Сказка цвета венозной крови
Огромный каменный город. Настоящие мертвые джунгли. В одной из квартир-клеток замкнутого девятиэтажного лабиринта разыгралась маленькая драма.Он просто больше не мог. Серость, мгла и душащая безысходность – он испил эту чашу до самого дна и устал… У него была женщина, которую он не любил, и сложно сказать, что она сама испытывала к нему. Скорее, привязанность. Скорее дружбу, которую породила все та же безысходность. Но и это не могло остановить его от решительного поступка. Ничто уже не могло.
Остатки разума, подобно старому проектору, высвечивали на облупившуюся стенку его сознания следующую картину: ванна, в которой плавает девушка. Её глаза закрыты, и на лице видно умиротворение. Тонкие белые руки сплошь изрезаны опасной бритвой, но этого почти не видно из-за мутно-красной гущи венозной крови, эдакого смертельного бульона, произведенного ей самой и поглотившего всю её человеческую сущность. На белом кафеле кровью написано «Liebe» - любовь. Всего лишь кадры из какого-то артхаусного не то ролика, не то клипа, но он запомнил это… Очень хорошо запомнил, ведь не зря в давно закатившемся, подобно мертвому солнцу, детстве, его называли смышленым мальчиком. Некоторые вещи лучше не повторять. Некоторым вещам лучше не верить. Но он поверил, думая, что так будет лучше для них обоих.
И когда она вернулась, то увидела это. Ту самую картинку, так повредившую его разум, только на этот раз в ванной плавала не девушка… И она засмеялась. Потому что она любила его.
- Ничего не потеряно, мой милый, и я найду способ тебя вернуть… Ничего не потеряно, мой милый, и я найду способ тебя вернуть… Ничего не потеряно, мой милый…, - так приговаривала она сотни раз, сидя на краешке грязной ванны и держа его холодную скользкую голову в руках. Его глаза тоже были закрыты, но на лице сквозила боль.
И наконец она встала, чтобы переодеться. Она нашла самое короткое платье, что у неё было. Удушливый одеколон – его подарок с тех самых пор, как они только начали встречаться – о, как давно это было!.. Туфли на длинных каблуках. Нарисовала себе лицо, не забыв про ярко–красные губы. И напялила маску счастья. Она шла, чтобы подарить это счастье кому-нибудь другому, но это было далеко не основной целью…
Через два часа она вернулась домой под ручку с каким-то парнем. Ей было плевать, кем он был; она даже не помнила его имени. Ещё через два часа парень, изрядно вспотевший, спросил, можно ли ему сходить в туалет. И она сказала, что да.
- Но только не обращай внимания на труп, что плавает в ванной.
Её случайный любовник думал, что она пошутила. И зря – теперь она никогда не шутит.
Это может показаться забавным только для того, кто не присутствовал при данной сцене, но факт остается фактом – он бежал от неё в одних трусах. Когда приехала милиция, и было расследование, судмедэксперт однозначно постановил, что это было самоубийство. Она действительно не была виновата…
Но с самого первого момента, как ушел любовник, она почувствовала в себе зарождение новой жизни. Она так и стояла – перед всеми этими суровыми людьми в форме, блаженно улыбаясь и гладя живот.
- Я нашла способ тебя вернуть…
А всем тем людям со стороны казалось, что она просто помешалась с горя…
Однако ни принудительное лечение (ей, правда, было очень плохо), ни санаторий со своеобразным режимом, похожим на тюремный, не помешали ей выносить и родить через девять месяцев прекрасного мальчика…
Как и положено, внешне он был похож на того самого первого встречного. Но душа – она была уверена, что в него вселилась душа её мужа. Она вернулась в ту самую квартирку уже с ребенком и пыталась обращаться с ним как с тем, кого так любила… Излишне говорить, что и назвала она его так же – Саша.
- Саша, – говорила она малышу, прикладывая его к груди, – как хорошо, что ты вернулся!
Но малыш лишь смотрел на неё и отворачивался. Он был здоровеньким ребенком, за исключением одной маленькой мелочи – когда пришло время заговорить, он молчал, ни разу не произнес ни звука. Он рано научился сидеть, ползать, ходить, но по-прежнему молчал, словно скрывая что-то, или на кого-то обижаясь…
Как матери-одиночке, ей выдавали пособие, но его едва хватало, чтобы прокормить их двоих. Наконец, когда Саше исполнилось три годика, она смогла устроиться на завод, на неполную смену. Ребенка просто не с кем было оставить, но она уходила, не боясь, – Саша оказался на редкость спокойным и покладистым мальчиком; в отсутствии мамы он обычно ложился и засыпал…
Так было и в этот день. Она ушла в восемь, нисколько не беспокоясь за него. Сашенька должен сидеть. Сашенька должен ждать маму до обеда. «Но какого черта он вообще кому-нибудь что-нибудь должен?..»
И он решился. Снова. Когда она пришла с работы, то мальчика нигде не было. Лишь в ванной, почти полностью погруженное в бардовую воду, плавало какое-то тельце. Она подошла ближе, чтобы рассмотреть маленькую надпись на кафеле и невольно поморщилась, наступив голой ногой на опасную бритву. «Анжела, я не хочу с тобой жить. Разве прошлого раза было недостаточно?..»
Она хохотала и хохотала, глядя на бессмысленные подтеки, нарисованные, как ей казалось, детской ручонкой… И сказка цвета венозной крови стала её былью, так ей казалось в этот момент.
- Я знала! Знала! – кричала она, истерически хохоча и залезая в ванную вместе с трупиком сына. - Ребенок обретает душу на момент зачатия, о да! И этой душой может стать именно та, что находится как можно ближе!.. Я была права!..
Без сомнений, что узнала об этом только она одна. Первая.
Уже поздно вечером, мокрая, дрожащая, измазанная кровью, она подошла к стене и начала внимательно прислушиваться, пока не услышала едва уловимый звук скрипящих пружин кровати…
«Все правильно!.. Все должно получиться!..» - думала она, завязывая петлю. Турник, высоко прилаженный когда-то её покончившим с собой мужем «дважды покончившим с собой!», должен был оказаться надежной опорой.
И вот, когда пружины окончательно стихли, одновременно с опрокидываемой табуреткой, она счастливо прошептала:
- Я хочу родиться вноооо…, - дальше закончить фразу Анжела не могла уже из-за того, что веревка сдавила её тощую шею слишком сильно.
Но её сказке не суждено было сбыться ещё и не только из-за того, что сказок не существует... Анжела забыла, что она не одна мертвая в доме, и что в ванной все ещё плавает маленький трупик.
Забавное совпадение ли, а быть может, игра судьбы, но ровно через девять месяцев у пары за стенкой рождается мальчик. И неизвестно почему, они назвали его Сашей…
Новость отредактировал YuliaS - 24-12-2015, 13:03
Ключевые слова: Безысходность самоубийство реинкарнация авторская история