никто не слышал, как я шептал извинения, смотря на пламя, пожирающее то, что уже не было растением, но еще не успело стать чем-то большим. Я не отводил глаз, пока последняя ветка не превратилась в пепел. Только когда от растения осталось лишь черное пятно на земле, я заметил, что плачу.
Пепел был у моих ног. Где-то в глубине двора шевельнулись листья деревьев — обычный ветер. Совершенно обычный ветер.
Мне предстояло тяжелое время размышлений.
Новость отредактировал Летяга - 9-08-2025, 17:32
Причина: Стилистика автора сохранена
Ключевые слова: Растения жизнь сон авторская история