Александрия Анамнисеис
Сегодня хочу рассказать тебе воистину необычную и, пожалуй, самую пугающую историю, которая имела место быть в моей долгой и богатой на чудеса жизни. Чего только стоил один он, наш великий безстрашный царь и повелитель, Сын Амона Ра и самого Зевса, который однажды распространил нашу культуру и наш язык за самые горизонты известного нам тогда мира. За которым я, будучи еще совсем юношей, последовал, проделав путь из Греции до темных и опасных джунглей далекой Индии, и которого я знал лично. Я видел реки Евфрат и Нил, своими глазами созерцал пирамиду Хеопса и висячие сады Вавилона. Я не испытывал страха, когда на меня мчались серпоносые колесницы, не боялся при виде летающих щитов в горах Гиндукуш, и воистину, о верный хранитель моих самых сакральных тайн и воспоминаний, даже свирепые боевые слоны царя Пора, не вселяли в меня такого ужаса, который я ощутил в тот день, недалеко от руин древней Ниневии. И сегодня, через неисчислимое количество времени, вновь находясь здесь, в городе нашего великого царя, в Александрии, я готов снова окунуться в тот страшный судьбоносный день, навсегда изменивший меня.Начну я, пожалуй, с предыстории: Это был тяжелый день на полях Гавгамелы, наш левый фланг изо всех сил отбивал атаки серпоносых колесниц, катафрактов и пехоты царя Дария, бесконечной лавиной атакующих наши фаланги. Пыль забивала рот и глаза, песок красился багровым, и в воздухе стоял тяжелый металлический смрад смерти. Я, будучи в первом ряду, неустанно работал сариссой, пронзая одного перса за другим, где-то рядом пролетала потерявшая управление серпоносая колесница, на ходу рубя и своих, и врагов, пока, наконец, не нанизалась длинные сариссы фалангитов, но количество наступающих персов нисколько не уменьшалось, и на место одного убитого приходило четверо новых, мои руки наливались свинцом, но я упорно продолжал колоть супостата. И тут в фалангу со всей мощи врезаются тяжелые катафракты, ломая сариссы и, заодно, наше построение, но сами падая со спин лошадей и неся потери.
Тут я протыкаю бронированную лошадь и останавливаю её, не выдержав удара, пополам ломается и моя сарисса, Андреас за моей спиной добивает вылетевшего по инерции с седла всадника, я выбрасываю обломок сариссы, как бесполезную палку, инстинктивно тянусь рукой за висевшим на поясе коротким мечом, ксифосом, и тут же замечаю, всего в паре пертиках от себя, неумолимо мчавшего прямиком на меня катафракта, судорожно соображаю, как уйти от столкновения, но умом понимаю, что катастрофически не успеваю ничего предпринять, в итоге принимаю удар на себя и, отлетая, теряю сознание. Когда я пришел в себя, бой все еще продолжался, но наш фланг под напором персов сместился назад, и сейчас я находился уже за спиной наступающих супостатов, и тогда я заметил одного из их командиров, который отдавал приказы, сидя верхом на лошади, и я стал думать, как убрать его, тем самым, по возможности, дезорганизовать противника и ослабить их натиск на моих друзей, находящихся в сложном положении. Оглядываюсь вокруг, и вдали, в противоположном направлении, увидев одиноко бредущего коня, закинул пелту за спину, так как вне фаланги от нее толку мало, а так хоть от стрел в спину защитит, побежал к лошади, по дороге подобрав копье у мертвого персидского кардака и приватизировав дорогого вида кавалерийский щит у павшего катафракта.
Добежав до лошади и запрыгнув на неё, неволей посмотрел на наш правый фланг и был доволен увиденным, весь центр и левый фланг циклопичной армии персов в основной своей массе бежал, и только отдельные очаги оказывали сопротивление, вероятно, это были так называемые бессмертные, элитная гвардия Дария. Я, конечно, понимал, что сражение уже по факту выиграно, но так же понимал, что персы, дожимающие наш левый фланг, вероятнее всего даже не подозревают об этом. Развернув коня, я галопом поскакал к персидскому военачальнику, и, приблизившись к нему, ухватился и направил в цель острие копья. Перс и его окружение до последнего меня не замечали, и это стало их роковой ошибкой, уже когда я был совсем близко, они развернулись, чтобы встретить меня, признав во мне противника, но было уже слишком поздно, военачальник замешкался, лихорадочно пытаясь выдернуть из-за пояса меч, пятерка тяжелых катафрактов за ним беспомощно пыталась набрать скорость, спешенные слуги и вельможи разбегались в разные стороны, у одного из слуг в руках увидел щит военачальника, но тот вместо того, чтобы подать его своему господину, бросив щит наземь, стал отбегать в сторону. Мгновение спустя, я поразил персидского военачальника копьем в лицо, и в следующий миг замечаю скачущих мне наперерез катафрактов, я не был обучен бою верхом на лошади, и встреча с элитной персидской кавалерией не сулила мне ничего хорошего, так что мой расчет был только на скорость, выставив перед собой щит, я изо всех сил пытался успеть, но персы достали меня, и вскоре я получил сокрушительный удар булавой по щиту, и тот вылетел с моих рук, второй катафракт, скачущий мне наперерез, тоже сумел до меня дотянуться, и, даже будучи в бронзовом шлеме, я ощутил мощный удар в затылок и вновь потерял сознание.
На этот раз очнувшись, лежа на песке, я не смог понять своего местоположения, как и того, сколько времени я провел вне сознания. Вероятно, конь спас меня, вывезя из сражения, но в какой-то момент мое бессознательное тело выпало из седла, шлем, спасший мне жизнь, был также утерян. Подняв голову, я с облегчением заметил, что семейная реликвия, бронзовая кираса, перешедшая мне по наследству от прапрадеда, который был гражданином Спарты, все еще была одета на мне, это означало, что, будучи в бессознательном состоянии, я не подвергался ограблению мародеров. Я встал и, присмотрев небольшую возвышенность, похожую на бархан вдали от себя, побрел к ней, надеясь рассмотреть что-либо, что могло бы дать какую-то подсказку о моем местоположении. Забравшись на возвышенность, я так и не заметил ничего полезного, кроме одного нюанса, возвышенность, на которой я стою, рукотворного происхождения, с обратной стороны местами виднелась ровная каменная кладка. Спустившись вниз, я заметил с обратной стороны еле заметный, наполовину засыпанный вход, который был за растущим кустарником замаскирован так, что многие прошедшие рядом бы не заметили его. И тут моя любопытность взяла верх над моим рассудком. Будучи юношей, я еще там, в далекой Греции, часто посещал библиотеку и часами проводил время, читая труды Платона и Геродота, открывающие тайны древних, затерянных во времени могучих цивилизаций. Развязав повязку на голове, которую я носил, дабы смягчить ношение шлема, я обмотал ее вокруг палки, обработав гусиным жиром, достал из набедренной сумки огниво, зажег факел и шагнул навстречу своей судьбе.
Зайдя внутрь, мой факел разогнал плотную тьму, и я увидел, что оказался в помещении похожем на небольшой зал с колоннами, толстый слой пыли под ногами намекал, что на этот пол очень давно не ступала нога человека. Подойдя поближе и посветив факелом, увидел, что стены покрыты клинописью и какими-то, совсем мне непонятными символами. Посещая библиотеку, я ознакомился с иероглифами Египта, и в прошлом году, посетив эту древнюю, как сами боги на олимпе, страну я имел радость лицезреть своими глазами, покрытые такими иероглифами стены великолепных древних храмов, также я изучал иероглифы хеттов и других древних народов, и, хотя с клинописью я был знаком, но ничего похожего на эти символы нигде ранее не встречал. Пройдя дальше по залу, я увидел идущие вниз каменные ступени. В этот момент весь мой инстинкт уже не просто говорил, а кричал, предупреждая меня ни в коем случае не спускаться в низ по этой лестнице, но разве что-то может остановить человека, последовавшего за своим царем на край земли и решившего стать великим историком, после того, как воочию увидит этот самый край.
Спуск был долгим, и ступени не хотели никак кончаться, но, наконец, я попал в зал, который был больше предыдущего, колонн в нем не было, но стены показались более ровными и крепкими, что наводило на мысль о том, что это помещение было сделано на века, и даже если верхняя часть построения рухнет, это помещение должно остаться нетронутым. Подойдя к центру зала, я увидел два алтаря, металлический блеск которых не оставлял места сомнениям в том, что эти сооружения были из чистого золота, что, в свою очередь, привело меня к выводу, что это какой-то храм ранее неизвестной цивилизации древней Месопотамии. Осветив стены факелом, я увидел сцены, от которых ком подкатывал к горлу, и хотелось бежать из этого богами забытого места. Сотни людей, как скот, ведомые на убой какими-то крылатыми тварями, древние зиккураты, с которых кровь лилась рекой, ужасающие сцены пиршеств каких-то существ, в которых люди выступали в качестве пищи, выбиты в стенах зала, во всех подробностях безымянным древним художником. Поморщившись от увиденного, уже хотел уйти оттуда, как в конце зала заметил высокую дверь, и снова мое любопытство взяло вверх.
Открыв дверь, я попал в небольшой коридор, который вел в помещение, от которого мурашки расползлись по моей коже, и где-то в груди заныла тревога.
Это был круглый зал, на полу повсюду валялись человеческие кости, черепа и прочие останки. Но самое необычное было в самом центре зала, огромный саркофаг, над которым с крыши нависал большой кристалл, излучающий бледное зеленое свечение. Массивная каменная крышка саркофага была откинута и лежала радом на земле, подойдя ближе и заглянув в саркофаг, перед моими глазами предстал ошеломительный вид, ввергший меня одновременно и в ступор, и в восхищение, совершенно нетленное тело наипрекраснейшей молодой женщины, из всех, кого я успел повидать. Ее белая, как мел, безупречная кожа не имела ни малейших дефектов, морщин или родимых пятен, закрытые веки скрывали глаза, красные, цвета рубина, длинные волнистые волосы, обрамляя красивое лицо с правильными чертами, спускались до круглых бёдер. Древняя богиня или демоница была выше любого видимого мною человека, и ее рост составлял не ниже шести локтей.
Вдоволь налюбовавшись увиденным, я побрел дальше, решив подробнее рассмотреть не менее удивительные сцены, выбитые на стене этого помещения. И тут я ощутил ледяное, как самые глубокие чертоги Аида, дыхание на своей шее, от которого волосы становились дыбом, и леденящий душу ужас, неведомый мною ранее, сковал мое тело. В следующий миг я почувствовал сильную боль в области шеи, хват холодных когтистых лап, прочно удерживающих меня, и ощутил, как жизнь с непреодолимой скоростью покидала мое тело, и мне становилось зябко и сонливо. Но я был бы не я, если бы дешево продал свою жизнь, подаренную мне самим Зевсом, и скопив всю свою волю и остатки сил, я извернулся и ткнул факелом туда, где должна была быть голова той твари, что выпивала мою кровь, в тот же миг в уши врезался визг, похожий на крик тысячи летучих мышей, от которого лопнули перепонки в моих ушах. Повернувшись, я не увидел ту красноволосую красавицу, теперь перед моим взором предстала ужасающего вида тварь с лысым черепом, обтянутым черной кожей, с заостренными ушами, похожими на рога, с перепончатыми крыльями и мордой, напоминающей морду летучей мыши, с которой каплями капала кровь, моя кровь!
Пока тварь дезориентировано зажимала глаза своими кривыми когтистыми лапами, я, выйдя из ступора, вынув свой ксифос, по самую рукоять вогнал его в шею кровожадной твари. Пронзительный визг тут же сменился хрипом, а я, оставив оружие в шее чудовища, побежал так, что любой олимпийский бегун мог бы мне позавидовать, и, наконец, выбравшись наружу и оказавшись на чистом воздухе под солнцем, упал наземь под кустарником, чувствуя в голове гул биения сердца, которое казалось вот-вот разорвет грудную клетку и выпрыгнет наружу. Пролежав так неизвестное количество времени, я, наконец, встал, зажимая рану укуса на шее рукой и, оглянувшись, вновь увидел ее. Красноволосая демоница сидела на песке, в тени у входа, не переступая грань солнечного света и с призывом поглаживая свое безупречное обнаженное тело, на котором не виднелось и следа от полученных ран, пристально смотрела на меня глазами с красной радужкой, таким взглядом, каким изголодавшийся хищный зверь, находясь в клетке, смотрит на недосягаемый кусок мяса. Я не являюсь похотливым человеком, и никогда не являлся таким, но и мне стоило огромных усилий в тот день не шагнуть в бездну холодных объятий той демоницы, а воспротивившись её чарам, повернуться и уйти.
Несколько дней я блуждал, и уже в вечер первого дня почувствовал этот необычный голод, остановившись на привал, я достал из сумки ломоть сушеного мяса и хлеб, пытался поужинать ими, но вскоре меня вырвало. И я понял, что от любой еды меня воротит, но странный голод не уходил, он усиливался. На третий день я вышел к берегу реки Тигр, и оттуда - к руинам древней Ниневии, столице некогда великой Ассирийской империи, и когда я, наконец, дошел до места недавнего сражения, там во всю орудовали мародеры, и увидев полуживого солдата Македонской армии, набросились на меня. И тогда я впервые понял свою новую сущность, схватив лежавший на земле акинак и зарубив первого из нападающих бандитов, на мое лицо попали капли его крови, и тогда, схватив полуживого противника, я прокусил его шею, появившимися во рту клыками. Его друзья, с округлившимися от ужаса глазами, наблюдали, как я жадно выпил его до последней капли, и, что-то крича на местном, в ужасе бросились в разные стороны, но не ушел от меня ни один, я ловил, рвал и выпивал одного за другим, не помня себя, после чего почувствовал себя словно заново родившийся, все мои раны тотчас же зажили, я стал слышать и различать звуки животных, находившихся в километрах от себя и возню насекомых в земле под ногами.
Я собрался, вооружился и пошел по следам македонского войска. Вскоре встретил путников, которые рассказали, что Дарий бежал в Экбатану прямиком с поля боя, а царь Александр с армией уже в Вавилоне, вскоре и я добрался в тот чудесный красивый город.
Я участвовал еще во многих сражениях, и все мои сослуживцы удивлялись, замечая, что я не испытываю никакой усталости, и все мои раны затягивались на глазах, не оставляя даже шрамов. Вскоре царь Александр сам лично вручил мне серебряный щит, и я стал Аргираспидом, одним из самых элитных солдат македонской армии. Нас бросали на те участки сражения, где ни одно другое подразделение не смогло бы выстоять, и меня лично посылали на задания, которые любому другому были бы сродни самоубийству. С безупречным послужным списком, как ныне любят говорить, офицеры одной огромной северной страны, я вернулся в Вавилон, вместе со всей армией и царём, после Индийского похода.
Пожив пару лет там, переехал сюда в еще совсем молодую, строящуюся Александрию, где учился медицине в престижном, в те времена, учебном заведении. После я жил в разных городах и странах, под разными именами, свободно разговариваю на более сотни разных языков. В войнах не участвовал, за редким исключением, в основном работав врачом и иногда учителем истории. Последние 40 лет я живу в стране под названием Россия, эта страна меня вполне устраивает, так как, имея определенное количество средств, можно сделать любые документы, и никаких вопросов ни у кого не возникнет при этом. Также я переезжаю примерно каждые 10 лет. И живя в этой колоссальной, по размерам своей площади, стране, маловероятно встретить знакомых, после переезда с Калининграда, например во Владивосток. И, как закономерность, после моего переезда в новый город, в нем часто начинают пропадать без вести маньяки, криминальные авторитеты и прочие элементы, с которыми я плохо уживаюсь, да и мне ведь тоже нужно чем-то питаться. На этой ноте, дорогой мой хранитель, я, пожалуй, и закончу свою повесть на сегодня.
Теплый средиземноморский ветер дул, разгоняя разбивающиеся о берег волны, где-то вдали закатывалось за горизонт солнце, на прощание раскрашивая небосклон в красные и оранжевые тона. Молодой человек, лет двадцати пяти, захлопнув книгу, куда недавно еще писал что-то, долго всматривался куда то вдаль, сидя на раскладном походном стуле, потом встал, забрав с собой стул, пошел в сторону набережной трассы Эль-Гаиш, ловить такси.
Новость отредактировал Estellan - 31-08-2020, 22:32
Причина: Стилистика автора сохранена.
Ключевые слова: Вампиры суккуб война сражение авторская история