Автоколонна 1339. Глава 2
Глава 2. Дневник.Часть 1. Начало.
Начало записи от 28 августа 1976 г.
Сегодня день начался явно не так, как я хотел. Жена опять чем-то недовольна. Неужели так тяжело мне, кормильцу этой семьи, приготовить утром перед работой? Я впахиваю, как вол, на этой фабрике за копейки, которыми кормлю ее, мою дочь и моего сына. Единственная отдушина - выкладывать сюда свои мысли. Я уже так во всем разочаровался, что этот дневник стал моим лучшим другом, которому я могу доверить что угодно. Я как будто заражен болезнью, я все время что-то записываю. "У каждого из нас есть свои странности," - любит говорить Карим, мой дружище еще с младших классов. Вечно пропускаем по стакашке то у него, то у меня в гостях, говорим о насущном. Несмотря на то, что Кариму 29 лет, он все еще не женат, да и девушку найти не может. Паренек он скромный, но на все руки мастер.
Сейчас у меня свободно около получаса. В цеху перерыв. Пришел, кстати, новенький. Лехой звать. Пухлый паренек лет 25, нормальный, но слегка, а может даже и не слегка, зазнавшийся. Еще мне надоело, что все косятся на меня, как на дурака. Да и день сегодня не самый хороший. Погодка какая-то унылая. За окном моросит дождик, а небо все затянуто серыми и унылыми тучами.
Произошло нечто странное, что срочно надо записать. Резкая вспышка света и мощный удар звуком оглушили всех. Я не знаю, что это было. Но все мы провалялись около пары часов без сознания. У меня до сих пор болит голова. Вроде бы все люди целы и ничего не произошло. Это было как минимум странно. Все молчали. Фабрика не работала, а просто встала, как будто кто-то остановил время. Начальник ходил туда-сюда и громко ругался. Немудрено. А еще и телефон. Начальник так и не смог никому дозвониться. Гудки, как он сказал, идут, но что-то трубку никто не берет. А самое странное, что все, кто решили позвонить своим, тоже не дождались ответа. Может, это война наступила, все время о ней говорят. На улице был густой туман, и что-то разглядеть было трудновато. Но никто не спешил выходить из здания. Все как будто чего-то ждали.
Степан - единственный, кто встал и решил пойти к своей машине и добраться до города, выяснить в чем дело и вернуться сообщить нам. Вместе со своим другом они вышли и направились к его машине. И вот они скрылись в тумане.
Как странно. Я так и не услышал звуков заводящегося мотора. Может, слышимость из-за чего-то была нарушена? Может, из-за того мощного звука? Не знаю.
Я смотрю в окно, в то место, где должна была быть машина Степана, но туман такой плотный, что я этого не вижу.
Туман слегка рассеялся. Хм, а вот это уже странно. Жигули по-прежнему стоят на месте, хотя Степана с его другом не было уже давно. Вот здесь мне стало страшновато уже. Кто-то начал их звать, кричать на улицу, но безответно. Может, они решили пойти пешком? Хотя путь до города отсюда не близкий. Так или иначе было странно.
Люди уже начали говорить. Поднялась оживленная беседа. Все что-то да говорят. В основном о том, что началась война и туман, так сказать, этот губительный. Я думал, что это вздор. Во-первых, потому что если бы туман был губительным, то мы бы уже давно все померли, так как нет у нас на фабрике никакой герметичности. Ну, а во-вторых, какая это война? Почему не было сигнала тревоги из города? Почему никто не выходит на связь? Даже тщетные попытки начальника вызвать по радио кого-либо заканчивались провалом. А вот выходить никто так и не решался.
Слышен звонок телефона. Наконец-то хоть что-то из внешнего мира. Начальник побежал брать трубку. Явно что-то не то. Он переменился в лице. Вместо прежней ярости на его лицо был отчетливый страх. Он резко бросил трубку, как будто она могла ему навредить. Что же он такое услышал? Парни спрашивают его, а он все не говорит, отнекивается, говорит помехи, мол, какие-то. На вопрос, что там говорили, молчит. Начал молиться Богу. Глупость.
Телефон опять зазвонил. Послали Сан Саныча, сказали ему, чтобы говорил, что происходит, и ни о чем не умалчивал. Начальник кинулся к нему, говорит, чтобы тот не брал трубку. Но его никто не слушал. Ну что же, настал час истины.
Трубка в руках Саныча, и он спросил: "Кто там?". Потом он тяжело задышал, приопустил трубку и сказал: "Что случилось? Вы где?" Несколько минут Саныч молча слушал и что-то бурчал в трубку, затем положил ее. Начал говорить.
- Я думаю вы мне не поверите. Взял трубку, а там... Степана голос, говорит: "Где мы и кто на связи?" Ну потом он спросил: "Саныч, ты, что ли?" Я ему промычал, мол, да, потом спросил, что случилось и где они. Он начал кричать, не говорить, а кричать, что они на фабрике. То есть здесь. То есть он стоял у этого телефона. Я говорю, что это не смешно. Он сказал, что если бы он шутил. Его друга, Антоху, когда они подбежали к машине, забрали руки. Руки самого тумана. Сгинул Антоха. Говорит Степан, что он растерялся, бросил ключи возле машины и побежал внутрь. А внутри никого нет. Говорит, подумал, что и нас тоже забрал туман. Начал звонить на все номера подряд. Никакие не работают. От отчаяния, перебрав все номера, он начал звонить на этот и, о чудо, трубку взяли. Потом он сказал что-то про окно. Мол, там за окном Антоха стоит. Спустя минуту он опять прибежал к телефону и заорал, что там стоит кто угодно, но точно не Антоха. То есть одет, как Антоха, а лица... его просто нет. Просто нет. Ни глаз, ни носа, ничего. И лицо такое белое, как у трупа. Говорит, что это существо зовет его, говорит, что он попал в рай, что оно советует ему сдаться добровольно, ибо выхода уже нет, а что-то пытаться уже бессмысленно. Потом Степан начал плакать, начал просить меня найти его. Потом закричал. Громко. Но я даже ухом не повел, я был так испуган, что не мог говорить и двигаться. Потом Степан сказал, что там за окнами, в тумане, все наши рабочие, которые не были внутри здания на момент вспышки. И у всех нет лиц. И все зовут его к себе. Потом он начал говорить что-то про то, чтобы я передал его жене, что больше она его никогда не увидит. Потом он хотел сказать еще что-то, но начал орать, что туман уже в здании и руки забирают его. Потом... а потом все. Никого не было слышно. Я слышал только как трубка упала. Все.
После этого рассказа все замолкли. Стояла гробовая тишина. Потом кто начал говорить, что, может, Степан шутит, добрался до города и решил так по-злому над нами пошутить. Как бы то ни было, Саныч метнулся к окну и начал разглядывать машину Степана. И потом закричал, что вон они, ключи-то его, лежат возле машины. Ну, тут всем стало не по себе. Молиться Богу начала уже половина. Но в мольбах не было смысла. Сейчас мы были один на один с неизвестностью.
Через какое-то время кто-то начал собираться выходить и идти до города, но всех их остановил сигнал по радио. По радио кто-то вызывал. Мы все побежали наверх. Я, как сумасшедший, строчу все, что происходит, ведь это может быть единственным, что после меня останется, все должны знать о том, что происходит здесь.
По радио нас вызывал все тот же голос. Голос Степана. Саныч взял приемник в свои руки и закричал, что мы здесь и что мы слышим его. Степан сказал, что знает, что мы здесь. Он начал говорить о том, что бояться было совершенно нечего и зря он сразу не отдался туману. Кто-то из наших начал кричать Степану, чтобы тот унялся народ пугать. Чтобы он уже сознался, что сидит где-то и издевается над нами. Начались угрозы, что, мол, узнают и всыпят ему. Степан сказал, что он серьезен, что нам всем надо присоединиться к нему, что он по-настоящему счастлив. А если мы ему не верим, что он не в городе, то пускай мы подойдем к окнам. Все побежали к ним. Во дворе стоял одиноко силуэт Степана, который "смотрел" нам в окно и махал рукой. Все, как и описывалось ранее. Оно было одето, как Степан, но лицо, его не было. Просто не было. И тут у всех нас сдали нервы. Началась паника. Саныч начал кричать, чтобы все успокоились. Вроде сработало. Я начал думать. Это был явно не Степан. Это было что угодно, но явно не он. От попытки узнать, что же это такое, мне становилось только страшнее. Голос по радио уверял, что зря мы боимся, лучше по-хорошему принять этот дар. Но смельчаков не было. Чтобы это ни происходило, но это был сущий бред. Все это было нелогично ни разу. Боговеры начали говорить, что это рай. Что это наступил конец света, и надо по-хорошему его принять, принять рай. По-моему, это даже близко не рай. Это настоящий ночной кошмар, только что наяву.
Дело шло к вечеру. Все были уставшие. Саныч, ставший негласным лидером, сказал, что лучшее место для сна - столовая, потому что только там не было окон и двери плотно закрывались. Его предложение было принято. Несмотря на такой ужас, многие уснули там почти мгновенно. Я тоже, пожалуй, попробую поспать.
Настенные часы показывали 8 часов, а значит уже было утро. Я заметил, что примерно половины народа нет. Спросил у Саныча, где они. Саныч сказал, что треклятые набожники, уповая на рай, ушли тайком. Теперь их здесь нет, да и черт с ними, от них бы только головной боли было больше. Я с ним согласен. Так или иначе, надо было что-то делать. Мы вышли на естественный свет в холл цеха. Погода не изменилась, по-прежнему серое небо, туман, только прибавился мелкий моросящий дождь. Было логично и ожидаемо, что за все время здесь так и ни разу не проехала ни одна машина. Судя по-всему, это либо везде, либо только нас настигла эта участь. Вопросов было больше, чем ответов, хотя ответов не было вообще.
Митрич обнаружил записки, просунутые под основную дверь цеха. На ней были написаны непонятные символы и наборы разных букв, причем написаны очень много раз, и каждый раз разным почерком. Нетрудно было догадаться, кто писал. Начальник лишь подтвердил это. Он, как никто иной, знал почерк каждого и с легкостью определил, что писали наши. Писали все те, кто отсутствует. Это никого не обрадовало явно. Выбило из колеи еще и то, что на запотевшем окне с наружной стороны виднелись сотни отпечатков ладоней. Это еще больше напугало всех. Особенно учитывая, что до окна этого было как минимум три метра. Начал вспоминать слова Саныча от, якобы, Степана про руки тумана. От этой мысли мне стало совершенно не по себе.
Заметил, что не пишу ни дат, ни чисел, ни времени, просто сплошной сумбур. Хотя после такого-то удивительно, что я вообще все еще пишу сюда. В голове промелькнула мысль, вдруг после той вспышки я уснул и это все мне снится. Но удары по щекам не привели ни к чему. Я был в самой что ни на есть реальности. Телефон по-прежнему был бесполезен, дозвониться кому либо было невозможно, а радио... к нему все как-то боялись подходить. Немудрено, после вчерашнего-то. Петька услышал по радио голос своих родных. Они говорили тот же бред, что и Степан, что тумана не стоит бояться, что им там хорошо и они ждут его, семьи других тоже там, бояться совершенно нечего, надо всего лишь отдаться в объятия тумана. Несмотря на отговоры и попытки Саныча сдержать Петьку, тот умудрился вырваться и убежал куда-то в гущу тумана. Преследовать его никто не собирался.
Еды у нас еще достаточно. Уже вечер, но все по-прежнему не меняется. Слышали голос Петьки по радио, он говорил тоже самое, что и Степан. Звал нас в туман.
На утро нас покинули еще примерно половина. Осталось около 20 человек. Вернее будет 24 человека. Многие уже стали соглашаться с тем, что бороться бессмысленно и пора уже сдаться туману. Все ушедшие, по радио уверяли нас, что это лучший выбор. Но я так не считал. Это было что угодно, но уже не они. Это истинное зло, этот туман или то, что скрывается в нем, просто пользуется чужими образами, заманивает в ловушку, из которой нет выхода. Согласных со мной всего пятеро: Саныч - работяга со стажем, которому уже под полтинник, убежденный атеист, выдержанный и бесстрашный, один из единственных, не потерявших рассудок в этой ситуации. Начальник Демьяныч - человек, который до сих пор молится Богу о помощи, но не считает, что это рай, наоборот, уверен, что это проделки дьявола. Митрич - старый и хитрый змей, жизнью научен не доверять никому и ничему, а этому туману подавно. Леха - тот самый новичок, уверен, что это начало конца, которое поглотит нас, но без боя он не сдастся. И Ильич - не отец революции, разумеется, а обычный здоровяк, сидевший и любящий травить несмешные и заезженные анекдоты. Вот, в принципе, и вся оставшаяся компания, до конца уверенная в том, что туман - воплощение зла, а не чертов рай.
Моя ночлежка находится рядом с выходом из столовой, поэтому в своей бессонной ночи я заметил, как остальные решили уйти. Ну и черт с ними, пусть уходят.
Часть 2. Выжить - любой ценой.
Я так не хочу вставать из мягкой постели. Даже утренний свет, сквозь окна бьющий мне в глаза, не в силах нарушить мой сон. Я открыл глаза. Я дома, неужели это все было жутким сном? Время было еще слишком раннее, чтобы идти на работу. Олеси не было рядом. Из кухни несло чем-то очень вкусным. Я резко встал и побежал на кухню. Олеська накладывала Егорке толченку с котлетами, с ее фирменной подливой, секрет которой у нее все время пытались узнать ее подруги. Она посмотрела на меня и спросила, что это я так рано. Я сказал, что просто выспался. Она улыбнулась и спросила, не голоден ли я или поем перед выездом на работу. Я почувствовал прилив счастья, что я наконец-то дома, что жуткий туман был всего лишь сном. Я сказал, что я безумно соскучился по ее отличной стряпне. Она усмехнулась и наложила мне поесть. О, как это было вкусно. Егорка тем временем ушел на учебу. Я спросил, что же это на нее нашло, она сказала, что она этой ночью задумалась о себе и поняла, что соскучилась по обычному семейному счастью. Я аж прослезился от счастья. Неужели эти дни снова вернулись? Я начал ей рассказывать о своем сне, она слушала, удивлялась, спрашивала, как у меня хватило сил не уйти в туман. Я говорил, что так да сяк, что, мол, никуда я уходить не собирался. Начал говорить про то, что тем утром она, такая нехорошая, не накормила меня, бедного. Она рассмеялась и сказала, что больше меня голодного на работу не пустит. Я схватил ее на руки, аккуратно, чтобы не разбудить Аньку, понес ее в спальню. Я начал целовать ее, ох, как же давно у нас не было такой душевности, я чувствовал, что этот день будет великолепным.
Мои глаза резко открылись. Надо мной стоял Саныч и вырывал меня. Я посмотрел вперед и понял, откуда он меня вырывал. Мои ноги держали руки, целиком и полностью состоящие из тумана, они меня тянули в этот туман, я закричал, начал дергать ногами. Тут из ниоткуда появилась яркая вспышка света. Я обернулся. Митрич держал в руках жучку, мощный электродинамический фонарь, направлял его в туман. Руки тумана отпустили меня, и весь он вышел за дверь. Митрич резко подбежал к двери и захлопнул ее.
- Чертовы идиоты! Мать его! Специально открыли двери, чтобы мы во сне тоже ушли в эту дрянь! Ну вот уж, не дождетесь!
Я понял, о ком говорил Митрич. Те, кто решили уйти ночью, нарочно оставили дверь открытой, чтобы нас тоже поглотил туман. Такого я никак не ожидал. У меня полились слезы ручьем. Я понял, что это был сон, что я по-прежнему здесь и чуть не попал в "рай". В одном они не обманывали точно - жизнь в иллюзиях тумана была гораздо лучше реальности. Но это был мираж. Этого просто не существовало на самом деле, а упиваться бессмысленными иллюзиями - это не для меня.
- Здесь оставаться нельзя. Я не думаю, что туман сдержат эти двери. Я думаю, что единственное оружие в наших руках, почему нас и не забрало - отсутствие малейшего доверия этой чепухе и полная попытка не терять контроль и надежду на жизнь, - сказал Саныч. - Оно над нами не властно, а это главное. Оно не напугало нас до безумства - это тоже главное. Однако во время сна мы уязвимы. И я думаю - хватит здесь отсиживаться. Пора идти в город. Все согласны? - народ одобрительно закивал. - Ну вот и хорошо. Надо собрать еды в дорогу по-быстрому и немедленно выдвигаться. Главная цель - выжить любой ценой.
Я не мог не согласиться с этой пламенной речью Саныча. Он был прав абсолютно. Если туман нас до сих пор не забрал, значит, он бессилен против нашей воли. Мы не сдались, не пошли на поводу у его уговоров, а значит, мы можем бороться за жизнь даже против врага, которого до сих пор никто не знает.
Все приготовления были завершены, и нам пора выдвигаться в путь. Нас осталось 5. Все те же самые, кто не сомневался в плохих намерениях этого тумана. На улице было не так уж густо и обтянуто дымкой, как казалось из окна. Мы побежали в сторону машины Степана, подобрали его ключи и сели в машину. С грехом пополам, но она завелась, и мы тронулись в путь.
Дорога выглядела унылой и однообразной. Мы ехали уже минут десять, но ничего не поменялось. Не было даже покинутых машин, не было ничего. Просто пустота. Тут машина резко дернулась вбок. Митрич закричал, что мы чуть кого-то не сбили. Я посмотрел назад и увидел Петьку, махавшего нам и, разумеется, не имевшего лица. Я сказал, чтобы Митрич продолжал ехать дальше и ни в коем случае не останавливался. Но дальше было не лучше. Из окон я наблюдал повсюду наших бывших коллег, махавших нам. Прямо передо мной, на запотевшем стекле, начали появляться отпечатки ладоней.
Машина резко затормозила. Я глянул вперед и обомлел от ужаса. Прямо перед нами, метрах в десяти, стояли все наши бывшие коллеги, все до единого, просто молча стояли, будто ожидая, когда мы поедем к ним. Митрич усмехнулся и с криком "Не дождетесь!" свернул направо.
- Тут мы должны доехать до кладбища, оттуда есть еще одна дорога в город, - сказал Митрич.
Мы ехали по пустырю, то и дело прыгая на кочках. Тут Ильич завопил, чтобы мы остановились, что там же сынишка его плачет, ходит по пустырю!
Я огляделся. Действительно, кто-то маленький недалеко ходил и будто плакал. "У него Настенька на руках, малышка моя, ей всего три месяца, остановите!" - не унимался Ильич. Я присмотрелся, на руках действительно был какой-то сверток.
- Это не твой сын, дурак! Ты еще не понял? Все, что здесь происходит, ненастоящее, ложь, выдумка, обман, иллюзия! Твой сын вряд ли бы шарился недалеко от кладбища с твоей дочкой на руках! - закричал Саныч.
- А может, он шел до фабрики? Может? он искал меня? - кричал Ильич и тут неожиданно на ходу выпрыгнул из машины.
Митрич резко ударил по тормозам. Ильич, будто ничего не почувствовав, бежал к своему сыну. Саныч вылез из машины и начал кричать ему, чтобы тот не дурил и быстро бежал обратно. Но Ильич явно никого не слушал. Окрыленный тем, что его сынишка возможно жив, он был глух к голосу разума. Я начал всматриваться, как и остальные. Этот "сынишка" тоже не стоял на месте, а уверенно и быстро шагал к Ильичу. Через какое-то время я увидел, что это был за "сынок". Тряпичный пакет, весь в пятнах крови, был одет на голову, крепился к шее он с помощью колючей проволоки, которая впивалась в шею этого "ребенка". Сам он был одет в грязные и окровавленные лохмотья, а на руках у него, из свертка, где должен быть, и скорее всего и лежит младенец, торчат кухонные ножи, по которым стекает кровь. Я не знаю, что видел Ильич, но явно не это. Он продолжал с широкой улыбкой бежать к нему. И вот он обнял его. Буквально в это же мгновение я услышал звук стали по телу, это "сынишка" полоснул по горлу Ильича ножом, который он достал из младенца. Ильич нажал жадно хвататься за воздух, но было уже бессмысленно. Сонная артерия была перерезана, и шансов выжить уже не было. Я услышал плач младенца из свертка, "ребенок" воткнул в него нож обратно, и тот начал успокаиваться. И тут туман резко сгустился над ними и разошелся в это же мгновенье. Ни "сына", ни Ильича там уже не было. Буквально на пару секунд повисла тишина, и тут Митрич сказал: "Ну на...!" - и быстро прыгнул в машину. Все последовали его примеру. Машина не хотела заводиться, а надо было бы уже. Началась откровенная паника. И тут машина все-так завелась. Пора ехать дальше.
В салоне, кроме Митрича, никто не говорил. Он то и дело причитал, какой Ильич дурак, сам виноват и т.п. С одной стороны, было действительно жалко, ведь Ильич только что получил надежду на встречу с сыном и дочкой, но вместо этого лишился жизни. А с другой стороны, было же оговорено, не доверять всему, что происходит снаружи. Однако былое не вернешь, и теперь Ильич тоже стал частью этого тумана. Но теперь все уже прекрасно понимали - этот туман не несет никаких положительных действий за собой абсолютно. Он как будто живой. Он лжет, обманывает, запугивает. Он использует самые изощренные методы, чтобы заманить людей к себе. Я никогда не думал, что увижу подобное. Ну а теперь я что-то вроде главного героя этих событий. По-крайней мере один из главных героев. Почему? Потому что мы живы, а остальные мертвы. Вот почему. Потому что остальные сдались, а мы нет. Вот почему. Потому что остальные оказались слишком слабы. Вот почему. Да и вообще этих причин много. Лень писать. Рука уже устала, если честно, записывать каждую малейшую деталь. Но я буду все это записывать. До конца. Даже моей жизни.
Саныч все говорил с Митричем о планах действий, такое ощущение, что они чувствовали свою незаменимость и важную роль во всем этом. Как и я. Леха по-прежнему молчал, а Демьяныч уже не молился, а выкинул свою миниатюрную библию в окно и просто рыдал. Он сдался. Но еще не до конца, а это важно. Он по-прежнему борется за жизнь.
Мы подъезжали к кладбищу. Я начал отчетливо видеть надгробия. На въезде в кладбище мне стало не по себе. Не потому что кладбище. Просто странное предчувствие. Проезжая мимо могил я, как и все, заметили очень большую странность. Все могилы до единой были вырыты. Не изнутри, нет. Просто раскопаны. Это было как минимум странно и жутко. И тут машина встала. Не заглохла, а просто забуксовала. Мы попали в щедрую колдобину. Вот мое предчувствие и сработало. Саныч с Лехой вылезли, решили подтолкнуть. Я тоже вышел, но моей помощи там не требовалось, да и не за этим я вышел. Я взял из багажника разводной ключ, свистнул Демьяна и дал ему небольшую штыковку оттуда же, из багажника. Безопасность прежде всего. Я понимал, что это глупо, но все-таки хоть какая-то попытка. Митрич жал на газ, однако все, что выходило, это обрызгать грязью Саныча. Саныча сменил Демьяныч. И тут началось то, чего я не ожидал, а если и ожидал, то только в самых худших ночных кошмарах. Отовсюду на нас шли мертвые.
Их было не так много, и они были разрознены. Однако чем дальше я видел, тем больше я замечал мертвецов. Я не знаю, как они могли ходить, хоть и неуклюже и медленно, ведь их мышцы и связки давно сгнили. Хотя в этом месте нет никакой логики и искать ее тоже не стоило. Надо было поторапливаться. Один из них подошел уже слишком близко, и мне пришлось мощным ударом в голову загнать мертвеца обратно в могилу. Мертвец был физическим, он был плотным, а это было хорошо. Значит против них можно бороться. За то время, пока машину выталкивали, я проломил черепа десятку мертвецов. Саныч тоже не плошал. Однако их было слишком много, и каждая волна была больше предыдущей. Я понял, что они идут на звук. Это поняли все. И тут с криком "Нечего терять, как будто меня дома ждет кто-то!" Демьяныч уступил место Санычу, отбежал метров на 15 и начал кричать. Это сработало. Они пошли на него, у нас появилось больше свободного времени. Мертвецы уже со всех сторон окружили Демьяныча. Это был его конец. Машина наконец-то выехала из ямы, мы все дружно запрыгнули в нее. Я огляделся. Демьяныча не было видно, да и слышно тоже. Вот и все. Пожертвовал собой ради нас. Я вряд ли бы смог такое сделать. У меня кишка тонка на такое. Покричав пару раз его и не услышав ответа, мы рванули с места. Но не проехали мы и минуты, как в машину сзади прилетело что-то. Я обернулся и увидел Демьяныча. Он бежал за нами, победоносно размахивая штыковкой. Я был рад. Искренне. Я думал ему уже конец, а нет, он, чертов пройдоха, оказался живуч. Машина остановилась, и мы стали ждать его. Он бежал со всех ног, немудрено, кто же хочет остаться тут наедине с этим ужасом. И тут произошло ужасное. Плотная и беспросветная пелена тумана облаком проплыла и на некоторое мгновение скрыла Демьяныча с глаз. После того, как туман отступил, единственное, что осталось от него - это штыковка. Я услышал удаляющийся, но громкий шепот с того места: "Теперь я наконец-то счастлив..."
Это был предел. Теперь, оказывается, даже отойти от компании нельзя, туман начал действовать в открытую, он явно не хотел, чтобы мы добрались в город. Но почему? Опять одни вопросы и ни единого ответа.
Мы наконец-то выехали с этого проклятого кладбища. В моей голове вертелись последние слова Демьяныча. А вдруг он действительно счастлив? Вдруг действительно лучше не пытаться бессмысленно бороться против этого? Я понял, что я говорил вслух. Саныч сказал:
- Только не смей сдаваться, слышишь? Нас и так уже слишком мало! Поверь мне, никто из них точно не счастлив. Ты только вспомни, как оно хладнокровно убило Ильича. Ты думаешь, это было из-за благих намерений? Ты посмотри вокруг, здесь благими намерениями даже не пахнет. Пахнет смертью, сыростью, страхом, отчаянием, безысходностью, но точно не благими намерениями.
Я подумал и согласился. Он был абсолютно прав. Как всегда. Я расклеился, как тряпка, а так быть не должно. Я глубоко вдохнул и вытряхнул эти бредовые мысли из головы. Я посмотрел в лобовое окно. На расстоянии, которое позволял видеть туман, вырисовывались очертания города. Мы были уже близко, и это, как ни что иное, грело мою душу.
- Таак, что у нас там по радио? - сам себя спросил Митрич и начал вертеть приемник. На радиостанциях слышались лишь неразборчивые голоса, которые, как можно было уловить, по-прежнему звали к себе. - Ничего нового, все стабильно! Вот за что я люблю Советский Союз, за стабильность! - слабо усмехнулся Митрич и выключил радио.
Часть 3. Мертвый город.
Город тоже был поглощен туманом. Все мои надежды рухнули, как карточный домик. Везде стояли машины. Пустые. Множество, огромное множество, из них были врезавшимися куда-нибудь. Туман явно забрал всех с собой. Улицы были абсолютно пусты. Газеты лежали возле скамеек. Вещи, которые люди несли с собой в момент наступления тумана, хаотично валялись повсюду. Ни в одном из окон не было света. Не было ни единого намека на то, что кто-то выжил. Город был абсолютно пустым и безмолвным. Мы заехали на заправку, залили полный бак и несколько больших канистр - мы собирались уезжать из города. Но разве можно его было просто так оставить? Было решено съездить к каждому из нас, проведать дом в надежде, что кто-то из наших уцелел. Это были пустые надежды. Я знал, вернее догадывался, что все это бессмысленно. Я был уверен в худшем, хотя в глубине души надеялся. Надеялся сам не знаю на что.
Первым делом мы поехали к Митричу. Он жил совсем неподалеку от того места, где мы находились. Старик жил с сыном, который был женат. Жена сына тоже жила с ними, у них была маленькая двухгодовалая дочь. Сам Митрич был женат раньше, но его жена погибла в автокатастрофе лет 10 назад. Мы остановились у подъезда. Было решено всегда идти вместе, ни в коем случае не разделяться. Зайдя к Митричу в квартиру, был обнаружен бардак. На кухне, на плите, что-то догорало, видимо кто-то что-то готовил на момент наступления конца. В окне была здоровая дыра, как будто ее чем-то выбили. На полу лежало охотничье ружье и две пустых гильзы рядом. Кто-то стрелял и попал в окно. Но не попал в цель. Можно только представить, что тут произошло. Мы направились в детскую. В кроватке было пусто. Туман забрал абсолютно всех. Соседом Митрича по лестничной площадке был Ильич. Мы решили заодно заглянуть и к нему. Там все было на месте. Но когда мы зашли в детскую, то я понял, что тут было самое что ни на есть кровавое месиво. Вся кроватка была в крови, повсюду лежали колющие предметы, секатор и резаная колючая проволока. Что-то мне это напоминает. На столе лежала записка: "Пап, я надеюсь ты скоро придешь. Туман забрал маму, а теперь она мне говорит, чтобы я взял Настенку и отправился к ней. Я не верю ей, мне кажется, что это не она. Голоса моей голове все громче (далее бессмысленная мазня)".
Это письмо выбило меня из колеи. Сложив все воедино, я предположил, что туман забирается к людям в голову и делает их безумцами. На что пошел ребенок, чтобы стать частью этого? Что он вообще делал? Это уже ничто. По крайней мере в одном Ильич не ошибся. Это действительно был его сын. Больше оставаться тут не хотелось, и мы поехали к Лехе.
Леха жил в однокомнатной квартире на втором этаже престижного района. Видно было, что паренек был не из бедной семьи. И зачем он пошел вообще работать к нам? По прибытию в его дом я почуял неладное. Двери распахнулись, но там ничего необычного не было. Скромная холостяцкая хата. Он забрал пару вещей. Оказывается, он хотел сделать какой-то девушке предложение. Но этому уже не суждено быть. Мое чутье меня подвело, ничего необычного не произошло. Это хорошо. Вот так бы всегда.
Следующим маршрутом был путь ко мне. Мы зашли в мою квартиру. Дома было идеально чисто. Чисто, но абсолютно пусто. Такое ощущение, что даже все звуки испарились. На кухне был накрыт ужин, который уже изрядно вонял. На столе лежала записка: "Дорогой, я не знаю, вернешься ты или нет. Я все так же надеюсь, что придешь ты или Егорка, но... я боюсь, что вы уже не вернетесь. Но я до последнего надеюсь. Анька исчезла, так и не проснувшись. Можно сказать, что с какой-то стороны ей повезло, она не видела всего того кошмара. За окном, в тумане, я часто слышу ее и Егоркин голоса. Они зовут к себе. Но боюсь, я думаю, это ловушка. Ведь твоего голоса не слышно, а значит, ты скорее всего еще жив. Я приготовила ваш любимый ужин, как в старые добрые времена. Только сегодня я осознала, как много потеряла в один день. Я была плохой женой вот уже последние года два. Но я искренне сожалею обо всем. Я пойду вздремну немного, я так устала. Надеюсь, что мы еще встретимся. До встречи, любимый."
Я не мог сдержать эмоции. Я расплакался, как ребенок. В моей голове прокрутилась вся моя жизнь, ох, как же много я потерял. А этот обед на столе только сыпал соль на рану. Я пошел в ее комнату. Я в глубине души надеялся, что она все еще там. Но, как и следовало ожидать, ее там уже давно не было, постель была расправлена, но холодна, как лед. Я почувствовал на плече руку. Митрич говорил мне не расстраиваться. Все мы потеряли близких. Но ради них и ради себя стоит остаться в этой жизни. Он сказал, что они вряд ли хотели бы, чтобы мы вот так вот легко сдались. Я собрался с силами и встал. Слезы все равно лились из моих глаз, я не мог их сдерживать, да и не надо было, все эти стереотипы о том, что мужики не плачут, - вздор. Если ты потерял самое дорогое в своей жизни и не проронил и слезы, то ты просто бесчувственное существо, а не мужик.
Мы направлялись к последнему дому, дому Саныча. Я чувствовал себя подавленно. Саныч готовился к худшему. Его жена, Мария Павловна, была медсестрой во время Второй Мировой, там же она и познакомилась с самим Санычем, обычным молодым рядовым салагой, но уже таким серьезным. В их большой квартире жила их дочь, у нее был работящий и порядочный парень, как говорил Саныч. Правда сам Саныч его не видел, но дочурка вечно приходила с цветами домой и была на седьмом небе от счастья, и в день трагедии собиралась на свидание.
Подъехав к Санычу, мы увидели силуэт в окне. Неужели кто-то жив? Неужели не все погибли в этом мире? Но может, это те же самые безликие призраки или еще хуже? Хуже. И тут я вспомнил сына Ильича.
Мы зашли в квартиру. Так как силуэт видел только я, я не говорил ничего им. В комнате было очень пусто. Скорее всего из-за того, что квартира была огромной, она казалось более пустой, чем все остальные. Оглядев все комнаты, внутри никого не было. Оставалась только одна комната. Та, где я видел силуэт. Как оказалось, это комната Даши, его дочери. Внутри лежали вещи, она явно готовилась на свидание. Как только мы собирались покинуть комнату, двери шкафа открылись.
- Папа?
Да неужели? Она была жива! Ее лицо не было обезображено, ничего с ней не было, она была живой. Мне стало тепло на душе. На вопросы, как она выжила, она отвечала, что, мол, пряталась в шкаф в случае опасности, иногда выходила оттуда поесть и в туалет. Это было неожиданно. Я все наблюдал за этой оживленной картиной. Как оказалось, это именно ей Леха хотел делать предложение, именно он был ее парень. Леха - возможный зять Саныча? Меня первый раз за все это время пробило на смех. Я почувствовал легкое облегчение. Все они светились от счастья. Жаль, что из моей семьи выжил только я. Как жаль, что я не испытываю того, что сейчас испытывают они. Митрич и тот повеселел. Он предложил оставить их в комнате одних, чтобы они могли наговориться. Все равно мы не по такой уж раздельности, так что можно и оставить их. Мы вышли на кухню. Митрич предложил закурить. Я бросил уже давно, но что мне было терять. Я согласился. Самокрутки Митрича были довольно-таки крепкими, поэтому я закашлялся после первой тяжки. Митрич начал показывать мне винтовку Мосина, которую он нашел здесь, начал хвалиться, как он ловко нацистов с такой же стрелял во время Второй Мировой. Она была заряжена, Митрич предварительно взял с собой несколько коробок патронов. "Не думаю, что Саныч будет слишком сильно не доволен," - усмехнулся Митрич. Мы начали беседовать о том, как было бы хорошо вернуть прежние времена, мы бы пропустили по стакашке. По стакашке. В моей голове всплыл мой лучший друг Карим, судьба которого мне неизвестна. Я постарался отбросить эти мысли и вернуться к разговору с Митричем.
Однако сделать мне этого не дал громкий крик из спальни. Митрич передернул затвор, и мы ломанулись в комнату. Зрелище было жутким. Из Дашиной треснувшей пополам челюсти торчали мерзкие, покрытые панцирем щупальца. Они впились в лицо Саныча, который уже не шевелился. Из Лехиного рта бежали необычно крупные, мерзкие тараканы, они были у него под кожей, они были повсюду, меня чуть не вырвало. Громкий хлопок привел меня в чувство. Митрич выстрелил в эту гадину, мощным выстрелом ее откинуло в стену, она лишь подергивала рукой.
- Нет времени просто так стоять, бежим, сейчас же! - завопил Митрич.
Меня не надо было долго упрашивать. Со всех ног мы побежали по лестничному проему к машине. Вылетев из дверей подъезда, мы побежали к машине. Тут из окна вылетела "Даша". Да, именно вылетела. Из ее живота торчали огромные крылья, похожие на крылья стрекозы, она полетела к нам. Митрич не оплошал, резким движением он направил на нее винтовку и начал стрелять. Первым же выстрелом он ее подбил, она начала падать, но Митрич не унимался. Он стрелял в нее до последнего патрона. Ее обмякшее тело упало на дорогу. Мы сели в машину, и Митрич начал ее давить. Мы около пяти раз проехались по ней. Никто не хотел, чтобы это полунасекомое летело за нами. В конце концов, когда Митрич убедился, что ей пришел окончательный конец, мы поехали вперед. Туман накрыл ее тело. Когда он рассеялся, ее уже не было. Оно забрало ее к себе.
Я до сих пор был в шоке. Мое сердце вот уже минут десять бешено долбилось в груди. Я был прав насчет "чего-то похуже". Даже "сынок" Ильича казался милым и пушистым по сравнению с этим монстром. Мне было неимоверно жаль что Леху, что Саныча. Погибнуть вот так вот. Никому не пожелаешь. Даже те безликие призраки казались куда лучше. По крайней мере они просто забирали с собой. Но никак не превращались полунасекомых. За этот день они все мне стали такими родными и близкими. Именно в этот день я окончательно потерял семью, потерял друзей, потерял выживших товарищей. Остались только мы с Митричем. Больше никому нельзя было доверять. Даже если он похож на обычного человека. Давно пора понять - никто не выжил, все, кто населяют этот город, - призраки и монстры. В одиночку никто бы не выжил. Какие же мы дураки, что поверили тогда Даше. Это была самая худшая оплошность. А куда теперь? Кто его знает? Мы поехали прямо, на выезд из города. По этой дороге мы должны были бы выехать за область и поехать в далекий и крупный Новосибирск.
По пути мы остановились на заправке. Я сказал, что хочу в туалет по-крупному. Благо, внутри заправки был приличный санузел. Митрич решил постоять рядом за дверью и поддерживать со мной разговор, чтобы мы не потерялись. Мы говорили и говорили. До последнего. Митрич никуда не собирался пропадать. Это хорошо.
Когда я закончил, я вышел из туалета, закрыл дверь, хотел было уже что-то сказать Митричу, но мой рот так и остался в открытом положении. Я был на фабрике. Ручка двери, которую я держал, вела в туалет цеха. Я открыл и заглянул туда. Там был уже наш, фабричный туалет. Я забежал туда, начал закрывать и открывать двери, но это было тщетно. Я по-прежнему был на фабрике. Внутри фабрики было туманно, поэтому я быстро поднялся наверх и заперся в раздевалке. Тут есть удобный стол, на котором я это все и написал, потратив кучу времени. Я в смятении. Я даже не имею представления, что мне делать, где же Митрич? Я чувствую себя ребенком без защиты родителей, когда тебя оскорбил старшеклассник. Тут были чьи-то безымянные папиросы, хочу сказать спасибо ему, кто бы он ни был. Голоса за дверью уже не просто говорят, там кто-то уже активно долбит в дверь и пытается открыть ее. Я думаю, что это конец. Продолжать сидеть тут бессмысленно. Если кто-то найдет мой дневник, не допускайте таких же ошибок, какие допустил я. Расскажите правду всем. Я не знаю, происходит ли это только со мной или это повсеместно. Я пытался найти разгадки, хоть малейшие, произошедшего, но нет. Никаких разгадок. Одни только вопросы. Я оставляю это здесь. Интересно, что меня ждет в этом тумане? Или, может, он пощадит меня и даст выбраться отсюда второй раз? В любом случае пожелайте мне удачи.
Новость отредактировал catberry - 23-08-2016, 14:50
Причина: Стилистика автора сохранена.
Ключевые слова: Апокалипсис мертвецы туман авторская история