Гвалт чёрных птиц
Дождь не может идти вечно.
Ворон, 1994
Ворон, 1994
1
Тьма. Она всюду... Марк бежал куда-то вглубь неизвестного, пока не наткнулся на белую дверь. Странно, но открывать её он почему-то не решался. Дверь появляется перед парнем уже давно. Стоит только закрыть глаза.
И сейчас он вновь тянет ладонь и хватается за ручку. И вновь нерешительно отходит, не смея повернуть её. Его мучают догадки о том, что может быть за дверью. Неизвестность притягательна, но Марк всегда убеждается в обратном, лишь коснувшись позолоченной ручки. Желание открыть эту таинственную дверь мгновенно пропадает, вместе с уверенностью в том, что дверь вообще должна быть открыта...
Марк просто прильнул ухом к холодной поверхности и слушал вязкую тишину. Она сочилась в него ото всюду, поглощая все остальные звуки, даже неровное дыхание парня. Спустя пару мгновений послышались глухие удары. Чьё-то сердце билось с обратной стороны двери. И ритм этого сердца разрывал немую тьму.
Тук-тук, тук-тук...
Один щелчок, прозвучавший очень приглушённо, будто из-под водной толщи – и картинка сменилась. Из давнего сна разум парня невидимой рукой вырвали и поместили в совершенно иное место. Более реальное, более схожее с обычным миром. Насколько это вообще возможно.
Здесь Марка окружала темнота. Он стоял посреди огромного сквера. И лишь тускловатые уличные фонари давали освещение. Но этого света было чрезвычайно мало. Мрак окутывал изящные многовековые деревья, преобразовывая их облик до неузнаваемости: вместо гибких пышных ветвей эти монстры тянулись во все стороны чёрными кривыми когтями. Тишину, окутавшую этот парк, изредка прерывало карканье невидимых в ночи воронов.
Марк чувствовал себя здесь на удивление спокойно. Ему хотелось остаться в этом месте надолго, и парень не знал почему. В то же время было ясное чувство, что он способен перемещаться в этой полуреальности с дикой скоростью, что может оказаться сейчас в любом месте. Но что-то чрезвычайно важное держало его в парке. Именно ночью. Именно в этот момент.
Долго раздумывать парню не дал совсем близко раздавшийся частый стук каблуков. По одной из мощёных дорожек шла девушка. Совсем молодая, светловолосая. По тому, как она нервно оглядывалась, можно предположить, что ходит незнакомка здесь нечасто. Да и то, вероятно, только лишь днём. Марку подумалось, что он всё-таки назвал бы её смелой. А скорее излишне прагматичной. Он знает таких людей: все ужасы ночного парка кажутся ей игрой разгулявшегося воображения, хоть и настораживают. Но достаточно одного толчка, небольшого укола, чтоб пробить брешь в куполе её разума – тогда кривые ветки превратятся в когти, крики воронья и завывания ветра станут подобны дьявольским звукам из самой Преисподней. Достаточно лишь легонько надавить.
Незнакомка приблизилась к Марку. И прошла сквозь, не замедлив шага. Будто парня и вовсе здесь не было. Тот даже не удивился – принял как должное, ведь и чувствовал себя лишь безвольным, бестелесным наблюдателем – и перевёл взгляд на тёмную фигуру, внезапно выросшую позади девушки. То бы худой долговязый парень. Он передвигался быстро, несмотря на хромоту: левая нога слушалась гораздо хуже правой, отчего походка незнакомца выглядела грубо и неуклюже. Марк прислушался: как и прежде, слышен был лишь стук каблуков и жуткий гул воронья. Девушка никак не сможет услышать приближающегося мужчину. Она и не услышала.
Бесшумно подойдя к ней, незнакомец заключил жертву в стальные объятья, зажал рот рукой. В этот момент Марк прямо-таки физически почувствовал беззащитность и слабость девушки, последовавших за разрушением её защиты, уверенности в своей, хоть и шаткой, но безопасности. Бессильно забившись в тисках его рук, светловолосая быстро сдалась и стала вторить его движениям. Купол разума проткнут. Веселье началось.
Ветер гонял по скверу опавшие листья. Полная луна невозмутимо взирала с небосвода. Чёрное вороньё не желало униматься, огромной тучей следовало за Марком... и кричало. Громко, заунывно, противно. Девушка уже лежала на холодной земле в самой безлюдной части парка. Придавленная к земле, она тихо хныкала, не имея смелости ни противиться страшному незнакомцу, ни хотя бы издать чуть более громкий звук. Горячие слёзы текли по щекам, и не по силам было осеннему ветру остудить их.
В руке парня блеснуло нечто металлическое, и светловолосая вжалась в землю ещё сильнее. Тусклый свет фонарей позволял разглядеть старую ржавую бритву. Но не сам предмет вызывал ужас. Металл оружия был пропитан засохшей бордовой кровью. Хрипло усмехнувшись, парень начал полосовать одежду жертвы. Каждый взмах подпускал лезвие всё ближе к плоти. Девушка замерла и крупно задрожала. Марк взирал на это с приличного расстояния, видя всю картину, но не различая подробностей, деталей. Но и этого хватило, чтобы он словил себя на мысли, что... ему нравится. Ужас беззащитной девушки доставлял ему какое-то внутреннее, звериное удовольствие.
Мужчина так и не добрался до мяса. Он дразнился. Хотел поиграть. Превратив одежду в тряпьё, он перенёс лезвие чуть выше и срезал локон золотистых волос. Вдохнув их аромат, незнакомец вздрогнул. Выпустив бритву из рук, он смахнул запутавшиеся пряди с её лица и вскрикнул. К ещё не прошедшему ужасу девушки добавилось удивление. Резко обретя голос, она что-то прошептала. Шёпот услышал парень, и лицо его исказилось горечью и страхом. Не долетев до Марка, слова эти унеслись с холодным ветром. Незнакомец резко встал и, забыв обо всём, скрылся во тьме. Вороньё исчезло, будто бы его здесь и не было вовсе.
Заинтересованный Марк подошёл чуть ближе. Девушка стояла на коленях, держала бритву в руках и безудержно рыдала. Присев рядом с ней, Марк уже занёс руку, дабы отодвинуть светлые локоны и взглянуть на лицо.
В этот момент мир остановился, ворона каркнула в последний раз; затем последовал приглушённый щелчок – и Марк провалился в пустоту.
«... просыпайтесь, мистер Герберт, сеанс закончен...»
Парень очнулся в удобном кресле. В голове до сих пор были слышны завывания ветра и негромкие всхлипы. Но наваждение быстро прошло. Уставшие глаза сконцентрировались на мужчине, что сидел напротив за таким же креслом. Их разделял небольшой журнальный столик. Мужчина этот был статным и крепким, несмотря на солидный возраст. Но седина знала своё дело: она заняла каждый его волосок, но вместо того, чтобы сделать стариком, лишь придала этому человеку мужественности. Он был облачён в белый халат и внимательно глядел на Марка. На бейджике на груди ровными буквами была выведена надпись: «Вольф Эриксон. Психиатр».
Ещё пару раз щёлкнув пальцами для уверенности, он начал разговор:
— А теперь расскажите, что вы видели, Марк? — голос мужчины был мягок, но отдавал твёрдыми металлическими нотками.
— Началось всё как обычно. Со старого сна о двери, которую я не могу решиться открыть... — доктор кивнул. — А дальше началось нечто новое. Я помню крики ворон, тёмный старый сквер и светловолосую девушку, забредшую не туда. Храбрую девушку...
Психиатр заинтересованно прищурился.
— Почему же она кажется вам храброй?
— Идти в одиночестве по незнакомому безлюдному месту... Даже я трижды бы подумал... Хотя всё зависит от того, что ждёт в конце пути. Видно, её там ждало нечто, ради чего стоит быть храброй...
— Допустим. Продолжайте, Марк.
— Я помню... Помню долговязого парня в капюшоне. Я не рассмотрел лица. Он шёл тихо, даже бесшумно...
— Что он там делал?
— Он следил... наблюдал... за храброй девушкой. И уличил момент для нападения.
Доктор нахмурился.
— Что он сделал с ней? Какие у него мысли?
— Я не знаю... не знаю... Он схватил её крепко. И утащил. Туда, где ветер уносит вопли... и кричит вороньё...
— Что было дальше, Марк?
Глаза парня стали рассеяны, словно он вновь переместился туда. В видение. И ему там нравилось.
— Он игрался с ней... дразнил... пугал. Резал одежду и волосы... чем-то... бритвой.
Окно резко раскрылось. Холодный ветер ворвался в кабинет. Огромный чёрный ворон уселся на подоконнике. Минуту постояв, изучив людей, он звучно каркнул и улетел.
Осенний ветер гулял по кабинету, раскидывая бумаги, вороша волосы, забираясь под одежду. Никто не спешил закрывать окно.
Музыкальная передача по небольшому телевизору сменилась эпизодом экстренных новостей. Дикторша заговорила: «Будьте бдительны и осторожны. Вчера, ровно в полночь было совершено нападение на уроженку нашего города двадцатипятилетн... — завывания ветра перекрыли взволнованный голос, — ... почерк страшного убийцы, Лондонского Мясника, более чем узнаваем. Это единственное нападение, не закончившееся убийством. Теперь устанавливаются причины, по которым маньяк не довёл своё дело до конц... — поток воздуха сбросил книги с полок; доктор не шелохнулся, занятый репортажем, — ... жертва находится в состоянии аффекта и не может дать внятные комментарии произошедшему. Власти поместили пострадавшую в безопасное место и обеспечили надёжной охраной. Как только она оправится от шока, то сможет дать показания против маньяка. Напомним, что на его счету уже не менее пятидесяти двух подтверждённых убийст... — где-то вдали раздался рёв вороньих глоток, — ... органы правопорядка просят соблюдать осторожность и не появляться на улице в тёмное время суток. Это был канал BBC со срочными новост...»
Доктор выключил телевизор. Мужчина был бледен и хмур.
— Что было дальше, Марк?.. Продолжайте.
— Я помню, что парень узнал её. Эту девушку. Не стал трогать... не стал резать... она что-то прошептала, но... Ветер шумит. Вороньё кричит...
— Почему кричит вороньё, Марк? Почему?
— Кричит... Орёт... Галдит... Почему? Потому что ему больно, противно... и страшно... очень страшно.
Затуманенные глаза юноши прояснились. И тут же наполнились огнём.
— Я помню, помню всё. И даже больше. Её слова... больше не уносит ветер.
Парень резко встал и, хромая на левую ногу, подошёл к психиатру. В руке блеснул ножик для бумаги, незаметно украденный в приёмной.
— Благодарю, док... Но теперь вы лишний – вороны всё так же кричат.
В глазах мужчины отразился ужас. Он не успел и вскинуть руки, как остриё ножа впилось ему в горло. Продвигаясь все дальше и дальше, сталь разрезала кожу, разрывала тёплую плоть. Кровь хлестала во все стороны. Окропляла одежду, пол, стены, руки... наполнила рот психиатра. Силясь ещё что-то сказать, он беззвучно шевелил губами. Получалось лишь невнятное бульканье. Но скоро... скоро уже всё закончилось. Тело доктора перестало двигаться и осунулось на стул.
Огонь в глазах Марка остыл и превратился в привычный холодный лёд.
Юноша быстро переоделся в одежду, заранее принесённую в сумке, сунул в карман новое оружие и вышел из кабинета. Вперемешку с гомоном воронов, в голове звучала лишь одна фраза, произнесённая дрожащим от ужаса, удивления и горечи голосом: «Зачем ты это делаешь, Марк?..»
— Я всё расскажу. Отвечу на все твои вопросы, Тасия. Позволь только судьба мне до тебя добраться.
2
«... ещё одной жертвой маньяка стал известный частный психиатр Вольф Эриксон... город оцеплен, ведутся активные поиски... в целях безопасности советуем не выходить на улицу в тёмное время суток...»
В сонном утреннем небе разразилась буря. Потоки ветра ворошили наполненные водой тучи, подначивая те пролиться на землю ледяным дождём. Изумрудная листва давно иссохла и опала на асфальт, превратившись в кучи серой гнилой трухи.
Марк неспешно шагал по мокрому тротуару. Утренний сумрак ещё окутывал улицы города, выпуская навстречу хромому лишь редких прохожих да автомобили, быстро пропадающие вдали. Это его более чем устраивало.
Здание госпиталя мрачно поглядывало на мир тремя рядами окон. В чёрных провалах изредка зажигались огни, и шустрые фигуры медсестёр сновали туда-сюда, занимаясь только им понятными делами. После всё гасло. И здание вновь погружалось в спокойный безопасный полумрак. Лишь в одном окне всегда горел свет. И женский силуэт, словно каменное изваяние, стоял, прислонившись к стеклу. Тасия знала, что он придёт. Рано или поздно, но прорвётся через все заслоны и окажется перед ней. Но что сулит визит Марка? Парень сам точно не знал этого.
Старое здание было окружено полицией. Несколько бронированных машин и больше дюжины патрулей, охраняющих периметр, проверяющих окрестности. Каждый вооружён и готов к решительным действиям.
«Будут смерти...»
Где-то сверху каркнул ворон, вторя его мыслям. Марк криво ухмыльнулся, нащупав рукой окроплённый кровью канцелярский нож. Тот оказался удивительно крепким. А потому и пойдёт в ход сегодня.
В небе громыхнуло. Вспыхнула молния. И чёрные тучи прорвало. Густой ливень единой завесой накрыл госпиталь. Хромой рассмеялся: всё складывалось действительно удачно. В этот момент он сам бы ужаснулся, увидев со стороны, каким ужасным огнём пылают его обычно холодные глаза.
Падающие капли скрывали всё, что находилось дальше вытянутой руки; шум их ударов об асфальт заглушал лишь рёв невидимых в ночи воронов. И тихий, едва уловимый шёпот – он блеклым огоньком пылал среди чёрных мыслей, окроплённых кровью.
«Я иду, Тасия. Я уже близко...»
Патрули полицейских бродили в беспорядке ливня наугад, словно слепые котята. Светили во все стороны фонарями, что имело немного смысла – тусклые лучи света едва преодолевали пару метров, прежде чем сумрак поглощал их. Но стражи правопорядка бродили парами, а то и ещё большими группами. Осторожно блуждая рядом с госпиталем, Марк слышал шипение раций и краткие фразы, коими постоянно обменивались люди. Сейчас они представляли собой единую цепочку, и один вырванный фрагмент станет причиной цепной реакции, что привлечёт кучу ненужного внимания. Единственный шанс: вклиниться в цепочку, стать её частью. Марк довольно ухмыльнулся, ещё усерднее напрягая горящие алым огнём глаза.
Один из полицейских остался сторожить автомобили. Худощавый молодой парень стоял, облокотившись спиной о бронированное крыло. Только что мимо него прошла троица уставших патрульных, и наивный дилетант был уверен, что находится в безопасности – достаточной недосягаемости от любой опасности. Но стальная хватка Марка быстро разуверила его в этом; увы, недостаточно быстро, чтоб закричать до того, как сталь ножика войдёт ему в горло. Кровь заструилась из разорванных артерий нескончаемым потоком, и тут же смывалась каплями дождя. Нож всё-таки треснул – добрая половина его лезвия осталась внутри незаконченного надреза. Марк нахмурился, разозлённый собственной безалаберностью, ведь любое неосторожное действие сейчас гарантирует провал. Он схватил голову едва сопротивляющегося молодого человека и резко повернул в сторону. Раздался хруст костей. Парень обмяк. Хромой уволок его прочь.
***
«Приём... пост 1-16... доложите обстановк...» — грубый мужской голос орал, пытаясь перекричать ливень.
— Приём. Всё спокойно, — Марк нахмурился, ожидая ответа.
«Принято... отбой...»
Хромой оскалился. Всё получилось.
Он стоял, опёршись о крыло автомобиля. Из водяной завесы выныривал один патруль за другим и, не глядя в сторону Марка, скрывался в ней же. Видно, ливень и не думал стихать. Но бесконечно длиться он тоже не может.
Бросив взгляд в сторону госпиталя, хромой вздрогнул: жутко знакомый силуэт пробивался сквозь непроницаемую стену, светлый огонёк солнечным бликом слепил глаза. Шёпот звучал всё сильнее, и теперь лишь вороний гвалт перекрикивал его. Массивная чёрная птица приземлилась рядом, взглянула на хромого и унеслась прочь, каркая и увлекая за собой. Парень не пошёл за ней. Ибо в тех страшных вороньих глазах было лишь пламя. И смерть. Марк быстрым шагом направился в сторону госпиталя.
Повторив базовые слова, он выбросил рацию в кусты, вместе с испорченным канцелярским ножиком. Ещё одно оружие потеряно, но это не важно. Марк покинул свой пост, цепочка разорвана – суматоха не заставит себя долго ждать.
Подходя к дверям здания, он приметил двух полицейских, что охраняли вход. Ожидая проблем, хромой схватился за холодную рукоятку единственного оружия, которому доверял и лишь в котором был уверен. Пальцы дрожали от напряжения, но, как всегда, держали крепко.
Приближаясь к возможной угрозе, он уже прикидывал, как нанесёт удар и что сделает после.
— Куда ты, стажёр?.. Дождя испугался? — твёрдый голос прозвучал насмешливо. Высокий широкоплечий мужчина видел перед собой зелёного новобранца, которому и принадлежала эта форма. Марк не хотел разубеждать его в этом.
— Командир отправил внутрь, сэр. Проверить охрану палаты.
— Ну проходи, — тем же голосом проговорил страж правопорядка и открыл двери.
Парень вошёл. Рука отпустила стальную рукоять – всё и так получилось.
Внутри суетились медсёстры, врачи изредка выходили из палат и скрывались в других. На Марка никто не обращал особого внимания. Зверь в наряде защитника. Знали бы они, кто скорым шагом идёт мимо. Хромой улыбнулся этим мыслям.
Поднявшись к палате, из окна которой видел блик света, он замер. Прямо у двери. На нижних этажах уже началась суматоха, слышны были встревоженные голоса и топот сапог. Нужно было спешить. Но парень не мог.
Стук в дверь раздался неожиданно громко в навалившейся тишине. Рука Марка, которой он жестоко вырезал не один десяток людей, несколько раз плавно опустилась на твёрдый пластик. Постучав, он положил ладонь на ручку двери.
— Входи, Марк...
И он вошёл.
Внутри царил приятный его глазу полумрак. Ливень начал стихать, и из-за туч вырывался свет бледного полумесяца. На островках чистого неба пылали необычайно яркие звёзды. А посреди всего этого великолепия стояла она. В потоке серебристого лунного света Тасия казалась статуей, вылитой из тончайшего мрамора. Изящной и недвижимой, хрупкой и безмолвной.
Но вот удар чёрной птицы о стекло, затем ещё одной и ещё; рёв ворон, раздавшийся, казалось, в самом сознании – и наваждение исчезло. Девушка стряхнула образ, составленный рассудком хромого, затем повернулась к нему лицом. Так она была ещё прекраснее. Намного, намного прекраснее. Даже чем тогда, шесть лет назад.
«Я помню... помню юность, наполненную амбициями и стремлениями. Долгий жизненный путь лежал передо мной, и я был у самого начала этого пути... помню престижное медицинское училище... третий курс хирургического факультета, и много-много практики... помню светловолосую девушку, что покорила меня... её взгляд разжигал в груди огонь... Тасия...»
Крики оборвали поток воспоминаний. Крики чёрных ворон.
— Ты спросила, зачем я это делаю? — голос дрожал, первый раз за много лет. — Тебе всё ещё интересно?
— Да.
— Я не помню. Ничего не помню... ветер шумит... вороньё кричит... помню лишь тебя... тебя одну...
— Ты спас меня, Марк, — она старалась оставаться спокойной. Смелая и сильная, как тогда. Но глаза её выдавали. — Вечером, в парке. Перебравшая с алкоголем толпа нелюдей вышла нам навстречу... они избили тебя... меня утащили, — её лазуритные глаза стали мокрыми от слёз, — но ты пришёл и спас меня.
«Помню... сломанная нога, помятые рёбра... учебный скальпель в руках... самый отдалённый уголок сквера и группа парней, окруживших её... мучающих... истязающих... помню ярость, крики, тёплую кровь... и вой вороньих глоток – тогда я услышал его в первый раз... когда злость ослабла, я увидел перед собой лишь гору истерзанных трупов... осенний ветер завывал скорбно в ту ночь...»
Марк достал из кармана старый скальпель, чёрный от въевшейся крови. Поднёс к горлу.
— Убийства... я умею лишь убивать, разрушать судьбы, забирать жизни...
По его лицу текли слёзы. Алый огонь давно стих, холодный лёд оказался растоплен. Хромой ещё никогда не был настолько разбит и беззащитен, как сейчас.
Тасия достала из сумки фотографию и протянула Марку. На ней был изображён улыбающийся мальчик лет шести с ярко-голубыми глазами – точная копия Марка.
— Ты не только забирал жизни, но и дарил их.
Хромой упал на колени. Слёзы ещё более сильным потоком хлынули из уставших глаз. Непривычная тишина окружила его; крики воронов наконец смолкли.
Марк стал одним единым с тьмой, стоял напротив той же белой двери. Его ладонь решительно легла на ручку. Чьи-то незримые руки коснулись плеч: теперь он не один – теперь он не боится. Стук сердца с той стороны двери нарастал. Хромой повернул ручку.
Открыв, Марк увидел чудовище: одежда перепачкана кровью и грязью, русые волосы растрёпаны, безумные глаза пылают алым, в руках сжат ржавый скальпель. Марк увидел себя.
— Я... я не хочу быть таким!..
— Ты уже такой.
На плечо двойнику сел чёрный ворон.
— Прими это. Не сопротивляйся. Убивай.
Протянул Марку оружие. Тот взял его.
— В последний раз... в самый последний раз...
Рука с лезвием поднялась к горлу. Резкое движение. Свобода.
Выбив дверь, полицейские вломились в палату. Опасный преступник лежал посреди комнаты: на шее глубокая рана, окровавленный скальпель в руке. На лице Марка сохранилась спокойная счастливая улыбка. У его трупа сидела светловолосая девушка и рыдала.
Серебристый свет полумесяца заливал палату. Ливень давно закончился, и небо стало чистым. Звёзды в ту ночь светили ярче обычного.
3
Голубоглазый парень шёл по безлюдному вечернему парку. Он был хмур, в голове роились тяжёлые мысли. Всему виной его разговоры с матерью об отце. На любой вопрос она всегда отвечала одно и то же: «Он был хорошим человеком... Только лишь пошёл на поводу эмоций и не смог вовремя остановиться... не повторяй его ошибок.» Поучительно, конечно. Но этого недостаточно.
Погружённый в свои раздумья, молодой человек не сразу услышал сдавленный крик – кричала девушка. Совсем близко. Он схватил первый попавшийся камень и отправился к источнику звука.
Удар. Кровь. Смерть. И далёкий, еле слышный крик чёрной вороны. Это будет первый раз, когда светловолосый парень его услышит. Самый первый раз.
Новость отредактировал Estellan - 24-08-2019, 19:09
Причина: Стилистика автора сохранена.
Ключевые слова: Вороны скальпель нож триллер психика психические отклонения авторская история