Болотница
За чагой тётка Маруся собралась осенью. Стоял ровный тёплый октябрь, необычный для этих суровых мест. Тайга удивительно похорошела теперь – густая зелень хвои подсвечивалась, будто фонариками, ярким разноцветьем лиственных деревьев. Росли здесь во множестве берёзы с осинами, встречались дубы и грабы, ясени да клёны, липы и ольха – всего разнообразия не перечесть.
Люда напросилась в поход вместе с хозяйкой – она пробыла здесь совсем недолго, а уже успела полюбить эти места.
Глухой сумрак таёжной чащи, запах прели и стоячей воды, грибы, таящиеся под листьями, словно подглядывающие за проходящими мимо людьми - во всём видела она чарующую таинственную прелесть, всё наполняло её радостью, возвращало в детство.
В тихом старом доме тётки Маруси снимала Людмила комнатку. Хозяйка опекала свою юную квартирантку – ведь та приехала издалека и никого из близких рядом не имела.
Зойка, разбитная Люсина подруга, жила в местном общежитии – её раздражала забота и советы тётки Маруси.
- Вечно в наши дела нос суёт, поучает, присматривает! Надоело! – заявила она растерянной Люсе, собирая вещи. – Я пожить для себя хочу. Вольной птицей.
Люся вслед за Зойкой не поехала. Ей нравился тихий спокойный уклад старенького дома. Тиканье ходиков, лёгкое поскрипывание половиц, ломти солнечного света на пёстрых домотканых ковриках и среди них - толстый вечно зевающий кот Сеньча. И хозяйка нравилась – простая и весёлая, она чем-то напоминала ей мать.
Тётка Маруся считалась у местных кем-то вроде знахарки. Сама она на это только отмахивалась досадливо:
- Нашли тоже знающую! Вот бабка Нюта, та да - многое ведала и многое умела. Вот и подсказала мне кое-что, из простого.
Среди трав и растений, которые собирала и заготавливала тётка Маруся, был и гриб чага. Это Люся называла его грибом, а тётка – нет. Объясняла Люсе, что нарост это на берёзе. Что-то типа паразита.
- Споры чаги прорастают в коре и постепенно разрушают дерево. Поэтому и паразит. Хотя и полезный очень. Вот соберём, высушим - я настои готовить стану, мази. Чай из чаги научу тебя заваривать. Тогда и попробуешь.
Только предупредить хочу – мы далеко зайдём. Будь готова к долгой дороге. Мне ещё на болота нужно. Дело есть одно… Вот тебе гвоздь, спрячь да не потеряй.
- Зачем он мне?
- Он тебя оберегать станет. От болотницы.
Люся не удивилась. С детства слышала она от матери своей много баек про всякое. Верила, что есть рядом мир иной, соседями неведомыми населённый. Да и здесь уже, вместе с Зойкой, довелось им в историю одну попасть.
- У меня крестик есть. Я его не снимаю никогда. Мне матушка говорила, что он лучше всего от нечисти сбережёт.
- Может и сбережёт когда… Да только без гвоздя на болото лучше не соваться. Ты меня слушай и делай как велю. Поняла?
Люся слушала, кивала. И страшно ей было, и интересно. Мир, о существовании которого она лишь слышала от матери, постепенно проявлял себя, раскрывал свои тайны. И от этого захватывало дух.
Идти им пришлось и вправду далеко. Поначалу останавливались возле берёз, срезали ножом тёмные наросты чаги, складывали в корзину.
После вышли к болоту. Стыло здесь было и хмарно, берёзы росли низкие, уродливые. А за ними вдалеке сквозь тусклый свет сияли сиреневыми облаками заросли незнакомых цветов.
- На этих березах самая ядрёная чага развивается, самая полезная, – объясняла тётка Маруся, ловко орудуя ножом.
Люся же всё на цветы засматривалась. Чудился ей запах – вкусный такой, манящий. Захотелось ей к цветам поближе подойти, погрузить лицо в нежные соцветия, вдохнуть глубже дивный аромат. Вяло шла теперь у неё работа. Потяжелели руки, запульсировала болью голова, поплыло, закачалось всё вокруг…
Глянула тётка Маруся да давай руками Люсю оглаживать. Не касалась даже, по воздуху ими водила, словно отгоняла одурь угарную. А когда вложила в ладонь девушки гвоздь - и вовсе отступила тяжесть, посветлело в голове.
- Я же велела тебе гвоздь в руке держать! Видит она, что ты со мной, а всё равно тянется, дурман насылает.
- Там такие цветы красивые! – выдохнула Люся.
- Да какие цветы в октябре? Блазь то! Отцвёл давно багун.
Глянула Люся – и правда. Нет никаких цветов. Стоят густые заросли кустов побурелых, пожухлые да усохшие.
Тётка отвела её чуток назад. Протянула косынку.
- На-ка, повяжи для надёжности на лицо, прикрой нос и рот. Дыши через ткань, не часто, пореже. И дальше за мной не ходи. Здесь подожди. Я сама управлюсь.
- А вы… далеко? – отчего-то испугалась Люся.
- Багун мне нужен. Кору собрать хочу со старых побегов. Обычно в сентябре за ним хожу. А в этот раз припозднилась... Ты гвоздь зажми в руке и жди меня. Поняла?
- Да, да, - закивала Люся.
Спросить ещё хотела, что за багун такой, да не успела – пошла дальше тётка Маруся. Палку осторожно впереди себя ставила, после шаг делала. Марь под ней волновалась, покачивалась легонечко.
Только бы опять не начало голову кружить, подумала Люся и прикрыла глаза. И пропустила, как остановилась тётка, вынула из сумки свёрток, развязала. Показались из него головы гусиные, неощипанные, за длинные шеи перехваченные. Размахнулась да ухнула эту связку в жижу. Круги пошли по болоту, поднялись со дна пузыри, и вздохнуло оно, гулко, надсадно:
- Мало-о-о, мало-о-о!..
- По договору! – звонко крикнула тётка.
Встрепенулась Люся и увидела, как заросшая кочка, на которой тётка Маруся стояла, вдруг дёрнулась да повезла в глубь болота. Прямо к зарослям рябых кустов.
И потемнело отчего-то, почернели деревья, солнце мелькнуло меж ними тусклым багровым оком.
А возле Люси старушонка возникла. Словно из воздуха! Усохшая, сгорбленная, старая-старая да незрячая совсем. Глаза её открыты миру были, только белой плёнкой подёрнуты. Страшно Люсе в них взглянуть, чудилось, что, несмотря на особенность свою, видит старуха её, пристально рассматривает.
Ни слова не сказала старушонка, но поняла Люся, что пойти должна до дома её - через болото, мимо тётки, мимо кустов рябых, в самую топь да виры. Старуха кивнула довольно, словно мысли Люсины прочитала и руку к ней тянет – мол, позволь опереться об тебя.
Люся руку подставила, да прямо острым гвоздём вверх! Не думала даже, что так получится. Само вышло. Старуха как завизжит! Как отпрыгнет! Кожа на лице вздулась, бородавками взялась да буграми. И глаза лопнули, и брызнуло из них то ли тиной, то ли грязью какой. Завертелась на месте юлой и разом в трясину ухнула! Люся и испугаться не успела толком.
На том месте, где стояла, только горшочек облезлый остался, листом прикрытый.
Подняла Люся горшочек, спрятала в корзинке среди чаги. Для чего и сама объяснить не смогла бы. Сделала так и всё.
Вскоре тётка Маруся вернулась довольная – много собрала коры, молодых побегов багуна нарезала. Пока обратно шли, рассказывала Люсе о свойствах его удивительных, противоречивых - не только лечебных, но и волшебных. Приговаривала, что любит растение это нечистая сила, с его помощью можно вызвать болотницу, наслать безумие, сварить снадобье любовное, одурманить да подчинить себе человека. В тоже время служит багун защитой от сил зла да мыслей нехороших, человека изнутри разъедающих, укрепляет память и ясность ума, дар ясновидения дарует, изгоняет прочь нечисть.
Люся слушала рассеянно, кивала – мысли у неё встречей странной были заняты да горшочком, что после старушонки остался. Что в нём, она не глянула, не успела. И теперь могла только гадать.
Дома посмотреть, что в нём, сразу не вышло. Едва успела Люся горшочек из корзины вынуть да себе в комнату отнести, как затеялась тётка перебирать чагу, Люсю помочь попросила. Так и провозились до вечера. А как стемнело – отлучилась тётка Маруся по делу, да по дороге Зойку встретила, та в гости к Люсе шла.
Увидела горшочек Зойка - брезгливо поморщилась:
- Откуда у тебя это старьё?
Люся и рассказала подруге про встречу на болоте. Отвернули листок, посмотрели – густая коричневая масса в нём пузырится. И пахнет сладко так, точь-в-точь как на болоте чудилось.
- Мёд это! – первой догадалась Зойка. – Старуха тебя мёдом угостила. За что только? Ты ж ей не помогла.
И прежде, чем Люся успела ответить, черпнула пальцем немного и слизнула, попробовала.
Скривилась:
– Горький какой!
И тут же за спину Люсе взглядом уставилась.
Смотрит, от страха глаза расширила, сказать что-то пытается и не может. Обернулась Люся – нет никого. Спрашивает Зойку, что её напугало так, а та в ответ только трясётся!
Люся к ней поближе наклонилась, успокоить хотела. А Зойка как замашет руками и пошла по комнате метаться! Кричит неразборчивое что-то, лицо себе раздирает. А потом и вовсе на пол упала да кататься стала, стонать, биться головой о доски.
Растерялась Люся. Не знала, как подруге помочь.
Спасибо, тётка быстро обернулась. Глянула на Зойку, на горшочек, что на столе остался и сразу кинулась к сундуку. Достала скляночки, чем-то тёмным наполненные, накапала в кружку, разбавила водой, напоила Зойку. Не просто оказалось это сделать – пришлось Люсе держать подругу. Тётка же ножом ей зубы разжала и влила в рот снадобье.
И помогло. Через несколько минут успокоилась Зойка, вытянулась в струнку на полу. Тётка Маруся за это время ещё что-то для неё приготовила, опять напоила. Через время – снова попить дала. После вместе с Люсей повели они Зойку к лавке. Уложили, одеялом укутали. И заснула та, отключилась полностью.
А тётка взяла горшочек, взглянула на Люсю сурово, что та оробела даже и спрашивает – откуда здесь это?
Пришлось Люсе рассказать про встречу на болоте.
Сильно ругалась тётка Маруся, отчитывала Люсю, как маленькую. А потом уже, отдышавшись, объяснила, что мёд этот болотница специально подкинула.
- Пьяным его у нас называют, потому что с багуна он и сильно ядовит. Его только наружно использовать можно, суставы лечить.
Виновата я... увлеклась, недоглядела... Забыла совсем, что неподготовленная ты, многого не знаешь. Хорошо, что вовремя домой пришла, а то была бы твоя Зойка немёртвая-неживая - у болотницы в услуженье. Среди вировников да прочей пакостной своры в трясине маялась да по белому свету кручинилась.
Да-а-а... Вовремя я успела... Не взяла на душу грех...
Автор - Елена Ликина.
Источник.
Новость отредактировал Estellan - 29-06-2020, 22:49
Ключевые слова: Болотница знахарка старуха дурман багун нечистая сила снадобье мёд трясина