Мракобесие (Часть вторая)
Ждать рассвета – это почти как смотреть на закипающую воду в кастрюле. Бессмысленно. Чем больше обращаешь внимание на время, тем медленнее оно идёт. И всё же Пётр не мог придумать лучшего занятия, чем постоянно смотреть на наручные часы. Альтернативой было смотреть на изуродованный труп, что вариант в разы худший. На какое-то мгновение Пётр подумал о том, чтобы побеспокоить давешнего санитара, может удастся в карты с ним сыграть, но это означало снова лицезреть коридор из трупов, а Сахаров даже к двери «туда» не хотел прикасаться.
Поэтому молодой стажер мог только подгонять взглядом минутную стрелку, проклинать «несчастливую» патрульную смену и размышлять о том, насколько он одинок здесь и сейчас в этом бесконечно растянутом отрезке времени. Словно услышав его мысли, вселенная послала ему компанию в виде ещё одной автомашины Жигули, только серого окраса, без милицейской символики. В тёмном салоне за рулём сидел мужчина, а на заднем сидении ещё два человека, судя по силуэтам – мужчина и женщина.
Под аккомпанемент громыхающей магнитолы машина подъехала вплотную к дверям сортировочной – пассажирам явно было весело, через приоткрытое окно доносился женский смех. Поприветствовать Петра вышел только водитель. На вид вновь прибывшему было лет тридцать, крупный, с округлившимся животом и длинными как у гориллы руками. На лицо незнакомец был неприметен, за исключением недобрых, внимательных глаз и аккуратного ёжика волос. Одет в черную кожаную куртку поверх белой футболки, импортные джинсы, слегка пьян... Короче, выглядел он как типичный бандит, что могло означать только одно...
– Здарова, мы из уголовки. С износа приехали, – сказал сотрудник уголовного розыска и крепко пожал Петру руку – Вы чего тут вдвоём кукуете? За плохое поведение выгнали?
– Охранять оставили. Морг больше трупы не принимает. Говорят, что переполнено всё, – грустно отозвался Пётр.
– Ха! Ни хрена себе! Колян, ты слыхал, что сержант говорит? – крикнул водитель пассажиру, так и оставшемуся сидеть в машине – Может, они тогда сразу попросят народ помирать перестать? Ладно, щас разберёмся. Учись, как уголовка работает.
Учиться оказалось особо нечему, разве что новым матерным словам. Обругав сомнамбулического санитара и пригрозив всякими разными последствиями, которые особо никого не впечатлили, оперативник подошел к Петру.
– Ладно, с ним бесполезно рядиться. Это надо наверху решать. Ты тут долго будешь стоять?
– До развода, а там другого пришлют. А что...
– Колян, давай тут тогда выгружать. Пусть люди видят, какой у нас бардак творится.
По команде Колян, оказавшийся такого же бандитского типа индивидом, распахнул дверь и стал вытягивать пассажирку – абсолютно голую женщину лет сорока, некрасиво размалёванную и совершенно очевидно мёртвую. От такого поворота событий ошарашенный Пётр даже забыл все только что выученные ругательства.
– Тебе же всё равно скольких сторожить: одного или двоих? А нам ещё жулика колоть, – сказал водитель, помогая Коляну укладывать мёртвую женщину лицом вниз рядом с перееханным мужчиной.
– А... а... а постановление? – только и смог спросить стажер, вовремя пресекший напрашивающееся: «А она точно мёртвая?» Понял, что показалось.
– Будет им постановление, – с мрачной ухмылкой сказал оперативник, возвращаясь к машине. Пётр вдруг осознал, что пьян он был отнюдь не слегка, просто держался хорошо. Вернувшись с заполненным бланком, оперативник свернул его трубочкой и вставил покойнице между ягодиц. Бланк засел, так сказать, «намертво», и издалека напоминал бумажный фонтан, выпущенный телесного цвета китом.
– Чтобы знали... – сказал водитель, но больше ничего уточнять не стал, только злобно ухмыльнулся. – Ладно, сержант, давай, не скучай тут.
После этого довольные своей выходкой оперативники укатили восвояси, оставив Петра уже с двумя трупами на руках. Где-то в воцарившейся тишине забрехала стая бездомных собак, и Сахаров пожалел, что они не воют как волки – он бы им подпел.
Спустя ещё час стояния в компании покойников Пётр с удивлением обнаружил, что его начинает клонить в сон. Он уже успел во всех деталях разглядеть и «своего» измызганного колёсами трупа, и фиолетово-черные следы удушения на шее женщины, которые, после сокрушенных размышлений о дикости некоторых мужчин, потеряли свою новизну. Трупы как бы слились с окружающей обстановкой, становясь частью серой реальности ночного города. Дохлые они ― вот и весь сказ. Так сказал санитар, который уже несколько лет возится с покойниками, и уже после пары часов стояния Пётр начал его понимать. Они не обидятся, если часовой немного прикорнёт, да и проверять никто не станет.
С этими мыслями Пётр положил на бордюр свою папку, сел сверху, уперев локти в колени и поддерживая подбородок ладонями. Правда, поспать ему так и не дали. Спустя минуту по тропинке, проложенной в зарослях сорняков, кто-то с шуршанием и треском стал пробираться на свет. Пётр, забыв про сон, подскочил и хлопнул себя по поясу, где вполне мог бы находиться пистолет, но его там, помнится, не было.
В итоге на освещенную площадку перед моргом вышла округлая старушка, одетая в не по погоде тёплое тёмно-коричневое пальто и традиционный платок зелено-красно-желтой окраски. Морщинистое лицо престарелой женщины так поросло складками, что было сложно разглядеть в этом бушующем море времени островки слезящихся глаз. Только длинный нос выступал вперёд, как волнорез.
– Доброе утро, – сказала старушка смешным высоким голоском, который обычно слышишь от людей, изображающих престарелых женщин.
– Доброе, – отозвался Пётр, и не нашел ничего умнее чем спросить, – не рановато вы, бабушка, гуляете?
– Чегой-то? – сказала старушка, поводя левым ухом в сторону стажера.
– Рано, говорю!
– Так подиж ты разбери, когда рано сейчас. Во сколько куда не приди – всё время в очередь попадаю. Никогда первой не могу поспеть. В Собесе очередь, в магазине очередь, в больнице очередь. Сюда пришла, и здесь уже очередь. Кто крайний? Ты, милок?
– Куда крайний? – оторопел Сахаров, оглядываясь на короткий рядок из тел.
– Ну в морг, в морг. Чай не шашлычная ещё, – нетерпеливо отозвалась старушка. Говорила она бодро, с характерной для глуховатого человека громкостью.
– Я нет. Мне туда рано ещё, – стал отнекиваться Сахаров.
– А, по записи значит. Ну тогда посторонись, я очередь займу.
С этими словами она направилась к месту, где уже лежало два тела, и, довольно бесцеремонно оттолкнув руку жертвы изнасилования, улеглась на асфальт, аккуратно сложив руки на груди и закрыв глаза.
Есть такое выражение «медленно охреневать». Вот Сахаров как раз в таком состоянии и находился, с трудом удерживая на своих худых плечах непомерный вес этого самого «охренения».
– Бабушка... – позвал он слабым голосом, – Бабушка, вы чего?
Ответа не последовало. Бабка лежала неподвижно, лишь изредка двигая худыми губами, и Пётр, осознав наконец, что стал свидетелем нетипичного примера старческого маразма, только сокрушенно покачал головой. Решив, что больную на голову надо поскорее спровадить домой, он подошел к дверям сортировочной и позвонил. Однако сколько бы он не ждал, сколько бы не нажимал на звонок, меланхоличный санитар так и не появился, а вскоре звонок вообще перестал работать, оборвав своё отдалённое треньканье с внезапностью сердечного приступа.
Поняв, что помощи ждать неоткуда, Пётр подошел к бабке и осторожно потрепал её за плечо, но та реагировать отказалась. Начавший злиться Пётр стал громко звать старую женщину и дергать её из стороны в сторону, что оказалось задачей непростой – бабка была на удивление тяжелой. В ответ на все надругательства она только выдохнула тяжело и натужно, почти застонала, но глаз не открыла. От этого звука молодому парню вдруг стало не по себе. Он осторожно взял одну из сцепленных ладоней, страшно холодную на ощупь, и поискал точку для измерения пульса, как учили на подготовке. Точку то он нашел, а вот пульса – нет.
Холод от бабкиной руки передался Петру и распространился по всему его телу. Отпустив ладонь покойницы (в том, что она мертва, у Петра уже сомнений не было), он попытался отойти, при этом всё ещё сидя на корточках, от чего выполнил очень комичную версию команды «гуськом, спиной вперёд марш». Через пару шагов парень повалился на пятую точку и, всё так же спиной вперёд, стал медленно отползать, пока не упёрся в двери сортировочной. Створки, не смотря на теплоту ночи, были обжигающе холодные, что привело Петра в чувство.
Он подскочил и по широкому кругу вернулся к месту, где осталась его папка. Внутренне разрываясь между желанием пойти поискать телефонную будку и чувством долга, требовавшем продолжать охранять вверенный ему пост, Пётр сел на своё прошлое место. Во все глаза разглядывая старуху, он принялся обдумывать, как будет объяснять целую батарею из трупов своему сменщику. Шансы, что при бабке окажется ещё и постановление на освидетельствование трупа, были не велики. Слово «чертовщина» так и просилось на язык, вопреки привитому родителями атеизму.
В итоге Пётр достал из-под пятой точки папку и стал шариться в ней, ища пустой бланк и соображая, что же ему здесь и сейчас проводить. Осмотр места происшествия? Может, обыск? Где вообще взять бланк на случай, если кто-то у тебя на глазах пришел, лег и целенаправленно помер? И где сейчас понятых искать? Не двух других трупов же записывать, у них и документов при себе нет...
– Ах! – хрипло вскрикнула бабка, резко переходя в сидячее положение. От неожиданности Пётр повалился через бордюр прямо в заросли травы, разметав пустые бланки. Голову его окутали удушающие запахи земли и сена. Перед глазами возникла старуха с расширившимися от ужаса глазами.
– Я же газ на плите не выключила! Дед там удавится! Займи мне очередь, сынок, я быстро! – и с этими словами бабка с поразительной скоростью исчезла в зарослях.
– Чертовщина, – сказал вылезший из канавы Сахаров и недоверчиво посмотрел на оставшихся покойников. «А вдруг тоже встанут?»
– Этот уже не встанет – прошептал Филимонов своему напарнику, указывая стволом пистолета на грузное тело охранника, распростертое на полу. Вокруг головы мужчины растекся кровавый нимб. Этого охранника Виктор Сергеевич нанял совсем недавно, и Филимонов ещё не успел познакомиться. Теперь уже поздно.
Богуславский, двигаясь на удивление тихо для своего крупного телосложения, запер заднюю дверь магазина – в этот раз бежать будет некуда. В магазин они зашли так же, как и давешние бандиты, но на каких-то полчаса позже. Филимонов ещё на подъезде заметил старый Мерседес, припаркованный невдалеке, и сразу узнал в нём машину, на которой уходили налётчики, напавшие на магазин импортной одежды. Шансы, что одни и те же бандиты снова сунуться на объект, неофициально охраняемый тем же патрулём, были невелики. У кого–то совсем кончилась удача. Осталось только выяснить, у кого именно.
Мучительно медленно пробираясь узкими коридорами подсобной, напарники держали на прицеле каждый угол. Дальше по проходу находился поворот к торговому залу, тёмному в это время суток, а за ним дверь в кабинет директора, откуда доносились громкие стоны и приглушенная ругань. Скорее всего налётчиков не меньше двух, и что-то у них опять пошло не так, раз они до сих пор не скрылись.
Филимонов показал напарнику на темный зал, и когда Богуславский занял позицию у проёма, сам проскользнул дальше к кабинету. Дверь кабинета была приоткрыта, внутри горел свет. Присмотревшись, насколько хватало угла обзора, Андрей заметил распростёртого на столе Виктора Сергеевича, «Комерса», у которого была задрана рубашка и на объёмистом пузе виднелись алые треугольники. Комерс жалко постанывал в кляп из какой-то рванины, засунутой ему в рот, а над ним парила чья-то рука с новеньким импортным утюгом «Тефаль».
«Просил же мне отдать утюг. Нахрена он ему в магазине?» – подумал Филимонов. Из-за его спины донесся звук одного удара и падения чего-то тяжелого на пол. Рука с утюгом дёрнулась, и Филимонов ворвался в кабинет, пинком ноги встретив удивлённого «Князя». Бандит, взмахнув руками, повалился на пол, лишь мысленно успев дотянуться до пистолета, лежавшего на столе. Выпущенный из рук утюг проделал в воздухе замысловатое сальто, прежде чем приземлиться Князю прямо на лицо.
– Лица на тебе нет – хохотнул Богуславский, стреляя глазами в потрескавшееся зеркало заднего вида.
Князь сидел молча, насупившись, то и дело порываясь потрогать скованными руками обоженные нос и лоб, но каждый раз себя останавливая. Хотя болело адски. Сидящий рядом с ним Филимонов смотрел на него мрачно и недобро, словно обдумывая, что ему делать с задержанными. Шмель, тоже скованный, но так и не пришедший в себя, лежал в багажнике жигулёнка. Мало кто мог вот так сразу очухаться после фирменного удара мастера спорта по боксу. Если бы подельник сторожил вход, как было сказано, а не пошел шариться по магазину, всё могло закончиться иначе.
– Что молчишь, беспредельщик? – наконец произнёс Филимонов, – И не стыдно тебе по ночам честных людей пытать?
– Комерсы не люди. Он так же кого-то обобрал, купил всякое дерьмо по дешевке и впаривает втридорога.
– Тебе что-ли решать, кто человек, а кто нет? Я бы ещё мог с тобой согласиться, кабы вы охранника не завалили. Он вам чем помешал?
– Не трогали мы никого, – мрачно ответил Князь.
– Хо, начинается, – сказал Богуславский.
– Ты это лучше сразу брось. Там, куда мы едем, такие басни не прокатывают. Тяжкие из вас всю дурь выбьют, – добавил Филимонов.
– Меня нельзя бить, у меня почки больные.
– А у твоего товарища, небось, диабет, – всплеснул руками Филимонов, – как это так выходит, что у нас преступления одни инвалиды совершают, не подскажешь? Развелось вас, лихих парней, понабрали оружия, из которого даже стрелять не умеете, и ходите, простой народ обираете...
– Понеслось... – протянул Богуславский, но Филимонов никак не отреагировал.
– В стране и так бардак, кризис власти, а вы, вместо того, чтобы ряды сомкнуть, пошли шакалить, пока никто не контролирует. Лишь бы кусок урвать побольше, легких денег срубить и сдриснуть куда-нибудь подальше. А мы разгребай значит?
Филимонова, действительно, понесло основательно, так что уже невозможно было остановить. Князь осознавал, что бывалый гаишник во многом прав, но признать эту правоту не мог. Тогда пришлось бы признать, что он заранее знал о грядущем провале, о том, что рано или поздно придётся чалиться на тюрьме за все, что они со Шмелём и Ваней покойничком наворотили. Он затравленно искал место своим пристыженным глазам, лишь бы не смотреть на разъяренного милиционера, вещавшего скорее для себя, чем для окружающих. Нашел он только своё отражение в потрескавшемся зеркале заднего вида. Зеркале, которое он сам неделю назад разбил, беспорядочно паля в подъехавших сотрудников.
Отражение смотрело угрюмо, лицо распухло и пошло красными пятнами, словно у хронического алкоголика, из-под насупившихся бровей смотрели карие, почти чёрные глаза. Не те глаза, что достались Князу от матери, а его отца, утопившего себя в алкоголе. Вспомнились слова, сказанные Шмелём в машине: «А ты СЕБЯ там увидел?»
– У-у-у, курва!!! – внезапно закричал водитель, выворачивая руль так, словно заламывая кому-то руку. Машину рвануло влево с такой силой, что Князя бросило на старого гаишника. Откуда-то совсем близко послышался кошачий визг. Прямо перед лобовым стеклом зажглись две огромные круглые фары, а затем всё погасло.
– Светает, кажись! – крикнул кто-то весело, и Пётр обернулся на звук голоса.
– Далеко ещё – сокрушенно ответил Стажер, с облегчением узнав улыбающегося Сергея. Он и Филимонов вышли из уже знакомого бежевого «батона», на этот раз припаркованного далеко от площадки при морге, так, что его не освещал свет фонарей. По неизвестному стечению обстоятельств, лобовое стекло УАЗ-а потрескалось, одна фара разбилась, а металл под ней покорежило, словно после столкновения по касательной. Богуславский уже привычным движением распахнул задние двери машины, и они с Филимоновым выволокли и потащили на свет очередное тело.
Принадлежало оно крупному мужчине суровой наружности с запекшимися на лице ожогами. На первый взгляд других травм у него не было. Богуславский, когда они подошли ближе, виновато улыбнулся стажеру.
– Вот, не довезли жулика. От страху помер, наверное.
– Это всё твоё мракобесие, – печально и как-то тихо ответил Филимонов, не глядя на своего напарника.
– Я же извинился! Ну само получилось, автоматически. Та же самая, наверное, выскочила, – ответил Богуславский, опуская тело рядом с трупом женщины. Пётр хотел было сказать, что за женщиной бабка занимала, но прикусил язык.
– А матери я что теперь скажу? Что суеверия сына погубили? – взорвался Филимонов, но тут же отвернулся.
– Ладно, придумаешь что-нибудь. Слов у тебя всегда полно. А это чё? – спросил Сергей, указывая на голую женщину с торчащим из срамного места постановлением.
– Это уголовный розыск приезжал. Сильно им новые порядки не понравились, – ответил Пётр.
– Хо-хо, это они могут. Небось, опять по пьяни убийства раскрывают. Блин, как грудак болит. Я думал, всё иначе будет, – с этими словами Богуславский запустил руку под форму и потёр болевшее место.
Филимонов медленно подошел к напарнику и всё же посмотрел тому в глаза.
– Слушай, Серёга. Как-то оно нехорошо всё вышло. Не хотел я на тебе срываться.
– Да ты чё, Андрюха? Какие обиды? Я сам виноват, тут и обсуждать нечего. Не будем больше об этом.
После этого они обнялись, и Филимонов, как-то в раз постаревший и осунувшийся, поплёлся обратно к машине. На пол пути он обернулся и сказал:
– Давай, стажер, держись тут как-нибудь. Перед рассветом всегда темнее.
Ничего не понимающий Пётр смотрел вслед старшему патруля, пока тот не сел в машину. Он хотел было узнать, что происходит, у Богуславского, но тот уже лёг рядом с бандитом, сложил руки на груди и затих.
– Серёга, как так то? – только и смог он спросить у лежащего патрульного, после чего ноги под ним подкосились.
– Как так? – снова повторил он, но отвечать было уже некому. Пётр вновь остался в компании одних лишь мертвецов.
Через какое-то время Богуславскому надоело лежать в тишине и он, не открывая глаз, произнёс:
– Хорошо поют.
– Кто? – отозвался Пётр слабым голосом. Последний час он безвольным кулём сидел на асфальте и разглядывая трещины в нём. Взгляда на мёртвого напарника он не поднял.
– Неупокоенные. Слышишь?
Из-за двойных дверей сортировочной действительно доносилось тихое пение. Хор нестройных голосов, с трудом выдавливая воздух через окоченевшие связки, тянул какую-то печальную мелодию. В этом бессловесном звуке можно было услышать что-то вечное, неподдельное, словно через песню души умерших с облегчением покидали свои бренные тела и устремлялись ввысь. Печалились они только по оставшимся внизу, обреченным разгребать непрекращающийся бардак жизни. Теперь без них, в одиночку.
– Я бы тоже спел, но грудь страшно болит. Даже говорить больно.
– Так ты бы лучше и молчал, – с вызовом ответил Пётр, и тут же пожалел о сказанном. Но Сергей не обиделся, просто перестал беспокоить молодого стажера. У него ведь ещё вся жизнь впереди. Зачем ему лишние переживания?
Утренний свет застал Петра сидящем на бордюре и согнувшимся почти пополам. Первое, что стажер почувствовал, просыпаясь, – это запах жареного мяса.
– О, часовой проснулся! С добрым утром! – голос доносился с крыши пристроя. Там стоял улыбающийся коренастный мужичок, одетый в зеленый фартук поверх тельняшки. На круглом и припухшем, словно с похмелья, лице красовались очки, больше похожие на пенсне.
– Сколько времени? – сипло осведомился Пётр, с трудом заставляя встать затекшее тело.
– Шесть утра, – ответил мужичок, присаживаясь на корточки и проворачивая шампуры. Перед ним стоял небольшой мангал, на котором шкворчало мясо. Поймав непонимающий взгляд, мужичок ответил:
– Надо до жары успевать, а то подвал прогреется и вонь всё испортит. Забирайся сюда, угостишься.
– Ну н-н-нахер, – отозвался Пётр, заметно поёжившись.
– Как знаешь. Скажи, а это не Серёга ли из патрульки там лежит? – сказал мужчина, кивая на аккуратный рядок тел, лежащих перед воротами сортировочной.
Пока Пётр спал, тел не прибавилось: раздавленный, голая женщина, бандит с ожогами и очень бережно уложенный сержант Богуславский. Бабка так и не вернулась, наверное, поняла, что очереди своей ей не дождаться.
– Да, это он.
– Жаль парня. Совсем ещё молодой. Я его батю знал, когда ещё простым паталогоанатомом работал. Милиционер в третьем поколении и так закончить. Щас, я санитара кликну. Надо было его ещё ночью занести.
– Так ведь мест не было... – с горечью сказал Пётр.
– Найдём. Для своих всегда найдётся, – ответил заведующий морга, снимая шампура с мангала...
Надо отметить, что, после вмешательства милицейского руководства, конфликт с администрацией экспертизы быстро разрешился. Денег на захоронение, конечно, не нашлось, но порешать проблему смогли. По команде начальника ГАИ патрульные стали ловить по городу грузовые машины и сгонять их к зданию морга. Так же было реквизировано два экскаватора и бульдозер. Грузить наняли компанию БОМЖ-ей, за ящик водки готовых на любой кипишь. Уже начавшие разлагаться тела закидывали в кузовы, чаще всего как попало, отслеживать, кто где и чья это рука в условиях всепроникающей вони было почти невозможно.
Тела свозили за город, где уже выкопали длинные траншеи. К чести лиц причастных, стоит сказать, что захоронение происходило не в полном беспорядке, и чаще всего трупы хоронили под нужными номерами, как и было запротоколировано, хотя без ошибок не обошлось. Начинавшие это дело и представить себе не могли, сколько тел успело скопиться в помещениях морга. Хоронили только невостребованных, чья судьба после смерти уже никого не волновала. Освободившееся место в морге заняли жертвы убийств, бандитских разборок и несчастных случаев, как оно и положено.
Постепенно порядок снова начал отвоёвывать территории у воцарившегося хаоса, и во многих сферах жизни удалось вернуться к уровню, близкому к тому, что был перед самым развалом. По тем безумным временам осталось только множество разобщенных историй, в которых факты густо перемешаны с вымыслом. Эти истории преисполнены фатализма и какого-то своего мистического флёра. Или, как сказал бы Андрей Филимонов, они полны мракобесия.
***
ОТ АВТОРА:
Большое спасибо всем тем, кто дочитал этот текст до конца. Надеюсь, вам было так же интересно погружаться в хаос перестройки, как мне - писать о нём. Для всех интересующихся - текст действительно основан на реальных событиях, однако не является дословным пересказом конкретного случая, а скорее представляет собой амальгаму из разных случаев, произошедших с моим отцом и другими сотрудниками милиции летом 1993 года. Как сотрудник полиции, я имел возможность побеседовать и с другими ветеранами, которые подтвердили, что подобные случаи происходили или могли происходить в то время, которое я сам застал будучи всего лишь ребенком пяти лет. Поэтому перевозка тел на попутках, незадачливый водитель, дважды попавший на "выполнение гражданского долга", пьяные следаки с операми, постановление в заднице, шашлыки на пристрое, постоянные налёты на коммерсантов и, самое главное, бастующий переполненный морг - всё правда. Я позволил себе лишь слегка драматизировать ситуацию, запихнув всё в одно ночное дежурство, и добавить немного мистики, надеясь, что сути истории это не исказило. Если кого-то такие неточности оскорбили - прошу прощения и хочу заверить, что допущены они были чисто из творческого замысла, а не с целью проявить неуважение к труду и потерям людей, заставших то неспокойное время.
За сим хочу откланяться.
Ещё раз спасибо и удачи)))
Автор - sandistime.
Источник.
Ключевые слова: Дежурство морг водитель авария чёрная кошка стажёр очередь