Инсомния. Третий круг. Заложник
"Человеческая психика, сознание и подсознание слабо поддаются критериям нормы. Что есть норма для столь неизведанной и туманной вещи? Где грань между здоровым функционалом и явными сбоями? Ответ, который будет единственно верным ещё долгие годы, - "неизвестно". Воистину, кто более нормален: продавец-консультант, всю жизнь следующий единственному маршруту, растящий детей, берущий кредиты и исправно изменяющий любимой супруге, или шизофреник, проживающий десятки жизней каждый час? Неизвестно".Альфред Моранди "Психика: темные воды и пробелы на карте", 1814 год.
Дуновение свежего воздуха, столь редкого в застойной духоте палаты, вывело меня из глубокой задумчивости. В моем ослабшем от стресса и интенсивного курса терапии сознании мелькали разные картины, уводя все внимание за собой. Одни со скоростью света проносились и растворялись в забытие, другие же медленно и основательно проплывали перед моим внутренним взором, наваливаясь и перемешиваясь друг с другом.
Я бегу по лесу, закутанный в длинную мантию из шкур диких животных, на моей груди, ногах и плечах красуются железные доспехи, потертые от многих сражений...
Момент - и глазам моим предстаёт обширный мегаполис, где люди перестали видеть солнце; серые тучи над колоссальными монолитами зданий, высокие безжизненные окна и тишина...
Вот я стою в тёмной комнате в окружении мириад огней. В ней есть кто-то ещё, но взгляд мой затуманен. Я явственно чувствую напряжение. Изо всех сил стараюсь придать картинке перед глазами четкости, но тщетно. Вмиг мое внимание привлекает небольшая синяя дверь где-то невообразимо далеко. Синяя дверь, окружённая тысячей тусклых огоньков и мерным писком. Все внутри меня дрогнуло: вот оно! Это же моя цель! Я прилагаю все усилия, но не могу сдвинуться ни на йоту. Мое сознание заполняет отчаяние и злость - она так близко! Та самая дверь, к которой я должен добраться: цель и вся дорога одновременно! Но тело мое подобно камню: неживое, холодное, неподвижное...
Дуновение свежего воздуха и скрип открывающейся двери вырывает меня из плена беспокойных образов. Я был так близок! Ближе, чем когда-либо ранее! Но вновь цель моего пути ускользает от меня, подобно тончайшему видению, что нагоняет на искателей истины опиум...
Мое внимание возвратилось в действительность: мягкие стены, просторная комната, маленькие окошки у потолка. Я сижу на кровати, скрестив ноги, облачённый в приятные серые одежды. Водя голову из стороны в сторону, стараясь вырваться из плена мыслей, я внезапно столкнулся лицом к лицу со странным человеком.
Он смотрел прямо на меня, неподвижный, точно живое изваяние. Он был крупным и подтянутым. Несмотря на то, что он сидел на кровати, я сразу понял, что незнакомец обладает высоким ростом. Глаза скользнули на лицо оппонента, которое приковало к себе все мое внимание: волевые черты, выступающие скулы, легкая щетина и короткий ежик темных волос на голове. Кожа человека, что так же не спускал с меня глаз, вероятно, когда-то была смуглой, но словно неизвестная болезнь поразила незнакомца, выпивая жизнь: кожа побледнела, а все тело, которое природой сотворено могучим, казалось осунувшимся и изможденным. Глаза его тонули в тени надбровных дуг, глубоко посаженные, они отдавали странным блеском…глаза. Странно, но я словно знал, что они должны быть темно-зеленого цвета. И это не давало мне покоя, ведь глаза незнакомца были карими. Мой взгляд двинулся вниз, минуя шею незнакомца, остановившись на руках. Везде, где его тело не скрывали серые одежды, я увидел сплетения причудливых шрамов, местами уродливых и глубоких, в иных же местах едва заметных. С большим удивлением, переведя взгляд на свои руки, что лежали на скрещенных ногах, я обнаружил такой же пугающий и волшебный узор из шрамов. Мозг, изнуренный препаратами и стрессом, тяжело обрабатывал информацию. Я быстро закатал рукава: обе мои руки, бледные и изможденные, были покрыты сеткой глубоких шрамов. С тревогой я бросил взгляд перед собой на чужака, что в точности повторил мое движение.
- Это зеркало, Андвин. Вы снова провалились в путешествия? – голос, приятный, глубокий и бархатистый, вывел меня из легкого замешательства. В дверях моей палаты стоял, держа в руках папку, высокий худой старик. Его белокожее лицо напомнило мне династии аристократов давно забытых цивилизаций, с которыми я имел честь познакомиться в своих странствиях. А были ли они, эти странствия? - Храните молчание… - он едва заметно вздохнул, пересекая комнату; остановился между мной и зеркальным двойником. – Не волнуйтесь, Андвин. Это действие препаратов. Они отлично зарекомендовали себя в помощи с очень запущенными случаями недугов, кхм, сродни вашему.
- Откуда… эти шрамы? – я сам удивился своему голосу: низкому, хриплому, словно принадлежащему некой потусторонней сущности. В горле пересохло. Новоприбывший с пониманием протянул мне стакан воды, что так предусмотрительно стоял на прикроватной тумбочке.
- Провалы в памяти повторяются? – открытие папки, щелчок ручки.
- Н-наверное. А у меня провалы в памяти?
Он по-отцовски улыбнулся:
- Ну, Андвин, вы же не помните, откуда у вас эти шрамы, верно? И не помните, кто перед вами? – я утвердительно кивнул.
Мой собеседник поднял морщинистый тонкий палец, призывая подождать, сам же извлек из нагрудного кармана белого халата нечто. Я пристально следил за его лицом – выражение стало грустным, глаза наполнились тоской:
- Простите меня, мой друг, это необходимо. Дайте вашу руку.
Я покорно подставил ладонь, он накрыл ее своей. В моей руке оказалось что-то легкое и холодное. Поднеся к лицу зажатое в ладони нечто, я еще раз перевел взгляд на моего визитера: он смотрел на меня в абсолютной тишине, за грустью, пропитавшей его усталый взгляд, я заметил тревогу. Задержав дыхание, я разжал пальцы. На моей ладони лежали два золотых колечка, нанизанных на серебреную цепочку. Одно было совсем маленьким… детским. Резкий импульс заставил меня содрогнуться, глаза широко раскрылись. Мой визитер и вся комната перевернулись с ног на голову, а перед глазами предстала совсем иная картина.
Я поднимаюсь по лестнице, вокруг приглушенный свет. В нос бьет запах гари. Увидев дверь, сердце мое сжимается: из-под дверного проема стелется по полу едкий, удушающий дым. Внутри меня все сжимается, превозмогая дрожь в руках, я наспех проворачиваю ключ в замках. Распахнув дверь, моему взору предстала картина ада: вся квартира объята языками пламени. Стены облезли, мебель превратилась в раскаленные угли, все помещение наполнено густым дымом, что резко ринулся ко мне, стремясь вырваться из замкнутого помещения в образовавшийся просвет за моей спиной. Легкие сжимаются и горят, каждый вздох дается с трудом. Прикрыв лицо, я, словно загнанный зверь, прорываюсь через клубы дыма и пляску огня. Только бы найти их. Боже, только бы они были живы. Из последних сил я выкрикиваю имена, но ответа не следует, лишь приземистый гул и треск горящей древесины. На ощупь я пробираюсь сквозь опаляющий хаос, в четных попытках отыскать их… мою жену и дочь. Щелчок, оборот, что-то рвануло.
Кашель, больше похожий на собачий лай, вырывался из груди, вызывая дикую боль. В полной прострации я вылезаю из-под обломков. Ползу на четвереньках, в глазах двоится. Я слышу голоса людей, вижу яркий свет. Дым исчез, а квартира превратилась в одно большое пепелище. Все тело, словно деревянное, слабо реагирует на мои команды. Блуждающим взглядом я смотрю на себя сверху вниз, опершись о стену: одежда разорвана, все – от рук, до ног - в порезах и крови. Местами из кожи торчат обломки того, что раньше было частью моего жилища. Один момент, всего один миг, и весь мой мир рухнул: в углу, у выхода на лоджию, я вижу два обгоревших тела. Моя жена, закрывшая собою дочь,… ноги подкашиваются… я ползу… рев. Рев вырывается из моей груди, кровь течет по подбородку. Меня пытаются оттащить от обугленных останков. Боже, боже, боже!!! Ну как же… как же. Она пыталась укрыть ее… пожар, пожар застал их врасплох. Они проснулись и... А ведь она просила не уходить.
Дальше память возвращается со скоростью света: больница, побег, скитания по улице; больница, прострация, путешествия по заснеженным склонам с караваном торговцев; синяя дверь, мерный писк и тусклый свет разноцветных огоньков; я пиратствую в открытом море; психиатрическая лечебница, доктор Тог, тысячи странствий вне времени. Мистер Тог. За годы он становится мне, как отец… я убил их. Я ушел, когда моя дочь просила меня не уходить. Я ушел, поругавшись с человеком, который любил меня больше всего на свете. В чем была причина? Мелочь… Я не помню. Меня не было там, в тот момент. Они мертвы.
Кольца на серебряной цепочке выпадают из руки. Я лечу вслед за ними на пол. Все мое тело сотрясается в спазмах слез и дикой, тупой боли от безысходности.
- Они мертвы!!! – в палате гремит мой крик, что походит на дикий рев.
Сухие холодные руки ложатся на мои плечи, аккуратно поднимая на кровать. Я сползаю на пол, не могу дышать.
- Ну же, мой мальчик, ну же. Все будет хорошо.
- Зачем? Зачем вы напомнили мне. Они мертвы, моя Арри и маленькая… маленькая… зачем вы напомнили мне?
- Андвин, только так мы можем излечить вас. Только так ваша личность сможет избежать полного распада! Вы должны принять случившееся.
«Не уходи, папа». Детский голос заставил меня вздрогнуть.
В мою руку скользнула маленькая теплая ручка. Всего на миг. И снова холод. Я замотал опухшими от слез глазами, но в комнате был лишь я, доктор Тог, незнакомец из зеркала да пара санитарок, стоявших на пороге. Весь их вид источал горечь.
- Доченька…- обезумившим взглядом я осматривал палату, – она была здесь! Вы не видели?
Доктор по-отцовски обнял меня, крепко прижав мою голову к груди:
- Их нет, Андвин.
- Я мог спасти их…
- Не мог. И ты это знаешь.
Дикий крик.
- Ты должен принять то, что случилось, мой мальчик. Только так ты излечишься от недуга.
- Я искал их в тысячах миров, Тог. Их нигде нет. А она была здесь! Только что была! – я попытался встать, оттолкнув старого слепца, что не желал видеть очевидного, но тело мое, налившись свинцом, потянуло меня вниз. Я бухнулся на кровать.
- Твое сознание начинает принимать случившееся. Снова, – мягко проговорил Тог. – Мы не сдадимся. Не отступим перед болезнью твоего рассудка. Нет других миров, дружище, а случившегося не вернешь. Я не устану тебе повторять снова и снова.
Слезы больше не лились по разгоряченному лицу, истерика отступила, оставив мое нутро безграничной тоске и тихому отчаянию. Я вспомнил, что болен. Вспомнил, что Тог старается вылечить меня. Вспомнил, что мне говорят, будто все те миры и странствия, в которых я побывал, - плод моего расколовшегося от случившегося сознания. Оно отказывалось принимать действительность, что привело к сбою. Так они говорили мне. Собрав силы, я задал вопрос:
- Сколько я здесь?
- Четыре года, Андвин. Четыре года и десять месяцев.
Молчание густой пеленой накрыло палату, где высокий измотанный мужчина, покрытый шрамами, съежился на кровати, подобно эмбриону, уставившись в стену. У кровати в задумчивости сидел худой доктор в белом халате, сжимая в руках папку и ручку. В дверях молча стояли санитарки.
Не знаю, сколько времени я просто лежал, уперев взор невидящих глаз в стерильные белые стены. В какой-то момент я понял, что рассудок окончательно освободился от плена препаратного похмелья; повернув голову с необычайной легкостью, я удивился, поняв, что нахожусь в палате один. Так же легко встав с кровати, я, стараясь избегать своего отражения, которое до сих пор казалось мне другим человеком, выпрямился во весь рост и задрал голову, всматриваясь в небольшие окошки у самого потолка. Внутри меня царила абсолютная пустота: мысли, едва обретая очертания, рассыпались в прах, отчаяние выжирало сердцевину. Когда это закончится? Головой я понимал, что в случившемся нет виновника, что это случайность, ужасная, роковая случайность. Так говорили мне врачи, так говорил доктор Тог, утверждавший, что через принятие факта катастрофы, сознание мое остановит распад или вовсе излечится. Да только есть ли в этом смысл, если случившегося не изменить? Зачем мне жить, зачем существовать, если самое дорогое исчезло?.. закупка пряностей. Торговец говорил, что видел их! Видел моих девочек! Меня передернуло. Сознание вновь начинало сбоить. Так они говорят: «Ваше сознание дало сбой, Андвин». Так они говорят... Послышался щелчок дверного замка за спиной. Я не спешил оборачиваться. Через мгновение услышал шаги и тихую взволнованную речь Тога:
- Он может быть слаб, приступ был совсем недавно… - ответа доктор не услышал, но я от чего-то напрягся. Все мое нутро сжалось. Тог, выдержав паузу, продолжил: - Я понимаю, что вы хотите с ним поговорить, давно хотите. Но, прошу вас, будьте готовы к тому, что реакция может вас огорчить, мистер…
- Доктор Тог, – от этого голоса по моей шее пробежали мурашки, – я все понимаю. Но как я могу не навещать брата?
Сердце забилось с такой силой, что пульсация сбила дыхание. Страх противным холодком пополз по телу. Голос человека, вошедшего вместе с Тогом, был полной копией моего голоса! Я резко обернулся, и меня обуял животный ужас. Связки сжало так, что я не мог выдавить ни слова: рядом с доктором стоял незнакомец из зеркала, одетый в строгий костюм и черную рубаху. Единственное, что отличало его от зеркальной проекции, – татуировки, выглядывающие из-под рукавов и воротника, и глаза. Темно–зеленые глаза, излучающие едва заметное свечение в темноте надбровных дуг. Как доктор не видел этого ужасающего сходства! Мое отражение вышло из зеркала!!! Неужели снова приступ…. Нет, нет, нет! Тог, доктор, прошу, мне нужно лекарство, сейчас! Роем саранчи панические мысли переполняли меня, подгоняемые тошнотворным страхом. Но тело застыло намертво, а изо рта слышался лишь сиплый хрип. Тог, явно заметив весь тот ужас, что меня окутал, сразу обратился ко мне:
- Не беспокойтесь, Андвин, это ваш брат. Вы вспомните. Он навещает вас вот уже много лет…
- У меня… нет… б…б…брата, – выдавил я сжатым от нехватки воздуха хрипом. Лица незнакомца коснулась грусть. Он посмотрел на Тога глазами, полными горечи. Доктор тихо вздохнул.
- Я могу побыть с братом наедине?
Доктор одобрительно кивнул, покидая палату. Закрывающаяся дверь оставляла меня один на один с ужасающим незнакомцем. Зловещим двойником, что прикинулся моим братом.
Несколько минут вошедший стоял неподвижно, смотря мне прямо в глаза. Это немое противостояние грозило породить столько напряжения, что маленькая палата могла разорваться на части. В какой-то момент мне показалось, что сама ткань реальности вот–вот треснет, впуская в наш мир саму пустоту. Лицо двойника было собранным, серьезным и холодным. Пристально глядя на него, я заметил еще одно отличие: густая борода, упирающаяся в скулы, выдавала в визитере странника, что уже долгое время находится в пути. Первым тишину нарушил он:
- Доктор Тог хороший человек. Это понятно, – аккуратно и грациозно он сделал несколько шагов в мою сторону. Мое каменное тело отказывалось слушаться, и я стоял, не шевелясь, подобно каменному изваянию: - Они называют это шоковой терапией. Но, ты, наверное, и сам знаешь. Сталкивают тебя со стрессовыми факторами, дабы подтолкнуть зациклившееся на иллюзиях сознание… – все тем же плавным, полным грации движением он взял стул, стоящий между нами у кровати, повернул его и уселся, не сводя с меня глаз. Как он подошел еще ближе?! Я же смотрел прямо на него! Боже, видимо, момент настал, и я схожу с ума окончательно… На мгновение мой взор переместился в темную комнату с неприметной синей дверкой и мириадами цветных огоньков…
- Да только я знаю, что никакие это не иллюзии. Верно, старина?
От этих слов все мое сознание зазвенело от напряжения. Взор прояснился, и я четко узрел своего двойника. Четкость картинки была такой, что резало глаза. Его лицо изменилось. От былого холода и серьезности не осталось и следа; мягкая, участливая улыбка растопила лед, темно–зеленые глаза, казалось, стали светиться чуть ярче. Он продолжил:
- Они говорят, что ты не виноват. Что ж, будем откровенны – в этот раз ты виноват. Не поссорься ты с женой из-за бытовой мелочи, не уйди из дома, они были бы живы, – по моему неподвижному лицу потекли слезы. – Это правда. Но разве это имеет значение? Ты верно делаешь, что ищешь их. Да только ищешь не там!
Мои глаза округлились от удивления. Он нетерпеливо мотнул головой, щелкнув пальцами:
- Так будет проще, пробуй.
Как по волшебству, скованность исчезла, и я вновь смог двигаться. Стальные тиски разжали мои связки. От нахлынувшего от происходящего удивления я сел на кровать, пристально смотря на незнакомца. Все, что пришло мне в голову, был один вопрос:
- Кто ты?
- Друг. Ну, не совсем друг. Скорее, попутчик, – ответил абсолютно идентичный голос. Со стороны могло показаться, что я говорю сам с собой.
- Могло бы, – подтвердил незнакомец. Ошарашенный, я вскочил на ноги, как кошка, прижавшись к стене: - Как?! Как ты это сделал?!
Незнакомец не пошевелил и бровью:
- Эх. Не перестаю удивляться твоему удивлению. Но, я забываю, что это для тебя каждый раз, как первый, – он устало потер глаза. – В этот раз я искал тебя очень долго. Нам пора в путь, и скоро придет твой поезд. Только чтобы попасть на него, тебе придётся преодолеть себя.
Поезд? Пора? Снова? В этот раз? О чем он говорит?!
- Поверь мне, на все твои вопросы в конце концов будет ответ. Я не враг тебе. Не устану этого повторять. Мы выберемся.
- Это бред. Бред, бред, бред! – с удивлением я слышу свой истерический смешок. – Тебя нету. Ты - отражение! Воображение! Мой психоз! Да, психоз. Как это возможно?! Все это похоже на полотно сюрреалиста! Хотя и…
С не меньшим удивлением я обнаружил себя, расхаживающим взад–вперед по палате. Незнакомец учтиво дополнил мою фразу налету:
- …хотя и кажется самым правильным и логичным, что с тобой происходило, - я вновь встал, как вкопанный. Открыв было рот, чтобы что-то сказать, так и остался стоять молча. Он продолжил:
- Так и должно быть на пути без дороги и идущего. Вселенная существует по своим законам, которые, вопреки экспертным мнениям людей, для последних – абсолютно чужды. И мы с тобой – два странника – тому явное подтверждение.
Он оказался возле меня в мгновение ока. Не успел я пошевелиться, как он положил свои руки мне на плечи, смотря прямо в глаза. Сознание внезапно успокоилось, словно ужасающий шторм утих, оставив мутную морскую гладь в покое.
- Слушай меня. Слушай меня внимательно, – голос его успокаивал. – Ты ищешь их в верном направлении, но не в том месте. Все, что мы хотим, просто ты это забываешь, так это дойти до синей двери. Той самой, маленькой и неприметной. Она – центр всего.
Я был поражен настолько, что даже не придал значение тусклому зеленоватому свечению глаз этого странного человека, которое уже походило на слабое свечение настольной лампы. Удивительно, но я понимал, что та больная бессмыслица, что я слышу и вижу, реальнее всего, что произошло со мной за всю жизнь. Я понимал, что это все имеет такой же великий и пустой смысл…
- …как сама Вселенная, – завершили в унисон наши голоса. Похожие, как две капли воды. В нос ударил запах гари. В груди защекотал противный страх. Мы оба обернулись на дверь, из-под которой тонкими змейками струился едва заметный, убийственный дым. Пожар. Только не это. Паника захватила меня. Единственное, что вызывало во мне фобию, до встречи с моим двойником, был огонь. Огонь, отобравший у Андвина, у него… То есть у меня, все, что было. Огонь стал ночным кошмаром измученного человека, называвшего себя Андвин. Он ласково, словно старший брат, повернул мою голову, смотря прямо на меня. Он улыбался добро и как-то по-заговорщицки:
- Ты должен перебороть себя. Там, за этой дверью, нас ждет выход. Я долго странствовал в этих местах. И нашел тебя! Поверь мне, наш путь еще не закончен.
Я кивнул, соглашаясь с каждым словом.
- Ты победишь страх?
Кивок. Зеленоглазый довольно улыбнулся. Мгновение, и он, оказавшись за моей спиной, легко и непринуждённо открыл закрытую на ключ дверь в палату. За ней в коридоре слышались крики и гул суматохи. Дым уплотнялся, по стенам плясали отблески дьявольских языков. Языков пламени. Зеленоглазый застыл в коридоре, жестом призывая меня выходить. Казалось, разъедающий легкие дым не доставлял ему ни малейшего дискомфорта. Борясь с остатками фобии, я начал было идти к выходу, как вдруг услышал крик. Этот крик отличался от всех остальных. Он был высоким, тонким, детским… Глазами, полными ужаса, я уставился на Зеленоглазого. Самый страшный кошмар Андвина повторялся вновь. Тот обратился ко мне голосом, побуждающим отбросить все сомнения:
- Попутчик лжив, но необходим. Эти слова были сказаны тебе однажды. За иллюзией огня и страха ты продолжишь путь. Так будет, ведь мы преодолевали страхи бессчётные количества раз. Это безумие? Так и есть. Разум не может охватить бытия, каким бы сильным он нам не казался. Откинь разум и действуй, как должно, – его улыбка была столь душевной, что я на миг позабыл все страхи. – Я буду ждать тебя дальше по пути, старина.
Забыв обо всем, наперекор сковывающей фобии, я вышел в коридор. Повернувшись, глазам моим предстала страшная картина. Картина, мучившая человека по имени Андвин многие годы: облезлые стены, языки пламени, люди, пытающиеся подобраться к маленькой девочке, что забилась в угол… Девочка была жива. Картина поменялась, и я знал, что делать. С улыбкой на лице я обернулся, понимая, что за спиной моей будет лишь пустой коридор, окутанный дымом. Устремив свой взор к кричащей малютке, сжимая в кармане кольца на серебряной цепочке, я сделал шаг вперед.
Собравшиеся люди вздыхали и вскрикивали от увиденной картины. Никто не ожидал, что больница Святого Льва обратится в обугленные пепелища. Никто так и не узнал, что послужило причиной пожара таких титанических масштабов. Сотни смертей навсегда очернили тот день. Сотни смертей и один поступок, который будут вспоминать со слезами на глазах: окутанный пламенем пациент вынес на руках задыхающуюся от угарного газа девочку, замотанную в мокрую, серую рубаху. Пожарные и все, кто мог, достали девочку из обгоревших рук. Потушив горящего пациента, что не издал и звука, пожарные и столпившиеся люди увидели обугленное тело, лежащее на траве. Очевидцы клялись, что на том, что раньше было лицом пациента, они разглядели улыбку.
Новость отредактировал YuliaS - 9-03-2017, 05:24
Ключевые слова: Сознание безумие вселенная тайна авторская история