Вятские байки. Тужинская сторона. Часть - 5
В Колеватово за груздями
Уже время к осени, пора грибы собирать, а их все нет. Вот и предложил мне мой приятель, Василий Григорьевич:
- А поехали в Колеватово. Там в лесных посадках все равно наберем грибов.
Колеватово – лесная деревушка на речке Шербашке. Живет в ней только одна пожилая женщина-лесник, Валя Колеватовская, Тетерина Валентина Николаевна.
Путь в Колеватово неблизкий, да и нелегкий, но добрались мы туда на тракторе. Зашли в лесные посадки и ахнули – на всех полосах груздей видимо – невидимо!
- На весь колхоз хватит! – воскликнул Григорич.
Собирать махровые грузди – одно удовольствие. Сначала мы брали грибы все подряд, потом – только маленькие. И все равно где-то за час грибов набрали вволю, достаточно.
- Пойдем, Валю навестим, - предложил мне мой приятель.
Около Валиного дома проходила узкоколейка. Из недалеко расположенной зоны по узкоколейке возили уголовников на работу в лес. А обратно на этом поезде лесник Валя ездила в соседнюю область за продуктами.
Постучали в окошко, и я крикнул:
- Николаевна! У вас товар, а у нас два купца! Выходи! Мы свататься приехали!
Хозяйка открыла окошко и с улыбкой сказала нам:
- Заходите, тут два жениха уже сидят.
Зашли. У печки стояли два автомата. За столом сидели два прапорщика. У обоих на ногах вместо комнатных тапочек были самые настоящие лапти.
- Опоздали вы, - улыбаясь, сказали нам прапорщики, - но присаживайтесь, у невесты будет выбор побольше.
Мы подсели к столу, достали кое-что из рюкзаков, в том числе и бутылку водки. А как же? Свататься, так свататься. Выпили все, «невеста» тоже рюмочку пригубила.
- У нас в деревне, где я жил,- начал в тему рассказывать один прапорщик, - поехал один мужик с тремя сыновьями в дальнюю деревню сватать одного из них. Сыновья высокие, веселые и похожие друг на друга. Сидят все за столом, беседуют с будущей родней, песни поют. Смотрела, смотрела невеста на похожих братьев, немножко растерялась, поэтому и спрашивает: «А который из вас жених?» Отец братьев, человек не без юмора, пошутил: «А который тебе понравился, за того и выходи». Один из братьев говорит: «Выходи за меня – я вино не пью!» Второй брат возразил: «Нет, за меня – я не пью и не курю!» Третий брат, настоящий жених, рассмеялся: «Только за меня! Я не пью, не курю и не ем!» Его невеста и выбрала.
- Неужели, бывало такое, что сватали невесту, которую жених и не видел раньше?
- Бывало, - ответила на мой вопрос Валентина Николаевна, - сосватают, свадьбу сыграют, и жили, детей растили. Вот и надо было во время сватовства лучше смотреть и жениху, и невесте. У нас как-то поехали за невестой для нашенского парня Кузьмы тоже в дальнюю деревню. Кузьма был парнем видным, работящим, но неразговорчивым, поэтому по совету сватуньи родители жениха дружкой взяли соседского парня Федота, балагура и весельчака. И правда, во время сватовства Федот так и сыпал шутки-прибаутки. Невеста, вместо того, чтобы взгрустнуть и всплакнуть, как требовали обычаи, часто улыбалась и даже смешки пускала. А потом невесту спросили, согласна ли она выйти замуж за Кузьму, а та ответила, нет, не согласна, а вот за Федота пошла бы. Сватовство переиграли, и Федот стал счастливым мужем этой девицы, и жена его, ой немало в жизни слез пролила, потому что Федот был веселым, но с ленцой, да и погуливал часто с деревенскими вдовушками. А рядом жила дружная, работящая семья Кузьмы, который сам нашел себе жену, умницу и красавицу. У нас в деревне долго после того матери своих дочерей поучали: «Не жених тот разговорчивый Федот, а иди за Кузьму в работящую семью!»
- Меня, к слову сказать, Кузьмой зовут, - весело сказал второй прапорщик, - я пью, курю, ем и на гармони играю. Я вырос в деревне, вернее, в селе. Ну, тут никакой разницы. Тоже расскажу историю.
Был у нас парень, лет на десять меня постарше. Ой, как за ним девки бегали! Бывало, идет по улице, высокий, статный, с усами, несет на плече магнитофон на батарейках. Помните такие? И на все село музыка! По обе стороны, как свита у короля, хлопцы идут, а позади девушки, обожатели этого красавца. Ни одна свадьба без него не обходилась – у всех наших женихов почему-то он был свидетелем, дружкой. А сам все не женился, хотя ему уже под тридцатник было. Да, забыл сказать, Игорем его звали.
И вот приехала к нам в село молоденькая учительница, красивая, фигуристая. Ее за глаза тут же стали звать Света Баская, красавица, значит. И сразу эта Света влюбилась в нашего Игоря. Ну, решили все в селе, теперь этому жениху не устоять. Устоял! Целую зиму от нее прятался, она за ним – он от нее! И вот где-то по весне зашла эта учительница в наш клуб, много молодежи тут было, подошла она к Игорю, взяла его за руку и подвела к зеркалу. Такое большое зеркало у столика стояло. Подвела его к зеркалу (тут все затихли, интересно, что она скажет?), а она и говорит: «Посмотри, Игорек, как мы с тобой похожи! И статью схожи, и лицом. Ну, чем мы не пара? А какие дети были бы у нас! Молчишь? Ну, что ж! Оставайся! Живи, родненький!» Поцеловала она его при всех и ушла, а потом и вовсе уехала из села, до конца года не доработала.
Игорь по весне все еще ходил по улицам с магнитофоном, но его королевская поступь как-то потускнела. Да и свита, и поклонницы его заметно поубавились.
А тут сначала шепотком, потом и громко стали у нас говорить, что видели, как рано утром этот красавец выходил из дома одной очень пожилой дамы. Жила у нас такая… Как выразиться? То ли сама ворожила, то ли мать у нее (или тетка?) была колдуньей или даже чуть ли не ведьмой. Мужики долго около нее не держались, куда-то исчезали. У нее с Игорем лет тридцать разницы! Трудно поверить в такой абсурд! А как не поверишь, когда он уже открыто к ней перешел жить! И она не только командует им, но и, поговаривали, щелкнуть его могла. От ее дома он никуда, только за ней и ходит.
И вот, где-то через год однажды взбунтовался этот Игорь, ушел. Мать его бегает, ищет, куда он делся. Все земляки головы ломают, шумят, искать надо. А ведьма эта злорадно ухмыляется: «Вернется, на коленях приползет! Попросится!».
Пошли искать. Кто-то что-то видел, как он шел, вот и пошли, оказалось, в правильном направлении. Нашли его в мелколесье, в шалаше из прутьев. Совершенно голый, он, искусанный комарами и паутами, лежал, зарывшись в траву. Подняли, одели во что-то, привели в чувство – он все бубнит: «Домой, домой, домой надо». Повели его домой к матери, нет, говорит, домой надо. Привели к этой ведьме, он заплакал, упал перед ней на колени и руку норовит ей поцеловать. Во как! Плюнули мужики на все это и ушли.
А потом у меня была армия, учеба, и я только лет через десять смог навестить свою родину. Сходил на кладбище, поклонился родне, иду в село, и тут навстречу мне они, эти голубки! Баба эта, колдунья, знаете, мне показалось, что она даже моложе стала! Идет прямая, уверенная, а за ней, не сразу и узнал - Игорь, нет, подобие Игоря. С какой-то неряшливой бороденкой, согнувшийся, идет и ногами шаркает. Он по виду лет на тридцать старше ее! Как-то мне так муторно стало, прошел мимо, даже не поздоровался с ними. Впрочем, они в мою сторону тоже даже и не поглядели.
… Пришло время нам с Васей отправляться домой. В виде компенсации Николаевна «отвергнутым женихам» подарила по сплетенным ею новеньким лаптям. Никогда раньше я новые лапти даже в руках не держал, а тут вдохнул этот запах свежего лыка и сразу понял, что держу в руках что-то родное, близкое. Это генетическая память мне подсказала – и деды, и прадеды мои в лаптях ходили.
А еще на дорожку нам налили по кружке медовухи. Мой приятель одним махом ее выдул, а я, зная коварство этого божественного напитка, только пригубил – мне за рулем ехать и хотелось на свежую голову обдумать услышанное.
Так и поехали. Григорьевич в телеге улегся на солому грибы охранять, а я стал думать о женихах и невестах. Вспомнилось, как я сказал своей жене, что выбрал ее одну из очень многих. А она рассмеялась и возразила мне: «Нет, родненький! Когда ты еще не смотрел в мою сторону, я уже знала, что ты будешь моим мужем! Вот так-то!»
А теперь я подумал, что, оказывается, мы и не выбираем. Там в Небесной Книге всё расписано: живут мальчик и девочка, вырастают, и в определенное время они должны встретиться друг с другом и дальше жить заодно. Изменять это предначертание судьбы нельзя! Об этом и сказала та учительница Игорю у зеркала. Но чары ведьмы затмили парню разум, и жизнь мальчика и девочки, Игоря и Светланы, оказалась испорченной, исковерканной.
…Люблю фольклор: легенды, небылицы, песни народные, русалок там всяких, а ведьм не люблю, и не уговаривайте!
Оживший покойник
Прибежал ко мне мой кум Петрович и сразу с порога:
- Собирайся, поехали! В Арбаже волки телок порезали, посидим ночь, покараулим!
Авантюра! Ну, разве придут волки опять туда, где вчера безобразничали. Но заинтриговало меня слово Арбаж. Это не райцентр, это небольшая деревушка, в километрах 15 от нашего села. Много раз эта деревня упоминалась в былях и небылицах, рассказанных мне стариками.
Еще перед войной безбожники постановили закрыть, сломать и разобрать наш Михайловский храм, двухэтажный, красивейший во всем вятском крае, но никто из наших мужиков не соглашался начать это кощунство. И только арбажский упырь, какой-то Тюлькин, залез на колокольню, сбросил оттуда колокола, а потом и кресты с куполов, положив начало глумлению над церковью. Говорят, когда началась война, этому Тюлькину во время сбора хорошо мужики намяли бока.
А еще помню по рассказам, как один арбажский мужик любил покуражиться во время ярмарки в нашем селе на Михайлов день. Ох, и богатые ярмарки бывали в старину в селе! Конская упряжь, бочонки, ткани, свистульки, колеватовские гармони, мед, соленья, варенья – чего только тут не было! А вдоль дороги стояли глиняные горшки: маленькие, большие, простые, расписные, с крышечками, с носиками… Вот, бывало, этот арбажанин поднапьется, разгонит свою лошадь и пустит ее скакать по этим горшкам. Шум, крики, осколки горшков во все стороны, а пьяный дебошир делал вид, что лошадь понесла, а он не удержал ее. Его ругали, поили, уговаривали, били нещадно; он клялся, плакал, обещал, крест целовал – а на следующий год история повторялась.
Оделись мы с Петровичем потеплее, август все-таки, взяли с собой перекусить, кое-чего для сугреву и по бездорожью на мотоциклах отправились в Арбаж.
Деревня как деревня, пруд небольшой, на окраине телятник, летний лагерь.
Сторож Семен сразу же начал рассказывать нам, как он отважно вступил в схватку с волками во вчерашнюю ночь. Петрович выбрал себе место для засидки, а мне велел идти в сторожку, чтобы потом в середине ночи сменить его. В сторожке Семен продолжил свою героическую вчерашнюю эпопею, и чем больше подробностей он вспоминал (ведрами в волков кидался!), тем отчетливее я понимал, что передо мной обыкновенный прохиндей, плут. И вчерашнюю ночь он сладко спал, и возможно, даже дома, а о случившемся узнал только утром.
Я, конечно, Семену поддакивал во всем и больше того, водочкой его угостил, чтобы он был еще словоохотливее. О многом он мне рассказал и, вот оно! Поведал он мне историю, ради которой я полночи слушал этого балабола.
- Жил у нас в деревне где-то в 20-30-е годы мужик, Толя Тюля, фамилия его Тюлькин (опять эта фамилия!). Озорник! Весельчак! Как любил он над всеми в деревне подшутить! То кому-нибудь оглобли медвежьим салом натрет – лошадь храпит, шарахается от саней. То дверь в избу соседу в зимнюю стужу водой обольет, приморозит. А однажды на собрании сельхозартели увидел, что мужичок один закемарил, так он поймал жирную муху, сунул живую в рот засоне и рот ему захлопнул! Но вот пришел и его черед – помер Тюля. Повезли его в село на отпевание. Зимой это было, на санях повезли в гробу. Выпили, конечно, мужики за упокой тюлькиной души, сели в первые сани и поехали, а гроб во вторые сани поставили. По дороге сани туда-сюда кидало, и крышка гроба слетела, а за ней и сам Толя Тюля в снег нырнул! На вторых санях возчиком был глуховатый старичок, да и придурковатый к тому же. Приехали в село, мать честная, а покойника нет, потеряли!
В это время по этой же дороге из соседней деревни мужики то ли за сеном куда-то ехали, то ли лен везли на льнозавод, не помню уже. Глядят, крышка от гроба валяется на обочине, а за ней и покойник лежит. Во как! Надо обозначить как-то это место, поедут же искать его. Воткнули в сугроб запасную оглоблю, прислонили стоймя к ней Тюлю, чтобы снегом ненароком не замело, и поехали по своим делам. Да, еще на оглоблю рукавицу старую надели, как издалека видимую примету.
Тут во всю прыть и арбажские протрезвевшие мужики скачут. Видят: что за черт? стоит Толя Тюля на бровке и рукой машет, то ли приветствует своих, то ли кулаком им грозит.
… Пошел я Петровича проверить, как он там с волками справляется. Вижу: спит мой кум в яслях «убиенной» вчера волками телки и сладко так посапывает. Поправил я заботливо плащ на нем и сам пошел в сторожку отдыхать. Но Семен еще не спал.
- А вот еще вспомнил. Пришел домой наш мужик Колян, сосед мой, ну, этого ты не знал (как будто я Тюлю хорошо знал!). А пьяный был изрядно. Сунулся он у дверей на пол и заснул. Жена его, Пелагея, подвинула мужика поближе к печке, под лавку, другую же лавку положила с открытого боку, чтобы он не выкатился – тут цыпленки по кухне шныряли, раздавит их еще. Ночью Колька и взревел во все горло! Прибежала Пелагея, свет включила – что случилось? А тот смотрит на нее страшными глазами и ничего путного сказать не может. Он, вишь, очнулся, ощупал все – со всех сторон доски, о боже! гроб! живьем похоронили! Долго Коля вина ни капли в рот не брал, потом ничего, опять понемногу втянулся.
- Хотя дед Евсей всем рассказывал, что бывало в старину, случалось, и на самом деле живьем хоронили. У него тетку родную, говорил, живую закопали. Умерла тетка, лежит, обрядили, а словно живая, нисколько не меняется. Слушали ее, зеркало ко рту подносили. Поп приехал, помахал кадилом, хороните, говорит, не оживет. А потом и начала она всем во сне являться, плачет, голосит – живьем зарыли, ироды!
В это время снаружи ведра забренчали. Не Петрович ли вступил с волками в неравную схватку?!
- Бабы пришли телок поить, - пояснил Семен, - утро уже.
… Что такое легенда? Это правда и вымысел тесно сплелись в одну историю. В каких-то легендах больше правды, в каких-то – вымысла. Думаю, что в рассказах Семена правды вообще не было, но все это я дома записал, уж больно затейливые истории получились, хотя узнаваемые – что-то подобное где-то я уже слышал.
Записал, сижу за столом и смеюсь, потому что вспомнил и свой один случай на эту тему, но правдивый, ни капли вымысла.
- Сначала напомню, что моя фамилия Щеглов. В школе я учился в далеком от Вятки городе Великие Луки. В 1966 году пошел в 6 класс. Не помню почему, но 1 сентября я опаздывал на торжественную линейку. Вся школа построилась в школьном дворе, и тут кто-то сообщил (это все правда!), что в нашем городе вчера умер Герой Советского Союза, ветеран войны, генерал Щеглов. Помните игру «Испорченный телефон»? Так вот, вскоре вся школа «знала», что помер Щеглов из 6 «Б» класса. Кто-то посочувствовал, кто-то, наверное, позлорадствовал – так ему и надо! И вот только директор школы открыл рот, чтобы объявить, что торжественная линейка… И тут вся школа вскипела, забурлила, потому что в железные ворота школьного двора вбежал «внезапно воскресший покойник», ученик 6 «Б» Вовка Щеглов. Я бежал на линейку и еще не знал, что вот она! наступила единственная, неповторимая и незабываемая - Минута Моей Славы!
Чур, меня!
Поехал я в нежилую соседнюю деревню Головино пол ломать. Так говорят у нас, а на самом деле с разрешения старого хозяина, «бери что хошь», хотел я снять несколько старинных толстых половиц и привезти к себе домой на тротуары.
Работа сразу не заладилась. Сначала ломик потерял. Вот поставил его сюда, и не стало, как будто растворился. Попробовал топором половицу вывернуть – топор сломал, не топорище, а сам топор! Заглянул в подполье, нет ли там подходящего инструмента, и чуть не улетел вниз через открытую западню – словно меня кто-то изо всей силы пнул по одному месту!
Сел я, расстроенный, на подоконник и думаю, что же это за напасть такая свалилась сегодня на меня. И тут меня осенило! Это же домовой, подлинный хозяин дома, мне работать мешает! Взял я в руки валявшийся в углу глиняный горшок, вышел на середину избы и говорю:
- Батюшко домовой! Этот дом уже старый, заброшенный, разваливается, люди сюда не вернутся, тебе тяжело и скучно одному. Полезай в этот горшок, а я закончу работу и отвезу тебя к себе. У меня дом новый, большой и теплый – будешь в нем хозяином.
Поставил горшок в угол, а это что? Стоит в этом же углу мой ломик, как ни в чем не бывало. Вот тебе на! Издалека его видно! А тут гляжу: на печи, и тоже на видном месте, топор хозяйский лежит. Взял я его в руки – вот это мастер топорище делал! Топор в руках как влитой сидит! И топор-то старинный, какой-то знак в виде листика на нем выкован! Чудеса, да и только!
За два часа я с работой управился. Потом отнес осторожно горшок в кабину трактора и поехал домой.
Так и поселился домовой у меня.
Где-то через неделю прихожу с работы, тихий ужас! Вода из крана бежит, и уже понемножку начала на пол выливаться.
- Э, нет, - говорю, - товарищ домовой! Ты не озорничай, а, наоборот, за порядком следи. А я буду уважать и привечать тебя.
Рассказал я однажды про своего поселенца одному приятелю. А тот и не удивился нисколько.
- У нас тоже есть домовой, Афоня! Сначала он жил на печи, а мы ее разобрали. Уж больно велика была! Сложили маленькую печь – негде Афоне стало прятаться, и перебрался он в подполье. Честное слово! Мы его даже несколько раз видели, мельком, правда. Вот что интересно, жил на печи – дружил с кошкой, перебрался в подполье, все, конец дружбе. Сунулась Муська теперь к нему в гости и сразу выскочила, взъерошенная вся, испуганная. Приходится задабривать его – залезешь в подполье, поздороваешься, угощение какое предложишь. А как же, надо как-то помириться.
А теперь о главном. Пошел я к деду Матвею в гости. Человек он старый, около восьмидесяти ему, много знает, может, и мне что расскажет. Но деду нездоровилось, и говорить со мной он не захотел, а вот супруга его (дед ее называл – «старуха моя»), Прасковья Егоровна, очень мне обрадовалась: за стол усадила, домашними пирогами и смородиновым чаем угостила.
Рассказал я ей, нет, им – дед Матвей лежал на кровати и тоже, иронично ухмыляясь, слушал, как я привез и поселил у себя домового. Выслушав меня, бабушка Прасковья преобразилась: глаза потемнели, щеки подрумянились – она помолодела!
- Да уж, - сказала бабушка, - мало сейчас ИХ осталось, а раньше домовые, овинники, дворовые, банники, полевицы, ой как много всего было!
- Когда я вышла замуж, да, вон за него (а ты раз болеешь, лежи молча, не встревай), привезли меня в ихний дом, большущий, пятистенник. Семья большая, но у кажного свой закуток был. А у других-то, ой как было – по шешнацыть человек на полатях спали. Не пойму, как и детей-то стряпали! А у нас с Матвеем своя комнатенка. К чему это я? А ты слушай. Матвей мой на охоту все бегал (дед поднял глаза к потолку, наверное, вспоминал свою охотничью молодость), дома часто не ночевал. И вот сплю я как-то одна и чуйствую: кто-то меня как бы ручищей гладит. Обмерла я вся, похолодела (дед Матвей вонзил свой взгляд в бабушку), думаю, не свекор ли безобразничает! Слыхала я о таких случАях. Нет, думаю, отец у Матвея Иван Петрович серьёзный, солидный. И как схватила я руку озорника! Ан, нет, на секундочку только ее и почуяла – всё, нет никого!
- Утром за столом решилась, рассказываю всё про ночные страхи. А пусть все знают! Говорю, сама реву, слезы в три ручья, стыдно ведь, а все хохочут! Так это же, говорят мне, домовой приходил с тобой знакомиться. Ничего он тебе не сделает (дед Матвей с сарказмом ухмыльнулся), пошшупает и отстанет. Волосатая рука? Дюже богато жить будете. Крепкая? Значица, муж у тебя надежный, хозяйственный. Ну, тут (Матвею) малость промахнулись.
- Настал мой черед знакомиться с овинником.
- Погодь! – дед Матвей нарушил обет молчания. – А это, домовой-то приходил-то ишшо?
- Может, и пришел бы, да ты явился не вовремя!
Вот это да! Ай, да, бабулька!
- Коров мы вместях с золовками доили. Вошли, поздоровались, помогай, мол, нам, а мы тебя, дедушко овинник, молоком угостим. И в баню я не одна, а с девками. Но как-то припозднилась, одна пришла. Тут как тут этот лешак. Только я склонилась над тазиком, голову намылила, хватаить меня, значица, гладит. Вот упырь! Как лягнула я назад ногой, правда, и не поняла, попала - не попала. А он как плеснет на меня водой из моего тазика! Выскочила я в предбанник, чего делать-то? Домой идти намыленной (Дед Матвей тоже даже как бы руками развел, а, правда, что делать - то?)? Вернулась в баню, подвернула в фонаре фитиль поярче и говорю: «Вот смотри, я вся тут, глядеть - гляди, а рукам воли не давай. Я ведь баба мужняя». И всё, так и мылась. Смотрел, не смотрел, не знаю, но не озорничал.
Дед Матвей был явно разочарован концовкой истории.
- Остались полевицы, - напомнил я Прасковье Егоровне, желая новых историй.
- Нет, там шибко срамно. Вон потом Матвей тебе расскажет, чем в старину старались ублажить полевых духов и землю – кормилицу, чтобы, значица, урожай был в это лето.
Дед Матвей прокашлял горло, но так ничего и не сказал, только как-то с намеком прищурился.
- А вот про лешего расскажу, - продолжила Прасковья Егоровна.
- Я спросить хочу, так из любопытства, почему батюшкО домовой, а не батюшкА?
- Так ведь он хоть и мущщина, но не мущщина, - очень мудро ответила мне бабушка (Дед Матвей с иронией посмотрел на меня - чего тут непонятного?).
- Леший тот мущщина. Да еще какой! Не одна девка в подоле из лесу домой дите приносила. Девок этих дома даже шибко и не ругали – разве с лешим совладаешь. А я страсть как любила и ягоды, и грибы собирать. Только меня еще маманя моя научила, как беды избежать. Перво-наперво, когда идешь в лес, надо обязательно что-нибудь наизнанку надеть, либо платок, либо кофточку. В лес заходить надо задом наперед, это чтобы потом выйти из леса, не плутая. А еще в лесу на пенек угощение лешему надо положить: ягодок горсточку либо, к примеру, кусочек хлебной краюшки.
- Я уже с пузом была, когда золовки ко мне пристали, стали звать с собой – пойдем по грибы. Пошли. Ромашинская поскотина, так это место называлось, куда мы пришли. Там скот раньше пасли, речка Шаренга рядом. Грибов мы успели набрать, когда в низине, в кустах около речки что-то зашумело, затрещало. И глядь, страхотища! вылезает из кустов что-то огромное, заросшее с ног до головы! Девки – дылды как рванули домой с визгом:
- Ой, леший! Ой, караул!
- А я куда с пузом побегу? За себя я даже не испугалась, а живот обхватила руками, лишь бы ребеночка защитить. Стою неподвижно, а эта нечисть все ближе! Гляжу: лицо – то у него человечье. Смотрит весело на меня, а тут и захохотал. Так это же сосед наш Селиван! Вот вражина! Он лыко в речке замачивал, время пришло – собрал всё, накинул на себя эти снопы, вот и перепужал нас. Идем мы с ним домой, Селиван еще и корзину мою несет, тут и свекор с оглоблей в руках бежит нам навстречу. Ой, потом как смеялись! А девок своих Иван Петрович потом как следует поучил, не оглоблей, конечно.
- Селивана вспомнила, так расскажи ему про Селиванова козла, - сказал с улыбкой дед Матвей.
- Ой, было! Родился козленок у Селивана, ну, у его козы. Какой-то дохленький, слабенький, лежит ни живой, ни мертвый. Чего Селиван удумал – налил самогону в бутылочку и влил в рот умирающему. А пущай, говорит, помирает навеселе! А тот не помер – глаза открыл и встать норовит. Так и пошло, стал этот дурень козленку вина подливать. И что ты думаешь? Такой козлище вырос! Высоченный, борода, нет цельная бородища, роги длинные, острые! Но анкоголик! Увидит бутылку в руках Селивана, все, тут и стоит рядом, бородой трясет, ждет, когда и ему нальют. Не всё еще – этот чудила и курить козла выучил! Прям по-настоящему! Свернет цигарку, запалит, сунет в рот козлу, а тот стоит довольный, пышкает цигаркой. И еще – был тот козел черным как головешка, а глаза желтые с зеленым отливом.
Дед Матвей тут даже хохотнул.
- Смотри-ка, ты, Матвей Иваныч, кажись, на поправку пошел!
- Вот идет однажды вечером по улице уполномоченный из города, приезжал колхозников уму-разуму учить, и тут из-за плетня (любил козлина подняться на дыбы и смотреть так на улицу) поднимается страшная черная козлиная морда, да с цигаркой в зубах! Ой, крику было! Зато потом этот городской к нам больше не приезжал, другого присылали.
- А козел?
- Хорошо жил. К нему со всей округи козлушек приводили. С чекушками шли. На двоих с Селиваном распивали, а потом вместях и куревом баловались.
- Ты ему ишшо…
- Нет уж! Хватит на сегодня! На улице вон и темнеть начало.
Шел я домой по улице, прокручивая в голове услышанное, чтобы не забыть. А глаза мои непроизвольно ощупывали ближайшие заборы, не высунется ли откуда-нибудь козлиная морда с дымящейся цигаркой в зубах.
- Чур, меня! Чур!
Автор - Рассказы Владимира Щеглова.
Источник.
Новость отредактировал Estellan - 5-07-2020, 23:00
Ключевые слова: Кировская область Вятка деревенские байки нечистая сила деревенское колдовство фольклор аномальные места