Ведьмы сквозь века (Эльза против Инквизитора) Часть 2
СтепанСвой день рождения Степа Дрыгалов, по неустойчивости своего характера и приходящей иногда к нему безудержной непредсказуемости, отметить решил просто и в то же время классически. Утром, получив от мамы ее заботливый и дежурный поцелуй, а также очередной теплый свитер и флакон с приятно пахучей жидкостью, он заявил маме, что дома устраивать каких-либо торжеств он абсолютно не собирается, а просто поедет к своему старому другу и однокурснику Владимиру Халявину, живущему на Петроградке в двух комнатах старой коммуналки.
- Как знаешь, Степа, - ничему не удивилась мать, - а я тогда, наверное, махну с Надеждой Петровной на Ладогу, на рыбалку.
Здесь можно отметить, что среди увлечений его мамы были, кроме дачных огородных дел, еще шахматы и, что еще более несвойственно женщинам, простая русская рыбалка.
- Мама, ну ты того, не обижайся, просто не хочется всех этих приемов, подарков, и после всего гора немытой посуды, проводы пьяных гостей, ты ведь меня понимаешь, хочется спокою, - так он и сказал, именно "спокою"...
"Спокоем " встреча с Халявиным у Степы никогда не заканчивалась, и тем более - день рождения.
Уже на Петроградке Степан прихватил в каком-то магазинчике бутылку "Журавлей" и до кучи бутылку самого дорогого "Кагора", вспомнив свой Крымский отдых.
Владимир Халявин был личностью несколько своенравной и даже немного буйной, но одновременно веселой и расхлябанной. Но надо признать, что он, один из немногих, помнил все даты дней рождения каждого из своих одногруппников и, по возможности, не забывал их с этим поздравить.
- Привет, брателла, вот и встреча на Эльбе, ну поздравляю, желаю всего-всего, - обнявшись со Степаном, радостно басил Халявин. - И мы сейчас с тобой, как гонимые евреи, прямо сейчас рвем... а вон туда, - долго не думая и увидев первую попавшеюся вывеску, ткнув на нее пальцем , ляпнул Халявин: - И там, я надеюсь, для начала нас ждут двести грамм коньяку ,и чего-нибудь занюхать. А-а, вот еще, прости, брат, совсем забыл: мой скромный, но очень дорогой, так как от всего моего большого и доброго сердца подарок! - сказал Халявин и, засунув руку в карман, он всучил Степану флакон с туалетной водой, и при том в точно такой же коробке, какую утром он получил от мамы: "Black ultra", и посему Степа понял, что финансовый вопрос у друга, мягко сказать, вызывает опасения, так как Халявин не был жмотом ни в коей мере, и, если бы была хотя бы малейшая возможность, он несомненно преподнес бы для друга что-нибудь более оригинальное.
Но вообще-то, думая так, Степа ошибался: Халявин приготовил ему подарок другой, но пока лишь оттягивал время.
- Слушай, Вован, день рождения мой и проставляюсь сейчас я, - сказал Степан и заказал двести грамм "Арарата", лимон и два бутерброда с рыбой в кафе с названием "Русские пельмени", где они и оказались.
- Делу время - потехе час , - что-то из этой области произнес Халявин и, опередив друга, расплатился с официанткой, и они, выйдя на пасмурную улицу, дворами отправились на Халявинскую квартиру.
- А вот и мы, - открыв дверь в свою комнату, ухмылялся и подмигивал Владимир двум девушкам, сидевшим на диване под окном, и столик был уже накрыт, и, соответствуя спартанской обстановке на нем, в простом прозрачном графине пестрела одна-одинешенька красная гвоздика, которая тем не менее насыщала прокуренную комнату аурой праздника и предстоящего веселья, и несомненной выпивки.
И праздник грянул, и праздник удался... И, открыв глаза, я не прозрел...
Степан очнулся, когда еще не было и пяти утра, от мучительной головной боли, и, вглядываясь в сумеречный окружающий мир, пытался вспомнить и понять, где он находится.
Постепенно в очертаниях предметов он стал узнавать свою собственную комнату на Ветеранов, но как он попал домой и почему не остался у друга с девушками, заказанными как из меню в ресторане, вспомнить было выше его сил.
Степа даже не очень четко представлял, с какой из них, с Викой или с Аллой, ему удалось запереться в ванной у Халявина. И о чем-то мыслить и тем более вспоминать мешала похмельная, расколотая, как земной шар после ядерной войны, голова.
И еще, еще лежать ему было как-то неудобно и чересчур тепло, и он, прислушиваясь несколько минут к какому-то странному сопению, повернулся все-таки на другой бок и тупо уставился на лежащее рядом тело...
"Вика? Здесь, у меня? И мама дома..." - стыд затрепетал где-то внутри Степы, и, как бы себе в утешение, мудро и своевременно вспомнил он, что мама собиралась на Ладогу, на рыбалку. Но вся на то надежда моментально была разбита какими-то шагами на кухне и звяканьем, то ли тарелок , то ли кастрюль... "Мама дома?" - опять ужаснулся Степан и лег на живот, обхватив руками голову.
- Э, брат, ну хорош валяться. Ну давай, подходи! - услышал он спасительный бас Халявина: на кухне хозяйничал именно он.
- Фу, это ты, старый выживший из ума осел! - радостно ответил Степа, растормошив беспечно растекшуюся по дивану Вику. Они пошли на кухню, где и увидели довольную физиономию друга и сидящую у него коленях белобрысую худосочную Аллу.
Классика для того и классика, чтобы действовать согласно ей, а особенно, когда дело касается похмелья, и, похмелившись откуда-то взявшейся бутылкой "Журавлей",они почувствовав наступившее веселье и легкое щекотание внизу живота и, долго не раздумывая, они снова разошлись с девушками по комнатам...
-Знаешь, Вован, - когда девушки уже ушли, заговорил Степан, - Вика эта по мне была как будто какое-то силиконовое бревно, даже не шевелилась, а просто таращилась в потолок с таким видом, будто супер-модель снизошла до такого нищего идиота как я...
- Так надо было выбирать мою костлявенькую, скажу тебе, это специалистка!
- Да не в том дело, понимаешь, Вован, я тут недавно видел одну такую немного полноватую, толком не познакомились. Но скажу как другу: тянет меня к ней, и даже эту дуру Вику я называл Лизой...
- Ну ты болван, брат, давай, дуй к ней опять, да и продолжи праздник. Где ее можно найти?
- Понимаешь, в универе, в библиотеке познакомились...
- Так все-таки познакомились?
- Просто узнал как зовут... "В общем, как-то глупо, нежели я влюбился?" - еще про себя подумал Степа.
- Ну, тогда давай вместе рванем в библиотеку, тем более у меня тоже там есть кой-какие дела: надо по истории Египетского Исхода кое-что собрать, заодно и посмотрим на твою Венеру.
... Все было как прежде: те же самые засохшие мухи за окнами читального зала, приглушенные разговоры, шелест страниц и друзья, сидящие за разными партами и с особым неестественным вниманием уткнувшиеся в лежащие перед ними книги. Перед Степаном опять лежал "Молот Ведьм " великих инквизиторов.
- Здравствуйте, Степан, - сказала Лиза (а это именно она и подошла к нему), - Опять интересуетесь темой инквизиции и темных Веков?
- Почему темных? Это называется Средневековьем, - поучительно, но даже слишком уж вежливо и чересчур охотно ответил он. - Вы здесь работаете?
- Да, я уже несколько лет помогаю раскладывать книги и вытирать пыль на полках! - мило засмеялась она. - А если серьезно, то я библиограф и немного переводчик...
- Как это - "немного переводчик"?
- Ну, немного это потому, что я знаю всего два языка - немецкий и французский...
- А Вы знаете, Елизавета , - как-то официально вдруг заявил сидящий за соседней партой взъерошенный Халявин, - у нашего друга сегодня день рождения, и по сему случаю он приглашает Вас и меня, - не забыл добавить он, – в кафе.
- Кафе? Почему кафе? – немного испуганно ответила она.
- Ну скажем, кафе-мороженое, вроде "Лакомки", - нашелся Халявин, почему–то поняв , что Лиза эта немного, так скажем, странновата , и уже будучи уверен, что она просто «дура колхозная» и Степану совершенно ни к чему.
- Хорошо, с удовольствием, - вдруг неожиданно легко согласилась она, - только я работаю до четырех...
- Лиза! - теперь уже быстро и восхищенно заговорил Степан, - буду ждать Вас на выходе из корпуса ровно в 16:00. Вы придете? - еще раз с надеждой переспросил он, уж даже позабыв о своем друге, который глядел на Степана, как на обреченного на гильотину любовника .
- Прости, брат, но почему-то мне кажется, что старый, выживший с ума осел - это именно ты и есть, - заявил Владимир, когда они уже вышли из библиотеки. - И в самом деле, подумай, ну зачем тебе нужна эта старомодная толстуха? Ты только глянь на ее шахматную юбку, это же средние века! Да и притом она, я вижу точно - просто деревенская дура без зарплаты, квартиры и даже ничтожных перспектив, Лимита, одним словом! И библиограф? - с презрением добавил он. - Да она просто библиотечная крыса!
- Вован, отстань, я пока не знаю, что и как, но сейчас в кафешник мы пойдем именно с ней...
- Ладно, братан, как хочешь, но только ты один пойдешь с ней пить кока-колу, а завтра позвонишь и пожалуешься на вечер, проведенный тоскливо и бездарно...
Как и было обещано, Лиза вышла из корпуса, где ее ждал радостно-возбужденный Степан.
- Здравствуйте еще раз, Лиза, мне пришла в голову одна идея. Мы с вами не идем ни в какое кафе.
- Что?
- Я хочу знать, как Вы относитесь к рыбе, - спросил заговорщицки Степан. - Не в плане рыбалки, а еды, да и рыбалке вместе с тем...
- В общем, неплохо, ты хочешь позвать меня на рыбалку и уху ?- она сама как-то резко перешла на "ты".
- Ну нет, просто я знаю одно замечательное место, неподалеку отсюда на Крестовском, ресторан "Русская Рыбалка ", там можно самому выловить форель и тут же ее заказать! Ну как?
- А что как? Если тебе это все по карману - едем.
Деревянное высокое здание ресторана "Русская рыбалка" было замечательно своей экстравагантностью и в тоже время некой простотой, которая тем не менее претендовала на изящество и хороший вкус владельцев.
- Как Вам ее приготовить? - спрашивал улыбчивый официант в костюме, похожем на доктора Ватсона, имея в виду небольшую форель, выловленную гостями тут же, в ресторанном пруду. Справедливости ради надо сказать, что остаться без улова здесь было практически невозможно. Рыба, томящаяся в огражденном садке внутри пруда, клевала жадно и стремительно, потакая тщеславию гостей...
- У нас есть множество фирменных рецептов для рыбы или, может быть, пожелаете какой-либо свой?
- Да, свой, - заговорила Лиза, - пожарьте ее нам, пожалуйста, просто на льняном масле и, ничего не добавляя, подавайте с тушеной капустой...
Официант чуть замялся: - Извините, на масле такую рыбу рекомендую именно оливковом, соком лимона и грибами.
- Нет, обязательно на льняном, и с капустой, - снова вставила она.
- Простите, именно льняного масла, к сожалению, у нас нет сегодня, - с ударением на "сегодня", извинительным тоном произнес официант.
- А, тогда подавайте, как вы и говорили, с соком и грибами.
- Разрешите прибавить к этому еще по порции наших фирменных устриц. Испанские, огромных размеров и превосходного вкуса.
- А к ним, - заявил уже проголодавшийся Степан, - бутылку какого-нибудь вина.
- Испанское, итальянское, французское?
И, пугаясь за свой отнюдь не бездонный кошелек, Степа, вспоминая крымские винные ларьки, с видом знатока потребовал бутылку "Муската". Некоторая натянутость, что была между ними, постепенно улетучивалась, и Степа, осмелев, прямо без всяких заминок обратился к девушке, уплетавшей форель.
- А ты, Лиза, откуда и когда приехала в Питер?
- Приехала в Питер, ну да, ты, конечно, правильно догадался... Вообще-то родом я из Калининградской области, есть там городок, ныне называется Черняховск.
- Ныне Черняховск? А что раньше? - еще проглотив "Муската", спрашивал Степан, хотя ему как историку это было немного не к лицу.
- Это был город Инстербург в Восточной Пруссии...
- Ну д,а я, конечно, что-то читал... Только бывать там не приходилось. А здесь, в Питере?
- Ты хочешь спросить, где я живу? Да неподалеку отсюда, на Чкаловском, у меня трехкомнатная квартира, досталась от бабушки, - немного подумав, добавила она.
- Своя квартира? - чуть сконфузившись, переспросил Степан. - Ты извини , что я вообще спросил о таких вещах. Просто хочу как-то поддержать разговор. И если честно, то и не знаю, о чем говорить, кроме истории, о которой говорить не очень-то и хочется...
- Ну тогда спроси, не замужем ли я, и есть ли у меня дети, - с некоторой издевкой ответила девушка. Степан покраснел и умолк и, пытаясь перебороть свой стыд, долил остатки "Муската" в тонкие фужеры ресторана "Русская рыбалка". Они снова выпили, и тогда Лиза, глядя Степе прямо в глаза, как-то задорно и слишком по–свойски подмигнула ему и добавила: - Нет, я не замужем, по крайней мере сейчас, и детей не имею... И кроме того, Степа, ты мне очень нравишься, и я хотела бы продолжить наше знакомство.
- Так это можно понимать так, что ты разрешаешь пригласить себя ко мне в гости? - ответил потрясенный Степа. - Так это можно понимать?
- Не, немного не так, Степа, мы поедем в гости ко мне, это недалеко, и поедем прямо сейчас.
Осенний ветер тормошил, перемешивал и разносил по земле разноцветную мишуру листьев, поднимал тихую рябь на вечерних прудах, и обычный питерский краснокожий трамвай, обиженно стуча железом колес, нес куда-то молодую и, как могло показаться стороннему зеваке, счастливую пару...
И уже тогда, решив напоследок взглянуть на оставшуюся позади "Русскую рыбалку", он, оторопело заморгав, разглядел на ней яркую неоновую вывеску: "Дрыгалов , берегись!" - очень ясно прочел он. И тогда, резко отвернувшись, он снова со страхом перевел туда глаза, но теперь не увидел ровным счетом больше ничего...
- Володя, подожди, я потом сам тебе перезвоню, - отвечал Степа своему заботливому и нетерпеливому другу Халявину, когда они с Лизой уже поднимались на пятый этаж старого дома на Чкаловском проспекте. Она открыла двери.
- Проходи, Степан, вот это и есть мой подвал, моя крепость, раздевайся и входи... - Да, проходи, проходи и не стесняйся, - еще раз сказала Лиза, но он уже и не думал стесняться, он просто думал - куда же меня занесло , и чем все это кончится? Кончится ли именно тем, о чем он думал?
Трехкомнатная квартира его новой знакомой была очень даже неплохо отделана и обставлена - очень стильно и современно и, вместе с тем, отдавала какой-то стариной, что он почувствовал, как только вошел... Даже в прихожей, наряду с неплохой люстрой, в углу стоял какой-то массивный подсвечник со свечами, и было видно сразу, что иногда им пользуются, и он совершенно не выглядел дешевой штамповкой.
- Ну вот, садись, а я сейчас.
Степан уселся в кресло перед маленьким столиком, и, разглядывая окружающую обстановку, он, немного терзаясь , все думал: "Что же мне тут светит?"
И дальнейшее он, конечно, не предполагал так сразу, а, раскрыв рот, он увидел, как Лиза зашла в освещенную комнату и, скинув халат, абсолютно голая, стала прямо перед ним, и запросто спросила: - Я нравлюсь тебе?
Изумленный Степан что-то замычал подтвердительное, одновременно кивая головой. "Бессомненно хороша, очень даже хороша, великолепна и достойна кисти великих художников", - думал он, только небольшое пятно под прекрасной белою грудью чуть-чуть выделялось на мраморной белизне ее тела...
Угроза
- Дорогой Клаус! - обращаясь к тестю, говорил Бургомистр, когда они встретились в доме судьи. - Тут такое мм... дело, ты знаешь, этот монах не просто бередит весь наш округ. Крестьяне и мастеровые обозлены до крайности, голод заставляет искать виноватых всегда и всюду, и теперь уже попасть на костер стало проще, чем на городской рынок, не только прачкам и крестьянкам, а не застрахованы от этого и уважаемые люди....
- Ты о чем ? Генрих, я что-то не совсем тебя понимаю, ты ведь сам подписываешь приговоры... Ты и я, и инквизиция - мы все ведем борьбу, богоугодную и беспощадную, и слабость твоя мне непонятна.
- Клаус , вчера Инститорис принес мне еще кучу доносов...
- Ну и что , это наша работа. И наши же деньги, - быстро перебил Бургомистра судья.
- Какая работа, - в ужасе закричал Бургомистр, - я лично читал донос на мою жену Эльзу и напомню тебе, что кроме всего она еще и твоя дочь!
Сейчас же судья потемнел лицом, его глаза налились кровью, и в сухом, обычно бесстрастном лице судьи, Бургомистр читал теперь смертный приговор для монаха.
- Ну что же, дорогой зять, такой расклад не интересен нам обоим, и думаю я, что приняв определенные меры, мы сможем защитить жителей нашего города от чрезмерного усердствования беспокойного отца бенедиктинца.
- Определенно, - уже успокоившись, отвечал бургомистр, - мы, конечно, не препятствуем святой церкви, но действия ее отдельных представителей, к сожалению, вносят раскол, между властью светской и властью духовной. И мы обязательно должны воспрепятствовать этому. Я скоро должен быть принят герцогом, и, Клаус, надеюсь, что я повезу туда и Ваш благоразумный доклад. Но факты, факты и прежде всего неопровержимые факты....
- Об этом подумаем завтра, Генрих, ввиду того, что у нас завтра еще один процесс, подумайте только - десять женщин, обвиненных по показаниям восьмилетнего мальчика! А теперь прощайте - я должен отдохнуть.
Новость отредактировал Таис - 20-12-2013, 01:04
Ключевые слова: Ведьма библиотекарь встреча Средневековье