Рассуждения на тему детского восприятия мира
Странное восприятие мира детьми. Что-то крайне необычное, из ряда вон выходящее они воспринимают как само собой разумеющее. А что-то наоборот, какие-то другие, но всё же общепринятые каноны жизни воспринимается ими чересчур болезненно. Думаю, что и в первом и во втором случае, в восприятии мира детьми принимают участие взрослые, (или не принимают), но от этого их роль в этом важном деле не становится меньше.Вот несколько примеров:
Как-то в 1984 году, летом, купаясь со своими родителями на реке, увидел дрейфующую двухголовую черепашку, после того как я её увидел, мама сказала мне: «смотри, вон «плывёт» черепашка с двумя головами». Сказано это было спокойно мягко, как будто так и должно было быть. Естественно, я воспринял увиденное как норму. Спасибо маме за это. За то, что не паниковала, и даже за то, что она не удивлялась тогда! Потому что удивление её я бы воспринял как что-то неестественное, и начал бы рассуждать и анализировать. А так всё сразу забылось, продолжился наш отдых. И только потом, вспоминая это событие, я, уже взрослый человек, мог покрываться мелкой дрожью.
Однажды семейная пара приехала со своим сынишкой к своей бабушке в деревню. Для их сына эта пожилая женщина являлась прабабушкой. Вот только её правнук до этого ни разу не видел. Её внешность для всех остальных людей была понятна и естественна, но для мальчика это был настоящий стресс! Когда он увидел её, он напугался и закричал! Взрослые поступили так, как поступили. Они ничего не сделали, полагая, что первый шок пройдёт и всё образуется. Но маленький сынишка решил бороться с этим страхом так, как подсказывало его сердце. Он держался от неё на расстоянии, выследил её, а потом, уличив удобный момент, когда женщина зашла в сарай, просто закрыл её там, подперев палкой дверь снаружи. Он был искренне рад, что сделал это. Что закрыл её там, и она больше не выйдет и не напугает его своим видом. Нужно ли говорить, что потом его сильно ругали за этот поступок. А понимал ли он сам, по какой причине самые близкие люди не поддержали его в этот момент?! Возможно, не была проведена работа взрослых относительно восприятия мира своим сынишкой. Однако и Сиддхартха Гаутама, будучи даже старше этого малыша, был под сильным впечатлением от впервые увиденной «старости». После этого он изменил свою жизнь, став тем, кем он стал.
Маленькая девочка гостит у своих деда с бабушкой. Дед с одной ногой. Иногда носит протез, иногда без наго, на костылях. Девочка воспринимает своего деда нормально, потому что растёт с ним.
Когда же я был маленьким, то жутко боялся одноглазых людей. (Позже, в каком-то художественном произведении я прочёл, что герой или героиня очень боялись одноглазых людей. Эта фобия после прочтения не казалось мне уже противоестественной, раз она описана в книге. Но я полагал, что в произведении имели в виду именно людей с чёрной повязкой на глазу). Сейчас-то я понимаю, что боялся не людей с отсутствием глаза, а саму чёрную повязку на их голове с чёрной накладкой на глазнице.
Как, назло у моего деда были такие знакомые. Точно я помню двоих. Один «дедушка» - с круглой накладкой и круглым лицом, другой - с овальной накладкой, с вытянутым лицом. И у обоих была чёрная тугая лента через голову. Как будто я их мог бы нарисовать сейчас. Так точно их образ остался в моей памяти. Хотя, видел их лица какие-то секунды! Если я шёл со своим дедом и видел вдалеке человека с чёрной повязкой на глазу, я уже начинал бояться его. Боялся того, что он поравняется с нами, и подойдёт к нам, и окажется знакомым моего деда, а так обычно и случалось! До того, как мой дед его замечал, мне хотелось увести его на другую сторону улицы, повернуть назад, или зарыться с головой в снег, пока тот не пройдёт мимо нас. Но они сближались, снимали рукавицы, здоровались и начинали недолгое общение. Я стоял, держал деда за руку и смотрел в землю, мысленно загадывая, чтобы мне сейчас не нужно было поднимать голову и смотреть на лицо «одноглазого дедушки». «Ох, скорей бы всё это кончилось!» – думал я. А время, как назло, в тот момент словно стояло…
Удивительно, но некоторые пожилые люди в восьмидесятых не носили этой повязки, не использовали глазные протезы, и их я, - маленький мальчик, воспринимал нормально. (Никому из взрослых о своём этом страхе я не говорил. Боялся не того, что они меня не поймут, а того, что попытаются помочь мне, будут «мусолить» эту тему, объяснять мне то, что я и так знаю, и самое главное, - рисовать мне на бумаге эти чёрные повязки на глаз!)
Тема патологии в моём детстве не обсуждалась. Это было табу для всех. Об этом со взрослыми говорить вообще нельзя было. Считалось некрасиво, невежественно и признаком дурного тона. Если ты этим интересуешься, то ты больной человек! В мире же восприятия детей люди с патологией, или получившие травмы, воспринимались равно восприятию пиратов. Хотя взрослые и «сами хороши», только невежеством можно объяснить изучение младенцев сестёр Кривошляповых на предмет того, один ли это был человек или два.
А в детском саду мы, затаив дыхание, слушали страшные рассказы нашей нянечки-практикантки. Она когда-то читала разные художественные произведения, а нам потом их пересказывала. Как она это могла? И как никто не знал об этом из детсадовского руководства, - это другой вопрос. Но мы ждали, когда она придёт и принесёт нам новую историю!
Нужно было найти подход к детям, заставив их внимательно тебя слушать, заинтересовать, или же просто принести страшную историю. После, мы участвовали в дискуссии. Как сейчас помню, один эпизод из её истории. «Девушку людоед привез в мрачное место, там она оказалась одна в каких-то катакомбах, пыталась выбраться. Все помещения были закрыты. Но одно оказалось открытым и пол был завален человеческими головами, а в конце длинного помещения стояла огромная мясорубка. Девушка прошла по головам так как другого пути не было…» В её рассказах поднималась и тема патологии. Дети же потом на перебой стали рассказывать, кто, что и у кого видел. Насколько же был сильный контраст в этой дискуссии! Дети, у которых в семье близкие родственники были таковыми – молчали. Дети, которые были ограждены от этого, искренне рассказывали свои наблюдения из жизни, и даже некоторые выдуманные ими только что. Перебрали практически все части тела, что «Видели на улице дяденьку, у которого вместо, например, правой ноги–палка!» Нянечка-практикантка слушала и не перебивала. Она позволяла высказаться и даже соврать. В итоге все, кто хотел рассказать о своих наблюдениях сделали это. Притом, что повторяться было признаком дурного тона. А один мальчик так хотел тоже поучаствовать, но уже все части тел были перебраны, что он решил рискнуть и произнёс: «А я! А я! А я однажды видел дяденьку, у которого вместо головы палка!» Ну, часть детей поверили бы в это, но нянечка тут уж тактично возразила ему, что такого не бывает.
А иногда детское наивное восприятие может быть неверно истолковано взрослыми. По той же причине – разности восприятия мира, порождённого «жизнью не вместе». Так один мужчина, всячески заботился о своей семье, позже о внуках, и в обще был очень хозяйственный человек. При этом не позволял ни себе ни другим относится плохо к продуктам. Выбросить чёрствый хлеб в его доме – «непозволительная роскошь». Скорее этот кусок будет переработан на сухари, или же съеден им, предварительно размякнув над паром. Всё свежее он отдавал своим детям и внукам, довольствуясь тем, что является, как говорят, не кондицией, или же немного испорченным, или лежалым. Потому что сам он прошёл войну и знает, что такое голод. Специально покупать просроченные продукты он не будет, но, если в его доме такое случилось, тогда другое дело! Такой продукт будет всё равно переработан или же использован для других блюд. Было это всё в тех же восьмидесятых годах.
Перед тем, как отнести выращенные им яблоки своим детям, он, не думая, о том, что его действия будут неверно истолкованы, перебрал все яблоки, выбрав несколько полу гнилых, оставил их себе. Свидетелями при этом были его внуки. Позже девочка скажет в детском саду на вопрос воспитателя, рассказать про дедушку: «Мой дедушка ест только гнилые яблоки!» (Несведущему слушателю это могло показаться, мягко говоря, странным, если не страшным).
Хочется закончить примером японского учёного Масахиро Мори, который открыл некий эмоциональный эффект людей на восприятие внешнего мира.
В 1978 году японский учёный Масахиро Мори провёл опрос, исследуя эмоциональную реакцию людей на внешний вид роботов. Поначалу результаты были предсказуемыми: чем больше робот похож на человека, тем симпатичнее он кажется — но лишь до определённого предела. Наиболее человекоподобные роботы неожиданно оказались неприятны людям из-за мелких несоответствий реальности, вызывающих чувство дискомфорта и страха. Неожиданный спад на графике «симпатии» и был назван «Зловещей долиной», притом Масахиро Мори обнаружил, что анимация усиливает и позитивное, и негативное восприятие.
Ключевые слова: фобии детские страхи восприятие