Симбиот. Глава третья
Следующие месяцы пролетели быстро. Мы наслаждались друг другом и новой жизнью, единственное, что омрачало наше существование — необходимость кормить питомцев. Света почему-то становилась мрачнее тучи после каждой кормёжки, а я была всем довольна: это же так прекрасно — очищать мир от всяких ничтожеств. Скандал с Максом был благополучно улажен кругленькой суммой денег — не такая уж я оборванка. Вот о деньгах как раз мы и не подумали. Необходимость покупать еду пропала, и это должно было существенно экономить наш бюджет, но мне хотелось приобрести новый телефон, новую одежду, хорошие краски и кисти, а Светка была помешана на дорогой косметике — одних только оттенков лака для ногтей у неё было чуть ли не больше, чем у меня тюбиков с красками. Февраль с его отсутствием заказов и продаж подкрался незаметно, и вскоре выяснилось, что денег у нас едва хватало на оплату жилья. Мне пришлось вспомнить студенческие годы и отправиться подрабатывать промоутером в город.Ледяной ветер бил меня по лицу, моросил мелкий зимний дождик, норовящий превратиться в острые льдинки, с крыш текла грязная вода, смешиваясь с остатками льда, подтаявшим снегом и песком, она напоминала болотную жижу. Так. Повторять глупый рекламный стишок, улыбаться и давать всем бумажки — вроде несложно. Я не опасалась встретить кого-то из знакомых: листовки чудесным образом обезличивают человека, превращая его в существо без пола, возраста и национальности. Промоутер может делать всё, что угодно: раздеться, достать шприц и уколоться прямо посреди улицы, да хоть умереть — люди будут подходить к трупу и брать бумажки из окоченевших рук, негодуя, что никто не отвечает на их вопросы. Есть только один вид людей, которым есть дело до этих представителей низшего звена городской иерархии — те, кто выше рангом всего на одну ступень, для них общение с промоутером, дворником или уборщиком — пожалуй, единственный способ самоутвердиться. Сорок пять минут, перекур, ещё тридцать минут. Чья-то сильная рука схватила меня за шиворот, а за спиной раздался визгливый голос:
— Девушка, Вы понимаете, что Вы людям жить мешаете?
— Взаимно.
— Вы уже целый час здесь кричите, сколько можно-то?
— Если Вам не нравится рекламная акция, обратитесь к заказчику, вот здесь все его координаты, — я всё ещё пыталась быть вежливой.
— Да мне плевать, кто твой хозяин, дрянь малолетняя! Ты здесь орёшь и мусоришь, нормальным людям не пройти из-за тебя! Убирайся сейчас же, а то полицию вызову.
— Вы не понимаете? Я на работе, мне деньги за это платят — бумажки такие, на которые можно всё купить, — я уже теряла самообладание, начиная дрожать от злости.
— Ты тупая?! Пошла вон отсюда!
Баба выхватила листовки у меня из рук и порвала. Волна бешенства накрыла мне голову. Жаль, что нельзя порвать её на части прямо сейчас. Я схватила её за рукав и потащила в ближайшую арку. Голодный питомец придавал мне сил, ворочаясь в предвкушении вкусного ужина. Злобная тварь визжала, материлась и грозилась вызвать полицию, а люди проходили мимо, поглощённые своими заботами. Вот мы уже в тёмной арке. Улицы Петербурга обладают интересным свойством: стоит свернуть с оживлённого проспекта в переулок и становится так тихо и безлюдно, словно здесь никто и не жил никогда. Одной рукой я схватила тётку за горло и пригвоздила к стене, а второй расстегнула куртку, выпустив на свободу своего питомца. Она застыла с выпученными глазами и перекошенным ртом, из которого струйкой стекала слюна. Пушок — так я его теперь называла — присосался к её шее и высосал всё полезное, что было в этом никчёмном создании.
Я медленно вышла из арки, закурила. Меня всё ещё трясло от злости, расправа показалась мне слишком простой, кусая губы, я представляла, как бы размозжила квадратную белобрысую башку молотком, била бы долго, с наслаждением наблюдая, как её коровья рожа превращается в кровавое месиво, разрубила бы топором на части и скормила её тушу свиньям. Это так несправедливо — она ведь даже не мучилась, не понимала, наверное, что с ней происходит. Ко мне возвращалось то гадкое чувство собственного бессилия, которое одолевало меня раньше, когда я не могла расправляться со всеми обидчиками, я и сейчас не могу, это делает за меня Пушок, и методы его слишком гуманны. Так, надо собраться, доработать смену и отправляться домой, к моей семье. Чёрт, я даже не могу купить своей девушке подарок на 14 февраля…
Дома тоже было не всё в порядке: Света закрылась в ванной и плакала, думая, что я не слышу.
— Что случилось?
— Я убила ребёнка… Я не хотела, это он меня заставил.
— А подробнее?
— Я отправилась на окраину, туда, где много бомжей, хотела найти кого-нибудь больного, умирающего, понимаешь?
— Не понимаю, ну ладно. Дальше что?
— И тут выскочил этот мальчик, попрошайка. Мой питомец, видимо, решил, что это лёгкая добыча, а дальше, как в бреду — он мной управлял, как тряпичной куклой. Я не могу так больше…
Она уткнулась мне в плечо. Дурочка. Как можно позволять ему управлять собой, когда можно выбрать кого-нибудь похуже. Надо как-то её успокоить — вот это мне удавалось паршиво. Рассказывать о моих злоключениях, наверное, сейчас не стоит.
— Слушай, это не твоя вина. Это не ты сделала. И на его месте могла оказаться ты.
— Это же не в первый раз происходит. С тобой и с Максом было также — он заставил меня бежать, заставил притвориться напуганной, чтобы ты мне поверила. Твой разве так не делает?
— Пушок слушается меня, а не наоборот.
— Пушок? Серьёзно? Ты ему кличку придумала?
Ну, слава богу, улыбнулась.
— Мы с ним давно вместе живём, наверное, надо как-то его назвать, — пожала плечами я. Ты тоже придумай ему имя, будет легче. Вообще посмотри на всё это с другой стороны — нам дана особая сила, нужно только направить её в нужное русло. Я убиваю разных подонков, и ты убивай. Или, как ты хотела, помогай безнадёжно больным. Это ведь лучше ,чем позволять этому существу жрать всех подряд?
— Да, ты, наверное, права…
Конечно, я права. Разве может быть иначе?
Новость отредактировал Qusto - 23-06-2019, 20:34
Ключевые слова: Фантастика девушка моральные уроды авторская история