Психушка (часть 1)
Итак, обо всём по порядку. О себе могу сказать только то, что я студент 1 – го курса одного провинциального ВУЗа, однако, довольно престижного в наших подмосковных местах. Сам хиккую (хоть и есть несколько проверенных друзей), больше времени провожу либо один, либо с домашними. Пока вы представляете себе обыкновенного битарда, набросаю небольшой план нашего подмосковного городка: администрация («белый дом»), милиция, больница, школы, и прочее – всё как всегда. Есть ещё старый сумасшедший дом, закрытый ещё при царе Горохе, обветшалый и забытый, стоявший в некогда живописном местечке, которое теперь поросло бурьяном, кустами, и мелкими деревцами. Собственно, о нём и пойдёт речь.Начинаю рассказ. Хоть я и довольно замкнутый человек, общество из 2 – 3 человек мне не помешает, особенно друзей, и особенно, если замутить с ними что-нибудь интересное. В городе в этом я жил не так давно, поэтому пока обзавёлся лишь тремя годными друганами, других сторонился. Из этих трёх двое были приезжими – Вася и Сергей, и один коренной – Антон. Как–то раз (недавно, когда прекратилась метель), мы скооперировались забраться в какой–нибудь заброшенный дом и прояснить обстановку в них – мы намеревались создать там небольшое пати (такое вот, зимнее). В качестве заброшенного дома мы избрали эту самую заброшенную психушку, хотя был ещё как вариант – сгоревший дом, но там не было крыши, и вариант отпал.
Днём мы добрались (пешком по сугробам) до этого здания – мысль прийти ночью высказывалась, но всерьёз воспринята не была. С трудом, отодвинув дверью навалившийся снег, мы протиснулись внутрь. В коридоре было жутко темно, один из нас (нас было четверо), врубил фонарь – такой был у нас у каждого. Мы осмотрелись. Всё как в обычных заброшенных зданиях – обломки досок на полу, покривившийся стенд на стене, разбитые навесные лампы на грязном, закоптевшем местами, потолке – мои друзья были там не первый раз, но я попал сюда впервые.
Мы двинулись к двери в коридор, где виднелась полоска света. Вчетвером мы вышли в довольно светлый от снега за окнами, холл, довольно обширный. Перед регистратурой с выбитым окном стояли две облупленные балки. Чтобы анон мог получше представить это место, советую вспомнить местную больницу и состарить её лет на 20, прибавить тонны быдла, бухавших на протяжении этого времени на первом этаже и взглянуть на полученную картину.
Это место можно было назвать памятником заброшенности. Мы вырубили фонарь, и вышли в центр помещения. По бокам регистратуры были проходы в коридоры, на них некогда были двери. Регистратура была пуста и раздолбана, даже стол был разломан.
— Пошли! – сказал один из нас, и мы, разделившись на две группы (2 по 2), двинулись в коридоры, я и Вася – в левый, Серый и Антон – в правый. Медленно проходя по коридору, мы время от времени толкали ногой двери, включая фонарь и освещая очередное помещение. Может, кто и знает, какое это адреналиновое чувство – ощущать, что ты один в большом, трёхэтажном здании, которое никому не нужно, и ты можешь делать всё, что захочешь.
— А чё тут случилось–то? – задал я вопрос своему отстававшему спутнику.
— Да, психушка была, ток тут мутили что – то странное, типа опыты над людьми, или что… – я уже приготовился слушать кулстори, как этот *****резко хлопнул меня по плечу и заорал. Я крикнул «Блин!!!» и чуть не вдарил ему по куполу фонарём. Он отбежал и, отожравшись, сказал:
— Да фиг его знает, психов держали, потом домик закрыли. В архивах поройся, они на третьем, ток хрен заберёшься, там лестницы нет.
Я сказал, что пойду дальше, он кивнул, и мы разошлись. Я мельком заглядывал в некоторые помещения – где–то стояли столы, где–то они были раздолбаны, где–то в кабинетах был снег из–за разбитых окон. Линолеум на полу был порван и весь в дырках.
Я поднялся на второй этаж – судя по всему, это были палаты для простых больных, для врачей и обслуживающего персонала – тут было много больших, просторных помещений на несколько человек, в некоторых даже стояли железные остовы коек. Я зашёл в одно такое помещение. Оно было сравнительно чистым, рядом со стеной стоял металлический стул. Я подошёл к окну – все они были целыми, и за стеклом на снегу я увидел следы, ведшие от стены больницы в лес. «Куда это чуваки пошли» – мелькнуло у меня в мыслях, я даже удивился, но из размышлений меня вывел испуг – на стене мелькнула и остановилась тень – кто – то стоял в проёме и стал красться. По характерному покачиванию головы я узнал Васю, отражение в окне убедило меня, что это он.
— Нафиг пошёл!!! – рявкнул я, резко обернувшись. Чувак от испуга выронил фонарь и, споткнувшись о доску, рухнул на пол.
— А… *****! – крикнул он сдавленно, и тут уже начал ржать я.
Я помог ему подняться, и мы стали обсуждать вариант проведения пати здесь. Ветер не дул, было даже тепло. Побольше бухла, что-нибудь для согревания (типа керосинки), а там и посмотрим.
— Да ну, фигня какая–то… – проговорил друг, – весной или летом замутить бы…
— Да не, летом на природу надо, – возразил я.
— Позырим, – сказал Вася, и мы пошли дальше.
— Во, давай я те покажу, – сказал он, когда мы проходили мимо двух целых дверей. Он толкнул одну из них, и она со скрипом пустила свет на лестничную клетку. Справа была простая каменная лестница, ведшая вниз, слева – ничего, просто пустота.
— И такое д***** на всех лестницах, – сказал Вася, – Чтоб народ бошки не разбивал, двери тут эти оставили. А то бухие прут и так.
— И чё, никто не залезал?
— Да залезали. Один залез, потом говорил, что видел тени в коридоре, потом видел людей из архива, они просили его о помощи, потом он двинулся и убил всю семью…, – начал врать Вася. Я хлопнул его по плечу:
— Всё–таки ты знатный балабол.
Он заржал и сказал, что подсадит меня, если мне туда так приспичило. Я согласился – там был архив, а некоторые больничные листы психушки могут доставить не меньше, чем паста в криппитредах. Набрав и наложив вместе кирпичей, лежавших вокруг, досок и прочего хлама, я попытался допрыгнуть до лестничной клетки, и, когда мне это удалось (при моём росте), я с помощью друга забрался наверх.
Дверей не было, в коридоре передо мной было очень светло. Я шагнул вперёд и огляделся. Светлые коридоры, по бокам – множество железных дверей с волчками. Все были заперты, волчки закрыты – тут, видимо, в своё время держали буйно помешанных пациентов. Я прошёлся дальше, и зашёл в ещё один коридор, покороче (здание было П – образным) – там были более – менее годные кабинеты, некоторые даже закрытые, попадались с нормальными дверями, на полу было почище – сразу было видно, что школота и быдло сюда почти не залезали.
Я прошёл дальше. Взору моему представился длинный коридор, с небольшим количеством дверей. Я ускорил шаг и двинулся вперёд. Подойдя к двери, я толкнул её и попал в библиотеку. Половины шкафов валялась на полу, книг было мало – видимо, за столько времени сюда всё – таки лазили. Окна были целы, было светло. Я заметил выключатель, щёлкнул – понятно, что свет не включился. Я прошёлся дальше, заметил тяжёлую деревянную дверь,
толкнул и её ногой. Она не поддалась, а я чуть не упал от этой неожиданности. Я снова и снова ударял по трухлявой двери, пока, наконец, не выбил её и не попал в помещение с массой стеллажей, шкафов и столов. На каждой полке были картонные ящики, некоторые были запакованы, некоторые открыты – из них виднелись бумаги, часть которых была разбросана по полу.
Я прошёл между стеллажами и пододвинул к себе первую запакованную коробку. Она была достаточно тяжела, и я решил отнести её на стол, чтобы не возиться в тесном пространстве. Я уже подносил её к столу, как что – то как будто дёрнуло коробку, и раздался страшный грохот. ****** дно коробки сгнило и провалилось, а кассеты, бывшие в коробке, рухнули на пол, дико грохоча. Я напугался, но быстро взял себя в руки. Отбросив уже пустую коробку, я склонился над содержимым. Простые кассеты, уже устаревшие давно, большие, чёрные, с выцветшими пометками, где карандашом, где ручкой, на боку. Там были цифры, потом дробный знак и ещё цифры – очевидно, это были видеозаписи. Я взял три штуки и рассовал по карманам куртки – я надеялся, что эти кассеты доставят немало интересных минут. Так же я прихватил пару довольно объёмистых папок, с трудом засунув их во внутренние карманы куртки.
Я снова опустился перед кучей кассет и стал думать, что с ними делать. Сгрудив их, я отодвинул кучу под стол, и в этот момент заметил мелькнувшую тень, которая пробежала через дверной проём – я видел её на противоположной проёму стороне. Резко повернув туда голову, я сильно трухнул. В голове мелькнула мысль, что это опять ***** – Вася прикалывается, что это мог быть сторож, хотя его тут отродясь не было, или собака какая–нибудь. Я вскочил от испуга на ноги, когда зазвонил мобильник. Звонил Антон.
— Какого фига ты там ползаешь, спускайся давай! – раздался его голос.
— Скоро приду, – ответил я и добавил, – Г****** этому вломлю немного.
— Какому?
— Да Ваську, задрал, ****, подкрадываться.
На том конце замолчали, и после некоторой паузы Антон сказал:
— Мы здесь втроём.
Голоса Васи и Серёги подтвердили это, я удивился, но тут я испугался не на шутку. За дверью снаружи вдоль стены мог притаиться кто угодно и ждать меня. Я огляделся. Помимо входной двери был ещё один проём, закрытый ЗАНАВЕСКОЙ!!! Я резко перепугался и рванул к выходу и когда бежал по коридору, выронил одну из папок. Забежав на лестничную клетку, я повторно перепугался, когда понял, что могу рухнуть с нехилой высоты – лестницы – то не было. Я стремительно спустился на руках, спрыгнул на второй этаж, и увидел перед собой каких – то людей, заорал, но узнал Антона, Серого и Васю.
— Черт!!! – крикнули все трое, – Офигел?
— Да блин, там был кто–то, – сказал я.
Все трое пожали плечами, Вася сказал, что он тоже кого–то видел – с косой на плечах и в чёрном балахоне, и мы вместе поржали над балаболом. Про кассеты я им не сказал, и когда мы шли по дороге, то обсуждали пати. Антон и Серёга ходили по другому крылу и сказали, что там вообще херово, я рассказал им про третий, Вася – про второй.
— Да ну нафиг, – решили мы, – Плохая затея. Может потеплее будет – то на втором и можно будет, но не сейчас.
А и в правду поднимался ветер, снег начинал мести с новой силой.
— А куда вы ещё ходили? – спросил я Антона.
— В смысле?
— Ну, следы были свежие от стены в лес.
Все трое посмотрели на меня. Я на них.
— Мы никуда не ходили – только в психушке побродили.
Я рассказал им про следы, и мы решили, что это левый кто–то бродил.
Придя домой, я обнаружил, что все домашние уехали к родственникам в другой город и их не будет несколько дней. Мне это было в данном случае на руку – мне бы не помешали посмотреть, что там на кассетах.
Я поужинал, достал с антресолей старый добрый тёплый ламповый кассетный проигрыватель, подключил его к телевизору. Вывалил папки и поставил кассеты на стол. Подождал, пока видик запустится и вставил в него кассету. Видик проглотил её, и на экране замерцали полосы. Когда рябь прошла, на экране появилась женщина в белой одежде, сидящая на металлическом стуле вроде того, что я видел в больнице. Она держала руки на столе, на руках виднелись порезы. Видео было чёрно – белым, местами сильно рябило и звук был просто отвратительным. Видимо, плёнка размагнитилась, лёжа в коробке.
Я подключил видик к ТВ – тюнеру компьютера и перегнал его в память. Было уже темно, когда я закончил шаманить с фильтрами, цветностью, различными программами для восстановления старых видеоматериалов, но вот на выходе получилось довольно плохое, но всё – таки смотрибельное видео диалога с пациенткой. Она была молодой, судя по лицу, и вела диалог с врачом, который всё это и записывал. Сквозь помехи в звуке можно было расслышать разговор:
— Как ваше имя?
— Ангелина (дальше шли помехи) Андреевна.
— Что вас так беспокоит?
— Меня преследует (дальше снова шли помехи).
Во время разговора девушка сидела ровно, смотря в одну точку, при этом почёсывая руки.
— Кто вас преследует?
— Моя мёртвая сестра, – помехи стали прерывать начавшиеся всхлипы, по изображению пробежала рябь, однако можно было разглядеть, что Ангелина начинает заламывать руки.
— Как она вас преследует?
— Она приходит ко мне в палату, – звук стал лучше, хотя на экране всё ещё проскальзывала рябь.
— Почему она это дел (делает, догадался я, так как снова начались помехи)?
— Она мстииит, – протянула дрожащим голосом девушка и впервые подняла глаза. Я немного испугался – это были измученные, с тёмной сосудной сеткой, глаза.
— За что? – отчётливо раздался голос врача.
— Я не спасла её, – девушка поникла и её плечи задёргались.
Такой диалог из простых фраз продолжался несколько минут. Качество видео стало гораздо лучше, и уже можно было разглядеть дату записи – 89 год. Из разговоров стало понятно, что сестра девушки разбилась в аварии, и теперь ей кажется, что её преследует её дух. Однако дальше мне уже становилось страшно.
— Скажи, откуда у тебя порезы на руках, спине и ногах? – тепло спросил врач.
— Это она, – плачущим шёпотом проговорила девушка.
— Она пришла к тебе ночью?
— Да. И начала резать меня. Пожалуйста, не отводите меня на третий этаж, оставьте на втором, с людьми, я не хочу в одиночку.
— Ладно, ты будешь на втором, но ты должна пообещать, что порезы прекратятся.
— Я попробую, только не оставляйте меня там одну, – взмолилась Ангелина.
— Ладно, иди. Выводи, – сказал он кому–то и девушку вывела другая женщина, видимо, медсестра.
— Тяжёлая форма депресии, раздвоение личности, вспышки аутоагрессии, паранойя, – начал перечислять врач, видимо, для записи. Он назвал ещё несколько мудрёных психических заболеваний, назвал дату и фамилию пациентки – Чурина, и это напомнило мне кого–то… Да, я определённо слышал эту фамилию раньше.
Я вставил следующую кассету в видик, запустил скрипт, сбросил запись на флешку, не прекращая воспроизведения. Пока видео копировалось, я открыл одно из дел. Некто Василий со странной фамилией, на момент, когда ему исполнилось 18, стал считать, что его родители и сестра – демоны. Диагноз – хроническая параноидная шизофрения. Голоса ангелов призвали его однажды ночью взять дедовское ружьё, зарядить его и расстрелять всех своих домашних. Был арестован и запилен в психушку. Проживал в каких–то Любичах, Тверской области. Как он оказался в Подмосковье, непонятно – видимо, отправили на лечение. К делу прилагалась и фотография, чёрно – белая, разумеется. Парень как парень, только глаза навыкате.
От чтения меня отвлекло движение на мониторе (видео всё ещё воспроизводилось) – на нём какой–то силуэт беззвучно кричал, давал знаки в камеру, которая была установлена, по–видимому, через дверь. Я испугался от неожиданности, но меня обуял настоящий ужас, когда девушка (она была с длинными волосами) начала резать свои руки неким острым предметом, царапать и извиваться в самых невероятных позах, пытаясь уколоть себя как можно сильнее, при этом от чего–то защищаясь. Тут камеру тряхнуло, и она стала снимать, как внутрь забегают врачи, санитары и связывают девушку, делают ей укол и она засыпает. Изображение пропадает.
Сказать, что я испугался – это ничего не сказать. Я сделал гору кирпичей и поспешил свернуть видео. Да, это было лютое криппи. Я вознамерился показать видео друзьям, докидал остатки, и увидел, что второе видео уже готово. Я включил и его, заранее приготовившись к производству кирпичей.
На видео появилась уже знакомая стена с календарём и плакатом с изображением мозга – качество этого видео было гораздо лучше. За столом сидела уже другая девушка, по – видимому, со светлыми волосами, и отвечала на вопросы того же голоса, при этом непрерывно качаясь из стороны в сторону и закусывая губу:
— Анна. Иногда у меня загораются руки. Это меня и беспокоит.
— Когда это происходит?
— Только когда я засыпаю.
— И поэтому ты не спишь? Как именно они горят?
— Обе ладони сразу, это очень больно, Иван Степанович.
— Но ведь на руках у тебя нет ожогов. И мы можем гарантировать, что твои руки не загорятся просто так, ты должна спать. Пойми, две недели без сна – это уже серьёзно!
Внезапно девушка запаниковала:
— Нет!!! Я не могу! Вы никогда не испытывали этого, и поэтому так говорите!
Такой разговор продолжался несколько минут, на каждый вопрос у неё находился бредовый ответ. Наконец доктор сказал:
— Хорошо, я сейчас выпишу тебе таблетки, и можно будет перевести тебя к обычным больным.
— Не снотворное? – быстро и с испугом проговорила Анна.
— Нет, просто успокаивающее…
Девушка кивнула головой и задумалась. Я пригляделся. Да, глаза у неё были закрыты. Шуршание карандаша прекратилось. Повисла напряжённая тишина.
— Анна! – громко позвал доктор.
Та, как по команде, подняла голову и, тут же опустив глаза на ладони, громко завопила. Я дёрнулся от этого ужасного вопля и вырубил динамики. Когда я снова посмотрел на монитор, то увидел, как Анна в полубессознательном состоянии кидается из угла в угол кабинета, размахивая руками, и, по–видимому, крича. Врач вскочил, через мгновение прибежали санитары, вырывавшуюся девушку увели. Человек в белом халате прошёл к столу и сел за него. Я включил динамик. Раздался голос:
— На этот раз на руках пациентки появились ожоги первой степени. Возможно внушение.
Он снова стал перечислять болезни, а я прокрутил запись подальше. Попав на какой–то момент, я люто перепугался и чуть не заорал – камера снимала висящее в петле тело. Не было никаких сомнений, что это Анна. Далее на записи было видно, как тело кладут на кушетку, камера мимоходом сняла железную дверь с волчком, и после этого настала рябь.
Я выключил проигрыватель и, включив музыку, стал листать вторую папку с личным делом больного. Там описывался случай расщепления личности, причём для каждой личности было заведено ещё одно небольшое дело. Я стал читать. Там было написано про женщину, которая при определённых обстоятельствах была скромнейшей девушкой, при других – спокойно работала проституткой, заведя себе отдельную квартиру. Третьим её альтер эго была собака, в которую она превращалась, когда попадала в подвал своего дома. В её случае всё закончилось относительно хорошо – она выздоровела. Оказалось (всё это было подробно описано в личном деле), что когда ей было 5 лет, её мать часто запирала её в подвале дома, на несколько суток, а старший брат требовал от неё удовлетворения его сексуальных потребностей взамен на еду. Через год об этом узнали соседи, и девочку забрали. Когда она стала взрослой, эти случаи полностью выветрились из её памяти. На последнем обороте был приклеен листок с двумя номерами, разделёнными дробным знаком. Такие же листки, но с разными номерами, были и в других делах. Я понял, что это номера кассет, и решил сходить за ними завтра.
Решив, что кулстори на сегодня достаточно, я увалился спать.
Наутро первым делом я сбросил записи на флешку и звякнул Васе с предложением пойти опять в психушку за новыми кулстори, о которых я ему сразу же рассказал. Он сонным голосом послал нафиг эту затею и сказал, что просто посмотрит записи, а идти не будет.
— И Антон с Серым вряд ли пойдут, – сказал он, предупреждая мой звонок им.
— Почему?
— Да думаю так.
Я позвонил и им – они действительно отказались идти, хоть и был день. Я решил пойти один, оделся, взял фонарь, на всякий случай нож, и когда брал его, вспомнил о тени, которая пробежала тогда. Стало страшно, и к ножу я прибавил биту, спрятав её под куртку – она была небольшой, но тяжёлой, со свинцовой сердцевиной. Я запер квартиру и направился к больнице.
Был уже обед, когда я добрался до неё и вошёл внутрь. Всё тот же холл, та же регистратура. Я прошёл в левый коридор, прошёлся к лестнице и поднялся на второй этаж. Только собравшись шагнуть на лестницу на третий, я испугался и вспомнил, что лестницы – то нет, и придётся или топать домой за навесной или думать, что делать. Я стал думать. Идти домой около километра – нафиг, надо что – то искать. Я притащил с первого этажа штук 10 кирпичей и стенд из дерева, составил кирпичи друг на друга в длину, положил на них стенд. Был отличный шанс на*****ться, но меня пронесло, и я ухватился за край лестничной клетки. Дальше я подтянулся на руках и забрался на неё.
Я достал биту и вышел в уже знакомый светлый коридор. Всё было как тогда. За окном мелькали хлопья снега, само окно было заляпанным и грязным. Я прошёл к архиву, держа биту наготове, и толкнул дверь. Она со скрипом отворилась, и я взглянул на уже знакомое помещение. Возле стола всё так же лежали кассеты, все коробки были на месте. Похоже, в этом месте никто не был после меня. Я зашёл в помещение. Никого. Взглянул на непрозрачную зелёную занавеску, закрывавшей проход – тоже никакого движения, однако занавеска меня снова дико испугала – почему она висит здесь, ведь за столько времени её бы или сорвали, или она сама бы разорвалась? Значит, её кто – то сюда повесил. Я крикнул:
— Эй, если тут кто–то есть, выйдите, я не сделаю вам ничего плохого!
В ответ – тишина. Я понял, каким ******* сейчас наверно выгляжу и наклонился к кассетам, выбирая нужные. А нужные были те, чьи номера были написаны в делах больных. Я нашёл их по полу истёртым надписям ручкой и положил в рюкзак, предварительно накидав туда ещё три кассеты и штук пять дел. Я уже собрался уходить, как кинул взгляд на проём, закрытый занавеской.
Я подошёл к ней ближе, испытывая ужас. Отдёрнув её, я увидел квадратную комнату, совершенно пустую, без каких – либо признаков наличия человека. Даже посветив туда фонарём, я не увидел там никакой двери или люка, да и откуда ему бы там быть. Я успокоился и пошёл на выход. Опять мне показалось, что за дверями меня кто–то поджидает, но там снова никого не было. Проходя по коридору, я внезапно остановился, почувствовав какую–то тревогу, которая всё нарастала. Я обернулся. В ярком оконном свете не было никаких силуэтов, никто не пробегал. Линолеум был чист. Именно эта чистота напомнила мне, что когда я убегал отсюда вчера, я выронил одну папку, а теперь её не было! Мне стало жутко, однако у меня в руках была бита, и я решил узнать, что здесь всё–таки происходит. Я проходил от двери к двери левого крыла, толкая двери – склад, архив, библиотека… В библиотеке на столе моё внимание привлёк чистый предмет. Всё вокруг было покрыто слоем пыли, а он выделялся своей чистотой. Я зашёл в библиотеку и взял предмет. Это была флешка. Самая обычная флешка, на 16 гигабайт, по – видимому, целая.
Мне стало весело. Очевидно, кто–то из тех, кто сюда лазил до меня, забыли её, и теперь я могу стать обладателем нескольких часов порнухи, кучи фильмов или музыки, да и просто хорошей флехи. Я взял её и пошёл на выход. Спрыгнув с лестничной клетки на второй этаж, я спустился вниз и вышел на улицу. Вдохнув свежего воздуха, я пошёл домой.
Дома я вывалил содержимое рюкзака на пол, отделил дела и положил их на стол, кассеты положил перед видиком. Параллельно с этим я начал гуглить информацию о местной психушке. Информации было мало, но я зашёл на какой–то сайт, где она была подробно расписана. Там же было написано, что информации мало потому, что больница уже не используется давно, и данные о ней хранятся в основном в книгах и журналах. Однако всё–таки было написано, что больница была спешно закрыта после какого–то страшного случая, произошедшего там. Больница была непростая, там исследовали что–то паранормальное, что происходило с людьми (тут я вспомнил про то, как у девушки самопроизвольно появлялись ожоги на ладонях), но потом исследования свернули.
— Мда, жесть, – пробормотал я и вставил флешку в комп. Она опозналась, выскочило меню, и я скопировал всё содержимое на компьютер – флешка была забита почти до отказа.
Пока данные копировались, я пошёл к кассетам. Первая кассета была записью с тем парнем, что убил всю свою семью. Я мигом вставил её в магнитофон и врубил. Снова дерьмовое качество, едва можно разглядеть закутанного в смирительную рубашку человека, через помехи можно только услышать его голос. Придётся и эту запись копировать на компьютер и обрабатывать. Я подошёл к компу – данные уже скопировались и я решил пока отложить это дело. С любопытством заглянул в папку. Около сотни видеофайлов, длиной примерно по пять минут каждая.
— Офигеть! – вырвалось у меня, и я запустил первый ролик.
На экране появился стул и девушка, державшая руки на столе перед собой. Она смотрела в одну точку и что – то теребила пальцами. На руках явственно были видны порезы, выше локтя виднелись бинты.
— Как вас зовут? – от этого голоса я почувствовал давление на животе от вырабатывавшихся кирпичей. Да, это были определённо те записи, которые я видел, только тут они были в отличном качестве, хоть и чёрно – белые.
— Ангелина Павлова Андреевна, – я удивился, обычно представляются, ставя фамилию на первое место.
— Что вас так беспокоит?
Я нажал на «пробел». Воспроизведение остановилось. Я жутко перепугался. Допустим, кто–то до меня собрал все записи (только после этого я заметил, что записи имели номера такого же вида, как и на кассетах, кроме последних), отредактировал их и улучшил, и в одном из походов забыл флешку на третьем этаже. Но почему не пришёл? Может, это его тень мелькнула тогда? Я стал думать, и решил, что эта мысль верна, ведь вариантов больше не было.
Я промотал запись до конца. По конец я снова нашёл ту сцену, где девушка бьется об стены, слышен глухой звук ударов, она начинает резать и колоть себя, одновременно защищаясь от нападения «духа»…
Я свернул проигрыватель и запустил следующую запись. Там уже за столом сидела очень молодая девушка, почти подросток, и в вычурой манере, с активной жестикуляцией и большими глазами нараспев рассказывала, что вокруг неё постоянно ходят люди, которые ей помогают, рассказывают много нового.
— Скажи, кто тебя выпустил из камеры? – спросил доктор.
— Ну, вот один мой друг и выпустил, я его попросила, он и выпустил, и помог мне выбраться, и говорил, где ходят врачи, и отвлекал их стуками и тенью, и я ушла, – она засмеялась.
Доктор всё быстро записывал, потом спросил:
— Их много? Как часто ты их видишь?
— Их много, очень часто вижу. Сейчас один мне говорит, что вы забыли дома свои папиросы, ахахахаха!!!
Доктор хмыкнул и приказал своей ассистентке увести девушку. Когда они вышли, он отодвинул ящик стола и проговорил для записи:
— Папирос нет, видимо, я их или обронил, или забыл дома.
Я охренел и остановил воспроизведение. Судя по количеству записей, их хватило бы на вторую Великую Китайскую Стену. Я включил следующую запись. Там снова появилась девушка лет 25, коротко остриженная, с тёмными волосами. Я глянул на дату – 90 год. Прошлые были 89. Ага, значит, чем дальше, тем позже записи. Я вырубил проигрыватель и запустил запись где–то на три четверти к концу. Запись оказалась уже цветной, на стуле сидела уже знакомая мне девушка. Да, это та самая, что видела людей. Сейчас она просто улыбалась, стала взрослой.
— Скажи, что тебе теперь говорят люди? – прозвучал уже знакомый, немного погустевший голос.
— Что скоро всё закончится!
— Что именно?
— Меня выпустят.
— Но ты же понимаешь, что пока ты их слышишь, мы не можем тебя выпустить.
— Я знаю.
Новость отредактировал Alduin - 13-04-2012, 12:38
Причина: Поменял раздел и зацензурил маты.
Ключевые слова: Больница поход тень кассеты запись флешка